«До чего докатилась, веду беседы с пьяными мужиками… Осталось только в бордель устроиться, и все - предел мечтаний… И чего ты ждала от морского путешествия на деревенской посудине с одними выпивохами на борту?..», - Одд корила себя, хотя и решилась в конце концов усесться рядом с фон Эрмсом. Все-таки такая фамилия внушала какое-то доверие и сулила знакомство с дворянином, хотя он и был, судя по виду, обнищавшим или и того хуже, спившимся. Оддерли, поюлив пятой точкой по палубе, устроилась поудобнее неподалеку от своего седовласого собеседника.
- Так значит, я по вашему дитя?.. Лучше быть маленькой девочкой, но с ясным рассудком, чем пьяным мужчиной, который к тому же еще и лекарь, - она покачала головой, - У вас очень необычный цвет волос для… такого молодого, - ее глаза с любопытством изучали шевелюру Гоца.
- Я боюсь грозы. - Ответил он, медленно закрыв глаза и нахмурив лоб, словно в самом слове этом было что-то невероятно злое. - А путники в Гресе… не всегда застают гром под теплой кровлей амбаров. - Гоц открыл глаза и не поворачивая головы искоса глянул на свою собеседницу. Арфист позволил повиснуть тишине и положил меж ними бурдюк вина, предлагая выпить и девке… даром что от нее можно было чем-нибудь заразиться. - Мой разум чище вашего, рассудок всегда при мне… а пью я, потому-что мне больно. - Гоц вздохнул и чуть оттянул краешек запахнутой и завязанной серой одежонки. Под толстой тканью был тихий ужас, едва сокрытый бинтами. На арфисте, казалось, не было и миллиметра живого места, не прикрытого выцветшими и грязноватыми тканями. - Не делайте спешных выводов… маленькая девочка. И пейте, может у вас тоже появятся причины побыть чуток «пьяным мужчиной». Все-таки вы здесь единственная маленькая девочка…а матросы Марка не всегда будут такими кроткими и набожными. - Он встал, оставив бурдюк на палубе и взвалив большую сумку на плечо. А после зашагал в сторону единственной палубной надстройки, в которой можно было уединится и отдохнуть за писаниной, даром что хозяин этой надстройки был его другом и вход в нее был для него открыт.
Оддерли проводила взглядом его ленивую высоченную фигуру. «Странный какой. Еще и пугать меня вздумал…», - она на мгновение погрузилась в собственные мысли, уставившись куда-то вдаль. Ее тонкие пальцы нырнули в огненную копну волос, а затем снова вынырнули, распрямив локоны, растрепанные ветром. «Интересно, кто это его так… Раны там не хилые», - она решила наконец ухватиться за флягу, оставленную Гоцем, но пригубить не спешила; сначала она обнюхала горлышко, запах, кажется, был весьма приятным, хотя и грубоватым. Обеими руками обхватив бурдюк, она нерешительно поднесла его к губам и сделала маленький глоток, слегка нахмурив брови. Пить дальше девушка не стала, не была она создана для алкоголя, к тому же ей было достаточно совсем малой доли этого волшебного напитка, чтобы расстаться с собственным рассудком.
Делать было совсем нечего. Теперь, когда и единственный собеседник покинул ее, Оддерли заскучала. Бессменный пейзаж за бортом уже начинал надоедать и мозолить глаза своей однообразной белизной. Дабы не подохнуть тут от безделья, северянка принялась с помощью пустых бутылочек, подгнивших яблок и прочей ерунды расстреливать редкую рыбешку в зимних водах Мелайсы. Она простояла так до самого вечера, пока не продрогла, и укутавшись в плащ двинулась к единственной каюте корабля.
***
Гоц по-хозяйски уселся на кровать капитана, придвинул тяжелый ящик и разложил на нем свои принадлежности. В сумке затерялись десятки листов, горсть монет, травы, бинты, склянки, пара книг, мясной нож и десятки других вещей, которые он успел накопить за ближайшие годы. Марк попросил его провести учет людей, кораблей, товаров и составить правильную бумагу для граничных постовых, когда они достигнут кримеллинских вод. Сейчас у целителя было много времени и он уже опросил четверых матросов, потому не преминул стянуть с себя верхнюю одежду, оставшись в холодной каюте в единственной рубахе с короткими до локтя рукавами, толстых брюках, да сапогах.
«Волею купеческой Марка Доу, хозяина трех судов: Играсиль, Баалир и Тунгар, я, Гоц фон Эрмс, как верный слуга Имира, свидетельствую о правдивости сиего счета и сией грамоты.
Да будет ответственность за счет сей и за грамоту сию на плечах моих, да установится справедливость над лжецами, и да не буду я одним из лжецов. Клянусь в этом своим именем, своей душой, верой, родом и телом...»
Он продолжал писать доверительные клятвы, упоминая ответственных людей, которым после эта грамота должна была пойти на корявую крестьянскую подпись. На самом деле, бумага эта не имела общего вида, а смысла даже для простых граничных портовых служащих бумага эта не имела, отдав ее, Марк получал другую столь же бессмысленную бумагу на пропуск через границы… просто законы такие, ничего не попишешь. Обычно бумага эта заполнялась на месте, передавалась в местную ратушу и там хранилась, но Марк не хотел просиживать долгие дни за писаниной в малюсеньких приграничных портах. Потому просиживал их Гоц, заполняя все нарочито набожно-духовным тоном. И сидел долго, пока для письма не понадобилось зажечь свечу.
Плавно наступил вечер. Доу несколько раз заглядывал в свою каюту, болтая о том о сем со своим другом, а после вновь уходил распоряжаться людьми…
***
Чтобы отворить массивную дверь, Одд понадобилось приложить немало усилий, да еще и разыгравшийся ветер перечил намерениям девушки. Со скрипом и омерзительным скрежетом, дверь наконец поддалась. Сначала в проем протиснулась рыжая голова, а затем все остальное. Не успела Оддерли прошмыгнуть внутрь, как проклятая дверь снова захлопнулась, оставив подол плаща снаружи.
- Рилдир бы побрал эти двери! На кого вообще они рассчитаны?! - вцепившись в свой плащ руками завопила наемница, вновь отворив дверь, но тотчас опомнилась, - Ой… то есть... я хотела сказать... извините… Снаружи жутко холодно, еще и ветер этот поднялся. Надеюсь, пока окончательно не стемнеет, вы позволите мне составить вам компанию? - лицо ее украсила наивная и открытая улыбка.
- Не произносите имя бога моего всуе. - Горько усмехнулся Гоц, кивая вошедшей на маленький железный очажок, стоящий посреди комнаты на полу. Труба от этого очага уходила вверх, и мелко дымила над рекой. Арфист подвинулся, свернул бумажку с засохшими чернилами и аккуратно засунул в сумку. - И да, это хорошо, что вы зашли… закройте за собой дверь, будьте добры.. не хочу, чтобы нам помешали. - Фон Эрмс глубоко вдохнул и без лишних объяснений принялся болезненно стягивать с себя рубаху. - Ну чего-же вы стоите в дверях, подойдите ближе, я же не кусаюсь. - Молвил он, окончательно избавляясь от рубахи и оголяя перебинтованную наполовину грудь, шею, ладони, живот.
- Да, хорошо… - Она постаралась прикрыть дверь поплотнее, вновь навалившись на нее всей своею тушей. Этот массивный дубовый зверь со скрежещущим ревом захлопнул свою пасть, издав предсмертный гулкий хлопок. Распрямив свой обтрепавшийся и скомканный плащ, Одд осторожно двинулась в сторону собеседника, стараясь не смотреть на его израненное тело, чего, к сожалению, у нее совсем не получалось. Глаза невольно скользили по его шее, широкой груди, животу… Девушка старалась смотреть в пол, чтобы не смущать ни себя, ни Гоца. Тот, в свою очередь, казался совсем расслабленным. Усевшись у котелка неподалеку от фон Эрмса, единственная дама на борту этой скромной посудины не смогла одолеть женского любопытства:
- Кто же это вас так?.. - глаза наполнились грустью и сочувствием, - Что за зверство...
- Это долгая история… хотя, времени у нас вроде-бы предостаточно. - Он принялся разматывать бинты, постепенно все больше раскрывая картину своего израненного тела. Вот на спине и груди стали видны продольные шрамы, уходящие вниз. Беловатые, розовые - уже почти зажившие, и бордовые, почти черные, едва сцепившиеся. - У меня была череда не лучших приключений… бойня в таверне с трупами, культистами, демонами, бандитами… бойня в Ночь Секретов под курганным холмом. Потом меня несколько раз ограбили разбойники по дороге. В Средьзимье на мороз прогнали жители деревни, узрев во мне порождение Рилдира… хотя скажу вам без вранья, божественное происхождение тогда очень бы мне помогло… но мне пришлось спать в хижине полубезумного лесника, который в конце-концов оказался не лучшим хозяином и едва не убил меня. - Линии расчертили его торс ниже, доходя до живота… а на нем уж виднелась кое-как сшитая и чем-то прижженная дыра, оставленная чьим-то ножом. Гоц будто не обращал внимания на то, сколь ужасно выглядит его тело, и продолжал дальше обнажать рваную и резаную кожу. - Дальше все хуже и хуже, по накатанной. На том моменте, как меня пыталась загрызть стая волков недалеко от Белен’Хай я наверное остановлюсь. - На правой руке стал виден явный след чьих-то зубов, неглубокий, словно укусивший арфиста зверь не успел уцепится. - В целом… зима оставила мне свои подарки. - Он закончил говорить и протянул ей сумку, поморщившись от боли и выпрямившись. - Достаньте там зеленую склянку… и будьте добры, поработайте ручками... - Гоц сел к ней спиной, закрыв глаза и глубоко вздохнув.
- Мамочки… какой ужас… - полушепотом отвечала Одд, и ком подступил к ее горлу. Ей нелегко давалось смотреть на чужие страдания. Она прикрыла рот ладошкой, а другой рукой схватила Гоца за запястье, чтобы тот перестал разбинтовывать себя. Она не могла смотреть на это месиво… Его тело было испещрено ранами. «Как он только выжил?.. Бедолага», - думалось девушке, пока она рыскала по сумке в поисках склянки. Чего там только не было… Ужас, вытеснивший все прочие эмоции полностью лишил Рыжую концентрации и она механическими движениями принялась обшаривать сумку. Когда Одд наконец нащупала что-то стеклянное, рассудок вновь к ней вернулся. Она осторожно нанесла на кончики тонких пальцев содержимое крохотного сосуда, и принялась заботливо втирать белесую мазь внутрь рваных ран, морщась, будто боль она причиняла самой себе.
- Вам не больно?.. - голосок дрожал.
- Ахаха… лекари не задают таких вопросов подобным пациентам.. бессмысленно… - Усмехнулся едва ли не сквозь зубы Гоц, подрагивая от ее прикосновений и щурясь. - Нет… мне не так больно, как могло бы показаться. Они просто не заживают… - Фон Эрмс замолчал и подождал немного.. но руки ее дрожать не перестали. - Расскажите лучше, как вас угораздило приехать так далеко на север Греса. - Он пересилил себя и полуповернулся к ней профилем. - Ну же…
- Простите, я… Мне просто страшно… - она вздрагивала вместе с ним, когда невольно причиняла боль. Никогда прежде Одд еще не приходилось латать чьи-то раны, и вдруг первый же ее «пациент» - тяжелейший случай. Его вопрос она услышала не сразу, увлекшись работой, - Я просто очень люблю путешествовать… С детства. Нет ничего более прекрасного в этой жизни. Сидеть в Гресе скучно, среди всех этих сварливых старух и городской суеты... - разговор, в который ее увлек Гоц, казалось, облегчил процесс и мысли отвлеклись, - Я давно мечтала увидеть настоящие корабли, которые бороздят морские просторы, не повинуясь законам большой земли… - теперь мысли ее ушли слишком далеко, и пальцы потеряли прежнюю деликатность, впрочем, девушка быстро нашлась, ойкнула и вновь принялась старательно втирать мазь в истерзанную кожу, - Наверное, я не самый интересный собеседник, но никакой иной истории от сироты ожидать и не стоит. Порой мне кажется, что даже такая… участь имеет свои плюсы… Вам хотя бы не скучно жить.
- Полагаю… наши цели разнятся. - Улыбнулся Гоц, глядя на стены палубной надстройки. Больно было так, как она себе представляла, но арфист уже привык к такой боли, привык терпеть и большее… не даром на его плече виднеется эта чертова лилия, которую наживую выжигали богобоязненные священники Греса. - Вы любите путешествия, потому-что ждете, что еще покажет вам мир… но мир скуден, в нем только исключительные люди находят себе приключения, тайны.. лишь некоторые потом могут назвать себя героями. Я же просто хочу стать этим героем… рано или поздно… когда-нибудь. Вытерпев тысячи вот этих ран… - Он вздохнул глубже, чем следовало, и поморщился. - Полагаю, и у вас есть цель? Кроме этих забавных морских корабликов…
- А вы тщеславны, мой друг… Но и моя совесть не совсем чиста. Да и что плохого в тщеславии?.. - Оддерли отстранилась на мгновение, - Кажется, со спиной все… - ее пациент развернулся.
- Я просто путешествую, но теперь я делаю это лишь от осознания того, что мир не так прост, как казалось мне в детстве, - она продолжила свою мысль, - Я всегда хотела стать не просто волшебницей, а той, кто свернет горы и истребит всех демонов, стать не просто путешественницей, а той, кто откроет новый материк и назовет его в свою честь… - Она усмехнулась собственным словам и с ухмылкой посмотрела в глаза Гоца, - но теперь, все о чем я мечтаю - это поработать на какой-нибудь гигантской посудине, чтобы хоть какое-то время пожить безбедно на неспокойной суше, - наемница принялась замазывать раны на груди фон Эрмса, и теперь пальцы ее уже были не столь аккуратны в своих действиях. Кажется, девушка привыкла ко всем ужасам, оставленным нелегкой жизнью на теле этого молодого человека.
- И все-же… это бесцельно. - Хмыкнул он, склонив голову и вылавливая глазами ее укрытый тенью взгляд. Останавливать ее он не стал, хотя с ранами на груди можно было справиться и самому… все-же, приятно порой получить помощь, тем более женскую. - Мне нужно три золотых, чтобы я смог купить себе боевого коня и оружие, тогда я стану всадником. Нужно десять лет упорных тренировок, чтобы стать превосходным воителем… тогда я стану опытным всадником. И нужен один подвиг, чтобы получить почет и уважение, тогда я стану рыцарем. Просто стать рыцарем… это маленькое «хочу», это неинтересно, и даже если я вдруг стану рыцарем… это не принесет мне удовольствия. Что я буду делать дальше? Это… я не знаю. - Он умолк, закрыв глаза и оскалившись. Она перешла к его животу, где была свежая колотая рана, едва не стоившая ему медленной и мучительной смерти. - Хотя… я сам не знаю, чего хочу, потому может и вам говорю так…
- Мы все не знаем, чего хотим… - ответила Оддерли, нанеся финальные штрихи остатками чудодейственной мази. Запах ее был чем-то схож с огуречным, только с примесью какого-то пряного аромата и хвои, и вся эта смесь вызвала в носу целую бурю ощущений, но, впрочем, за столько времени они оба уже свыклись со странноватым запашком.
- Кажется, все. А эта штука точно поможет?.. Выглядит как обычный крем, да и судя по запаху, ничего сверхъестественного… - она снова оглядела Гоца, стараясь не выказывать ужаса, и остановила взгляд на его глазах.
- Не смейте говорить такие вещи о огуречно-еловой мази. - Молвил Гоц, упустив большую часть деталей. Без этой бурды консистенция лекарственного средства была бы близка к порошкам, а запах мог бы убить оборотня, ну а человек просто не мог бы даже близко с Гоцем стоять. Ну и у лекаря под рукой не было ничего, кроме огурцов, еловых иголок, воды и прочей природной чуши. - Когда алхимические начала высвободятся, то осядут в местах порезов и мне станет лучше… первые часа два она бесполезна. И руки помойте.. хорошенько помойте. - Гоц встал, доставая из мешка новый моток выстиранных посеревших бинтов, старые были свалены в кучу. - Вы можете еще погреться тут, пока Доу не придет… но спать вам все-равно придется на палубе со всеми. - Ловкие руки лекаря принялись перетягивать бинтами торс, руки и шею, он будто погрузился в свои мысли и дистанцировался от наемницы.
- Нет, спасибо, я уже согрелась. Поправляйтесь, Гоц, - зачем-то выдала Одд, хотя и понимала, что в данном случае “поправляйтесь” звучит как издевка, засмущавшись, она спешно покинула единственную каюту корабля, вновь промучившись какое-то время с треклятой дверью. По палубе все также гулял холодный ветер. Некоторые уже валялись в спальных мешках, видели десятый сон и по-своему мило похрапывали. Рыжей выделили место неподалеку от мачты, где она и устроилась. Эта ночь обещала быть долгой.
Отредактировано Оддерли Райнстоун (16-09-2016 19:04:17)
Шрифт:
#main-reply, .punbb .post-content { font-size: ${value}px; }