Спор между близнецами набирал обороты. Вообще-то, это был уже далеко не первый их спор на протяжении всего пути в Гульрам. Споры вообще были традиционным развлечением близнецов во время переходов, когда у них не находилось времени, желания или стрел, чтобы палить по пролетающим мимо птицам. Конечно, с Наталем спорить порой было крайне неинтересно и даже откровенно скучно, ведь вся его аргументация сводилась обычно к каким-нибудь «у меня есть волшебный амулет!» или «плевать я хотел, что в книжках твоих написано!», но за неимением лучшего, да еще и из братской любви… можно было продолжать спор ради спора, но никак не ради получения вразумительного результата! Споры ради спора вообще штука по-своему занимательная, особенно когда надо давить оппонента интеллектом и эрудицией так, чтобы он не решил просто тебя игнорировать, замотавшись в каменную кожу и прикидываясь статуей, на кой-то ляд водруженной на живую лошадь. Вот сейчас Эйнеке вроде бы удавалось удерживать своего близнеца от попыток уйти в глубокие размышления о смысле бытия и отчаянные попытки не слышать хрипловатый голос младшего. Нат отвечал Эйнеке, отвечал и распалялся все больше и больше. Старший близнец с яростью отстаивал мнимые магические свойства простого речного камушка, обмотанного обыкновенной бечевкой и подаренного ему дочкой трактирщика, оттраханной им на конюшне (нет, Эйнеке не держал свечку, но не трудно уж ему было догадаться, чем там его брат с грудастой девахой мог заниматься). Младший же крайне скептически отзывался о магических способностях деревенской ведьмы, что якобы амулет этот заговорила, а заодно не упускал возможности немного поязвить.
Наталь уже начинал откровенно злиться, забывая про свою привычку тщательно избегать подобных словесных перепалок со своим братом, а также обо всякой необходимости следить за тем, куда прет его гнедой жеребец. Конь Наталя, явно почувствовав некоторую свободу, то и дело норовил сожрать каждый клочок травы или листвы у дороги, а порой по неведомым причинам и логике вопреки выходил на самый центр тракта, вынося своего седока на самый солнцепек. В такие моменты Нат злился еще пуще и насильно возвращал коня к краю. Тот недовольно фыркал и, разумеется, повиновался. Только вот продолжалось все это безобразие не так уж и долго, как могло и показаться. Если уж Наталь был откровенно взбешен, то Эйнеке… Эйнеке, к слову, никогда особым спокойствием не отличался, да порой терял самоконтроль намного скорее брата даже тогда, когда изначально все споры, подколки и попытки поупражняться в остроумии были затеяны специально, чтобы немного поиграть на нервах дорогого родича. Вот Эйнеке и вспыхнул, громко рявкнув Наталю:
- Проверим насколько он счастливый, а?! – крикнул молодой маг, аж поднявшись на стременах и уставившись пылающим взглядом аккурат в глаза старшего брата, которого конь опять вывел к середине дороги. В тот момент самому Эйнеке казалось, что он непременно заставит магическую силу стечься к кончикам его пальцев, зажжет на ладонях пламя, да как следует Наталю пламенным кулаком по лицу, но… все пошло по несколько иному сценарию.
- Проверим! – рявкнул в ответ Наталь, а Эйнеке в свою очередь попросту хлопнул его коня по крупу, проводя сквозь пальцы отнюдь не пламя, а слабый электрический разряд. Животину, конечно, мучить нехорошо и вообще совестно, но… совестно-то стало только тогда, когда запал ярости начал сходить на нет, а конь с диким ржанием понес матерящегося Наталя вперед. И все бы ничего, побегает напуганная коняшка, малясь потреплет нервишки Нату дикой и неконтролируемой скачкой, а после успокоится и остановится, ну, максимум скинет старшего близнеца в грязь, да только вот… на дороге в пределах видимости нарисовалась фигура пешей путешественницы. Эйнеке, впав в кратковременный ступор от всего происходящего, с трудом заставил себя действовать. Он легко пристукнул своего вороного скакуна пятками в бока, заставляя его перейти со спокойного и ровного шага на галоп, да крикнул путешественнице:
- Поберегись!

Лошадь понесла. Наталь же, легши на шею, продолжал отчаянно материться, перебирая все известные ему ругательства, а иногда даже выдумывая кое-какие новые, авторские, так сказать. Ругался он столь громко, складно и по-своему красноречиво, что даже в определенный момент Эйнеке показалось, что его старший брат пытается уговорить ошалевшую лошадь любезненько остановиться, да поскорее. Недавняя вспышка ярости, вскружившая молодому пироманту голову, отступала, проясняя разум. Эйнеке в те годы вообше частенько терял самоконтроль и вытворял то, о чем в последствии мог пожалеть. Вот как сейчас. Нет, брата ему было не очень-то жаль, ведь Нат большой и сильный, а еще у него каменная кожа есть для таких вот веселеньких ситуаций. Не особенно-то жаль Эйнеке было и путешественницу, на которую летел взбешенный конь. Он не знал ее, не знал кто эта такая, куда идет и что из себя представляет. Здоровая доля эгоизма не позволяла порой магу даже думать о благе ближних, не то что о всяких там незнакомках и незнакомцах, на которых Эйнеке по большей части было плевать с высокой колокольни. Сейчас остроухий искренне беспокоился о коняге своего брата, о возможности штрафа, если здешним властям вдруг станет не лень разбирать подобного толка жалобы, и немного о своей репутации, которая тоже могла быть подмочена, если они с братом чуть не переехали кого важного. С другой стороны, кто важный шляется по Гульрамскому лесу в одиночку, без охраны и прислуги?
Впрочем, одета дама была явно не бедно. Одежды из ткани подобной расцветки стоят довольно неплохо, не всякий себе позволить сможет - это Эйнеке знал наверняка, будучи немного шмоточником с навязчивым желанием следовать моде. И волновал сейчас Эйнеке по большей части финансовый вопрос. Что если конь Наталя охромеет, запнувшись обо что-нибудь? Хороший конь - а близнецы вне зависимости от того, как шли их дела всегда ездили на хороших и породистых скакунах - удовольствие слишком дорогое,  чтобы позволять этому удовольствию калечится, снижая свою цену, престижность и работоспособность. Отдавать часть своих денег, заработанных по пути в Гульрам, какой-то бабе, чтобы загладить свою вину перед ней Эйнеке тоже как-то совсем не улыбалось. Потому-то он и сорвался в галоп, лелея надежду успеть перехватить поводья у брата и остановить его коня. Вороной под Эйнеке был пошустрее крепкого гнедого коня, которого предпочел для себя Наталь, а потому даже почти нагнал его незадолго до того, как тот столкнулся с некой незримой преградой. Заметив столкновение, Эйнеке натянул поводья, принуждая своего коня резко остановиться. Тот, возмущенно всхрапнув, поднялся на дыбы, а после, опустившись на все четыре ноги, раздраженно зафыркал. Эйнеке, будучи довольно опытным и ловким наездником, в седле удержался. Он выпрямился, когда его скакун успокоился, да глянул в сторону Наталя. Тот уже, тихо ругаясь, поднимался. Каменная кожа в очередной раз спасла старшего от потери сознания и кучи травм, вызванных столь фееричным столкновением и падением. Лошадь старшего близнеца, порядочно извракавшись в грязи, умудрилась встать и с истошным ржанием рванулась в заросли, но далеко не убежала, зацепившись поводьями за ближайший кустарник.
- Мое почтение, госпожа-маг! - хрипло бросил Эйнеке, спрыгивая со спины своего вороного, - Просим прощения, лошадь понесла...

Конь под Эйнеке, кажется, остался не очень доволен вынужденной остановкой. Разгорячённый недавней скачкой молодой вороной рвался дальше. Его явно несильно беспокоила судьба своего гнедого сородича, что теперь в дикой истерике бился в стороне от дороги, зацепившись поводьями о ветви какого-то кустарника. От продолжения передвижения лихим галопом жеребца удерживал только его наездник. Эйнеке неплохо ездил верхом, даже более чем неплохо. В седле держался он уверено, да и с животными, обычно, хорошо ладил. Давал знать свое и опыт, ведь впервые обоих близнецов посадили на конскую спину еще в пятилетнем возрасте. Это был тот редкий случай, когда их отец и дедушка сошлись во мнениях и, не став спорить друг с другом, а заодно и с матушкой братьев, которая была категорически против всего этого, наняли мальчишкам подходящего наставника, а заодно и купили двух пони. Впрочем, Наталю это, кажется, не очень помогло. Как он падал из седла при малейшей тряске, так и сейчас… глотал пыль где-то на уровне земли. С другой стороны, тут из седла вылететь немудрено было бы даже и более опытному и ловкому наезднику. Удерживая коня на месте, вынуждая его лишь грызть удила, перебирать ногами и рыть копытом землю, Эйнеке коротко глянул на близнеца, оценивая его состояние. Ну что ж, если может материться и при том двигаться, значит отделался только ушибами. От остального в очередной раз упасла наколдованная каменная скорлупа.
«Ты как? Не сильно долбанулся?» - на всякий случай поинтересовался младший у старшего, метнув на него короткий взгляд и воспользовавшись их ментальной связью. Ну а что? Не вслух же пытаться? Эйнеке и так горло изрядно перенапряг. Сначала с этим каменным болваном спорил, не щадя голосовых связок, потом пытался предупредить эту женщину о том, что на нее летит одуревший конь и его камнешкурый наездник. Ну кто же знал, что эта дамочка маг и вообще сама неплохо может справиться с такой вот угрозой? Впрочем, приличия ради следовало все это сделать, создать некоторую видимость своей заинтересованности в происходящем, да. Теперь же Эйнеке был твердо намерен перейти на более привычный ему и менее болезненный полушепот, а для обмена некоторой информацией с братом использовать лишь телепатию, не зря что ли их матушка Природа таким даром наделила, а толпа преподов из Гресской Школы научила им пользоваться? Убедившись, что с братом все в порядке и тот уже, перестав матюкаться, хотя бы сел на задницу, а не катается по земле, Эйнеке вновь взглянул на незнакомку.
- А лошади еще и весьма пугливы, змеи их пугают особенно, как и молнии… - согласился Эйнеке с высоты седла, да оперся рукой о луку перед собой, склоняясь чуть вперед и внимательно разглядывая собеседницу, - Мы не молодые люди, точнее не люди, - мягко поправил женщину юный чародей, улыбаясь по-настоящему лисьей улыбкой, - Полуэльфы, так что человеческого в нас ровно половина, - все же подчеркнуть свою расовую принадлежность для Эйнеке было важно, он не считал себя человеком, как и не считал эльфом, а потому не очень любил, когда его причисляли к тем или другим, - Вы не ушиблись? – опять же из соображений вежливости поинтересовался он, - Хотя и преграда была сработана, как сказал бы один из преподавателей Гресской Школы, добротно и ладно… Куда мы держим путь? В Гульрам, госпожа-маг, - молвил Эйнеке, попутно подсчитывая шансы отделаться от пострадавшей без особых потерь для их с братом кошельков и репутации.

Называть своего имени Эйнеке не торопился. Впрочем, у него были свои пунктики на этот счет. Взять хотя бы тот факт, что он упорно не пользовался ни одной из фамилий, причитающихся ему. Эльфийское родовое имя Ал Аллэ было ему неприятно, как и эльф, с которым маг состоял в родстве, а Вейнсы… что ж, фамилия Вейнс была слишком хорошо известна на западе материка, но Эйнеке все равно не рисковал ею пользоваться даже в такой дали от Греса, категорически не желая привлекать к себе внимания. Да, лет прошло немало, но вдруг кто упомнит историю сбежавших из дому внуков Эвана Вейнса? Впрочем, в данный конкретный момент Эйнеке не горел желанием представляться не только из-за некоторых своих собственных головных тараканов, творивших в его черепушке Рилдир невесть что, но и потому, что еще не совсем был уверен в намерениях незнакомки. Ах да, уже все-таки «знакомки». В конце концов, в отличии от братьев женщина-то свое имя назвала. Только вот говорило оно им мало, хоть и показалось младшему смутно знакомым. Книги – удовольствие не из дешевых, а потому Эйнеке при возможности что-либо приобрести честным или не очень честным путем, отдавал предпочтение лишь той литературе, что могла бы помочь ему развивать свой магический потенциал самостоятельно. Возможно, ему и доводилось иметь дело с книгами, написанными рукой госпожи Альми, но времена те остались далеко, вместе с детством и юностью, достатком семейства Вейнсов, Гресом, и библиотеками Школы Магии или опять же рода Вейнсов, когда-то известного не только успешным купцом Эваном (который, к слову, был белой вороной в семье), но и магами, по большей части стихийниками.
- Что ж, хорошо, что все, кажется, обошлось малой кровью, - Эйнеке коротко кивнул и хитро прищурился, оглядываясь на беснующегося гнедого коня, которого бы следовало успокоить, пока он своими попытками прорваться сквозь кустарник не навредил себе. Все же дело, похоже действительно обошлось. Наталь вон, кстати, уже поднялся из грязи и кое-как отряхнулся, рассеянно взглянув сначала на Аниту, вдруг обратившуюся к нему, а после снова на брата, точно пытаясь понять, почему эта женщина с ним вообще разговаривает. Нет, Наталь вообще был в определенной мере даже очень общительный и веселый парень, он легко находил себе собутыльников и подруг на вечер-ночь, а может еще и утро, однако этой особенностью своей натуры старший из близнецов Ал Аллэ пользовался не так уж и часто. После пары кружек эля в пристойной таверне скажем. Все остальное время он предпочитал помалкивать, признавая главенство младшего брата, а также считая его куда более сообразительным. Обычно, к Наталю и не обращались чужаки и незнакомцы, предпочитая вести дела с Эйнеке, а потому на вопросы Аниты тот отреагировал не сразу и несколько… странно. Наталь явно смутился и упрямо отказывался смотреть на собеседницу, вместо этого глазея на брата, словно ожидая от того хоть каких-нибудь объяснений происходящему, а заодно и моральной поддержки.
- В… порядке, - недоверчиво отозвался Наталь, покосившись на женщину, а после мрачно буркнул, - Когда ваш брат кидается в вас столовыми приборами, трудно не научиться быстро покрываться защитной скорлупой, - впрочем, сказано это было так, что создавалось ощущение того, что сам факт швыряния в него столовых приборов абсолютно не волнует Наталя.

Перспектива общения с чужачкой явно не прельщала Наталю, и он продолжал время от времени кидать на брата обеспокоенные и вопрошающие взгляды, готовый в любой момент с чистой совестью заткнуться и вообще исчезнуть с места действа, сбрасывая с себя всякую необходимость разговаривать. Эйнеке же с некоторым интересом наблюдал за магичкой, чувствуя определенное неудовольствие и раздражение, вызванное тем, что кто-то пытается своими вроде бы ненавязчивыми действиями передать Наталю главенствующую роль в их дуэте. Слишком раздраженный и недовольный, младший близнец не замечал никакого намека в словах чужачки и мысленно умолял ее поскорее уйти прочь. Старший же был слишком смущен и растерян, чтобы что-либо замечать. Он стоял, спрятав руки за спину, и явно не собирался называть своего имени, да и строгий взгляд брата не позволял ему этого. Что ж, проверка верности, а заодно и качества выучки, кажется была пройдена. Почти пройдена.
- Успокой и приведи сюда своего коня, - спокойно и мягко повелел Эйнеке своему брату. Впрочем, в тоне его послышалась и определенная властность, присущая человеку или не совсем человеку, непривычному слышать отказ. Наталь, кажется даже обрадованный этим приказом, охотно кивнул младшему, улыбнулся и сорвался с места, направляясь прямиком к беснующемуся коню и задержавшему его кустарнику. Эйнеке проводил родича взглядом, да украдкой усмехнулся, довольно так усмехнулся, все же покорность и верность Наталя теперь не подвергались никакому сомнению. После он глянул на чужачку и, подумав о том, что всякое продолжение беседы ему не слишком выгодно, что так или иначе оно загонит его в ловушку, принудив раскрыть свои карты перед Анитой, или же забашлять ей какую услугу в качестве извинений за причиненные неудобства. Нет, Эйнеке было бы не жаль исполнить чужую просьбу, если бы она конечно не касалась бы чего непристойного или же не была бы связана с деньгами, но сволочная и не очень уживчивая натура вкупе с недовольством давали знать...
Эйнеке молчал, поглядывая на попытки брата успокоить лошадь, и все бы на том и закончилось, Наталь бы привелконя и близнецы продолжили свое путешествие к Гульраму если бы... гнедому скакуну не вздумалось вдруг проявить норов. Он взбрыкнул. Копыта промелькнули где-то близ головы старшего близнеца. Наталь как подкошенный повалился на траву, конь же, прорвавшись наконец сквозь кустарник, рванулся в тропический лес. У Эйнеке в этот момент сердце ушло в пятки. Нет, конечно Наталь довольно... твердолобый индивид, но не настолько! Да и заклятие каменной кожи могло дать слабину под ударом такой-то силы. Соскочив со спины своего вороного и напрочь позабыв про присутствие Аниты, Эйнеке кинулся бегом к брату.
- Нат?!

Братья не могут жить мирно, не могут не цеплять друг друга, не соперничать и не состязаться, а еще они не могут время от времени друг друга не калечить, ну или точнее предпринимать попытки покалечить. Всякий, кому выпала незавидная участь воспитывать двух мальчишек, это подтвердит. Эйнеке нередко кидался в Наталя всем, что только подвернется под руку: столовыми приборами, монетками, мелким мусором и близкой к данной категории дрянью. Пару раз он даже пытался поколотить его, а однажды сломал Нату нос, подгадав момент и крайне вовремя открыв дверцу шкафа в их комнате. И все эти маленькие склоки были попросту необходимы для того, чтобы уладить некоторые личные вопросы и мелкие дрязги в рамках своего дуэта. Только выплеснув негатив и «отомстив» друг другу за недавно совершенные косяки, близнецы могли со спокойной душой ломиться в бой, али еще куда, зная, что ничья подлая и скотская натура не направит заклятие в спину кровному родичу. И нет, Эйнеке не испытывал особого удовольствия, глядя на страдания Наталя. Скорее ему нравилось ощущение свершившегося возмездия, ну и мысль о том, что-теперь-то их взаимоотношениям ничего не угрожает. Все остальные ранения, прилетевшие по туше Ната, да еще и со стороны всяких посторонних объектов, вроде вражеских бойцов, ну или взбесившихся звезданутых коней, ему категорически не нравились.
И да, видя, как у головы брата промелькнули конские копыта, Эйнеке всерьез испугался за целость и сохранность своего драгоценного родича. Опыт общения с магом земли подарил пироманту множество занимательных воспоминаний о том, сколь каменная кожа порой ненадежна, особенно когда ты не ждешь удара и не вкладываешь в свою защиту дополнительную энергию, а также когда твоя защитная скорлупа уже пережила несколько некислых столкновений с твердой поверхностью. У Эйнеке были все основания опасаться за жизнь брата. Тихо шипя и ругаясь сквозь зубы, молодой маг добежал до «поверженного» родича и, не беспокоясь о том, что заляпает одежду, плюхнулся рядом с Наталем на колени. Тот был явно без сознания. Каменная кожа дала слабину, обнажив место столкновения лобешника полуэльфа и конской подковы. Что ж, башку Наталю одуревшее животное не разбило, каменная кожа существенно смягчила удар, хотя и все же поддалась ему, о чем весьма красноречиво говорила здоровенная ссадина на лбу старшего близнеца. Впрочем, Эйнеке был слишком сильно напуган, чтобы подумать о том, что все не так страшно, как могло бы показаться со стороны. Еще Эйнеке не думал о том, что оставил своего коня без присмотра, посреди дороги, да еще и рядом с пешей незнакомкой. Конокрадство, конечно, преступление достаточно серьезное и распространенное в здешних краях, несмотря даже на всю строгость гульрамских законов, но… не до того сейчас было.
- Только посмей помереть, - пробормотал Эйнеке, пытаясь нащупать артерии на шее Наталя. Заклятие каменной кожи рассеялось, поскольку более не получало подпитки со стороны того, кто его сотворил, а потому ничего не мешало молодому полуэльфу добиться желаемого.
- Он… В порядке?.. - заслышав это, Эйнеке хотел было огрызнуться, поддаваясь вспыхнувшей вдруг ярости, но проглотил те грубые слова, что вертелись у него на языке, порешав, что помощь ему сейчас лишней не будет.
- Жив, - коротко отозвался маг, оглянувшись через плечо, - Без… сознания… - пробормотал он и вжал голову в плечи, невольно выдавая свой и без того явный испуг и растерянность.

"Живой..." - в очередной раз подумал Эйнеке, убедившись в том, что его братец все-таки не посмел отправиться к праотцам, испустив дух в придорожной канаве, сраженный ударом копыта в голову. После же Эйнеке поймал себя на том, что думает об умственных способностях Наталя. Не случится ли чего с его и без того не очень шустро работающими мозгами? Страх и потерянность под воздействием подобных мыслей переросли в легкую истерию. Ну а что? Истерика – вполне себе логичная защитная реакция организма. Особенно в той ситуации, когда вы только что чуть не лишились бесплатного телохранителя, сиделку, прислугу, таскателя кучи неимоверно важных вещей и кровного родича в одном лице. Наталь, конечно, болван каких только поискать, но для Эйнеке он представлял определенную ценность. Хотя бы просто потому, что был весьма и весьма удобен. Сдержав в груди нервный смешок, мол, все равно Наталь от удара копытом глупее не станет, ибо куда уж глупее, молодой полуэльф бегло осмотрел рану брата. Ссадина казалась со стороны весьма неприятной и даже кровоточила. Впрочем, Эйнеке не сомневался в том, что заживет она довольно быстро при помощи трав и мазей, которые младший близнец заготовил перед путешествием в Гульрам. Впрочем, для начала было бы неплохо привести Наталя в чувство. Изрядно переволновавшийся и еще не успевший успокоиться после случившегося Эйнеке толком не мог взять себя в руки и хоть как-то сориентироваться. Он по-прежнему держал пальцы у артерии на шее брата, несмотря на то, что никакой надобности в этом уже давно не было.
Он даже не сразу уловил слова Аниты, прозвучавшие рядом, лишь принял из ее рук какую-то склянку и ошалело уставился на нее, судорожно соображая зачем ему вообще нужна эта стекляшка. После, все-таки дойдя мыслью что тут к чему, незамедлительно откупорил склянку и принюхался к ее содержимому. Эйнеке немалую часть своей жизни учился не только магии, но и алхимии, ему приходилось вдоволь времени проводить за составлением лекарственных смесей, а потому он считал, что вполне в состоянии определить, что именно ему предлагают влить в брата по запаху или вкусу. Убедившись, что это действительно может помочь и никакой потравой не является, Эйнеке благодарно кивнул, после потянулся к одной из своих сумок, намереваясь достать оттуда платок и склянку с нашатырным спиртом, однако Наталь стал приходить в себя и без подобных вспомогательных средств.
Благодаря этому явлению младший близнец не сразу ответил женщине на ее предложение, переключив все свое внимание на старшего. Слова, чтобы разобраться что к чему и как себя чувствует Нат, им не понадобились, как и не потребовалась и телепатия, к которой старший после удара копытом был вряд ли способен. Определенная связь, существующая между близнецами, и тут дала знать. Ограничиваясь только взглядами и сумбурными жестами, братья вполне неплохо друг друга понимали. После этого странноватого беззвучного диалога Эйнеке все так же молча вручил Наталю склянку с лекарством Аниты, а тот в свою очередь безоговорочно ее принял. Еще несколько мгновений младший потратил на то, чтобы привести с порядок ссадину на чужом лобешнике.
- Да… идем искать коня, - с большим запозданием вдруг бросил Эйнеке новой знакомой и не очень твердой поступью направился сквозь протараненный взбесившимся конем кустарник. Конечно, оставлять брата одного, да после такого удара и со вполне возможным сотрясением было не самой лучшей идеей, как и тащиться в джунгли за одуревшей лошадью, но… шок вообще редко доводит до умных мыслей и осмысленных, разумных поступков.

Да, оставлять брата с возможным сотрясением одного и без присмотра было не самой лучшей затеей. По крайней мере так могло показаться со стороны. Точнее почти наверняка именно так и показалось. Эйнеке же считал это вполне разумным решением в сложившихся обстоятельствах. Остаться с братом было все равно, что потерять хорошего коня, чужачке-то юноша не доверял совершенно. Честно сказать, он вообще мало кому мог довериться в эти годы, да и после тоже. Недоверчивость его лишь росла из года в год, постепенно перерастая в легкую паранойю. Что до брата… как будто это первый раз, когда Наталь саданулся обо что-то башкой! Убедившись в том, что от самого страшного их упасли высшие силы, а может и банальнейшая удача, Эйнеке решил, что теперь ничего с Наталем уж наверняка не сделается. Посидеть в теньке и не скакать как стрикозел братец уж как-нибудь сможет, да и присмотреть при этом за второй конягой тоже. Младший не видел, что Анита сунула Наталю, да и вообще сам факт этого не заметил, как и не обратил особого внимания на слова женщины. Полукровке все еще было немного не по себе от произошедшего, хотя и шок постепенно отпускал. Например, у Эйнеке уже перестали нервно подрагивать пальцы. Наталь же проводил этот дуэт несколько ошарашенным взглядом, затем, перебравшись под дерево поближе к дороге, там и засел, пытаясь хоть как-нибудь справиться с головной болью. О том, чтобы выпить содержимое второй склянки, что вручила ему Анита, не было и никакой речи. Почему? Потому что пить чужие лекарства без одобрения брата Наталь никогда не имел особой глупости. Как и всякий хороший сторожевой пес, он не ел из чужих рук.
Эйнеке между тем пробирался сквозь тропические заросли, помогая себе магией. Конечно, слушались его потоки не так хорошо, ибо отсутствие концентрации сказывалось, но создать нечто сродни воздушного клинка ему все-таки удалось. Именно этим чудом воздушной магии он и расчищал себе путь, следуя по следам, оставшимся на мягкой и влажной земле. Лучшим следопытом из них двоих был именно Наталь, но для того, чтобы найти след подков, столь хорошо отпечатавшийся на земле, не требовалось обладать особенно выдающимися знаниями и навыками, хватало самого обыкновенного зрения и внимательности. Кажется, чужачка следовала за ним. Полуэльфа это волновало мало. Он шел, как только мог быстро и желал, как можно скорее найти коня, да вернуться к брату. Он даже позабыл про ту работенку с поисками старика, хотя если бы удосужился про нее вспомнить, то заметил бы, что теперь на земле появилось куда больше свежих следов и как минимум некоторые из них напоминают собачьи и человечьи. Еще юноша не придал особого значения и тому, что в скором времени отпала всякая надобность прорубаться сквозь заросли, кто-то это сделал до него. Вместо того, чтобы остановиться и как следует осмотреться, Эйнеке просто распустил потоки магии, сплетавшиеся в клинок. И сделал он это вовремя, поскольку что-то резко потянуло его за ногу, выводя из равновесия.
Эйнеке упал, поскольку никак не мог удержаться на ногах, однако опыт частых падений (в детстве и юности он частенько падал в обморок в силу своего хрупкого здоровья и чрезмерных нагрузок) научил его не просто падать, но падать правильно, а пара добрых наемников из числа караванщиков показали мальчишке как следует делать перекат, да так чтобы не сломать себе ничего: ни шею, ни руки с ногами. Ухитрившись сгруппироваться, Эйнеке просто пригнул голову и выставил вперед плечо. В результате он просто кувыркнулся, да сел на колени, ошарашено озираясь вокруг. К своему удивлению он нашел неподалеку Аниту и уставился на нее искренне недоумевающим взглядом, мол, что такое случилось? Между тем где-то вдалеке послышался лай, конское ржание и хруст веток.

Если бы не слова Аниты и ее неприлично веселый вид, Эйнеке бы наверняка подумал, что просто-напросто запнулся, да растянулся в этой грязи исключительно из-за собственной невнимательности. Теперь же он всерьез задумался о том, что в этой неудаче была виновна женщина, увязавшаяся за ним на поиски потерянного коня. Сидя в грязи и травянистом месиве, юный маг недовольно нахмурился и обиженно поджал губы, после утерев нос перепачканной рукой, да сконцентрировался на потоках магии вокруг. Да, Эйнеке собирался отомстить. И нет, он не думал о том, что ответная шалость может быть воспринята как нападение и приведет к весьма неприятным последствиям, все же юноша хоть и успел забрать на свой счет несколько чужих жизней, к бою он был не готов, да и не достиг еще действительно высокого мастерства в тех направлениях магии, которые были ему доступны. Про нелюбовь к лобовым атакам и неумении драться хоть сколько-нибудь честно и говорить не стоило. За спиной Эйнеке тогда было лишь несколько магических «дуэлей», да и то, произошедших во время обучения в Гресской Школе Магии, а все прочие его сражения и бои отличались определенной массовостью и не давали возможности сойтись с кем-либо один на один. Эйнеке умел действовать, скрываясь в засаде или же за спинами соратников, такой способ ведения боя был ему вполне по душе, хоть и не делал особой чести. Сейчас же… свое взял накал эмоций и обида. Эйнеке просто желал отомстить, показать, что тоже не лыком шит и нечего над ним тут издеваться!
Впрочем, в определенный момент все пошло несколько не так, вопреки планам юноши. Звуки, доносившиеся из отдаленных зарослей, заставили его насторожиться. Конь был где-то неподалеку, Эйнеке слышал его ржание и… собачий лай. Именно последний и заставил мальчишку вновь насторожиться, хотя и контроля над «взятыми» потоками магии он не утратил, вместе с тем так и не успев сплести из них заклинание. Теперь молодой маг не торопился колдовать, он ждал и пытался определить, что именно ему стоит сейчас склодовать, мало ли как теперь повернется ситуация? В Гульрамских лесах хватало всякой опасности: змей, растений, хищных тварей и разбойников. У последних, к слову, вполне могла оказаться и собака. Впрочем, собака могла и оказаться у того дедульки, которого поручили искать Эйнеке и Наталю, и о котором нынче и вспомнил юноша. Будучи от природы довольно недоверчивым и осторожным, Эйнеке не торопился ломиться вслед за Анитой. Он неторопливо встал и, переходя от дерева к дереву (и вместе с тем скрываясь за их стволами), стал подходить к источнику звуков. Причем шел он с той стороны, с которой ветерок, гулявший под пышной зеленью тропического леса, не смог бы донести его запах до собаки. Тихий шаг, вестимо доставшийся в наследство от предков-эльфов, позволял юноше издавать значительно меньше шума при ходьбе
Юноша лишь раздраженно зашипел, выдавая свое местонахождение, когда его сознания вдруг коснулось чужое. Конечно, магия, способная сделать его невидимым тут бы пригодилась, но… Эйнеке категорически не понравилось чужое касание к его сознанию. Он считал подобное невежливым, а потому тут же скрыл свой разум за ментальными блоками. Нечего тут лезть, когда не просят! Да и как будто он сам не сумеет сплести такие чары! Пф, раз плюнуть! Зря что ли магии воздуха учился? Пока Эйнеке скрывал себя заклятием невидимости, Анита решила дать люлей возможным противникам. Собачий визг сообщил о том, что как минимум псина получила под хвост чужим заклинанием. И как только визг сменился жалобным поскуливанием, из-за зарослей вывалилось нечто в шкурах. Оно напоминало человека, мужчину, только вот очень грязного и заросшего. Выглядел человек не очень дружелюбно. Он вел под уздцы успокоившегося как по волшебству коня, к его ноге жался боком здоровенный пес, смахивающий на волка, а сам мужик с мрачной решимостью выглядывал обидчиков.
- Эй, чего творишь, стерва злобная?! Сейчас как хворей напущу! Понос с золотухой! Век из-под куста не вылезешь! – заявил мужик, к слову, совсем немолодой, но явно решительный.

В определенный момент Эйнеке искренне пожалел о том, что не додумался взять с собой арбалет. Кажется, он его оставил у седла своего скакуна, как и колчан со стрелами. Сейчас бы это оружие вполне могло пригодиться полуэльфу, ибо до определенного момента еще было совсем не ясно кто же там скрывается в зарослях, и какие тропические жучки бегают у него по голове. Или головам, если в кустах помимо псины еще целая куча народу (или стая животин) скрывается. Конечно, магия – оружие почти совершенное и всяко превосходящее арбалет и стрелы, пущенные из него, однако юноша все же сознавал, что не всегда в бою положение могут спасти одни только чары, еще он понимал, что силы его не бесконечны и выстрел из арбалета в случае боя с противником, превосходящим их скромный отряд числом, лишним не будет. Да, два мага (пускай и не знающих кто на что способен, и еще не имевших опыта действовать вместе) – это серьезная сила, столкновение с которой может привести к неожиданным итогам и, возможно (зависит, конечно, от поведения в бою самих магов и их умения), к весьма неприятным последствиям, только вот Эйнеке остался как минимум без части своего снаряжения, немаловажной, кстати, части! Впрочем, юный маг знал наверняка, что при нем его кинжал и пара небольших склянок с сильнодействующим ядом, сваренным накануне отъезда. Кинжал Эйнеке всегда держал в рукаве, прикрепляя это оружие к запястью специальным креплением, а яд, как и некоторая часть других запасов, оставался в поясных сумочках. Юноша был готов уже вступить в бой, опять концентрируя вокруг себя магию и скрываясь под чарами невидимости, однако…
На подобие полянки выбрался уже немолодой мужчина, одетый в лучшем случае как очень грязный и не шибко чистоплотный друид, а в худшем как какой-то бродяга. Он ругался и угрожал, высунувшейся из укрытия Аните проклятьями, а именно поносом с золотухой. Полуэльф не без некоторых колебаний вынырнул из-за дерева, недоуменно глядя на незнакомца и его собаку. Собакой это чудище было назвать немного сложно, ибо походило оно скорее на волка и, возможно, являлось им хотя бы наполовину, но и никакой видимой угрозы животное вроде бы не представляло. По крайней мере сейчас оно вело себя как испуганный щенок и жалось к ноге своего разгневанного хозяина, что не спускал с Аниты гневного взора. Был здесь и конь Наталя, казавшийся каким-то до неприличия спокойным и даже апатичным. Дурное животное, недавно закатившее истерику, сейчас же лишь беспокойно шевелило ушами, но из рук «друида» не вырывалось. Впрочем, во всей этой картине самым примечательным показался юноше именно незнакомец. Эйнеке пристально разглядывал его, не спеша развеивать свои чары, скрывающие его от чужих глаз. Этот мужчина, почти старик, казался ему смутно знакомым, да и собака-полуволк подходила под описание, данное молодым состоятельным купцом из Таллинора. Юноша даже рискнул сделать пару шагов поближе, все еще не снимая чар и ступая как можно тише. Он почти крался, да и другие участники этой сцены были куда больше заняты друг другом, чем теми незначительными звуками, что производил Эйнеке при движении.
- Конь теперь тоже Дитя Леса, а ты живодерка! Мучить дальше его собралась, а?! Ну я тебе сейчас, чтобы животинку больше не обижала! – между тем заворчал друид, да потряс кулаком, подкрепляя сим действом свою угрозу, - Я тебе сейчас устрою, паршивка эдакая! На скотобойню чай вела его! Не позволю мучить! – заливался старик, явно не настроенный отдавать коня.
- А вы часом не Теодор Литрас? – сняв наконец заклятие невидимости, вклинился Эйнеке как раз в тот момент, когда старик стал набирать в легкие побольше воздуха, сделав небольшую паузу в своей тираде, - Вас ваш внук ищет…  

Нда, тот еще балаган у них тут в лесу начался. Следовало богам спасибо сказать, что хоть коня найти умудрились, но богам Эйнеке особо-то не поклонялся, предпочитая полагаться лишь на свои силы и острый ум, а то, что коня вернуть удастся это еще бабушка надвое сказала. Дедулька-друид казался остроухому уж слишком уверенным в своей правоте, да и еще непонятно было как поведет себя Анита, на которую сейчас и сыпались все обвинения упертого старикашки, разодетого как тот еще… бродяга. Впрочем, Эйнеке особо не обольщался, если бы чары невидимости не скрывали его в тот момент, когда Анита попыталась завязать диалог с этим мужиком, то и ему бы перепала бы парочка ласковых. Некоторое время, по крайней мере до того, как полукровка пришел к мыслям о том, что это может оказаться тот самый искомый им с братом старик-сумасброд, Эйнеке пытался придумать чтобы ему такое провернуть, чтобы и старичка успокоить и коня забрать, покуда эта дурная скотина опять чего не испугалась и не попыталась в очередной раз сбежать, вынуждая молодого мага и дальше рыскать по тропическому лесу. Как-то ничего дельного на ум не приходило. Кидаться огнем в лесу, даже тропическом было глупо и в определенной мере даже опасно. Молния же могла привести к схожему результату, а еще и конягу задеть, напугав ее до усрачки или же убив. Да и кидаться боевыми заклятиями в старичков как-то… наверное не очень хорошо, покуда старички эти не пытаются вас убить (этот только грозил, да и то Аните, и не смертью, а «проучить»), тут даже опыт работы по найму не очень-то способствовал мыслям о том, чтобы всерьез поднять руку на этого типа. Оставался лишь вариант с телепатическим вмешательством и внушением, однако в определенный момент на Эйнеке снизошло осознание истинны, память напомнила ему о работенке и понеслась…
- Чего? – опешил старик, уставившись на полуэльфа, а Эйнеке аж просиял, убедившись в том, что это действительно тот самый мужик с портрета, который ему показывал работодатель. Да, мужик определенно тот, только шерстью оброс и грязноват, а так… просто копия! И собака действительно та самая, которую описывал несчастный купец, заочно схоронивший взбалмошного родственничка. Эйнеке восторженно глядел на обоих, сам не зная от чего, но искренне радуясь своей находке куда больше, чем дурной коняге, которая тоже, к счастью, нашлась. Наверное, во всем виноваты были деньги, обещанные за останки старика. Останки, маг конечно не нашел, но что-то подсказывало ему, что купец заплатит близнецам много больше обещанного, когда увидит своего родственничка живым и здоровым на пороге своего жилища. Только вот стоило бы как-нибудь этого старичка убедить вернуться, но у него, кажется были свои планы и свое мнение на счет возвращения домой, иначе все его последующие действия и не объяснить…
- Ой… ну все… - пробормотал друид, растеряно глядя на чужаков.
- Господин Литрас, ваш внук… - начал было Эйнеке повторять только что сказанное, чтобы старик уж наверняка все услышал и успел уловить смысл сказанного, однако Анита его перебила. Оглянувшись, молодой маг ответил ей, - Нет, не знакомы, но я искал его… его внук просил…
- Не вернусь! Не вернусь я в эту клоаку! – между тем заверещал старик и принялся лезть в седло на спине умиротворенно глядящего на весь этот бедлам коня. Вместе с тем начало происходить нечто странное: было видно что мужчину что-то беспокоит, но вместе с тем можно было бы и заметить как стали вдруг меняться и искажаться черты его лица и фигура… плечи сановились шире, нос крупнее… Эйнеке в замешательстве замер, пытаясь понять какого хрена происходит.

Возможно, слова Аниты и зацепили мужчину, тут Эйнеке уж не брался судить, в немом изумлении наблюдая за этой сценой, но так просто сдаваться упрямый господин Литрас-старший явно не намеревался, да и собака его решила добавить свою долю хаоса в этот расчудесный балаган. Пес, до неприличия сильно походящий на самого настоящего волка, вдруг залаял, очевидно вознамерившись защищать хозяина. Ну или решив, что все вдруг надумали с ним поиграть, если верить радостно виляющему хвосту волкоподобной четвероногой зверушки. Лошадь, явно околдованная (вероятно господин Литрас совмещал себе не только навык сильного псионика, но и взаправду друидизмом баловался), пока игнорировала все происходящее, но беспокойно косилась на псину, а сам псионик и друид по совместительству продолжал старательно менять свой облик и вместе с тем предпринимать какие-то попытки залезть в седло на конской спине, так толком и не увенчавшиеся успехом, поскольку господин Литрас при всем при этом умудрялся изрядно путаться в собственных же действиях. Что ж, он был уже не молод и очень торопился, вестимо желая всей душой убежать от живодеров, присланных внучком, пока они его не повязали по рукам и ногам и насильно не отправили к родственничку домой. По крайней мере, так думал Эйнеке, глядя на происходящее округлившимися от недоумения глазами. Ну и дедулька себя вел очень соответствующе. Будто его внучок дома пыткам каким подвергал, ну честно слово!
- Так вот как он обличья меняет… - чуть слышно пробормотал сам себе под нос Эйнеке, да тряхнул головой, моргая и вновь с любопытством оглядывая старика, который уже стариком толком-то и не был. Так и не взобравшийся в седло мужчина казался намного выше, крепче, но все же на почти десяток лет моложе, ах да, а еще он так и не забрался на коня, запутавшись ногой в стремени и рискуя вот-вот потерять равновесие, если вздорному коню опять какая гадость в ушастую башку взбредет, - А я-то думал, что иллюзии… - усмехнулся Эйнеке и улыбнулся, после покосился на Аниту, - Ага и ты тоже... два псионика, - нет, юношу не смущало, что он говорит сам с собой. Его это вообще никогда не волновало, поскольку подобные монологи порой очень помогали ему поскорее собраться с мыслями в стрессовой ситуации. Привычка, конечно, так себе, как и пробовать на вкус почти все алхимические ингредиенты (съедобные и неядовитые, благо, ничего неизвестного Эйнеке в рот не тянул с тех пор, как с братом в детстве чуть не отравился волчьей ягодой), но… удобная же! Иногда Эйнеке даже специально говорил сам с собой, чтобы отпугнуть нежелательных собеседников. Правда, сейчас был все же не тот случай…
- Господин Литрас, мы восхищены вашими навыками и умением, - после аплодисментов Аниты, нарушивших какую-то странную и даже абсурдную тишину, на мгновение повисшую над этой полянкой в тропическом лесу, - Но позвольте с вами переговорить, мы не заберем у вас много времени, - продолжал Эйнеке, косясь на Аниту и как-то больше полагаясь на ее участие в разговоре, голова у мальчишки варила, мягко говоря, не очень после всех недавних потрясений, - И можно я подойду к вам? У вас нога в стремени запуталась… я только ее распутаю и все или же вы можете опереться на мое плечо и выпутаться сами…
Старик на какое-то время затих и замер, собака же у его ног продолжала лаять и бесноваться, прыгая и припадая к земле, да радостно виляя хвостом. Господин Литрас явно был в раздумьях, хоть и с определенным трудом удерживал равновесие, оказавшись в западне.