Если у всего живого и есть что-то общее, так это представления об определенной зоне комфорта. Каждая живая тварь в этом мире волей-неволей повторяет ту позу, в которой когда-то ей было спокойнее всего, все корректируется только по физиологии вида. Так и спящая Паландаросса, завернувшись в клубок, заняла те одной ей известные точки и координаты, в которых она спала пока была еще в яйце. Только вот площадь с возрастом стала в разы больше. Тем не менее золотое, прекрасное и совершенное с точке зрения эволюции и боевой силы, тело ворочалось и не могло уснуть. Каждое это ворочанье, движение чешуйкой и даже вздох производили множество непроизвольных скрипов, шорохов и скрежетов. Это и неудивительно, когда прочная и гибкая чешуя по отдельности размером в локоть, а то и пару, и слегка двинув одной, приводится в движения вся естественная драконья "кольчуга". По опыту странствий в человеческом обличье Палада могла бы подумать, что это мурашки, но спалось от подобных мыслей только хуже. Картина того, как твоя чешуя понемногу вздыбливается, становясь на ребро и поднимая все новые и новые чешуйки, больше походила на страшный сон. Другой аналогии с мурашками золотой в голову не шло. Допустить что прочная как сталь чешуя покроется пупырышками, а потом они сойдут, было бы полным абсурдом. Благо на этом фантазия не находила сходств с человеческим обличьем. Разве что ноздри драконицы, размером с добрый бочонок каждый, могли бы быть поводом для беспокойства. Впрочем, золотой дракон - это вам не лошадь или какой-нибудь суслик, обонянию которого может повредить жалкий жучок или мышь. Даже целый гоблин, а то и орк пожалели бы, если бы захотел поискать золото в носовых пазухах дракона. Потоки воздуха, непроизвольно вырывавшиеся из ноздрей, были довольно горячи, а ведь это еще мирное и невинное посапывание. Яростное сопение дракона запечет цыплёнка, не ощипывая, дичь покрупнее улетит с ожогами разной степени. А ведь можно еще и огнем чихнуть! После того, как в голове были перебраны все поводы для беспокойства, там же они были признаны бесповоротно бредовыми. Драконица посильнее свернулась и готова была вроде бы наконец заснуть, но судьба распорядилась иначе, сон нагло нарушило чьё-то вероломное топанье. Паландаросса расстроилась, но насторожилась, чьё-то совсем неритмичное топанье по всему, что хрустит напрочь развеяло надежду выспаться всласть. Впрочем, чужое присутствие еще не повод открывать глаза, вскакивать на лапы, выкатывать грудь и бить хвостом, да когтями по земле в яростном ожидании. Да, дракон зол, но гнева в истинном обличии несчастные смогут узреть, если припрутся как минимум кавалерийским отрядом и в шмонящей магией броне. Одного-двух мужиков можно покарать и не поднимая век. Способов на то есть масса, причем вполне удобных, как например, чихнуть огнем, перебить пополам помахиванием хвоста или раздавить непомерно большими потягушками. У Палады будет время выбрать самое удобное когда источник шума окажется поближе и, если, разумеется, не найдет веского объяснения своего не очень-то пристойного поведения. Расходились-расхрустелись тут всякие! Раздражение от прерванного сна все еще было слишком сильно, чтобы вспомнить клятву перед Имиром и тонкий намек в ней на то, что убивать двуногих не есть хорошо.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Существо, посмевшее мешать сну драконицы, вероятно, совершенно не было знакомо с такими высокими чувствами, как благоговейный ужас, трепет и даже позывы самого необходимого инстинкта - инстинкта самосохранения. Громко топающее и хрустящее существо подошло совсем близко и чего-то ждало.
Палада никак не могла решить, как ей следует убить невежду, ведь чихнуть пламенем или раздавить, потянувшись - это очень сложный выбор для сонного разума, даже столь совершенного, как драконий. И то, и то было бы смертоносно, достаточно нелепо и восстановило бы подвергшуюся осквернению зону комфорта, но вот что же выбрать вопрос был еще тот. Что дракон убьет тварюгу, не награждая её царственным взором синих глаз, было решено твердо. К тому же, корчащаяся в огне тушка может прогореть не сразу и, начав метаться, ткнуться этот самый великолепный глаз, став довольно-таки неприятной соринкой. Все-таки ворочаться на нагретом месте не хотелось, уж слишком хорошо уложились поломанные деревья и кусты чтобы с них куда-то катиться. Оставалось сморкнуться огнем и дунуть посильнее, чтобы древесный матрац случайно не загорелся, но стоило золотой втянуть ноздрями воздух, как по обонянию ударил резкий запах. Несло зверюгой, которая сидела слишком близко. Если драконица что-то понимала в зверях, то воняло волком, а может и медведем, довольно большим таким медведем. То, что звуки, потревожившие ее, были от двух лап только подтверждали, что это медведь. Самый обычный бурый шатун забалдевший от старости или чрезмерного лопанья меду и потерявший всякий страх. Ну так даже лучше, завтрак пришел сам и мирно лежит тут рядышком, ожидая своего времени. Если бы вся еда была такой благоразумной! Тогда сказки о молочных реках и печенькиных берегах нервно бы курили в сторонке по сравнению с этим лесом. Фыркнув, драконица отвернула морду, чтобы резкий запах не мешал, затем Палада вновь начала погружаться в мирный сон, тем не менее ловя себя на том, что воняет все-таки не просто зверюгой, но и внутренней магией. Проклятьем, древним как спящий темный бог и растворенным в крови.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Запах зверя определенно мешал погрузиться в глубокий сон, как и тот странный почти магический оттенок, что ощущался в нем. Мысли непроизвольно соскакивали на сам факт наличия рядом слишком пахучего завтрака, излишне активно шебуршащегося где-то в области драконьей лапы и вынимающего из-под нее что-то. Все-таки то был не одуревший медведь-шатун. Это Паландаросса уже поняла. Поняла и смирилась со своей незавидной участью. Впрочем, открывать глаза, чтобы выяснить от кого это так разит, она все еще не желала, да и зачем? Проснется - разберется. Главное, чтобы интересный такой зверь никуда не свинтил, пока она наслаждается отдыхом. В голове проскользнула шальная мысль прижать его к земле лапой, но тут же драконица отмела ее прочь. Во-первых, целиться на слух и запах не очень сподручно. Во-вторых, можно завтрак ненароком и размазать по земле, не рассчитав силы, а кушать размазню с веточками и привкусом почвы - не самое приятное на белом свете занятие. В-третьих, что, к слову, было самым главным, для того, чтобы прижать кого бы то ни было лапой, нужно двигаться, напрягать мышцы и прилагать усилия, а этого Паладе делать было катастрофически лень, а катастрофическая лень дракона - это уже само по себе явление столь масштабное и всеобъемлющее, что ему не имеет никакого смысла противиться. Наверное. Золотая так считала ровно до тех пор, пока к запаху чужака не прибавился еще и куда более знакомый аромат - кто-то жег костер.
"Костер?" - проскользнуло где-то между извилин. Мысль эта не сразу в полной мере дошла до драконицы, что всячески пыталась заснуть, а когда дошла... Что ж, лень была побеждена и отброшена за пределы сознания до лучших времен. Чешуйчатая подняла веки и сосредоточенно уставилась на двуногого, который пах зверем, да еще и какие-то фокусы с огоньком проворачивал. Палада не стала отвлекать его от этого занятия, лишь поудобнее устроилась, да подняла голову, всем своим видом показывая, что так и быть готова к беседе. Да-да, двуногое существо выиграло. Забрало ее право на сон, но это не значило, что Паландаросса снизойдет еще и до того, чтобы первой завязывать диалог с более примитивной формой жизни. Драконье раздутое самолюбие не позволяло.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Теплый сон на деревянной подстилке снова подразнивающе мелькнул, но так и не пустил драконицу в свои мягкие и ласковые объятья. Виной тому оказалось то, что в начале было посчитано за медведя. У того, что имело сомнительную грацию, запах и даже силуэт этого лесного жителя оказался человеческий голос и облик. Довольно громкий голос, кстати, чтобы разбудить Паландароссу.
- Приветствую в наших лесах гостя столь редкой породы.
Разговор первым начало то, что по разумению Палады вполне могло быть оборотнем, раз золотая почувствовала в нем зверя. Хорошие слова, если ты говоришь с драконом, но только если это спящий дракон.
- Я бы сказал, что рад встрече, да вот незадача: мне слегка не нравится просека, созданная слегка не подходящими для нашего леса размерами гостя. Собственно, я предпочел бы проявить гостеприимство, самолично угостить дичью и обойтись без этого, - на это драконица повернула морду и вновь приоткрыла левое веко чтобы получше рассмотреть своего столь забавного собеседника. Картинка, что дал глаз не сильно отличалась от того, о чем говорило обоняние и слух. Крепкая и волосатая особь мужского пола, которая, судя по ее же словам, принадлежит к друидам.
- Однако что сделано, того не изменить. Потому - приветствую. Я Хорус, хранитель этих мест, - собеседник еще представился и встал, чего-то ожидая.
- Перед тобой Паландаросса, двуногое существо, - слегка помедлив, представилась драконица, с явной неохотой соблюдая правила приличия, затем она, широко зевнув и показав свои прекрасные зубки, продолжила:
- Лес из дерева, а дерево горит. Дракон - есть пламя. Все нормально, друид, и  все на своих местах, - новый зевок напомнил Паландароссе о желании поспать и отбил жажду проявлять какое-либо красноречие.
- Теперь это мой лес. Найди себе новый, Хорус, - укладывая тяжелую голову обратно на когтистые лапы, лениво сказала драконица, - Кыш-кыш отсюда! Дракон изволит спать, - с некоторым пренебрежением добавила она.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Поставив, как ей казалось, точку в беседе с друидом, Паландаросса вновь прикрыла синие глаза веками и попыталась уйти в сон. Ушел Хорус или нет ее теперь волновало мало. Будучи драконом, золотая считала, что именно она тут одарена наибольшим терпением и выдержкой, а значит все равно сможет добиться своего - тишины, спокойствия и полного отсутствия всяких разумных форм жизни в радиусе пары миль вокруг ее лежбища. Спать драконы могут долго, иногда даже очень долго. Вряд ли у этого существа хватит терпения дождаться того момента, когда чешуйчатая бестия всласть отоспится, дабы повторить свои попытки завести беседу. Ну, по крайней мере так считала Паландаросса, вспоминая что обычно двуногим нужно куда чаще кормиться, чем ей. Из-за этого периодически возникали проблемы, когда клятва принуждала драконицу оказывать помощь горцам или бестолковым охотникам, угодившим в собственные же ловушки. Впрочем, существо все не уходило, а Палада все никак не могла уснуть. Вот вы когда-нибудь пробовали уснуть, зная что рядом находится чужое вам создание с непонятными намерениями (про запах зверя драконица предпочитала просто не думать), да еще и не исключено, что смотрящее на вас? Это конечно не то, что помочиться в присутствии чужака или спариться с самцом на глазах у многочисленной публики, но... вот попробуй тут усни!
И как назло действовал этот Хорус в отношении дракона вполне себе верно. По крайней мере он не давал видимого повода себя сожрать. Палада сейчас действительно хотела найти для себя вескую причину пожевать или зажарить друида, но не находила ее. И не могла при этом уснуть. Разумеется, подобное ее опять же раздражало. Даже привычный самоконтроль несколько пасовал и сдавал перед сложившейся ситуацией. В конце концов, золотая не выдержала. Коротко и недовольно рыкнув, она резко села, выпрямляясь во весь свой немаленький рост и втайне надеясь, что друид не успел выйти из зоны поражения, да попал под ненарочный удар лапы или хвоста.
- Ну хорошо, что тебе надо, хранитель?! - рявкнула чешуйчатая, нервно постукивая хвостом по земле, как рассерженная кошка. Почему она решила, что друиду что-то нужно? Ну, если он не ушел, значит ему еще есть что сказать. По крайней мере золотой подобное казалось вполне логичным.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Незаметно и случайно раздавить докучливое двуногое существо не удалось, увы. Тот оказался достаточно ловок, а Палада недостаточно громоздка, чтобы накрыть своей возней наибольшую зону поражения. Что-то в душе драконицы искренне сожалело о том, что ей все-таки не удалось не увязнуться настолько, чтобы кое-кого размазать по днищу оврага, но вместе с тем... нет, у нее конечно свои представления о ценности жизни, довольно-таки далекие от тех, что присущи людям, но золотая не испытывала никакого особенного удовольствия от убийства разумных существ. По крайней мере в состоянии душевного покоя или около того, когда разум может мыслить более или менее трезво и непредвзято. Недавняя вспышка гнева стала утихать, а потому-то и желание прибить помеху для сна уже почти отступило. Паландаросса была почти готова к более или менее серьезному диалогу, искренне надеясь, что одного диалога ей и этому друиду будет достаточно, чтобы расставить все точки над "е", да поскорее разойтись с миром. Сон еще никто не отменял! Лишь отложил на попозже, да и то временно.
"Сдались мне сейчас сокровища, тишины хочу!" - буркнул упрямый внутренний голос, а Паландаросса лишь моргнула и нахохлилась, выслушивая до конца речь двуногого, да вникая в нее по мере сил, возможности и желания. Конечно, в определенном смысле этот тип был прав, драконица признавала это. Другое дело, что подобное никак не могло относиться к дракону. Дракон - высшее существо, а значит должен сам решать гость он тут или нет. Если не гость, значит захватчик, но этот лес на деле же Паладе был совершенно не нужен, да и что-то захватывать ей было как-то лениво... В общем, чешуйчатая решила не указывать двуногому на его ошибку. Хочет считать дракона гостем, пускай будет так. В конце концов, дракон не желает ломать или присваивать себе чужой дом, лишь отдохнуть и двинуться дальше, о чем и следовало сказать друиду.
- Мне не нужны сокровища, друид, и твой лес тоже, только временный отдых, - пророкотала она с высоты своего роста, - Хочешь договориться? Я слушаю тебя.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

"А может все-таки съесть его? Или дыхнуть огоньком чуть в сторону и поджечь землю за ним?" - все-таки рано Палада решила, что ее тяга к насилию, а точнее к восстановлению мнимой справедливости насильственными методами, иссякла окончательно и бесповоротно. Просто она плавно перетекла в немного другое русло, став чем-то вроде... желания поразвлечься, поиграть. Чистой воды ребячество конечно, но золотая все же еще в детстве отличалась довольно вздорным и чуточку игривым нравом. В моменты определенного раздражения или острой необходимости себя вести правильно, что-то внутри начинало откровенно ребячиться или беситься. И иногда не знаешь что из этого хуже. Впрочем, свои желания чудить драконица беспощадно давила, понимая что так поступать будет попросту неверно и недостойно золотого дракона. Как же иногда трудно быть золотым драконом! Раздраженно качнув кончиком хвоста, а затем, чтобы не подметать сим отростком своего тела землю и весь бурелом вокруг, Палада обвила хвостом передние лапы, начиная все больше и больше походить на какую-то не очень удачную пародию на представителя семейства кошачьих. Слова друида ее в определенном смысле заинтересовали. По крайней мере, он предлагал ей удобство, а какой дракон не любит удобства? Да еще и удобства устроенного чужими руками! Нет, конечно, может и есть на свете драконы-альтруисты, но Паландаросса явно не из их числа, и даже не стремится к нему присоединится.
- Вполне, - согласно загудела Палада, позволив себе усмехнуться. Впрочем, едва ли этот оскал можно было бы принять за усмешку. В конце концов, мимика людей и драконов - это вещи абсолютно разные и едва ли схожие, - Но мне не нужна пока дичь. Я останусь спать и проведу во сне и дреме несколько дней. Лишь по пробуждению мне понадобиться пища, много пищи. Оставь своего ученика, пускай он оберегает мой сон от чужаков, если таковы забредают в этот лес, а к моменту пробуждения накорми, и будем считать что условия нашего договора соблюдены, - добавила драконица, затем прищурилась, - Твой ученик. Он тоже пахнет зверем?
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Суетный и странно пахнущий новый знакомый наконец утих, а его топанье стало постепенно отдаляться от места импровизированного лежбища Паландароссы, неимоверно режа чуткий драконий слух. Всё-таки хорошо что золотая не испепелила его и не раздавила эпическими потягушками. Пришлось бы потом выколупывать из чешуи засохший медвеже-человеческий фарш вперемешку с шерстью и волосами, а может быть и вовсе пришлось бы пройтись огнем по великолепной золотистой шкуре, чтобы вывести кровавое пятно. Впрочем, всего этого не случилось благодаря небывалому терпению Паладароссы. Ну и конечно, самую малость, стараниям двуногого, что оказался достаточно любезен и осторожен, чтобы не гневить сонного дракона. Теперь крылатая будет иметь по пробуждению не зуд и муравьев под чешуей, а гору еды и разумного раба для развлечения, услугами которого драконица уж точно не побрезгует воспользоваться для поднятия настроения перед очередным длительным перелетом. Ну и что, что это чей-то ученик? Золотая уже объявила этот лес своим, хоть он ей и был совершенно не нужен, а друид только сказал что будет кормить ее, но никак не опроверг это права, лишь что-то там про "лес - общественное логово для всех местных тварей" говорил. Немного поразмышляв над этим и свернувшись клубком, драконица наконец стала погружаться в сон, а заодно понадеялась на то, что обещанный друидом ученик додумается подходить к ее лежбищу так, чтобы ветер не бил по чуткому обонянию чешуйчатой всей прелестной гаммой непереносимого "звериного" запашка, что преследовал и самого Хоруса.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Что видят драконы в своих снах? Наверное, как и люди всякое-разное. Иногда волшебное, иногда абсурдное, а иногда и не очень. Просто сны дракона куда глубже и длятся они дольше. По крайней мере так думала сама Палада. Наконец-то она могла с чистой совестью и без лишнего беспокойства погрузиться в грезы, наслаждаясь долгожданным отдыхом и относительной тишиной леса, где нет ни излишне суетных двуногих, ни столь же крупных хищников, от которых порой не знаешь чего ждать: то ли драки, то ли мирного диалога, что сведется либо опять же к драке, либо к в меру вежливой просьбе поскорее покинуть чужую территорию. При всей своей гордости за крылатое племя золотая не отрицала и того факта, что ее сородичи ребята крайне негостеприимные. Что ж, это она понять вполне могла. Имей Палада собственное логово и сокровищницу, она бы тоже не очень-то любезничала с залетными сородичами, особенно с теми, кто не имел к ее виду и подвиду никакого отношения. Если с золотым собратом всегда можно договориться, то остальные как-то такой уверенности не внушают. Впрочем, не суть. Нет здесь крылатых сородичей, да и докучливых двуногих тоже. Точнее они есть, но Паландаросса была склонна верить тому, что друид сдержит свое слово и избавит своим вмешательством золотую от разного толка неудобств, в категорию которых входили и люди. В конце концов, это в его же интересах. Мало ведь кому хочется прогневить дракона, ну? Паладе вон тоже не хотелось, чтобы ее прогневали. С этим вечно возникают всякие трудности. Приходится негодовать, клацать клыками, бороздить землю когтями, рычать и пыхать огнем в разные стороны, а это все же несколько... недостойно столь разумного, могущественного и несомненно величественного существа, которым считала себя золотошкурая.
Удовлетворенно заворчав во сне, она устроилась поудобнее, возложив увенчанную крепкими рогами голову на мускулистые лапы, да уложив хвост, дабы он не купался в ручье, бегущем по дну оврага. Не то чтобы Паладе было слишком сыро или неуютно, просто столь важную часть тела как хвост, столь необходимую и в полете и при прыжках, следовало держать поближе к себе. На всякий случай. Не было Паландароссе и никакого дела до разбойников, что решили устроить лагерь под сенью этого леса. Они были слишком далеко и пока не угрожали спокойствию сна крылатой бестии. Потребности же исполнять клятву за собой золотая пока не ощущала, а вот желания отоспаться всласть, проведя в спячке денька три-четыре, а то и целую неделю, более чем. В конце концов, беды сыплющиеся на чужой лес - не ее забота. Сейчас уж точно, а коли друид не справится со своей задачей по защите собственных территорий, то вмешаться она всегда успеет. Никуда не убегут эти разбойнички, покуда не знают о том, кто у них по соседству притаился. Пока же ни драконица не ведала о существовании очередных незваных гостей, ни они сами скорее всего ничего не знали о ней.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Она продолжала спать, отдаваясь своим долгим и глубоким драконьим снам, в которых находили место и легкие воздушные грезы о небывалом, и куда более тяжелые сны, напоминающие о событиях минувших столетий жизни на этой земле. Драконица спала, уютно устроившись в овраге и не проявляя особого интереса к происходящему вокруг нее. Даже во сне Паландаросса сохраняла определенную чуткость, присущую всякому дикому зверю и позволяющую сохранять готовность защищать свою жизнь в случае внезапного нападения исподтишка. Глаза крылатой были закрыты веками, но слух улавливал мельчайшие звуки вокруг лежбища, а чуткое обоняние чувствовало запахи, что порой вкупе со звуками могли сказать куда больше, чем то, что видят глаза. Впрочем, Палада вполне себе доверяла друиду, понимая что тому лгать совершенно бессмысленно и незачем. Ощущала она и чужое присутствие рядом со своим лежбищем, однако уже знакомый запах зверя говорил о том, что не стоит беспокоиться и просыпаться. Чувствовала золотая за время своего сна и еще один крайне примечательный аромат, в нем чувствовался легкий привкус металла. Так пахла кровь, но то была кровь человеческая, а не звериная. Существо, чье обоняние во много раз превосходило людское, вполне могло даже по самому неуловимому оттенку уловить разницу между тем или иным запахом. Это не разбудило Паландароссу и она, считая что все еще находится в полной безопасности, продолжала наслаждаться сном, попутно набираясь сил.
Проснулась драконица спустя несколько дней. Сначала она зашевелилась в овраге, разминая затекшие за время сна мышцы, после нехотя приподняла веки, да широко распахнула пасть, зевая и вместе с тем демонстрируя внушительных размеров клыки. После, с громким щелчком захлопнув клыкастую пасть, Паландаросса растянулась в овраге во всю свою величину, да аккуратно расправила крылья, стараясь не повредить мембраны об торчащий кое-где бурелом, размяла парой движений и их. После золотая еще с час провела в неподвижности, тщательно обдумывая свои дальнейшие действия и вместе с тем прогоняя прочь дремоту, да приноравливаясь вновь к реальности, куда более резкой, шумной и яркой, нежели грезы. В конце концов, крылатая решила что пора бы наконец встать и перекусить, предварительно отыскав дичь, обещанную друидом к моменту ее пробуждения. Встав на все четыре лапы, да вновь потянувшись и зевнув, Палада сначала выгнула спиной дугой, точно огромная кошка, после принялась за поиски своего завтрака, что оказался ручье. Завтрак перекочевал из ручья на берег, где драконица методично принялась поглощать пищу вместе с ее же костями. И вроде бы все было хорошо, даже просто замечательно, но Паландароссу не оставляло навязчивое ощущение того, что она что-то упустила, что-то очень важное, а потому ей не следует торопиться покидать этот лес. Интуиция?
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Интуиция или же магия принесенной в юности клятвы – не важно. Паландаросса чувствовала некоторую необходимость остаться здесь, в этих лесах, как следует осмотреться и понять, что ее тут держит. Впрочем, не исключала золотая и того, что это просто спросонья ей всякая чудь мерещится. Когда ты существо магическое по своей природе, да еще и связанное не менее магической клятвой, то от собственных ощущений волей-неволей начинаешь ждать какого-нибудь подвоха, тщательно прислушиваясь к ним даже за завтраком, который, кстати, вполне удовлетворял пожеланиям драконицы и ее же драконий аппетит. Острые клыки и мощные челюсти без труда перемалывали и плоть, и кости, и даже такие части тушек как когти, рога или копыта. По пробуждению Паландароссу всегда одолевал сильнейший голод, что в принципе было ни разу и не удивительно, перед сном она нередко не питалась довольно продолжительное время, тратила немало сил на передвижение, а после и не меньше нескольких суток проводила в состоянии сна. Ну как тут после такого не проголодаться? Человек вон, окажись на ее месте, наверняка бы вообще с голодухи на сосну лез, да на луну выл отчаянно.
Размышляя о чем-то подобном и постепенно поглощая все то, что для нее заготовил друид, драконица провела значительную часть утра. Никто и ничто ее не беспокоило, да и беды вроде бы ожидать было неоткуда, как и каких-либо бестолковых двуногих, что могли потревожить ее гордое одиночество, однако в определенный момент все переменилось. Навязчивое беспокойство овладело крылатой, заставив ее всерьез задуматься о том, что что-то тут не в порядке, ибо с чего это ее клятве столь настойчиво требовать своего исполнения? Одобрительный гул, которым сопровождался процесс поглощения пищи, сменился раздраженным ворчанием. Это что еще за шуточки? Ну вот, теперь придется еще и держать ухо востро, ибо когда начиналась подобная котовасия, на рогатую драконью головушку вовсю сыпались разного толка неприятности. Обычно довольно безобидные и отнюдь не смертельные, но крайне докучливые… столь же докучливые, что и люди, приближающиеся к ее временной обители.
Острый драконий нюх смог уловить запах крови и магии. Совсем слабенький, но вполне ощутимый. По крайней мере настолько, чтобы его смогла заметить драконица. Принюхавшись, почуяла она и запахи людей, что явно не имели никакого отношения к друиду, хотя и друидом тоже тянуло… впрочем, им, как казалось золотой, и без того весь лес провонял. За запахами последовали и звуки. Ненадолго впав в состояние эдакой тотальной концентрации, Паландаросса определила, в каком направлении идут двуногие. Их было немного и находились они достаточно далеко, однако шли как раз к временному логовищу крылатой. Неужто друид не сдержал своего слова? Коротко и недовольно рыкнув, Палада подобралась как кошка и замерла на дне оврага, выжидая и готовясь разрешить ситуацию самостоятельно, но вместе с тем надеясь, что людишкам вздумается свернуть прочь. В конце концов, боя она не искала…
Впрочем, все складывалось не совсем так, как ей того хотелось. Люди приближались к той незримой границе, нарушение которой непременно бы привело конфликту.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Отредактировано Паландаросса (22-09-2016 22:23:50)

Происходящее нравилось чешуйчатой все меньше и меньше. Запахи людей ее раздражали, раздражали и людские голоса. Они вызывали у крылатой откровенную ярость, и ярость эта подхлестывала ее вскочить со дна оврага и как минимум до усрачки напугать двуногих скотов, посмевших беспокоить дракона. Да, конечно, человечки почти наверняка не знали, что именно в этом овраге изволит отдыхать дракон, но... незнание не освобождает от ответственности. Кажется так говорят двуногие, когда кто-то нарушает их примитивные законы? В том, что люди побеспокоили и разгневали дракона, виноваты они сами. Ну и друид, не сдержавший своего обещания. Впрочем, Паландаросса сдерживалась, давая бестолковым двуногим возможность повернуть назад и, возможно, спасти свои жизни. Конечно, убивать Палада никого не желала, но... если ей придется на то пойти... что ж, пускай. Цена людской жизни много меньше цены драконьего удовольствия и комфорта.
Между тем двуногие уже пересекли допустимую границу, неприлично сблизившись с оврагом. От стремительного прыжка вверх и быстрой атаки Паландароссу удерживало лишь ее обещание, данное друиду (пускай свое слово он не сдержал, позволив этим людям придти сюда, но несмотря на это Палада считала делом чести следовать условиям договора, по крайней мере пока), а также соображения о том, что в лесу все-таки маловато места для маневров в исполнении столь крупного существа, как дракон. Постепенно перебарывая свою злость, золотая начала приходить к мысли о том, что куда проще и менее затратно (хотя бы не навредит лесу вокруг) будет действовать при помощи ментальной магии. Возможно, это даже уберегло бы бестолковых людишек от смерти...
"Они лезут ветра невесть куда, а нам - высшим существам - все это разгребай!" - ворчливо подумала крылатая и, прикрыв глаза веками, обратилась к слуху, обонянию и прочим своим чувствам, всяко превосходящим человечьи. Подобным образом она намеревалась определить точное местоположение двуногих, которых намеревалась подвергнуть своей магии.
Впрочем, в определенный момент что-то пошло не так. Почувствовался запах крови, после магии. Неприятной магии. Свист стрелы, убившей кого-то из двуногов, сменился шорохом и шелестом чужих шагов. В определенный момент драконица ощутила толчок у бока, затем возню. И вот тут-то она не стерпела, обнаружив магическую погань близ своей сверкающей чешуи. Из оврага послышалось рокочущее рычание, затем громкий хруст ломаемого позвоночника. Из оврага показалась сначала драконья голова, с силой сжимающая в пасти труп, околдованный магом крови. После Паландаросса рывком вскочила на край оврага, уставившись гневным взором на двуногую мелюзгу и тихо рокоча.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg
Обычно, чтобы решить проблемы с двуногими созданиями, хватало лишь показать себя, гневно встопорщить чешую, оскалить клыки и пустить из пасти пару язычков пламени. Смертные в большинстве своему пугались, пачкали портки и убегали, но тут дело пошло иначе. Паландаросса чуяла страх, исходящий от незванных гостей, посмевших потревожить ее покой, однако в бегство они не обратились. По крайней мере далеко не сразу. Да и исходил щекочущий запах страха, присущий неразумной добычи, лишь от двух из них. От третьего чужака пахло магией, мерзкой и чуждой золотой драконице. Рыча громче, чешуйчатая чуть опустила голову, распахнула широко крылья и, припав к земле, напрягла мускулистое тело, якобы готовясь к прыжку, но и это не заставило колдуна прерваться, а стрелы, пущенные кем-то (вероятно, друидом) со стороны, не отвлекли его. Магия кипела в двуногом существе и вокруг него. Он продолжал сплетать свое заклинание, и Паландаросса все же несколько запоздало отреагировала на это. Она выпустила из пасти труп, немереваясь броситься вперед и попросту раздавить дерзкого человечка, но... поздно.
Тушу убитого разбойника разорвало изнутри. Инстинктивно закрыв глаза и прижав к бокам крылья, драконица гневно взревела. И зря. Осколки костей не могли причинить особого вреда прочной золотой чешуе, однако некоторые из них (все же труп взорвался прямиком в воздухе, не успев долететь до земли) попали в раскрытую пасть крылатого чудища, изранив десны и причинив все же вполне ощутимую боль. Кровавая дымка, оставшаяся после магического взрыва, скрыла от Паландароссы все происходящее близ ее логова, однако дракон есть дракон. Невозможность видеть представляла лишь временное неудобство, но никак не серьезную проблему, поскольку еще оставался слух и обоняние, всяко превосходящие человеческие и обострившиеся в этот момент вынужденной слепоты. Драконица чуяла зверя, усилившийся страх двуногих существ и кровь, почти заглушившую своей вонью все прочие запахи, слышала многочисленные шаги и звуки: тяжелый топот некой крупной твари, поспешный панический бег более легких двуногих существ...
Впрочем, Паландаросса была разгневана, слишком разгневана и даже одержима своей вспыхнувшей яростью, чтобы предавать большое значение всем звукам, что пробивались к ней сквозь кровавую пелену. Выделив для себя лишь один, интересующий ее, драконица фактически без разбега рванулась в небо, оттолкнувшись от земли достаточно сильными для этого задними лапами. Свободного пространства вокруг едва ли хватало, чтобы сделать это, не повредив нежные мембраны крыльев о ветви и макушки деревья, однако Паландаросса была слишком увлечена своим навязчивым желанием отомстить, да и, если можно так сказать, удача в данном случае была на ее стороне. Драконица смогла взлететь. Встречные потоки ветра "прорвали" кровавую завесу вокруг рогатой драконьей головы. Пролетая совсем низко над деревьями и едва ли не цепляя их прижатыми к брюху когтистыми лапами, Паландаросса преследовала людишек, готовясь испепелить их вместе со всем этим лесом.