- За что тут браться!? - длинные пальчики дворянки мусолили края листов древнего Runomicon’а. Большая книга раскинулась перед ней на столе, будто дразня всеми своими знаниями. Огромное множество текста, огромное множество рисунков, - узор “Ган’Шаэн”, - девчонка решила наугад ткнуть в какой-нибудь один знак и начать с него. Было трудно без Эйба самой осваивать науку рунной магии. Всё же, книга не заменит хорошего учителя, как ты ни старайся. Выше головы не прыгнешь, читая эти многочисленные строки, - крупный ровный круг с четырьмя мелкими символами, расположенными попарно снизу и сверху вне линии круга. Также “Ган’Шаэн” называют путеводной руной, ориентирующий предмет, на который нанесена по сторонам света. Символ “Нартаэль” означает “север”, а символ “Эстлей” означает “запад”. Хм... - Тори перестала зачитывать описание руны вслух и села поудобнее, лишь затем, снова ведя пальчиком вдоль чёрных чернил, продолжила, перескочив через пару предложений, по которым лишь пробежалась взглядом, - Считается одним из простых узоров. Эйб бы сказал, что даже такая балбесина и мелочь как я смогла бы построить этот узор.
  Юная Фреодегар нахмурилась и посмотрела в окно. Мимо пролетела какая-то птица, только недавно вернувшаяся в родные края после своего долгого зимнего отсутствия. Прошло уже два месяца с того момента, как полукровка покинул усадьбу и отправился на север. Стоит ли говорить, что такой поворот событий не устраивал шестнадцатилетнюю девчонку?
- Ну раз он такой простой… - белокурая прикусила губу, вставая со скамьи в мастерской и опираясь руками о столешницу. И прямо пальцем, опущенным в чернила, девушка нарисовала посередине обложки закрытого своего дневника узор. Рисунок вышел и вправду большим, Символы почти касались краёв книжки, еле умещаясь на тонкой коровьей коже. Осторожно молоденькая волшебница напитала узор магией и… в первую секунду ничего не произошло. “Я что-то не так сделала?”.  Оборотница сверилась с рисунком в книге, отвлекаясь на мгновение от дневника. Тоненькая книжечка в кожаной обложке резко крутанулась, привлекая внимание Актории. Дневник лёг неровно, указывая символом “Нортаэль” куда-то в дальний угол мастерской. Чернильный узор светился подрагивающим зелёно-голубым светом. Дворянка попробовала повернуть книгу, но стоило её отпустить дневник, как тот снова вернулся в “правильное” положение относительно сторон света. Фреодегар попробовала снова повернуть дневник, и снова он вернулся в нужное положение. Когда через минуту-другую символы перестали подсвечиваться магией, книга перестала возвращаться в нужное положение, снова становясь самым обычным немагическим предметом. “Не хватает символа подпитки. Думаю, этому узору хватил бы символа “Хэль” на несколько часов”. Оставался только вопрос, куда её пристроить в этом узоре. Девушка пробовала и так и этак, но узор начал держаться дольше лишь после того, как символ оказался в самом центре узора. Ровно так, чтобы своим верхним углом находиться на линии середины знака “Нортаэль” и остальными углами - на линии середин остальных знаков. Только после этого узор смог продержаться достаточно долго. Ещё на следующее утро книжка хоть и вяло, но поворачивалась, указывая стороны света.
  Эта маленькая, эта первая самостоятельная победа заставила Акторию поверить в свои силы и в возможность пройти тернистый путь обучения без Эйба.

****

Для той, что знала о своём бессмертии, о своей силе и своих возможностях, дни летели почти незаметно. В один день она пила ром, смешивая его вкус со сладкими гульрамскими травами, а потом ехала на какой-то очередной бал. То оборотница не вылазила из собственной постели, нежась в лучах утреннего летнего солнца, то из постели какого-нибудь Лута, мечтающего унаследовать великолепные виноградники своего отца. Это утро на исходе последнего летнего месяца как раз началось в мужских объятиях. Ну… как мужских: Хаварду Луту едва исполнилось восемнадцать, и он был безумно влюблён в то далёкое лето в белокурую дворянку.
- Ты мне вчера так и не сказала, что у тебя с руками? - юноша аккуратно взял в свои грубоватые руки ладошки Актории, туго перебинтованную и пахнущую какими-то травами и эфирными маслами. Хавард ночью чувствовал на своей коже прикосновения не такие ласковые и скользящие, как это бывало обычно, но ему было не до разговоров с любовницей.
Тори отняла свою ладошку и поправила узел бинта. Ей не нравилось это, поскольку оборотница привыкла, что на ней любая рана заживает слишком уж быстро. А эти ожоги от неправильной руны проходили уж слишком долго. И сейчас раны неимоверно чесались под слоями ткани. Была надежда, что через день-два кожа на ладонях будет идеальной. Обычный человек бы месяцами лечил такие ожоги.
- Я обожглась по неосторожности, - тёмные бровки сошлись к переносице.
- Ты напортачила в своих рисунках? - тонкие юношеские губы коснулись виска белокурой. Лут видел несколько раз, как Актория рисовала символы или руны. При нём она рисовала лишь простенькие, тренировочные знаки. А этот ожог был от сложной руны. Тори не сбалансировала её и получила отдачу при подпитке магией.
- Это не важно, Хавард. Я не люблю говорить о неудачных экспериментах, -  мысли о рисовании “Тильды” теперь занимали разум оборотницы. Она хотела нарисовать её правильно и эта мысль начинала становиться навязчивой за последние три дни. В мастерской и так уже было небольшой погром и широкий стол с одной стороны был опалён. Взяться за что-то более сложное таким наскоком оказалось труднее, чем сначала думала дворянка, - лучше давай вспомним, на чём остановились раньше, - уголков её губ коснулась улыбка, а губ юноши коснулась довольная ухмылка...

****

  “Тильду” удалось правильно нарисовать лишь через год. Но и то это оказалось скорее неимоверной удачей, нежели мастерством девицы. Мастерская превратилась в настоящий полигон для испытания и экспериментов, некоторые выходили удачными, а некоторые грозили порой покалечить неумелую юную волшебницу. Актория, в очередной раз сплевывая кровь и поднимаясь на дрожащие ноги, понимала, что это может её убить. Но она чувствовала в себе силы каждый раз вставать и идти дальше, пробовать подпитать руну или узор своей силой.
  К первому долгому отъезду из родного дома, мастерская первого учителя была почти разрушена и держалась лишь на “добром слове” и нескольких поддерживающих символах, не дающим упасть боковой стене. Когда Актория вернётся с далёких северных земель через год и будет рассказывать про своё путешествие в окрестности Аменда, мастерскую разберут по кусочкам и какие-то полезные вещи уже передадут местному кузнецу.
За все время первого путешествия девчонка лишь практиковалась в начертаниях. Она несколько раз уже бегло проглядела Runomicon, не особо вчитываясь во многие вещи, но освоила уже немало и с успехом пользовалась своими достижениями в магии. Простые узоры, если были правильно рассчитаны, помогали ориентироваться в неизвестных лесах. Символы помогали разжигать костёр даже в дождливую или снежную погоду.
Путь домой был не менее долгим. Своё двадцатипятилетние девушка повстречала лишь на подходе к родным землям, а там всё повторялось снова и снова.

**** 
   Мужская рука касалась нежной кожи бёдер дворянки, задирая длинную рубаху выше, переходя на мягкое место и приподнимая девушку на руки. Штаны девушки уже валялись на полу, ровно как и невысокие сапоги. Босыми ножками оборотень обхватила бедра мужчины, усаживающего её на край своего рабочего стола и неистово целующего припухшие уже девичьи губы. Актория рукой смахивала шуршащие бумаги, порыкивая от уверенных прикосновений пальцев старшего Делленера, заставляющих клубок желания стягиваться всё сильнее где-то внизу. На пол упала чернильница, разбиваясь на осколки. Тёмно-синие чернила потекли по деревянному полу. Тори рефлекторно обратила внимание на звук удара  металлической чернильницы о дерево.
- Не обращай внимания, - пальцы Делленера грубо взяли белокурую за подбородок и вернули оборотницу к жарким поцелуям. Он злился, когда девчонка отвлекалась и переставала баловать его своим вниманием. В таким моменты он становился груб, порывист… 
Когда в дверь постучала служанка, прося Делленера скорее отправиться к сыну, у которого поднялась температура, барон лишь кинул свою рубаху Актории, позволяя утереть ею следы их недолгого соития. Дверь хлопнула громко, не давая служанке заглянуть в кабинет, по полу которого были разбросаны бумаги. Медленно и лениво одеваясь, оборотница взглядом пробежалась по бумагам, остановившись на одном открытом письме.
- Мсье Делленер, - Охотница аккуратно взяла в руки бумагу и шёпотом начала читать текст письма, -   извещаем Вас о том, что… - серые глаза расширились от удивления и толики ужаса, - твою мать… Nhar….ret’harto, - ругательства сыпались тихим шёпотком с языка белокурой. Она всё ещё босиком стояла на холодном полу, не смея пошевелиться, лишь взгляд бегал по аккуратным строкам, - Varto, - это слово она давно слышала в своих путешествиях, и означало оно “предательство”, -  А он ещё просил у моего отца военной помощи. Мразь...
Фреодегар сильно нахмурилась и гневно выдохнула,сворачивая аккуратно письмо. За спиной послышались сначала приближающиеся к кабинету шаги, а потом и тихий скрип двери. Актория быстро сунула сложенное письмо за ремень собственных брюк. Лишь кусочек бумаги торчал сейчас из-за грубой кожи ремня. Сверху его прикрывала собственная её рубаха, доходящая до середины бедра.
- Извини, - барон вернулся в кабинет и поднял с пола испачканную рубаху и аккуратно положил её на подлокотник кресла, - у сына лихорадка, - мужчина взглянул на любовницу удивлённо, - ты уже собралась? Я думал…
- Мне надо ехать, - дворянка подошла к барону и, привстав на носочки, поцеловала его, - проводи меня до чёрного хода.
Мужчина покорно кивнул и уже через деся минуть Актория на всех порах неслась к усадьбе Фреодегаров.
- Тори? - Берта смотрела вслед дочери, сжимающей в руке чужое письмо и уж слишком серьёзную, - ты куда, Тори?
Графская дочь не отвечала матери, лишь ускоряя шаг, взбегая по лестнице и с остервенением стуча в дверь отцовского кабинета. И внутрь оборотница зашла ещё до того, как пожилой граф дал своё разрешение.
- Ты что себе позволяешь? - он смерил своими серо-голубыми глазами Акторию и привстал с кресла. Её внешний вид говорил о том, что белокурая спешила, в серых глазах читалось волнение. В руке дворянки был зажат уголок желтоватой бумаги. Оллард опустился обратно в кресло и протянул руку за, видимо, важным каким-то письмом. Его усталые глаза скользили о написанному и темнели. Мужчина хмурился всё сильнее. Актория тем временем опустилась на небольшое креслице с другого края стола, смотря неотрывно на отца.
- Где ты это взяла? - голос был жёстким, громким, - где? Актория, отвечай. Такие документы не лежат где попало.
Белокурая замялась, потупив взор. Ей было уже почти тридцать лет, но говорить о любовной связи с его вассалом она не решалась. Но тут такое дело. что…
- Я была у него в кабинете. И когда он ушёл к сыну..
- Хоть какой-то толк от твоей распущенности, - хмыкнул Оллард, складывая письмо пополам и кладя его на обитую сукном столешницу. Поверх бумаги легла его ладонь. - не думал, что заведётся в моих владениях такая крыса, как Делленер. Связаться с Тьмой… да так сильно. Плаха по нему плачет за такое. Но сначала суд, разумеется.. а потом прилюдная казнь каким-нибудь придворным магом. Но… я разберусь с этим. Иди, - граф махнул рукой, будто прогоняя дочь из кабинета.

****

     Через несколько месяцев Актория уехала в Гульрам. Девушка слышала, что в тех краях можно найти много книг о рунной магии, да и учителей отыскать куда проще, чем в том же Рузьяне, где даже магической школы не имелось своей. МОжно былоы б отправиться простов  Грес, но… это было слишком просто и слишком близко. “Почему бы не поехать на восток и не побродить по тем лесам? Вдруг я найду такие же камни, как мы тогда находили с Эйбом в лесу. Я же когда-то хотела совершать открытия”, - от этой наивной мысли хотелось улыбнуться.
  Путь вышел долгим и, скачать откровенно, скучным. Только Runomicon скрашивал привалы оборотницы. Она двигалась то пешком, то верхом… То вообще бежала лесами, неся все свои пожитки, перехватив кожаный ремень клыкастой пастью. Она двигалась через Кельмир, остановившись там буквально на пару дней. Она шла через большой и красивый Грес. Было велико желание остановиться в школе магии, но.. её влекло на восток неумолимо.
Тяжёлый путь через плоскогорье Золотого ветра. Его Актория запомнит надолго. Рунная магия в этих условиях спасала жизнь наравне с охотничьими навыками и оборотничеством. Тори двигалась вдоль кромки леса эльфов. не решаясь ступить в густые заросли.
  Большой Лайнидор был интересным, почти всегда шумящим из-за вечно проходящий торговых караванов, из-за торговцев, сто зазывали на рынках. Тори выгладела белой вороной на фоне местных жителей и,несомненно, привлекала внимание людей своей бледной кожей и светлыми волосами. Серые глаза её выделялись на фоне множества карих.  Белокурую дворянку поразили местные породы овец и коз. Довелось девушке оказаться и в пустыне. Её навыки оказались нужны группе искателей сокровищ, идущих за желтыми алмазами. Причём, пригодились как знания Охотницы, так и знания уже более-менее уверенной в себе рунной волшебницы. В этой компании был ещё один маг, который поделился с девушкой несколькими хитростями в этом нелёгком ремесле магии.
  Через несколько месяцев Фреодегар всё же добралась до Гульрама, но преподавателя себе не нашла, но нашла хороший заказ на необычную охоту. В Гульраме оборотница провела немного времени. Тут были библиотеки, были книги, но большинство информации, которую можно было почерпнуть в них, девушка и так уже знала. Ей до боли нужен был хороший учитель, который сможет объяснить и показать, перевести Охотницу на более высокий “уровень” мастерства.
  Учитель… вернее, учительница нашлась в далёком и необычно Галад-Бере. Фара бинт Абдальимир Аль-Кахль - полукровка, держащая свою лавку в этом огромном восточном городе. её уровень был высок, да. И после обучения по книгам, давшим оборотнице дотянуться лишь до среднего уровня, занятия с преподавателем были, своего рода, отдушиной.

Отредактировано Актория (14-11-2016 21:34:00)