Одина пытались убить, дважды. В городе сожгли его карету, а после неизвестный стрелял в него из арбалета и едва не попал в сердце. Барон Хоукленд спустя год после их последнего суда подал в суд вновь и едва не выиграл в первый же день, когда суд не поставил Одина в известность. Убили сира Клиана и двух других офицеров, что помогали Вигбергу быть в курсе военных событий и подготовки Людовиком тайных диверсионных групп на севере, сбора сильных отрядов близ Цеселлы, близ Сада Костей, в землях Межречья и недалёко от графства Феалоте. Создание “Химер”, и их выслуга перед блистательным Дюрихом мог Рихтом. Один вынужден был с пробитым лёгким ковылять и ползти по улице, пока одна из проезжающих мимо телег не остановилась. А после перевязанный он явился на суд в крови и покашливая приговорил Хоукленда к огромному штрафу за клевету… Но не за покушение, которое осталось безнаказанным.
Мон Рихт мешал ему, и помогал одновременно. Тайный канцелярист показывал всем вокруг, как опасно общатся с Вигбергом, а после в милой беседе рассказывал про Вийеса и тайных врагов рода Фреодегар. Сначала презрительно глядел прилюдно на свою игрушку, а после давал совет о том, как действовать против Эббера.
Два дня. Медленные два дня без Актории, первые два дня в великой игре благородных родов. Когда эти дни кончились и наступил день отдыха (отдохнуть ему посоветовал Дюрих мон Рихт), Один сидел на большом валуне, под холмом резиденции, у тоненькой речушки всего в пятнадцать метров шириной. На коленях его, облокотившись мордашкой о широкую грудь, лежал черный маленький пёс, потявкивающий время от времени на стоящего поодаль гвардейца.
Тори быстро преодолела расстояние от границ земель до резиденции. Со стороны казалось, что девушке в столь ранний час не сиделось дома и она вышла на короткую прогулку: вещей при ней не было. Даже оружие она решила оставить в резиденции. Крестьяне, как и полагается, уже в столь ранний час начали работать. Кому-то скот кормить, а после и выводить на пастбища. Кому-то предстояло отправиться в море на рыбалку, и он проверял в порядке ли снасти. До уха оборотницы долетали и голоса в деревне, и голос скотины от домов с окраины.
Охотница свернула к узкой речке, которая протекала возле холма Вигберг Манора.То и дело налетали порывы ветра, трепя выбивающиеся из белокурой косы волосы и ткань чёрной рубахи. Актория шла медленно по самому берегу, сложив руки на груди и ссутулив плечи, будто подмерзла.
Вдали послышался лай, перемежающийся с рычанием. Собака будто учуяла неподалёку дикого и опасного зверя. Фреодегар знала, что ветер уже донёс до резиденции её запах и это могла быть просто дворовая собака, предупреждающая об опасности хозяев. А может и просто приблудный пёс. Тори же не могла учуять Одина, оказавшегося для неё с подветренной стороны. шаг за шагом они приближалась к холму, так что чёрное пятно её одежды уже вполне можно было разглядеть.
Один встал, “охотничий” пёс Финна запрыгал, готовый со всей спешностью вернутся обратно в резиденцию. Вигберг же оперся о трость и заковылял в противоположную сторону, вдыхая заживающими лёгкими болезненно прохладный ветерок. Пёс бежал рядом, пока он не повелел ему “Домой”. Вообще, он хотел приказать тоже самое но в людской версии для гвардейца, но тот понял собачью и отправился вслед за бесполезным комком шерсти. Крестьяне за рекой уходили на поля, провожая господина взволнованными взглядами, в небе свершали замысловатый танец птицы, из маленькой вишневой рощицы ему навстречу вдоль реки шла Актория. Цвета Вигбергов на ней не смотрелись, он с улыбкой принял эту простую данность, зато он помнил, как шли ей цвета Фреодегаров, она была прекрасна в своём платье. Сейчас она была прекрасной по-другому. Он двигался к ней со спокойным лицом, выдавая лишь легкую радость, чтобы навязчивые реакции не поселили в этой оборотнице неприязни. Мужчина, цепляющийся за женщину каждую минуту - это плохой мужчина. Он любил её и навязчивым быть не хотел… «прекрати этот мысленный поток», остановило его сознание, и он прекратил.
- Миледи… - Молвил он, когда они оказались достаточно близки друг к дружке.
Сначала она увидела его вдалеке и улыбнулась. Но приметив в его руках трость, девушка перестала улыбаться. Теперь же она не понимала… И чем ближе они становились, тем больше волнение поднималось в душе.
- Один, - она проигнорировала его “миледи”, - что случилось? - голос показывал переживание. Она мягко взяла его за рукУ, оказавшись уже совсем близко, - меня не было всего два дня… Что случилось?
Она уже жалела, что ушла так далеко. Надо было воспользоваться предложением своего мужчины и остаться в Маноре. Так она хотя бы днём была рядом и в курсе событий.
- Купидон прилетел поздновато… и переборщил с метром ясеневого древка. - Молвил он спокойно, не желая пугать её глупыми подробностями. Пальцы его свободной руки вплелись в волосы на её затылке и он мягко потянул, губы дворянина коснулись губ её. Поцелуй вышел неловким, ему приходилось опираться о трость и вместо глубокого вдоха ему пришлось дышать краткими, когда поцелуй оборвался, но ему важно было поцеловать её. Один опасался, что она попадёт в руки какого-нибудь из усиленных патрулей, опасался, что она уйдёт навсегда просто потому-что… Чувства его были очевидны, но она словно боялась его полюбить. И снова сознание оборвало скоротечные мысли слишком романтического настроя. - Все хорошо, я объясню все, но дай мне немного времени насладится тобой, не будь таким чудовищем. - Хмыкнул он, разглядывая её и мягко приобнимая.
Они медленно двинулись в сторону Вигберг Манора и уже через некоторое время оказались сначала в просторном холле. Помня слова служанки, что один велел им воспринимать Фреодегар не как гостью, она вполне по хозяйски попросила приготовить ей ванну. После нескольких дней в лесу девушка просто не могла отказать себе в такой прихоти.
Уже в его покоях Актория попросила пролить свет на то, откуда всё же взялось ранение и всё же высказала своё желание в дальнейшем не уходить так далеко далеко.
Он рассказал все честно, без прикрас, но и без лишних подробностей. Про мон Рихта не рассказал вовсе, потому-что тот мог убить его белокурую Фреодегар. Рассказ занял часа два, пока весь дом спал, а Один прижимал на постели искупавшуюся уже Акторию. От неё пахло тем самым лесным цветком и той самой дикой ягодой. Он лежал и с закрытыми глазами вдыхал ее аромат, рассказывая и рассказывая.
- Дан Вийес не главный враг твоей семьи. Мне придётся долго расплетать этот клубок, чтобы добраться до главной змеи. - Один примял ее платьице ладонью, обняв поудобнее. На лице его поселилась задумчивость, и с каждой новой мыслью он хмурился все больше. - Твой отец постарел, и даже если у меня получится отыскать все, докопаться до проблемы… Он не сможет отстоять свои земли, свою женщину, свою дочь. - Фон Тив помнил, каким был в свои последние годы отец. Рассеянный, забывчивый, нерешительный, суровый и слабый одновременно. При том Тив умер вовсе не старым, он лишь подходил к той черте. Оллард же старше, борьба застала его в годы немощи… Один содрогнулся от мысли о своей старости.
- Ты прав, - с горечью в голосе, - Он уже не сможет… Боюсь, что и мать, и я - тоже не сможем этого сделать. Я просто потому что никогда не интересовалась делами, даже не знаю за что браться… Боюсь, что даже все мои знакомства не принесут должной пользы. А мать… - Фроедегар сглотнула, - я не уверена, что ей сейчас хоть до чего-то есть дело. Но пока отец жив и лекари не предвещают беды. Пока это так, я могу хоть немного спать спокойно.
Оборотница взглянула на мужчину. Сейчас особенно бросалось в глаза, что он изменился. Мысли о матери и отце каким-то образом ещё больше подчёркивали эти изменения. И то, что сама Актория не изменилась. Отогнав от себя дурные мысли,время для которых будет ещё очень не скоро, дворянка прижалась к Одину.
- И я не знаю… стоит ли вообще с этим что-то делать, - глупая мысль, которую она невольно озвучила вслух.
- Стоит. - Один сказал это без упрёка, но голос его стал тверже, а в глазах сверкнуло что-то понятное другим дворянам, бесконечно многим другим дворянам. Блеск этот был блеском крови, наследства, династии. Именно этот блеск сохранял благородные дома над крестьянством и над прочими дворянами. Дома, в которых этот блеск потускнел или угас, совсем недолго оставались дворянскими. - Это твоё наследие, твои люди и твоя семья. Если каждый враг сможет причинить твоим друзьям боль, не получив в ответ удар превосходящий по силам, то кто ты есть? - Он не мог привести тому логические доказательства, но ему они не требовались. Один верил и следовал старым законам, и законы те были древние... как мир.
Фреодегар не хотела спорить. А доводы вроде “Мне это всё не нужно” звучали бы глупо с её стороны, - мне просто страшно. Страшно лезть в это… Я хорошо умею дичь стрелять. Я ловила таких зверей, о которых ты, наверное, даже и не слышал. Но бороться за земли… - Тори казалось, что говорит она очевидные вещи. Хотя не могла отрицать и того, что в словах Одина была чистая правда. Кто она такая, если не сможет оттяпать то, что принадлежит ей по праву? И какова будет ей цена как дворянке? Как наследнице некогда сильного графского рода? - я не умею этого, Один.
Вигберг поглядел на её изящную и тоненькую фигурку, совсем девичью в его мозолистых израненных руках. Она была так юна, красива и мила, что глаза его потемнели и он улыбнулся, представляя как то выглядит со стороны. Почти тридцатилетний мужчина, пусть и сложенный пока ещё моложаво, но уже мужчина. И рядом маленькая изящная фигурка почти непорочной девы. - Не бойся… Я научу. - Ему живо представился год, ещё год, пять, двадцать… Когда старый и с залысинами он будет вот так лежать и хрипеть в постели, отравляя беззаботную жизнь юных своих потомков. И своей все ещё юной Актории. Эта мысль лишила его дара речи. Он молча разглядывал каждую чёрту её и глаза скользили по неизменной груди, по родным плечикам, по лицу, её божественному лицу. Ему стало больно дышать, но он успокоился. Говорить ему все ещё было тяжело, он молчал, глядя в её глазки.
Этот разговор, эта атмосфера.. навевали грусть, - Хорошо, - ласковый поцелуй последовал за словами. Ласковая ручка легка на мужскую щёку. За дверьми слышались шаги уже проснувшихся обитателей дома. Оборотню слышались голоса, доносящиеся через узкие щели. Из-за приоткрытой двери балкона доносился чарующий аромат…
- Я бы не отказалась от завтрака, - уже снова с улыбкой произнесла Тори, отвлекая и себя и Одина от прежнего разговора, - тем более, что на кухне, похоже, занялись выпечкой.
Из сада так же доносились голоса, весёлые, бодрые, детские. Не знающие ни о проблемах, ни о том, что любые проблемы необходимо решать.
Шрифт:
#main-reply, .punbb .post-content { font-size: ${value}px; }