Нелепая, даже скорее дурацкая, случайность заставила близнецов не только остаться в этой богами забытой горной долине, но и проситься к орку-отшельнику на ночлег. Ну как на ночлег, Эйнеке, будучи реалистом, прекрасно понимал, что снег, столь внезапно выпавший за ночь и напрочь перекрывший входы-выходы из долины, может не растаять вплоть до весны, а значит им придется зимовать в халупе этого шамана. Компания орка не прельщала, хоть и Эйнеке не слишком-то озадачивал себя вопросами расовой неприязни. Просто... орк всегда есть орк - существо по природе своей необузданное и буйное. Север оказался несколько иным. Впрочем, он и орком-то был наполовину. И это ему не мешало порой проявлять попросту невообразимо скверный нрав. Но тут и сам Эйнеке виноват. Хотя бы просто потому, что согласился учиться у него магии Воздуха (а заодно и кучи всякой другой невообразимой хренотени) на любых условиях. Каждый наставник, беря его в ученики, требовал чего-то подобного - послушания. Впрочем, маг никак не ожидал, что теперь его будут каждые пять-десять минут шпынять, как несчастного неофита, разучивающего только буквы магического аркана. Знал бы Эйнеке... Нет, он бы не отказался. Наверное не отказался. Все таки знания орка чего-то да стоили, в Севере чувствовалась немалая сила, и после окончания этого обучения Эйнеке сможет с полной уверенностью сказать: "Пострадала только моя гордость, но теперь я могу устроить грозу небольшого масштаба!". Про синяки и шишки, набитые тяжелой рукой Севера, он умолчит. Впрочем, нет, не Эйнеке. Тут его называли иначе. Орк прозвал его "Угольком", попутно запретив упоминать свое имя в пределах долины. Почему? Потому что на то воля духов!
"Ну вот, здравствуй новый день..." - с некоторой обреченностью подумал полуэльф. Они с братом не так давно проснулись от смачных пинков Севера. Дав им время сходить на улицу и умыться снегом, да более-менее привести себя в порядок, орк опять позвал близнецов к себе в своей неповторимо вежливой манере, то есть на "Эй, вы!". Оба брата торопливо, едва ли не бегом, вернулись в хижину и предстали перед наставником младшего, выслушивая его очередное поручение на ближайшее время. За первые две недели ученичества они уже успели усечь, что опаздывать не стоит. И вот Уголек и Камушек, быстро переглянувшись и не проронив при это ни единого слова, распределили между собой обязанности. Наталь вышел из хижины, а Эйнеке так и остался стоять перед орком, ожидая от него приказа сесть, который мог последовать или же нет. Лишние телодвижения тут тоже карались нещадно.
- Мне следует говорить о духах природы? Ветра? Луны? - на всякий случай осведомился полуэльф, попутно думая о том, что Север подобрал им с братом на редкость глупые клички. Немного еще помолчав, Эйнеке заговорил вновь, - Среди духов Дикой природы особливо могущественны в этих местах четверо. Медведь учит силе, твердости духа и достоинству. Волк единству. Снежный Леопард хитрости и скрытности, а Ворон мудрости... - кажется, что-то подобное талдычил Север, заводя тему духов и богов, которым он поклонялся.
"Какой же бред..." - одна радость - Север не читал мыслей.

Еще есть духи Совы, Орла, Снежного Быка и Ледяного Виверна... - по памяти пересказывал полуэльф слова, когда-то произнесенные и самим Севером, а про себя думал сколько же там еще духов осталось перечислить и не заставит ли зеленошкурый наставник до кучи и поведать ему какой дух за какой аспект отвечает, как им следует поклоняться и чего просить, если просить осмелился. И это духи Дикой природы, а у Севера были в запасе и какие-то лунные божества, и магические, тесно связанные с со стихией воздуха и ветра. Не рассказывал сам Север только о тех самых присущих оркам богах и духах охоты и битвы, что отличаются крайне свирепым и диким нравом. Либо полуорк им не поклонялся, либо считал не самой лучшей идеей представлять им своего эльфоподобного воспитанника. Впрочем, по факту Север никаким духам его не представлял, и Эйнеке не знал будет ли нечто подобное когда-либо за время их обучения. Инициаций никаких еще не было, хотя и полукровку учили как следует поклоняться тем или иным духам, показывали как проводить ритуалы и изо дня в день талдычил эти нелепые имена. Вот как сейчас. А Север в это время сидел рядом, слушал и кривил недовольные морды, явно продумывая за что всадить ученику кулаком по заостренному уху. Маг уже привык к тому, что у него все тело ноет от многочисленных ссадин и синяков, которых с каждым новым уроком становится все больше и больше. Это у Севера метода обучения такая была - закреплять полученные воспитанником знания через тумаки и затрещины. Впрочем, сегодня оплеух избежать удалось. По крайней мере пока, а на будущее загадывать было слишком уж рано. Учебно-рабочий день только начался.
"Ох, На-а-ат..." - выйдя вслед за полуорком, мысленно застонал Эйнеке, а все почему? Потому что его братец решил немного поотлынивать от исполнения данного ему задания и немножко поиграть со снегом, припоминая приятные детские шалости и годы. Теперь придется сыграть роль возмездия и наставить ближнего на путь истинный, пока за это дело не взялся Север. Во-первых, Эйнеке провернул бы это куда менее болезненно для Ната. Во-вторых, это бы принесло ему определенную долю удовольствия, связанную с тем, что это именно он ударил магией брата, а не кто-то со стороны. Все же жадность еще никто не отменял.
- Я сам, учитель, - отозвался на голос Севера Эйнеке, затем чуть вскинул голову, точно принюхиваясь. Он выискивал наиболее подходящий поток, за который можно было бы уцепиться и совершить задуманное. Много времени это не заняло. Совсем скоро маг сплел из тока магии нечто вроде сети, легшей на спину будущего порыва ветра, и дал толчок стихии. Резкий и мощный поток воздуха рванулся к Наталю по прямой и, шарахнув в спину, опрокинул аккурат на недолепленного им снеговика, который вновь превратился в кучку снега.

Эйнеке до сих пор не мог привыкнуть к той странной манере колдовать, что использовал Север. Даже богатая фантазия полуэльфа периодически давала сбой перед всей той тонной духов, что напридумывал себе шаман, и которым он действительно поклонялся. В том что это все не фарс и не простая игра на публику Эйнеке как-то даже и не сомневался. Слишком уж убежденным был в своих действиях этот колдун. Настолько убежденным, что Эйнеке даже волей неволей начинал задумываться, а не существуют ли эти вымышленные духи на самом деле? Маг знал о богах. Слишком трудно в них не верить, когда рядом столько прямых доказательств их существования. Он признавал, что в мире они есть, что Альмарен не забыт, не покинут и не брошен на произвол судьбы, но никому из них особо-то не поклонялся, разве что тем, что благоволили магии и чародеям. Впрочем, Эйнеке никогда не считал себя особенно-то набожным. Не имел на то ни права, ни желания. Поверить в каких-либо духов ему было тоже несколько сложновато, хотя и кто знает, может действительно есть некие божества младшего порядка, что называются перед Севером именами зверей или птиц? Хотя это сейчас, наверно, не столь важно. Магу нужно было адаптироваться и учиться понимать своего наставника, но никак не пытаться вникнуть во всю бездну того абсурда, каким порой кажутся все выверты мозга и фантазии этого зеленокожего. Потому как если он не адаптируется, то Север только и будет делать, что швырять и шпынять его, выставляя это все в качестве наказания за недостаточно хорошо исполненный приказ или поручение. Север не ставил оценок, как это делали учителя Гресской Школы Магии, он ставил тумаки. Иногда очень даже заковыристыми способами. Вон как сейчас.
Эйнеке, следивший за тем, как чертыхающийся Наталь обиженно сопит и бултыхается в останках своего снеговика, ощутил сильный толчок в спину и ветер, лизнувший его по щекам. Этот толчок, этот порыв ветра, попросту опрокинул младшего из близнецов в ближайший сугроб, заставив рассеянно мявкнуть от легкого испуга. Не то чтобы Эйнеке еще не успел привыкнуть к подобным номерам в исполнении Севера, просто не так-то уж легко сдержать свой бьющийся в истерии инстинкт самосохранения, всполошенный подобными нежданчиками. Впрочем, оклемался полукровка довольно скоро и к тому моменту, когда Север принялся давать свои хитрозадолбистые пояснения к очередному уроку, он сидел выглядывая из сугроба и искренне внимал очередной шараде. На этот раз про Великую Жабу. Эйнеке не стал требовать более подробных объяснений, не выдал некоторого своего непонимания и раздражения, он лишь попытался адаптироваться под ситуацию.
"Жаба значит..." - проскользнуло в голове, а Эйнеке, решив не тратить время на вставание из сугроба и прочие сомнительные телодвижения, которые могли стоить ему очередной магической оплеухой от Севера, принялся прощупывать токи силы вокруг, а заодно и вспоминать все то, что знал о жабах и им подобных тварях. Ему вспомнился пузырь, который раздувают эти создания в случае опасности, пытаясь казаться крупнее и более угрожающе. И примерно в этот же миг Эйнеке нащупал и тонкую ниточку магии, скомканную вроде такого пузыря. Он перехватил над ней контроль и, позволив вновь раздуться, направил вырвавшийся поток ветра в сторону только-только поднявшегося Наталя. Когда братец с руганью повалился обратно, крайне сердито глядя на обоих воздушных магов, Эйнеке весело ухмыльнулся.

Все-таки он угадал. Понял, чего желал от него Север, используя эти свои странные животно-птичьи метафоры про духов. Эйнеке был более чем доволен собой. Он, наверное, сейчас вел себя как мальчишка-первокурсник, которому впервые удалось сплести боевое заклятие, да и таковым себя ощущал, но что поделать, если у полуорка такая метода учить, благодаря которой очень уж затруднительно считать себя состоявшимся магом, решившим между делом подтянуть навыки, потому как в силу дурных прихотей погоды застрял по всей вероятности на целую зиму в горной долинке без права вернуться домой раньше, чем стает снег на перевалах. Частые затрещины и ругань со стороны Севера быстро учили ценить его же скупые похвалы, которые звучали намного реже, чем очередные "Слабак!" и "Болван!", ну или еще чего-нибудь похуже и повиртуозней. Как показали те несколько недель, что близнецы уже успели прожить с шаманом, тот был горазд на разного толка оскорбления и ругательства. Наталь, который отчего-то уверовал в существование духов, которым поклонялся Север, если не сразу, то очень скоро, был склонен считать, что свои обзывалки полуорк придумывает не один, а в обществе всяких Волков, Снежных Леопардов и Великих Жаб. Мол, потому-то они у него никогда не заканчиваются и ни разу при том не повторяются.
Впрочем, долго торжествовать шаман своему ученику не дал. Почти сразу же прозвучала очередная команда. Ну как команда, скорее новая поддевка с призывом к действию. Эйнеке коротко покосился на Наталя, который, похоже, решил притвориться дохлой змеей и больше не вылезать из сугроба, затем стер со своей курносой физиономии довольную ухмылку, заставив лицо принять выражение крайнего сосредоточения. Подобное выражение, как правило, куда меньше бесило учителей, нежели всякие улыбки, усмешки и оскалы. Если ты сосредоточен, значит ты думаешь, а как правило именно этого и хотят от тебя добиться - вот он секрет успеха в обучении магией! Правда, одного такого секрета было чертовски мало, чтобы постичь эту науку и не облажаться перед наставником. Эйнеке зафыркал и зажмурился, когда вокруг него по воле Севера закрутился небольшой снежный вихрь, вызванный новым, но куда более слабым порывом воздуха. Благо что он совсем скоро стих, а маг смог приступить к выполнению своего задания, покуда Север не заскучал окончательно и не придумал очередную пакость, призванную исключительно для воспитательных целей. Ну, он так говорил порою вслух, выставляя это за официальную версию. Что же за тем крылось на самом деле оставалось лишь догадываться.
"Послабее? Сейчас попробуем..." - маг решил не слишком-то утруждаться и "призывать" нового духа, связанный полуорком клубок магии еще существовал и находился в полном распоряжении Эйнеке. Пришлось правда подтянуть его к себе поближе, чтобы куда более верно направить ток воздуха. Сколько точно потребуется сил и времени полуэльф не знал, обычно его просили делать заклятия посильнее, но он просто позволил пузырю чуть надуться, а после выдохнуть свое содержимое в виде легкого ветерка, скользнувшего по мягкому снегу и швырнувшего его в лицо Севера.
- Ой, - Эйнеке совершенно невинно улыбнулся и вжал голову в плечи, делая вид, что это произошло якобы случайно, но плутоватый взгляд явно выдавал тот факт, что все произошло нарочно. Ну, если уж и получать от Севера подзатыльники, то за дело!

Как бы Эйнеке свою физиономию не крючил, пытаясь выдать произошедшее за случайное стечение обстоятельств, Север его раскусил. Далее должно было сработать одно из самых главных правил шалости: "тебя раскрыли - беги", но маг так и остался сидеть на месте. Во-первых, сил физических природа отмерила ему слишком мало и их бы точно не хватило на бег с препятствиями, да еще и увязая по колено в тяжелом снегу. Во-вторых, проходы из долины завалены, а следовательно бежать некуда, все равно полуорк его тут найдет, догонит и покарает, да и еще как-то дальше надо учиться у Севера, а побег этому вряд ли шибко поспособствует. Ну и в-третьих, жило в головешке Эйнеке некое нечто, говорящее сегодня "если накосчил, терпи и огребай, пока вина твоя с тебя не будет официально снята". Маг предпочел послушаться этого внутреннего голоса и его весьма резонного то ли совета, то ли замечания. Он все еще сидел в снегу и ожидал кары со стороны Севера. Полуорк его ударит? Пускай, боль терпеть Эйнеке был научен с малых лет. Если ради достижения глубин стихийной магии ему придется получить кучу тумаков (а Эйнеке отчего-то свято верил в то, что Север его не убьет и не забьет ненароком насмерть) и поступиться своей гордостью... что ж, такова цены знаний. Ради достижения личных целей люди идут и на большие жертвы. В общем, Эйнеке ждал кары. Наталь тоже ждал, потому как из сугроба выбираться он все еще не рисковал, да и братец никаких команд ему не отдавал. Ждал-ждал, да походу и не дождался. Возмущенный Север затих на полуслове и точно выпал из реальности. Пока не начал тихо тараторить заклятие левитации.
"Что это с ним? Опять с голосами в своей голове разговаривает?" - мысленно спросил Эйнеке сам у себя, а после переглянулся с братом. Нат украдкой показал весьма красноречивый жест, означавший что у полуорка не все дома. Они с братцем уже не в первый раз наблюдали подобное явление. Север в подобном состоянии ничего вокруг себя толком не замечал. Главное лишь вовремя перестать паясничать, чтобы не попасть на момент его "пробуждения" и не спалить самого себя со своими же почти детскими выходками. То, что Север не в себе стало очевидно едва ли в первую ночевку в его жилище. Этот орк не просто бормотал во сне всякий бред, но осознанно с кем-то разводил диалоги, жалуясь этому кому-то на двух приблудных остроухов. Думая об этом, Эйнеке коротко усмехнулся, затем вновь натянул на свое лицо выражение абсолютной серьезности. Север к тому моменту уже парил невысоко над землей, заканчивая формулу заклинания. Сокрыв все признаки своего веселья, молодой маг вскинул голову и как раз вовремя. Шаман очнулся и... предложил поиграть в снежки?
"Он серьезно?" - чуть удивленно поинтересовался внутренний голос у весьма жутковато улыбающегося Севера. Ответом на этот безмолвный вопрос послужил снежок прилетевший магу в лицо, а за ним и еще один. Ну теперь уж точно было не до вопросов. Помогая себе воздушной магией, Эйнеке резко выскочил из плена сугроба. Раз уж орк решил играть, значит будем играть. Снежки, направляемые силой ветра оказались более чем недурными снарядами. Они превосходно компенсировали недостаток меткости или сноровки. До самого заката близнецы были увлечены этой нехитрой забавой и засандалили по одной клыкастой зеленой роже всяко больше трех комков снега.

Прошел уже месяц с тех пор, как Эйнеке напросился к Северу учиться тонкостям магии Воздуха. Целый месяц полный затрещин, пинков и бреда про духов, размешенного с весьма полезными знаниями и уроками относительно того, как следует колдовать на деле. В принципе, ради знаний стоило терпеть все закидоны полуорка. Он оказался не таким уж и скверным наставником. По крайней мере Эйнеке был по-прежнему убежден, что игра стоит свеч, и он не зря терпит не самое лучшее обращение к себе. Наталь, вроде бы, тоже прижился и смирился с положением дел. Правда, он сломал себе ключицу не столь давно, но Эйнеке был слишком уж увлечен мыслями об обучении, чтобы начать подозревать в этом происшествии что-то вроде неудачной попытки брата тайком набить морду шаману. Даже больше. Эйнеке был попросту одержим своей тягой к знаниям и совершенствованию и без того вполне достойных магических навыков. Такова была его натура. Полукровке было слишком трудно остановиться и отказаться от уже начатого. Вот он и не отказывался, несмотря даже на пробуждения подобные этому.
Север имел свою особую манеру будить и тонну различных приемов в отношении этого дела. Не шибко оригинальных и местами даже банальных, однако шаман умудрялся чередовать их так, что хрен ты сможешь угадать отчего же именно проснешься по утру. Сегодня было какой-то пойло, вылившееся магу прямиком на физиономию. Нервно дернувшись во сне и замахав руками в нелепой подсознательной попытке отмахнуться от полившейся ему в лицо бурды, Эйнеке очнулся и резко распахнул глаза. Не сразу он понял где оказался, а когда понял, то пробурчал нечто невразумительное и с несколько недовольным видом стер рукой с лица распроклятую медовуху, которую Север лакал литрами. Полуорк между тем уже направлялся к выходу и паскудной физиономии своего воспитанника видеть не мог. Впрочем, Эйнеке не стал рисковать и откровенно искушать судьбу, показывая полуорку нецензурный жест в спину. Вместо этого маг поспешил встать, потянуться и широко зевнуть, дабы после этого в ускоренном темпе начать одеваться и умываться. Север долго ждать не любит. Да и не будет. У шамана была не самая большая терпелка на Альмарене - это Эйнеке понял еще в первые дни знакомства с полуорком.
"Он наверное срет и яйца чешет только по воле духов," - между тем мозг мага вовсю генерировал злость и ненависть и к Северу, и к утру, что взяло и наступило, и вообще ко всему вокруг. Вот чего-чего, а пробуждаться насильно, да еще и столь рано Эйнеке категорически не любил. Ему была сама по себе ненавистна мысль о том, чтобы вставать только потому, что это надо сделать, а не потому что ты этого захотел. Но выкобениваться времени не осталось. Надо было в рекордные сроки успеть вымыть рожу от липкой бурды и одеться. Что, в общем-то, маг и сделал, да спустя несколько минут уже стоял за пределами хижины перед своим наставником, сонно жмурил глаза и ждал, что же будет дальше и куда его на этот раз потащат и потащат ли вообще. Север такой Север... никогда не знаешь какой именно воображаемый дух орла сегодня клюнет его в зеленую волосатую задницу.

Еще Эйнеке ненавидел зиму и пешие походы. По крайней мере пешие походы зимой по этому долбанному снегу, да еще и в компании не менее долбанного полуорка, хлещущего адское варево, ошибочно именуемое медовухой, и несущего откровенный бред про духов. Почему Эйнеке ненавидел Севера и особенно по утрам, начинающимся с того, что кто-то по доброте душевной облил его физиономию липким пойлом, было понятно. Почему маг ненавидел проклятую "медовуху", в принципе, тоже - когда эта дрянь периодически капает, льется или выплескивается тебе на физиономию, как-то разучиваешься генерировать добро, счастье и радость. Вот зимние утра Эйнеке ненавидел потому, что ему зверски хотелось спать, а еще потому, что было зверски холодно и избыток соплей замерзал в носу, как и избыток тухловатых мыслей в извилинах. Еще был снег. Снег, который маг тоже ненавидел и в котором увязал при на каждом шагу. Проклятущая белая хренотень под ногами существенно осложняла ходьбу. Эйнеке приходилось продираться сквозь сугробы вслед за Севером, ненавистной скотиной Севером, которому в жопу стрельнуло после вчерашнего обильного снегопада ломиться черти куда. Чутка продрав слипающиеся глаза, Эйнеке с трудом определил направление, в котором они с наставником двигались. Кажется, полуорку какого-то лешего приспичило наведаться в лес. Маг бы весь обматерился, если бы не был так сосредоточен на том, чтобы успевать вовремя уклоняться от летящих ему в лицо бутылок из-под псевдо-медовухи и вместе с этим продолжать идти по следам чужих здоровенных лап с целью немного облегчить себе путь сквозь снег.
"Чудесно, я хотел учиться магии у сумасбродного оркоподобного засранца, говорящего сам с собой, а теперь вместо этого ранним утром прусь куда-то в лес в надежде, что это меня чему-то научит... наверное не связываться с такими вот сумасбродными психами-отшельниками?" - внутренние диалоги с собой тоже немного облегчали это долбанное путешествие невесть зачем и невесть куда. Конечно, Север был явно не в себе и с головой не очень-то дружил, но все же не в его духе было вылезать утречком из тепла ради простой прогулки по лесу. Что-то Эйнеке там ждет, а что именно оставалось только догадываться, хотя и гадать ему катастрофически не хотелось. По большей части из страха за то, что все действительно может оказаться редчайшей бредятиной и бессмыслицей. Между тем маленький отряд, состоящий из двух полукровок, вошел под сень леса. Эйнеке точно во сне шлепал вслед за полуорком. Маг не обращал никакого толком внимания на все происходящее вокруг, лишь безмолвно молил богов о том, чтобы все поскорее закончилось и он наконец-то вернулся в тепло и относительный уют хижины этого распроклятого шамана. Правда, как только впереди замаячили здоровенные камни, отчетливо видимые на фоне стволов деревьев, Эйнеке понял что это ему вряд ли светит в ближайшее время.
- Это святилище? - с некоторым подозрением спросил Эйнеке Севера, затем послушно пошел к тому месту, где вестимо и следовало разжечь костер. Маг немного посуетился со сбором веток вокруг и после при помощи чар вызвал небольшой огонек, которому в скором времени предстояло перерасти в большой костер.
"Ладно если это святилище и этот двинутый решил меня принести в жертву, то... оно к лучшему, хотя бы мне больше не надо будет спать..."

Эйнеке почему-то очень даже понравилась мысль о том, что его принесут в жертву каким-нибудь бредовым духам и его мучения окончатся здесь и прямо сейчас. И ему больше не будет хотеться спать. Особенно хотеться настолько сильно, что волей-неволей подступает ощущение того, как извилины в мозгу слипаются точно пельмени в котелке, если их вовремя не помешать ложкой. Данное чувство не внушало магу никакой радости или блаженства, скорее наоборот, оно его угнетало и раздражало, вынуждая чувствовать внутри себя вместо желанного спокойствия и умиротворения, сплошное негодование и непонимание какого Рилдира он вообще на эту авантюру с обучением подписался. Это все были неразумные и беззвучные потуги его паскудного характера, убеждавшие Эйнеке в необходимости взбунтоваться и идти наперекор собственным решениям, а заодно и воле наставника в лице Севера. Маг даже и не подозревал о том, что полуорк выводит его специально, пытается спровоцировать на поединок. Впрочем, знай бы это Эйнеке, он бы вряд ли стал подыгрывать шаману. Отдавая предпочтение разуму, а не дикими и зачастую излишне агрессивным эмоциям, маг не позволял себе сорваться. И причин тому было более чем предостаточно.
Если закрыть глаза на злобу, вызванную слишком ранним пробуждением, то сразу выплывает на поверхность тот факт, что Север все еще нужен Эйнеке, что он выгоден и удобен благодаря своим знаниям и навыкам в Воздушной магии, и пока Эйнеке не переймет этих знаний и навыков, пока не присвоит их себе, ему придется терпеть этого зеленошкурого самодура и позволять ему время от времени выдавать вот такие вот паскудные трюки с ранним пробуждением. Вдобавок, Эйнеке бы никогда не напал напрямик, никогда бы не пошел в лобовую атаку, не имея за собой неоспоримого преимущества и гарантированного шанса выиграть. Север все еще был сильнее. Во многом сильнее Эйнеке. Он мог бы одним хорошим ударом сломать полуэльфу парочку ребер, а потому если бы тот и пожелал убить наставника, то сделал бы это по-старинке - ударом исподтишка. Дождался бы когда шаман нажрется своей медовухи или просто удачно повернется спиной, а после просто ударил и ударил столь сильно, чтобы уж наверняка убить. В конце концов, не зря Эйнеке носил в рукаве кинжал, а в одной из сумок у пояса пару бутыльков смертельного яда. Внезапно подумав об этом своем скромном имуществе, маг вяло ухмыльнулся и протянул руки к костру, наслаждаясь ласковым теплом любимой стихии и при том совершенно не обжигаясь, несмотря на очевидную близость кожи к пламенно-красным всполохам. Зачем они разжигали костер так и оставалось для полуэльфа загадкой. Впрочем, когда Север заговорил, явно пропустив между зеленых ушей все сказанное его учеником, Эйнеке наконец убедился в том, что это нечто вроде святилища. Или точнее было таковым. Именно было, ибо теперь Север считал это всего лишь границей своей территории, а значит жертв никаких приносить не намеревался. Вон даже отпустил глупую шуточку про то, что Эйнеке не самая лучшая жертва для духов, что жрать в нем нечего и вообще кушай больше, парень.
"Ну вот и на кой ляд я хворост собирал и костер жег?" - с некоторым раздражением подумал Эйнеке, затем поведя руками над огнем, погасил его, попросив "уснуть". После этого маг молча поплелся за Севером, думая о том, что ждет его дальше, и насколько это будет бессмысленно и бесполезно.

Легкая обида за разожженный попусту костер все-таки преследовала Эйнеке. По крайней мере она не отпускала его мысли, жглась и кусалась, заставляя думать о том, что Север после всего этого последняя сволочь в Альмарене, по которой плачет дыба. Или что-нибудь еще из того, чем любят баловаться палачи во время пыток и допросов неугодных их господам засранцев. За свою жизнь маг, которому, кстати, довелось в свое время провести далеко не один допрос и не единожды сыграть роль палача, повидал много изощренных орудий для причинения боли и мучительной смерти, а также и способов достигнуть данных целей и без большого количества вспомогательных средств, но ничто не подходило в полной мере для того, чтобы пожелать это Северу для восстановления справедливости. Чем больше Эйнеке думал, чем сильнее и старательнее он генерировал ненависть по отношению к полуорку, тем меньше ему хотелось спать. Вновь закипающая в крови ярость, да негодование, теребящее извилины, разгоняли сонливость, не давая магу вновь погрузиться в состояние эдакого сна наяву, когда он вроде бы и спит, пребывая рассудком где-то далеко за гранью реальности, а вроде бы и нет, продолжая по инерции двигаться след в след за наставником, прошибающим попадающиеся на пути сугробы своей здоровенной зеленокожей тушей, плотно упакованной в меха.
В принципе, Эйнеке и мог бы спать на ходу. По крайней мере ему самому так казалось, да и почему бы нет? Большую часть своей жизни он провел отнюдь не в самых благоприятных для жизни условиях, да и опыт участия в довольно масштабных и долгих сражениях сказывался. После определенного момента организм сам привыкает к тому, что если есть возможность поспать, то надо падать и спать вне зависимости от условий, удобства и позы. Ценный навык между прочим! Особенно умение спать в седле или на плече у брата. Впрочем, не суть. Один ляд уснуть не судьба. Эйнеке тяжело вздохнул и вперся гневным взглядом в спину Севера, про себя интересуясь когда же этот долбанный обход территории закончится и зачем он вообще нужен, если в эту проклятущую долину, населенную одним только полуорком, никто в здравом уме и трезвой памяти не сует и носа? Нет, конечно были Эйнеке и Наталь, но попали они сюда случайно и остались далеко не по доброй воли, а из-за чертового снегопада, перекрывшего все входы-выходы в данный кусочек Скалистых гор. Маг в очередной раз тихо вздохнул, надеясь что он когда-нибудь поймет сакральный смысл подобных утренних походов. Ведь не в первый раз полуорк его будит по утру и тащит невесть куда! Спасибо хоть метить территорию не заставляет.
Впрочем, сегодняшняя вылазка несколько отличалась от предыдущих. Эйнеке это видел. Да и слепой бы только не увидел, в конце концов, они с шаманом забрались куда дальше чем когда-либо прежде. Несколько изменился пейзаж. Впрочем, маг слишком увлекся своими мыслями и негодованием, чтобы начать ожидать со стороны Севера какого-либо подвоха. Примерно по этой же причине полуэльф послушно подошел к шаману, стоящему у края внушительного вида оврага, когда тот подозвал его к себе.
- Да, учитель, - пробормотал Эйнеке, приближаясь к Северу.

Это был один из самых глупых поступков, которые когда-либо совершал Эйнеке. И глупость тут заключалась не в том, что Эйнеке подошел к полуорку, зная что тот при желании ему хребтину ударом об колено сломать может, точно какую тростиночку, а в том, что маг даже не задумался о том, что он вообще делает. Самая большая и неоправданная ошибка любого мага - не думать о своих действиях и их последствиях. Обычно она ведет вот к таким вот паскудным результатам, из-за которых в первую очередь страдает сам маг, да еще так, что он после вряд ли сможет встать. Эйнеке мог бы почувствовать на столь незначительно расстоянии, как Север вокруг себя концентрирует магическую силу, как густеет воздух вокруг, пойманный сетями чар. Мог бы Эйнеке и усомниться в том, что в этом чертовом овраге есть хоть что-то мало-мальски примечательное и интересное даже для таких психов как Север. Для шаманов то бишь. В конце концов, все эти шаманские святыни обычно выглядят куда более впечатляюще, чем не столь уж большая, но довольно-таки глубокая яма в земле, обильно утыканная прикрытым снегом буреломом.
Удар Севера выбил из легких Эйнеке весь воздух. Маг запоздало понял опасность, а потому, когда все уже случилось ничего не мог противопоставить своему противнику, да и что он мог? Пытаться вырваться? Ударить в ответ? Нет, молодому магу бы попросту не хватило сил. Хотя бы просто потому, что Север - это чертов полуорк, размерами превосходящий его вдвое и способный при желании переломать ему все кости, а не только пару ребер. Да, кажется, Эйнеке сломали ребра. По крайней мере это объясняло нахлынувшую вдруг боль и тот крайне неприятный хруст, отзвучавший в момент удара особенно громко и противно. От боли, обиды и неожиданности Эйнеке оцепенел. Он был ошеломлен произошедшим, а потому не имел шанса сложить ни одного заклятия, прибегнуть к простейшей магии доступной ему. Впрочем, та же магия не дремала. Огонь, струившийся по крови полуэльфа, дал о себе знать. Сам того не сознавая, Эйнеке напуганный и почти что сломленный, укрылся эфемерной драконьей шкурой. Эдакое спонтанное колдовство спасло полуэльфа от многих неприятных последствий падения спиной вперед. Снижая физические повреждения почти что вдвое, наколдованная "броня" ощутимо смягчила падение на жесткий наст, а заодно и свела на нет удар ветви, торчавшей из-под снега. Он прошел вскользь и лишь раздербанил совершенно неуклюжее плетение чар, образуя в нем брешь. Ненадолго перед глазами все померкло.
Вероятно, Эйнеке, пережив весьма сильный испуг и вместе с ним болевой шок, попросту потерял сознание. Случайное защитное заклинание, исчерпавшее за раз весь свой запас прочности, тут же развеялось, усугубив дело пускай и не сильным, но все же весьма ощутимым откатом. Очнулся маг спустя только пару минут. Он захрипел в попытке не то что позвать на помощь, а просто вздохнуть, но... грудную клетку тут же дернуло от новой порции боли. Эйнеке против воли взвыл, и тут же затих, поддаваясь очередному приступу.

Он лежал на спине и видел серо-голубое утреннее небо. Все было как в том бою, когда Эйнеке впервые серьезно ранили. Несколько вражеских латников пробились в тылы отряда, в котором тогда бились близнецы, и юного мага фактически насадили на пику, после пригвоздив к земле. Да, спасло его тогда только настоящее чудо в лице пары старших магов, умертвивших слишком уж приблизившихся врагов и вовремя вытащивших молодого «коллегу» из его крайне паскудного положения. Честно говоря, Эйнеке о тех событиях помнил немногое, только безграничное покрывало неба над головой и ошеломление, вызванное сознанием близости смерти и чудовищной болью. Еще он был свято уверен в том, что жизнь ему спасла магия, сейчас которой рядом не было. Зато было небо и шок, спровоцированный опять же болью и внезапно накатившим страхом. Да уж, утречко выдавалось то еще… в будущем, если Эйнеке и в этот раз удастся выжить, он точно возненавидит страшной и страшной ненавистью всякую необходимость вставать раньше обеда и саму по себе необходимость раннего пробуждения!
Продолжая валяться на спине, судорожно дыша, хрипя и тихо подвывая от боли в груди, Эйнеке пялился в небесную высь, покуда не смог хоть немного овладеть собой. Он лежал на дне оврага. Зеленая морда Севера глазела на него с самого его края. Маг чуть повернул голову, чувствуя, как одну его щеку прижигает снег, а на второй стынут слезы, навернувшиеся на глазах против воли из-за сильной и резкой боли. Эйнеке глазел на полуорка, отчаянно пытаясь понять какого хрена он творит, но все еще не улавливая логики его поведения. Маг ожидал, что шаман сейчас аккуратно спустится в овраг или же с помощью воздушной магии спланирует вниз, а после попросту добьет его, перерезав глотку. Было решив, что Север вздумал его убить, полуэльф тихо и хрипло зарычал, глядя на зеленокожего. Впрочем, слова его вполне остудили пыл остроухого.
- Сука! – гневный крик превратился в нечто куда более похожее на жалобный вой побитого пса, а после… после Север ушел, оставив Эйнеке одного. Тот еще некоторое время лежал на дне оврага, а после смог заставить себя отползти в небольшую нишу в стене земляной ямы. Шок все еще заглушал боль, но как только она вернулась, маг потерял сознание. За тот день и ночь Эйнеке еще несколько раз терял сознание, когда выгребал из-под снега все похожее на ветки и более или менее годное для костра, и когда пытался сконцентрироваться на потоках магии, вызывая огонь. Сложные заклятия не давала сложить боль, а потому… потому Эйнеке даже и не питал особой надежды на то, чтобы выбраться из оврага с ее помощью, да и мало чем тут мог помочь огонь. С воздушной магией полуэльф взаимодействовать пока не рисковал, да и вряд ли бы у него чего получилось, никак не мог сконцентрироваться.
Статуэтку Шторма Эйнеке как назло оставил в хижине, а потому… ему оставалось лишь ждать утра и возвращения Севера. Маг не сомневался в том, что шаман все-таки придет сюда. И не прогадал. Север и впрямь вернулся, когда костер потух, в первую очередь пытаясь облить Эйнеке медовухой. Это у полуорка не получилось. Маг еще сильнее вжался боком в нишу, что служила ему укрытием, и зыркал оттуда крайне злобным и недоверчивым взглядом, всем своим видом так и говоря Северу, мол серьезно? Как я по-твоему должен колдовать?

Ладно, убивать его похоже не собирались. Эйнеке это понял, как только Север, нахлеставшись медовухи, телепортировался на дно оврага. Встретил его там маг в полной недвижимости. Он продолжал крайне враждебно и внимательно смотреть на полуорка. Злость и жажда мести помогали остроухому давить в себе боль. Сломанные кости давали о себе знать, но Эйнеке игнорировал все неприятные ощущения, отводя их на второй план. Вот просто для того, чтобы не терять бдительности и не упустить момент, подходящий для более или менее сносной контратаки в ответ на грядущую нападку Севера. До определенного момента полуэльф даже и не сомневался в том, что шаман явился сюда чтобы добить его. Умирать просто так, не попытавшись ударить в ответ Эйнеке не позволяла гордость, вот он и злился, накручивая себя. Злость – это достаточно яркая эмоция для того, чтобы пробудить в себе силу огненной магии, призвать ее и стянуть к кончикам пальцев. Энергия слушалась плохо, но отступившая боль уже не столь сильно мешала магу ей манипулировать. Постепенно ему удавалось подтянуть к ладоням столько силы, чтобы ее хватило на солидный такой сгусток пламени, что по разумению остроухого должен был бы как следует опалить зеленокожую морду шамана. Эйнеке уже начал допускать до себя мысли о том, что он может атаковать первым, ведь нередко в бою двух чародеев побеждает именно тот, кто первым же и закончит свое заклинание, но… атаки так и не случилось.
Север говорил с ним и говорил не шибко-то и враждебно. В его речи не было ничего того, что могло бы быть воспринято Эйнеке за повод нанести удар первым и вообще посчитать, что Север явился забрать его жизнь. Тем не менее магических потоков из своих порядком замерзших рук полукровка не отпускал, продолжая мрачно и крайне настороженно взирать на полуорка, да прижиматься спиной и боком к стене оврага. Север, кажется, объяснял Эйнеке как именно тот может выбраться из оврага, что ему следует сделать и как составить заклинание. Объяснял в своей неповторимой и крайне бредовой манере, заставляя полуэльфа хмуриться в попытке понять издевается тот над ним или же нет, говорит всерьез, собираясь помочь ученику, наставить его на путь истинный. Наверное, все-таки издевался, ведь Эйнеке не считал, что в этот момент ему удастся как следует сконцентрироваться, да еще и воспроизвести столь необходимое ему заклятие телепортации. В конце концов, Север не объяснил ему как это делать, лишь дал пару советов. С другой стороны, тон и голос орка не давали повода думать об издевках. Значит это все-таки был какой-никакой, но урок. Извращенный и дурацкий.
Вариант с левитацией казался Эйнеке еще менее осуществимым. Он в своем-то крайне паскудном состоянии непременно утратит контроль над потоками ветра и неминуемо грохнется обратно в овраг, ломая себе еще что-нибудь, ну или убившись окончательно из-за какого-нибудь ребра, воткнувшегося в легкие или еще куда-либо. Бестолково валяться внизу и ждать милости от Севера тоже было не самой лучшей затеей. Как-то не верилось магу, что шаман снизойдёт до эдакого милосердия и вытащит его, а потому…
- Что именно я должен просить у Духов, чтобы они перенесли меня к тебе? – несколько натянуто поинтересовался Эйнеке, ожидая более подробных инструкций относительно телепортации.

Ярость все еще клокотала где-то глубоко в груди. Эйнеке злился, и злость его притупляла боль, заставляла ее гаснуть на фоне куда более ярких ощущений. Желание пальнуть в Севера сгустком пламени росло с каждым мгновением, и полуэльф уже не мог ручаться за то, что действительно сдержится и не завяжет с шаманом хоть какое-то подобие магического поединка, ну или скорее обычной драки с применением чар. Впрочем, определенная часть разума Эйнеке, не замутненная ни болью, ни яростью, понимала что сил ему хватит на одно, максимум два более или менее внятных заклинания. Если потасовка и будет, то очень и очень недолгая, а для Эйнеке скорее всего и заочно проигранная, возможно даже последняя, смертельная. Конечно, Эйнеке жить хотел, все его существо отчаянно цеплялось за жизнь, инстинкты требовали блюсти осторожность, затаиться и переждать опасность, но он прекрасно понимал, что шансы его на выживание очень и очень невысоки, а также что он сам нынче крайне зависим от милости Севера, на которую полагаться пока не приходилось. Загнанный в ловушку и раненный, маг все пытался понять что ему делать. Стараясь сдерживать свой гнев, Эйнеке в конечном итоге решил, что для начала он все-таки выслушает шамана. Определенная надежда все еще теплилась в душе мага. Если Север не намерен его убивать, если все это урок (пускай и отдающий откровенным садизмом), то он объяснит что Эйнеке следует делать, чтобы спастись, ну и научиться. В конце концов, пальнуть в Севера огненным шаром он всегда успеет, если тот все-так начнет издеваться и глумиться над ним. Если все это дурные шутки Севера, то слить остатки своих сил на попытку убить его будет делом чести...
Впрочем, полуорк и впрямь пытался ему помочь. Даже снизошел до объяснений. На удивление... понятных. Именно сейчас более чем понятных. Может боль, травмы и страх смерти способствуют пониманию полурелигиозного бреда сумасшедшего шамана-отшельника. Неважно. Сейчас Эйнеке это волновало мало. Воображение, острый ум и дисциплина - одни из важнейших качеств настоящего волшебника. Ум и воображение связаны, одно порождает и дополняет другое, дает возможность придать чарам вкус, цвет, свойство и назначение, вырисовать образ желаемого результата. Дисциплина же - это первооснова самоконтроля столь необходимого для концентрации. Без концентрации и сосредоточения почти невозможно почувствовать свою силу или силу потоков магии, скользящих вокруг, не то что направить ее. Эйнеке, смирив свою гордыню, пришел к мысли о том, что пока ему не хватает хотя бы той же дисциплины, умения терпеть боль, хотя и последнему его учила жизнь наемного мага. Учила долго и старательно, оставляя на всем тщедушном теле мелкие шрамы и отметины от вражеских стрел и даже клинков. Ему следовало учиться терпеть боль, разжигать в себе ярость, но, сохраняя над ней контроль, направлять нужное русло, черпать из нее еще больше сил. Сейчас Эйнеке как никогда близок к пониманию. Пониманию чего? Наверное, того что такое настоязий боевой маг и каково им быть. Впрочем, сейчас следовало сосредоточиться не на этом понимании, а на своих дальнейших действиях.
Он пытался абстрагироваться от боли и представить себя...нет, не ветром, а молнией, мимолетной вспышкой. Молнии - это огонь, небесный огонь, а огонь как-никак был родной стихией Эйнеке. Так было проще и, вероятно, результативнее. Настоящий маг пытается свести потери к минимуму и не расстрачивает силы попусту. Несколько первых попыток не увенчались успехом. Эйнеке сдерживал свои скудные остатки сил, покуда не был убежден в том, что все получится, что тело его будет подобно вспышке молнии, что у него все получится. Только убедившись в этом и отогнав прочь страх неудачи, маг выплеснул оставшуюся энергию в это единственное безмолвное заклинание, и поток силы подхватил его, срывая с днища оврага к сугробу в стороне от его края. Эйнеке, увязнув в снегу по колено, с мгновение стоял перед Севером и бестолково глазел на него, пытаясь разобраться в происходящем, после...после вновь была боль, была и безумная усталость, накатил и откат от заклинания, задействовавшего и без того истощенные резервы Эйнеке. Полукровке хватило самообладания хотя бы опуститься на колени, дабы смягчить падение и минимизировать весьма неприятные последствия своих возможных новых травм (сломанные ребра все-таки не шутки), а уже после рухнуть в сугроб лицом, царапая кожу об наст и теряя сознание аккурат у ног наставника.