Когда хочешь жить долго и счастливо - не смей будить спящего дракона! Простая и весьма очевидная истина, могущая лишний раз спасти от больших чешуйчатых неприятностей. Впрочем, вряд ли это грозило стайке смертных, решившей по дурости своей устроить на ночь глядя какую-то шумную гулянку, поблизости от того места, где Паландароссе вздумалось немного задремать. Несколько дней она спала вполне себе спокойно, и шум расположившегося не столь далеко поселения совершенно не тревожил ее, хоть и касался весьма чуткого драконьего слуха. Возможно, крылатой стоило устроиться на отдых в куда более безлюдном месте, да подальше от глупых двуногих существ, устроивших близ этой рощи свое логово, но Паландароссе это оказалось банально лень. Она просто прилетела сюда среди ночи и, сложив перепончатые крылья, плавно скользнула под сень ближайшей древесной растительности. Задерживаться здесь надолго у Палады не было планов. Она думала отдохнуть тут пару-тройку дней и ночью отправиться дальше, к горам, где собиралась провести уже куда больше времени. Но в один прекрасный момент что-то пошло не так. Эти двуногие бестолковые создания принялись шуметь. Много шуметь. И честное слово, но спасало их от драконьего гнева драконья же непомерная лень и тот факт, что подобные выходки со сжиганием людских поселений когда-то давно слишком дорого стоили Паландароссе. В конце концов, клятва, которую она дала жрецу Имира, все еще была в силе и как-то не способствовала проявлению буйства со стороны пламенной драконьей натуры. Ну и да, спать Паладе один ляд хотелось намного сильнее, нежели гневиться, рычать и пыхать огнем на в край оборзевших селян. Докучливые звуки людской пирушки же до определенной поры вполне успешно удавалось игнорировать. Совсем скоро Паландаросса даже привыкла к повышенному шумовому фону близь своего лежбища.
На том беды драконицы не закончились. Она слышала и чувствовала, что кто-то приближается. Чувствовала и запахи. Перевозбужденные людские самка и самец, желающие совокупиться - отчего-то подобные штуки звери и существа весьма тонкого восприятия умеют распознавать если не сразу, то очень и очень скоро. Тяжелый вздох непроизвольно вырвался из могучих легких золотошкурой, затем она чуть перевернулась и спрятала голову под громоздкой передней лапой, однако лежать так было катастрофически неудобно, а потому пришлось вновь вернуть себе прежнее положение, убирая лапу под грудь. Людишки приближались. Их рваные вдохи-выдохи разгоняли до жути приятный сон про купание в золотых монетах. Может быть стоило все-таки погромче рявкнуть и прогнать их еще на подходе? Наверное, стоило, но Паладе было все еще очень и очень лень. Зная, что процесс совокупления у двуногих весьма краток и много времени не займет, чешуйчатая решила не прогонять этих особей. Пускай потрахаются, а после валят хоть к Рилдиру под Скалистые горы. Всплеск воды - упали в пруд. Ну ладно, пускай хоть в пруду это делают. Паландароссе было все равно. Главное что они не стали использовать ее в качестве подстилки, этого бы она уже не стерпела. А вот визги самки драконицу несколько напрягли. Людская девка заметила ее и убежала. Ну что за неразумные создания? От спящего хищника надо убегать молча, дабы не разбудить его и не спровоцировать на начало охоты. Палада лишь раздраженно дернула кончиком хвоста, рассчитывая на то, что людской самец тоже удерет прочь. Не тут-то было...
- Грмр-рым-ры, - примерно этот и вырвалось из прикрытой драконьей пасти в тот момент, когда чешуйчатого носа коснулась чужая конечность, а человечий голос восторженным шепотом заявил что-то про "своего дракона". Драконица чуть подняла веки, скосилась сонным взглядом на существо перед ней, а после чуть вздернула верхнюю губу, демонстрируя внушительные клыки, да тихо заворчала, порыкивая
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Сладкий сон был безнадежно испорчен. Двуногим. Одним единственным двуногим, что каким-то чудом не испугался самого факта наличия в этом укромненьком уголке здоровенного золотошкурого ящера, что и признаками дружелюбия не блистал в момент пробуждения. Может он все же напуган, но настолько, что не может дать деру? Палада не исключала и такого варианта событий, хотя видят предки, она не хотела ничего такого! Она всего лишь желала отдохнуть, а эти смертные... Впрочем, нет, кажется этот человечек не оцепенел от ужаса, скорее просто рехнулся. До Паландароссы, до ее одурманенного сном разума, стал постепенно доходить смысл сказанных двуногим слов. Ну как смысл... на взгляд драконицы, смертный нес полнейшую чепуху и околесицу, да и впрямь немного на психа походил. Или может ей так спросонья показалось? Нет, тут бы Паландаросса не бралась бы судить. Она считала всех смертных существами если и не глупыми, то просто чокнутыми и не очень-то благоразумными. Мда, а если она и впрямь свела этого человечка с ума одним лишь своим великолепием? Нет, Паладе это, как всякой женщине, нравилось, ведь она считала себя если и не венцом творения, то как минимум существом бесподобно прекрасным. Такой результат влияния собственной внешности на представителя другой расы, а тем более на самца, ей все же льстил и льстил где-то на уровне подсознания. С другой стороны, а что же ее клятва, данная в юности жрецу?
Повлияет ли этот непроизвольный проступок на нее? Не сочтет ли Имир это злодеянием? В конце концов, это не Палада сделала человечков такими восприимчивыми и хрупкими! Да и она его не раздавила за то, что тот дерзнул ее будить, вырывая из тенет блаженного сна! В конце концов, так бы поступил всякий порядочный дракон. Махнул лапой, придавил бы так, чтобы весь дух вышел, да сожрал, радуясь добыче, что сама в рот прибежала. Ладно. Поступить по-драконьи Паландаросса не могла, как и не могла себе отказать во сне. Что-то надо было делать с этим смертным. Продолжая лежать на животе, золотая моргнула глазами, ненадолго прикрыв их веками, а после принялась обдумывать ситуацию. В типично драконьей манере, то есть тщательно и совершенно неторопливо. Со стороны можно было подумать, что крылатая бестия опять заснула, решив что человек ей абсолютно не интересен, но глаза ее по-прежнему были приоткрыты, хоть и смотрели сейчас в одну точку. Был у Палады один определенный изъян. Если она задумывалась, то могла потерять ниточку реальности настолько надолго, что сама причина и проблема, вызвавшая эдакий усиленный мозговой штурм, могла попросту исчезнуть, растворившись сама собой. Сегодня, однако, такого не случилось. Прикосновение чужой руки к ее губе до глубины души возмутило драконицу, принудив отвлечься от процесса осмысления проблемы и вздыбить колючую чешую вдоль всей линии позвоночника. Это было уже слишком.
Золотая вскинула голову, затем, продолжая весь этот порыв, села. Передняя лапа направилась к человечку в довольно резком, хотя и несильном движении, призванном опрокинуть его если не на спину, то как минимум на задницу. Ну как в несильном... все же дракон на то и дракон, что силушка в нем драконья, но никак не человеческая. Паландаросса не очень-то умела рассчитывать свои силы, да еще и в этом обличье.
- Плохой человек, - оскалившись и словно бы передразнивая первую реплику двуногого, заявила золотошкурая самка. Голос ее в этой ипостаси звучал странно и необычно для слуха смертных. Он рокотал и гремел точно снежная лавина.
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Странная двуногая особь молчала уже довольно долго. Все те промежутки времени, что смертные соблюдают, дабы казаться умными были давно и бессовестно превышены. Может существо это просто перепугалось и померло со страха, замерев на месте? Такое иногда бывает, когда предсмертной судорогой заклинивает мышцы, и труп торчит в одном положении еще несколько часов кряду, или может самец просто запоздало испытал единственно верное чувство перед величием золотого дракона и столь проникся им, оказавшись опрокинутым наземь? Мда, страх и ужас вроде будут вполне обоснованы. Да, золото в цвете чешуи и подразумевает тягу к свету и благим поступкам, но никто не назовет все явным злом, если зевнувший дракон, случайно затянув одного слишком шумного человечишку, перешибёт его хребет пополам, когда тот застрянет между клыков. Нет, это будет досадное происшествие, но, как говорится в одной похабной сказке: "Принцессы тоже какают". Вот и драконам иногда свойственно не испытывать муки совести, давя низшие формы жизни и расширяя собственную зону комфорта. В конце концов, мир создали просторным и большим не просто так. Драконам должно быть где развернуться. Если кто-то считает по-другому, пусть прыгает на коня, хватает пику и чешет вперед нести свою точку зрения. Такой аргумент Палада еще бы поняла, даже может быть приняла куда охотней чем балабола перед собой, но все получилось так, как получилось. Кажется, теперь людской самец отнекивался от сказанного драконом. Стоило порадоваться что болтательный ресурс двуногого  наконец закончился, ведь несмотря на все скупые ответы Палады и ее не самый дружелюбный вид, человек не понимал, что болтать с драконом просто так не имеет особого смысла и уж тем более будить дракона ради всего этого.
Во-первых, дракону все равно, он просто здесь находится по ведомой только ему причине. А может и вовсе без них, драконы хоть и великие существа от кончика хвоста и до клыков, но право находиться где-либо просто так есть и у них. Во-вторых, слова собеседника звучали без должного уважения, они гноились слащавостью, но никак не тянули на благоговейный ужас одержимого культиста или же боевой клич воителя, что идет на смерть ради своего бога или абсурдного подвига. В-третьих, слишком много информации для сонного разума. Зачем Паладе было его имя? Зачем ей отвечать на его дурацкие вопросы? Зачем ей не убивать его чтобы поспать побольше?! Еще много других "зачем?" и наконец можно добавить, что если человек продолжит и дальше молчать, да даст золотой самке поспать, может быть у него будут все шансы дожить до старости. Или он собирается умереть от осознания всей своей глупости и неосторожности? Что ж, это тоже было неплохо. Тогда золотая спросонья употребит его остывший труп. И жизненный цикл двуногого закончится осмысленно и небесцельно. Что может быть лучше, чем стать топливом для одного из лучших хищников, что когда-либо знало мирозданье?
Но человек оказался жив. Даже сонный дракон чувствовал как колотится его сердце, как легкие набирают воздух и как грешный язык готовится выпалить что-то еще. Почему-то в том, что это будет заслащенная бурда Палада уже не сомневалась.
И дракон, как всегда, оказался прав. Недовольно пожмурившись от того, что ляпнул человек, затем недовольно фыркнув, так чтобы двуногий почувствовал на себе поток горячего воздуха, Паландаросса обозначила свое недовольство. Говорить крылатой о ее величие в такой неизощренной форме весьма рискованное предприятие, но клятва жрецу Имира обязывала воздерживаться от случайных и весьма эффективных неконтролируемых вспышек насилия. Потому золотой придется опять обойтись словами.
- Человечишка слишком слащав. Он приторен в словах и приторен в мыслях. Для еды он не пригоден, косточки слишком мягкие, не хрустящие и невкусные. Человечишка может что-то кроме болтовни?- высказав мнение о собеседника, Палада на кой-то ляд задала вопрос и дала повод продолжить беседу. Оплошность, конечно, ну да Рилдир с ней! Если человек продолжит и дальше наматывать сладкую вату, Паландаросса и сама обратится в человека, а после побьет его, ведь клятва совершенно не запрещает женщинам бить мужчин. Правда, что-то определенно смущал Паладу рев рога в вдалеке. Людишки в поселении вели себя странно...
http://s3.uploads.ru/QVcOa.jpg

Ну вот, кажется небольшая встряска пошла двуногому только на пользу. По крайней мере в нем стало проявляться хоть что-то помимо карамели и сладкой патоки. И он больше не пытался воспринимать ее как зверя. Это Паладе однозначно нравилось. Даже желание сменить обличье ради исключительно того, чтобы побить этого типа стало сходить на нет, давая место куда более благоприятным эмоциям. Ровно настолько благоприятным, насколько их может генерировать создание, лишившееся сна. Слушала мужчину золотая лишь вполуха, куда большее внимание уделяя тем звукам, что доносились со стороны поселения и ей категорически не нравились, да и с чего бы это они могли ей понравиться? Паландаросса интуитивно ощущала в них угрозу своему спокойствию. И нет, она не боялась. Бояться крылатой тут было в сущности и нечего. Вряд ли в поселении найдется хоть пара-тройка созданий, что совместными усилиями смогут совладать со взрослым золотым драконом пяти с лишним сотен лет от роду. Но Паладе категорически не нравилась сама мысль о том, что может случиться, если воинственно настроенные людишки обнаружат в ближайшей рощице чудовище из сказок и легенд. Собравшись в стайку, двуногие становятся крайне самоуверенны, а леса... леса неплохо горят в драконьем пламени. С одной стороны, золотошкурой было далеко и глубоко наплевать на бедствия какого-то селения, которыми могла закончиться встреча некоторых ее жителей с представительницей крылатого племени. С другой, она считала это неправильным. Даже не в силу своей клятвы или ошибок юности, из которых давно следовало извлечь урок, скорее из собственных соображений. Зачем встревать в конфликт и привлекать к себе внимание, когда этого можно избежать?
"Может и болтун пригодится. Даже и к лучшему, что он не помер и не развалился от того тычка..." как бы между прочим подумала Паланадросса, покосившись на нового знакомого, всем своим видом точно спрашивая нечто вроде: "Ну-с, парень, ты выговорился?". Хотя от реплики относительно удара и "могло понравиться" чешуйчатая все же позволила себе рассмеяться. Ну как рассмеяться, скорее одобрительно загудеть, выражая тем самым свое веселье. Вот чего-чего, а мыслей о том, что боль бывает и приятной Паландаросса понять никогда толком и не могла, хотя одна дама, напившись "огненной" воды, как-то убеждала драконицу (бывшую тогда в своем человеческом обличье), что нет ничего лучше, чем шлепок по заднице в момент, когда ее имеет какой-то там Ульрих. Странная женщина...
- Гордость, часть нашей природы, двуногое существо, - отозвалась Паландаросса скорее машинально, нежели осмысленно, - Как и гневливость. Мы рождены совершенными хищниками, вы - совершенной дичью. Разве дичь будит спящего хищника, человек? - в конце концов, укоризненно молвила чешуйчатая, считая что достаточно ясно намекает человеку, что ему и не нужны ни когти, ни клыки, ни тем более слова, чтобы защищаться от подобного ей создания, что ему просто не следует с такими созданиями пересекаться и уж тем более им докучать и все.
- По праву сильного это я должна сделать из тебя своего питомца, но я дам тебе возможность искупить свою вину предо мной, - да-да, какой дракон не попытается при оказии вывернуть ситуацию на свой лад? - И оправдать свое оружие - слова - в деле.
Не дожидаясь ответа или согласия, Палада мысленно воззвала к магии, сменяя свое истинное обличье на иное - человеческое. Спустя некоторое время на месте крылатого существа стояла женщина с золотыми волосами. Как ни странно, обнаженная. Все свои вещи Палада оставила во временном тайнике, теперь же их следовало оттуда забрать. В принципе, именно из-за своих доспехов и оружия Паландаросса и не улетела, избегая столкновения с новоявленными охотниками на чудовищ.
- Идем, - повелела женщина тоном, не терпящим неповиновения, - Твои сородичи могут скоро заявиться сюда, а я не желаю жечь всю округу. Если нас найдут и увидят... что ж, никто не должен узнать что я дракон.

Ее поймали за руку. Палада, несколько опешив от этого, застыла и обернувшись на смертного. Что он позволяет себе, прикасаясь к мягкой шкуре ее двуногого обличья? Неужели стоило лишь сменить облик, как человек рискнул забыть, что перед ним все еще находится одно из совершеннейших существ Альмарена? В общем, что-то Паландаросса немного разозлилась и едва не вспылила, вознамерившись резко вырвать свою руку из цепкой лапки двуногого и отшвырнуть его в пруд немного остудиться. Прерванный сон все же не очень способствует благостному расположению духа, как, впрочем, и сохранению хоть какого-нибудь контроля над эмоциями. Золотая вновь испытывала раздражение, постепенно переходящее в праведный гнев, но на свободу его так и не выпустила. Чуткий драконий слух говорил о незамедлительном приближении стаи двуногих, что никак не могло ее радовать или вдохновлять. Теперь гнев уступил место беспокойству и настороженности. Золотая замерла, инстинктивно напрягая все мышцы довольно-таки мускулистого тела. В ее сознание закрались определенные сомнения: может зря она обратилась, решив при случае притвориться человеком? Может зря доверилась смертному? Хотя, доверилась - это все-таки слишком сильно сказано для такой ситуации. Честно говоря, Палада скорее просто пыталась им воспользоваться, раздавая указания в столь привычном ей приказном тоне.
- Я уже слышу их... - между тем удивительно спокойно (по крайней мере для взволнованной драконицы) прозвучал поблизости голос нового знакомого. Палада же чуть поджала губы и нахмурилась. Что ж, вот он момент истины! Хотя и подстраховать себя стоило. Да, она уже обратилась в человека и шкура ее теперь уязвима для кусачих людских "игрушек", а времени превратиться обратно уже попросту нет, как и желания сводить все к неизбежному конфликту, однако Паландаросса все еще не считала себя совсем уж безоружной перед людским племенем. Магия на ее стороне - этим золотая себя утешала и успокаивала, взирая на чужой светловолосый затылок, оказавшийся все-таки повыше ее физиономии, с неизменной надменностью и самоуверенностью.
"Попробует что-то не то сказать, и я завладею содержимым его головешки..." - решила драконица, тем не менее пока не пробуя проникнуть в чужое сознание. Если она это сделает и сделает не очень вовремя, то разве сможет человечек так ладно и складно болтать? Вероятно, нет. Что ж, теперь главное чтобы засевшие, если верить обостренным чувствам, сородичи этого двуногого не вздумали подходить слишком близко. Люди всегда странно реагировали на вполне драконьи глаза Палады. Впрочем, всего этого не случилось. Золотая, спокойно стоя за спиной болтуна, наблюдала (или скорее вслушивалась?) за своеобразными переговорами. Ложь особого восторга у нее никогда не вызывала, но однако... в нынешнем случае можно было сделать большое исключение. Ложь во благо имеет место быть, хотя и нимфой чешуйчатую еще никто не обзывал! Вот в каком месте она нимфа? Эти дурехи ничего не могут, кроме как глазками стрелять и глупо хихикать! Как можно сравнивать их с драконами?! Пришлось стерпеть это в силу необходимости, да и спасибо двуногому, что человеком не обозвал. На какие только жертвы не идешь ради спасения одного леска и поселения от беспощадного драконьего пламени! О том, что происходящее могло при определенных обстоятельствах грозить и ее собственной жизни Паландаросса предпочла не думать вовсе. В конце концов, угроза миновала, волноваться не о чем, а значит можно опять быть самой собой - созданием крайне гордым и порой неоправданно самовлюбленным.
"А может действительно стоит утащить его себе в качестве питомца?" - между делом проскользнула в голове шальная мысль, пока Палада немигающим взглядом изучала лицо смертного, которое из-за стремительно сократившейся разницы в росте теперь разглядывать было определенно сподручнее и даже чуточку увлекательнее в силу чуть сместившегося ракурса, - "И как к такому отнесется Имир? Мне не придется за такого питомца лишний раз отрабатывать на благо исполнения клятвы? И будет ли этот смертный постоянно болтать?" - дева опять чуть склонила златокудрую голову к плечу, выдавая некоторую свою задумчивость и интерес, - "Нет, все-таки он наверняка будет болтать..."
- Разумеется, превосходна, - вполне серьезно, но несколько снисходительно молвила драконица, после вновь задумалась. Нет, больше колотить смертного и уж тем более откусить ему голову ей не хотелось, хотя и свою руку она попыталась относительно мягко и плавно вытянуть из хватки чужих пальцев.
- Ты неплохо справился, смертный, - в конце концов, вынесла она свой вердикт и, слегка нахмурившись, добавила, - Паландаросса - это мое драконье имя. Для людей же я Антара Палада, - все же представилась золотая, отметив про себя, что обращения вроде "дракон" ей несколько докучают. О том, что человеку возможно не по душе аналогичные "смертный" и "двуногий" она обеспокоиться не удосужилась.
- Мне нужно идти, - упрямо заявила драконица после небольшой паузы, однако с места пока так и не сдвинулась.

Действительно, а чего она стоит? Палада чуть нахмурилась, затем черты ее лица вновь смягчились. Впрочем, ненадолго. Выражение некоторого неудовольствия и сосредоточенности было ей куда привычнее, нежели какое-либо другое. По крайней мере в этом обличье, столь хрупком по сравнению с истинным, но более... выразительным. Да, драконице определенно надо было идти. Куда? Для начала к импровизированному тайнику, где она оставила свои скромные сокровища, дабы лишний раз не обременять себя необходимостью переносить их с собой с места на места, а после Паландаросса намеревалась покинуть эти края и двинуться дальше на юг. Более задерживаться близь этого поселения чешуйчатая не желала. Ни к чему искушать судьбу, особенно когда есть отчетливое желание избежать возможного конфликта. Ну да, сейчас за счет этого болтуна удалось уладить дело мирно, но вот дальше как? Спать в кустах в обличье человека, чтобы никто не бегал по селу с воплями "Дракон в лесу!"? Нет, это слишком мерзко и несподручно, да и зная людей... факт нахождения в лесу обнаженной человеческой (хотя для них она теперь нимфа, но сути это не меняет) вызовет еще больше нежелательного внимания к ее персоне. Слишком уж ненадежна эта рощица. Совсем не годится для роли драконьего лежбища. Вспомнить хотя бы как легко сюда забрел этот смертный, увлекая за собой свою самку! Однозначно надо лететь прочь из этих краев и искать себе для сна логово понадежнее, да подальше от этих вездесущих бескрылых существ.
На реплики светловолосого двуногого, которые она сочла бессвязными, Паландаросса предпочла не реагировать. Со стороны могло бы показаться, что она просто пропустила слова собеседника мимо ушей, однако на деле же драконица все прекрасно слышала и сознавала, подвергая своей оценке и осмыслению. Просто она не считала должным отвечать и распыляться в ответных любезностях. В конце концов, перед ней не дракон, а всего лишь человек. Впрочем, Палада бы и с драконом любезничать не стала. Ну, она так считала. Драконы созданы для другого. Например, для того, чтобы ими восхищались люди. Человек ей восхищается, так Паландаросса и трактовала смысл сказанных им слов, а значит все естественно, все на своих местах. Значит вмешиваться не стоит, стоит наслаждаться и радовать смертное существо возможностью присутствовать в обществе одного из совершеннейших созданий на Альмарене. Впрочем, недолго, потому как уходить все-таки надо, да. И подождать смертного тоже. Палада лишь коротко кивнула, давая добро двуногому ненадолго отлучиться и привести себя в должный вид. С одной стороны, это был самый удачный момент уйти. Молча и почти бесшумно. С другой, с человечка еще может выйти прок, да и лжи золотая не любила, а потому старалась ее как-то избегать. В особенности в своем исполнении, ибо недостойно это золотого дракона.
"Пускай человек остается, а потом улечу," - сама себе сказала чешуйчатая, да приблизилась к пруду. Входить в воду она не торопилась, да и вообще несколько сторонилась воды. Ее прохладное прикосновение к мягкой человеческой коже было слишком непривычно для той, что большую часть своей жизни носила панцирь из прочных золотых чешуй. Непривычного же Палада тоже старалась сторониться, заглушая и подавляя в себе определенную тягу к знаниям и природное любопытство. Пока смертного не было, золотая размышляла о древнейших культах, что на юге поклонялись ее роду, считая всякого золотого, бронзового или латунного дракона священным. Забавное дело, но ведь находились во времена глубокой древности те, кто поклонялся Детям Неба, как богам.
- Арфу? - пожалуй, лишь на это по-своему волшебное слово и отреагировала золотая, поворачиваясь лицом навстречу вернувшемуся двуногому. Помедлив мгновение, Палада стремительно направилась к человеку, выискивая тот предмет, что и назывался арфой. Арфы удивительны - это знает каждый уважающий себя золотой дракон. Осталось только найти эту арфу, потрогать ее, понюхать, возможно испробовать на вкус, а после заставить петь. Факт наличия поблизости музыкального инструмента несколько... сбил последовательность драконьих мыслей и действий. Впрочем, от плаща Паландаросса отказалась, несмотря на начинающийся дождик. Она лишь смерила его недовольным взглядом и чуть слышно фыркнула. И чего это люди ее вечно пытаются одеть или укрыть?
- В попутчики? - женщина оценивающе вскинул бровь, затем пожала плечами, - Попробуй, человек, - и вновь она наградила мужчину требовательным взглядом. В конце концов, будет ли он ей сегодня показывать свою арфу или нет?