Он ненадолго оставил своих спутников, устроивших привал в стороне от леса и границы Арисфея. Эйнеке не нравилось это место. Оно будило в нем странное и навязчивое чувство ностальгии. Совершенно неуместной ностальгии. Он никогда не бывал по ту сторону границы и, пожалуй, побывать не хотел, хоть и кровь отца-эльфа взывала. Ностальгия гарантировала магу скверное настроение, как и отсутствие годной выпивки или места, где выпивкой можно разжиться. Про курево и вовсе говорить не приходилось. Трезвый Наталь слишком нервозен и чрезмерно заботлив по отношению к младшему брату, а потому готов сорваться с места, только учуяв запах табака. Простого табака, а не всяких изысков, составленных из всего, что ненароком по пути нашлось. Честно сказать, маг не очень-то понимал по кой ляд он дернулся в одиночку гулять поблизости от чужой и явно неплохо охраняемой границы. Наверное, просто потому, что устал смотреть на рожи спутников. Ну и в силу опять же поганого расположения духа у него прорезалась зверская тяга к уединению. Если бы брат рискнул ей препятствовать, то, вероятно, получил бы на утро сожженные ботинки, закинутые на ближайшее дерево. Опыт долгой совместной жизни с немного злопамятным близнецом научил Ната иногда лишний раз не докучать ему своей опекой, позволяя часок-другой побыть в одиночестве под предлогом сбора целебных трав, растущих у опушки.
Вот Эйнеке и ушел травки якобы собирать. На деле же он скорее прогуливался, недоверчиво косясь в ту сторону, где по его разумению начинала проходить граница страны остроухих родственничков. По первой маг довольно-таки тщательно выдерживал дистанцию, стараясь держаться как можно дальше от чужих и в принципе не слишком-то приятных ему земель. Да, конечно, морда у него почти эльфья, да и факт наличия крови остроухов чуть ли не очевиден, но кто знает какие белки бегают в головах хранителей Арисфея? Не хотелось бы получить стрелой в задницу просто за то, что мимо проходил, да красотами здешними любовался. Не хотелось и объясняться перед дозорными в том случае, если они его вздумают в плен брать и допрашивать, подозревая в шпионаже или еще каких нехороших делах. Возможно, Эйнеке и чертов параноик, но лесным эльфам он не шибко-то доверял, чтобы сознательно рисковать собственной шкурой на их же территории. Да и было что-то в их этом Арисфее... необычное, сильное и почти неуловимое, а может это опять в нем говорит кровь остроухого папаши, что так и тянет поближе к родным местам. К его родным местам, но никак не Эйнеке. Эйнеке Арисфей считал чужим. Возможно, и сам лес был с ним солидарен.
Все переменилось, когда маг ненароком уцепил взглядом следы, оставленные копытами некого зверя. Какого именно зверя он догадался почти сразу. Определенные знания, насмерть вбитые в голову, не пропьешь и не прокуришь.
"Единорог..." - мысленно отметил про себя полуэльф, а после свое нехорошее дельце сделало любопытство. Охотиться на этих животных, в тех редких случаях когда они забредают совсем далеко от здешних мест, ему уже приходилось, а вот просто понаблюдать за ними со стороны нет. Не было ни заказчика, ни заказа на трофей со столь редкого зверя, не было у мага и желания губить животину понапрасну, а потому он последовал по цепочке из следов инстинктивно, ведомый желанием просто посмотреть. Вскоре полукровка уже шел не столько по следам, сколько на звук. Он слышал конское ржание. Испуганное и взволнованное. Кажется, с животным что-то случилось. Эйнеке перешел на бег, продираясь сквозь заросли и увидел... единорога. Вполне себе такого единорожистого единорога, угодившего в ловушку из бурелома. Как так вышло оставалось только догадываться. Или пытаться помочь. Животные куда лучше двуногого племени. Им трудно отказать в помощи.
- Ну извини, я не миленькая остроухая девственница, - пробормотал полуэльф, делая несколько осторожных шагов к зверю. Тот обеспокоенно всхрапнул и дернулся в западне, лишь ухудшая свое положение, - Успокойся, сам себе только хуже делаешь, рогатый...
"Ну твою ж мать!" - а вот заслышав девичий голосок у себя за спиной, маг даже не вздрогнул, лишь чуть скривил губы, выдавая свою досаду и раздражение. Он неторопливо повернул голову, высматривая возможного противника, да вскинул руки, демонстрируя полное отсутствие оружия. По крайней мере визуальное. Магию, стягиваемую к кончикам пальцев, трудно увидеть, если того не желает колдующий. В уме уже всплывали формулы нескольких простейших заклятий, одно из которых должно было при оказии сбить порывом воздуха стрелу. Главное только успеть вовремя потянуть за магический поток.
"Кажется одна, но могут быть еще," - между делом проскользнуло в голове. Вслушаться в колебания воздуха не было возможным, не сконцентрируешься толком, когда готовишься спасать собственную жизнь в случае нападения.
- Путешественник. Пытался помочь ему. Или ей. Опусти лук, женщина. Я не враг народу Арисфея и его защитникам, - в полный голос и довольно холодно ответил Эйнеке на чужой вопрос, чувствуя как каждое слово болезненно царапает горло. Говорил он, что следует отметить, на чистейшем и почти безупречном эльфийском языке.

Эльфы его раздражали. Определенно раздражали. Такие как она особенно. Отчасти из-за собственной смешанной крови, а отчасти просто из нелюбви к подобного рода существам, к существам, от которых за лигу веет эдаким... высокомерием, по крайней мере от сказанных ими слов уж точно. Впрочем, от этой девицы был прок. Она успокоила животное, а значит оно не сможет больше навредить себе само, отчаянно брыкаясь в буреломе. У Эйнеке на это бы ушло намного больше времени, хоть и с животными он ладил более чем неплохо. Немного покривившись, полуэльф удовлетворенно кивнул. Часть дела сделана, теперь предстояло высвободить зверя, однако... его ли это забота? Эльфийка была по-прежнему одна. По крайней мере маг, как ни старался, не мог уловить присутствия по близости кого-нибудь кроме его самого, эльфки и попавшего в западню единорога. Исходя из этого, остроухая либо одна тут околачивается, либо отряд ее слишком далеко, чтобы помочь. Будь бы здесь еще кто-то, Эйнеке бы попытался уйти. Хотя бы просто из соображений о том, что в его помощи нет особой надобности и зверя спасут и без его стараний. Ну и не хотелось бы ему попадаться в руки целого отряда. Сбежать от одной эльфийки не такая уж проблема, если стоишь в стороне от границ Арисфея и являешься не только вышколенным магом, но и относительно опытным звероловом. Охота учит умению скрывать факт своего присутствия. Не суть. Прятаться и уходить веского повода еще не было, да и закончить начатое следовало, несмотря на факт наличия поблизости какой-то остроухой девицы с луком.
- Чистокровный лесной остроух, с тебя тоже прок есть, - не удержавшись от того, чтобы немного передразнить и чужой голосок, и манеру речи, фыркнул Эйнеке, затем решил перейти на более привычный полушепот, чтобы лишний раз не тревожить вечно саднящее горло. Маг пробормотал заклинание и чуть повел рукой, создавая вокруг себя щит из крутящихся потоков воздуха и тускло поблескивающей энергии. Щит был явно ослаблен, потому как он мог помешать в дальнейших действах и потребовать на свое поддержание более чем достаточно сил, но тем не менее его бы хватило на один удар исподтишка, нанесенный хоть стрелой, хоть чарами. На худой конец, Эйнеке решил, что попытается вовремя усилить свою защиту, разгоняя потоки воздуха и искрящие меж ними молнии до максимального возможного предела и уходя в глубокую оборону. Да, остроухая девка больше не тыкала в него наконечником стрелы и не наводила лук, но маг все равно не исключал возможной враждебности с ее стороны. В конце концов, как можно спокойно общаться и не ожидать атаки от того, кто еще совсем недавно угрожал тебе оружием и требовал объясниться? К добру ли, к худу ли, но маг не страдал особой доверчивостью по отношению к тем, с кем диалог начался именно таким вот образом. Ну и ему опять же не нравились замашки эльфийской женщины, а потому его магический барьер можно было вполне рассматривать, как эдакое проявление протеста и недовольства. Примерно так же можно было трактовать и короткий насмешливый взгляд льдисто-синих глаз, глянувших на остроухую, затем вновь на попавшего в западню единорога.
- Я никому ничего не должен. По крайней мере моя кровь ни к чему меня не обязывает, - вполне спокойно и тихо заметил полукровка, не исключая, что под этой фразой могли подразумевать и нечто менее враждебно-высокомерное, но не ушел, хотя и после таких слов обычно полагается поворачиваться спиной и идти прочь.
- Буду колдовать. Не отвлекай, - коротко бросил Эйнеке эльфийке, затем сконцентрировался, мысленно сливаясь с потоками ветра, дотягиваясь к ним и прикасаясь. После, сплетя один из попавшихся в руку токов воздуха с магической энергией, полуэльф принялся неторопливо и осторожно сдвигать верхние и на вид самые легкие ветви при помощи сил воздушной стихии.

А вот Эйнеке не наблюдал за эльфийкой, точнее наблюдал, но лишь самым краешком сознания, дабы не упустить возможного нападения с ее стороны. Он не изучал ее и даже не запоминал. Ему было все равно, хоть и настоящих чистокровных лесных эльфов за свою жизнь он повидал совсем немного. Отца, Тиндиля, еще нескольких, но не более того. Маг не испытывал особого интереса к этому народу, но несколько остерегался его. Душевные раны, нанесенные блудным родителем, ныли до сих пор. Может быть Морнэмир и не желал ненароком навредить собственному сыну, но сбежав от супруги (тогда Эйнеке не мог иначе трактовать этот поступок), он все же окончательно пал в глазах чародея. Эйнеке этого понять не мог. Простить тоже. Хотя и уже на своем веку повидал немало предательства. Не суть. Раздраженно цокнув языком, полукровка вновь сконцентрировался на беге магической силы вокруг и взялся сплетать новое заклятие, в попытке обуздать воздушную стихию. С огнем взаимодействовать ему было куда проще и сподручнее. В конце концов, маг считал колдовской огонь частью себя, а силу ветра ему приходилось черпать извне. Все же как бы не были близки некоторые приемы данных двух стихийных школ, но границ, означенных природой этих сил, не сотрешь и не забудешь. Особенно тех, что отделяют одну от другой. Несколько раз Эйнеке провернул свой трюк со сдвиганием ветвей при помощи оплетенного сетью чар ветра. Получилось вполне неплохо. Верхнюю часть "завала" почти удалось разобрать. Отчасти в том была и заслуга эльфийки - единорог больше не брыкался и вел себя более чем смирно, а значит не мешал своему спасению, превращая один завал в другой. Оценив свою работу взглядом и удовлетворенно усмехнувшись, чародей решил ненадолго передохнуть, а заодно и прицениться к оставшейся значительной части древесной западни. Все же эти тяжеленные ветви у него вряд ли получится тягать при помощи одних лишь направленных порывов ветра. Тут ему скорее всего придется приложить куда больше усилий и, возможно, сменить тактику. Следовало подумать над тем, какое можно использовать заклятие на этот раз. Тут явно требовалось нечто... более сильное и энергоемкое.
- Я тебя не боюсь. Я тебе не доверяю. Это совершенно разные вещи, эльфийка, - тихо отозвался Эйнеке, заслышав чужой вопрос, затем обернулся, позволив себе улыбнуться. Нет, его улыбка не была доброй. Скорее лукавой и чуть насмешливой, лисьей. Он не проявлял к эльфийке враждебности, но был насторожен. Не доверял - он в этом честно признался. Тот, кому большую часть сознательной жизни угрожала смерть, просто не может не цепляться за жизнь, постоянно готовясь к удару исподтишка и ища потенциального противника в каждом незнакомце. Кто-то скажет паранойя. Эйнеке был с этим солидарен, хотя и предпочел бы назвать свою паранойю мерами личной безопасности.
- Я тебя не знаю и не знаю чего ожидать с твоей стороны. Ты целилась в меня, едва вышла сюда. Теперь я имею полное право не доверять тебе, -  маг пожал плечами и вновь улыбнулся своей лисьей улыбкой, дозволив себе заглянуть в чужое лицо с явным вызовом в глазах.

- Этот лес меня не удержит, - ровно, спокойно и довольно лаконично ответил Эйнеке эльфийке, да отошел чуть в сторону от единорога и западни. Маг высмотрел себе довольно удобный клочок травы и устроился на нем, скинув шляпу с головы и положив ее рядом с собой. Ему нужно было перевести дух, а покуда он этого не сделает, толку от его помощи не будет. Так или иначе, но единорогу пришлось бы немного подождать. Стоять столбом все время ожидания полукровке ни разу не улыбалось. Тот, кто всю жизнь слаб и не имеет шанса стать сильнее, по крайней мере телесно, учится верно рассчитывать и расходовать собственные силы, выдавая порой весьма неожиданные результаты. Эту паузу Эйнеке считал необходимой и намеревался ее он провести со всем возможным комфортом. Впрочем, созданию истинно комфортной обстановки мешала эльфийка. Она разговаривала, а это было одновременно и плюсом и минусом. Эйнеке, как и вообще большинству более-менее вменяемых двуногих, не нравились беспричинные обвинения. Они заставляют оправдываться, а это магу тоже категорически не нравилось. С другой стороны, присутствие незнакомого существа будило любопытство. Извечную тягу познавать все новое и малознакомое. Чтобы удовлетворить свою эдакую потребность к знаниям, полукровка был готов закрыть глаза даже на тот факт, что девушка все же была эльфом. Чистокровным лесным эльфом, или же кем-то около того. Примеси чужой крови в ее облике едва ли можно было отыскать. Красивая, как и вся остроухая порода. И светловолосая, без намека на рыжину. Таких маг находил приятными. Для глаза. Присутствие красивой женщины почти всегда приносит положительные эмоции мужчинам. Кто-то испытывает желание или влечение, продиктованное инстинктивной тягой людей к размножению, а Эйнеке же чувствовал нечто вроде эстетического удовольствия, сродни тому, что обычно чувствуешь изучая взглядом красивый предмет: статуэтку, стул, а может и оружие.
"Тоже маг?" - Эйнеке чуть склонил голову набок, ощутив сначала некоторый всплеск, затем увидев его результат. Корни, явно напитанные чужой магией, беспощадно разбирались с остатками бурелома. Полукровка следил за этим зрелищем весьма хладнокровно и спокойно, даже с некоторым праздным интересом. Магия его не пугала. Чужая тоже. В его жизни было слишком много магии, чтобы пугаться ее. Вместо этого Эйнеке наслаждался каждым ее проявлением, запоминая его и мысленно пытаясь представить как именно течет ток незримой энергии в том или ином случае. Ему нравилось смотреть за тем, как работают другие колдуны, да и подсознательно полукровка всегда ставил магов несколько выше простых людей или нелюдей. Можно сказать, что сейчас эльфийка вызвала в Эйнеке некоторую симпатию, но не более того. Стоило ей отпустить единорога, что верно оказался полностью здоров и почти не пострадал в западне, как она вновь заговорила. Заговорила во все той же раздражающей мага манере. Эйнеке цокнул языком и нахмурился, позволяя себе выявить некоторую долю своего неудовольствия.
- Если бы я заманил этого зверя в ловушку, я бы не стал тебе помогать, - протянул маг, все еще не распуская защитного заклятия, хоть эльфка и давно убрала лук за спину, - А Играсиль... что ж, пускай твоя богиня и наблюдает за мной. Сегодня мои помыслы совершенно чисты, -Эйнеке как ни в чем не бывало пожал плечами, - Я всего лишь хотел понаблюдать за единорогом, не более того.

Покой нам только снится. По крайней мере в обществе этой дамочки. Она была молода, даже юна. По годам, возможно, куда старше Эйнеке, но душой... душой он чувствовал за собой явное старшинство. Это было нечто подсознательное. Некое неуловимое ощущение своего превосходства, а может даже и не превосходства. У Эйнеке к тому было довольно двоякое отношение. У него едва ли не ко всему было двоякое отношение из-за крайней противоречивости собственной натуры. С одной стороны, та жизнь, что он прожил на трактах, в тавернах и лагерях тех или иных боевых командиров сделала его куда сильнее, она подготовила его к тому, что от мира не стоит ждать чудес, что плохого и жестокого в нем порой разительно больше, чем доброго и праведно-справедливого, она научила его бороться и выцарапывать желаемое, безжалостно давя всякое сопротивление оппонента. Благодаря этому он умел и больно кусать, и ловко убегать. С другой стороны, а сделала ли его такая жизнь счастливее? У него были деньги, своя таверна, прибыльное дело и кое-какая слава, были и знания (не только в области стихийной магии или телепатии), и выгодные знакомства, но не было успокоения, не было и того, что ищут все люди и многие нелюди. Семьи, например. Любимой женщины. Он даже не мог себе позволить мысли о чем-то подобном, сознательно отвергая и презирая их. Возможно, если бы он жил в сердце Арисфея, скрытый от всех горестей и несправедливостей мира по ту сторону лесных границ, если бы не знал каков на самом деле Альмарен... не важно. Счастье в неосведомленности не стоит того могущества, что он в себе взращивал изо дня в день, надеясь стать по-настоящему великим магом. Цель есть, остальное к Рилдиру!
- Ты целилась в меня, после обвиняла в том, чего я не совершал, теперь же расспрашиваешь о вещах, которые могут быть для меня сугубо личными, важными сердцу, а вместе с тем даже и не назвала своего имени. Где та хваленная эльфийская вежливость и учтивость? - с некоторой  вполне безобидной насмешкой в тоне поинтересовался полукровка, склонив голову к плечу и лукаво взглянув на девушку. Уходить он по-прежнему не торопился, хотя и больше не видел никакого смысла оставаться поблизости от границ эльфийских земель, как и не торопился отвечать на вопросы, которыми его завалила незнакомка. Он мог бы и просто отказаться отвечать, зная что вряд ли его станут пытать и допрашивать, однако не отказался напрямик, лишь подумал о том, как свести этот разговор в своеобразную игру. А что? Эльфийка обещала рассказать немного о своей родине, а это могло бы чего-то да стоить. Хоть немного удовлетворить его любопытство.
- Знаешь игру вопрос-ответ? Сначала ты мне вопрос, а я тебе ответ, потом наоборот. Один вопрос - один ответ. Честный, - задумчиво протянул Эйнеке, затем усмехнулся вновь, - Играем?

Это было совершенно иное существо. Частично Эйнеке понимал его, точнее ее, частично нет. Опять он чувствовал, что находится на тонкой кромке между тем, что в нем было исключительно эльфийским и тем, что колдун сам считал людским и только людским. Полукровка чуть нахмурился и качнул головой. Девица явно ничего не знает о том, каково это быть человеком. Хотя бы отчасти. Искренность? Что стоит искренность в обществе людей?
- Для тебя дар - это назвать свое имя. Для меня дар - быть искренним с чужаком, - ровным тоном пояснил Эйнеке, затем упрямо взглянул в чужие глаза, выдавая свою извечную привычку пристально смотреть на собеседника. Кто-то отводит взгляд в сторону, когда говорит, а он всегда смотрит в чужие глаза взглядом холодным и непроницаемым, скрывающим все лишнее за иллюзией равнодушия. Глаза лгать не умеют, но взгляд их не так-то уж сложно научить "молчать". Особенно когда день изо дня видишь вокруг себя столько злобы, горя и смертей, что порой перестаешь замечать на их фоне что-то куда более светлое и приятное. Честно сказать, Эйнеке всегда куда лучше удавалось видеть и замечать плохое, нежели хорошее. Это было едва ли не неотъемлемой частью его натуры.
Развивать тему искренности, Эйнеке дальше не стал. Он надеялся, что эльфийка и сама поймет его. Хотя бы отчасти. Все же она была непросто представительницей другого народа, но и совершенно иной культуры, иного мира, если такое словосочетание уместно.
- Мой отец был эльфом. Меня учили некоторые из эльфийского народа, - на последней фразе маг против воли чуть усмехнулся. На ум шли воспоминания о Тиндиле - дрессировщике маленьких эльфят, как он его обозвал при их первой встрече в кабинете профессора Корнелиуса. Шли воспоминания и о Ланатиэль, которая была хоть и не лесным, а сумеречным эльфом, но все же оставила на его судьбе свой слишком явный след и с десяток тупо ноющих шрамов на сердце. По некой иронии, именно Лана и была одной из первых, кто отучил его быть искренним даже с близкими, и уж тем более со сторонними людьми. Да, это была случайность, неосторожность, прихоть судьбы. Вины в том эльфийки было немного. Просто... так получилось. И именно это "так получилось" и учило быть скрытным. Случайный удар, ненарочный иногда куда более болезнен и тяжел, нежели нанесенный сознательно и по злому умыслу, но не суть.
- И я весьма наслышан о вашей культуре. Что-то из этого у меня в крови. И я не дурак, не стоит мне пояснять ценность эльфийских имен и их великий духовный смысл, - все же некоторая доля раздражения мелькнула в тоне Эйнеке в ответ на всю эту тираду про имена, - Но если мы играем, то играем по моим правилам, Шаэра. Мое человеческое имя - Эйнеке Вейнс, - категоричным тоном заявил маг, отчетливо выделив голосом словосочетание "человеческое имя", а после чуть вскинул бровь, оценивающе глядя на девушку, устроившуюся на траве неподалеку. Его личного пространства она не нарушила, а потому Эйнеке остался спокоен.
- И я не человек. И никогда им не был, как никогда и не был эльфом, - а вот это было сказано куда мягче, хоть и с тем особым оттенком, который придают словам те, кто порядком устал из раза в раз пояснять всем вокруг одну простую истину. В конце концов, Эйнеке и на человека куда меньше походил, наружностью своей он был все же куда больше эльфом, почти копией своего отца, если не считать куда более широкий подбородок и вьющиеся по плечам волосы. У Морнэмира ал Аллэ волос был хоть и черный, но прямой.
- Но да, я могу рассказать тебе про людей. Спрашивай что именно тебя интересует, - ответил маг на вопрос Шаэры, а после, поддерживая игру, спросил, - А ты расскажешь мне об эльфах все, что знаешь сама?

Что ж, эльфийка, кажется, чувствовала себя спокойно и вполне уютно в обществе недавнего незнакомца. По крайней мере, так решил Эйнеке, наблюдая за ней. Это тоже несколько не укладывалось в его привычное видение реальности. Он бы никогда не стал терять бдительности рядом с незнакомцем. То, что делают не очень хорошие мужчины с хорошенькими девочками, оставшись один на один в лесу, редко бывает особенно приятным для этих самых хорошеньких девочек. Конечно, Эйнеке ничего подобного не замышлял. Другое дело, что всякая разумная людская женщина бы задумалась о подобном раскладе, оставшись один на один с чужаком. Впрочем, маг не считал, что выглядит как-то уж шибко грозно. Он был плутом и хитрецом, пройдохой на первый взгляд, но никак не грабителем, бандитом и насильником. Коротко хмыкнув своим мыслям и отогнав их прочь, полукровка устроился поудобнее, поскольку Шаэра решила не размениваться по мелочам и рассказать как можно больше о своем народе. По первой Эйнеке слушал ее внимательно, после, убедившись что пока она не сказала ничего из того, что он бы сам не знал, в пол уха, а когда речь коснулась вещей и фактов действительно новых и интересных для него, маг насторожился и вновь сконцентрировал свое внимание на девушке. Первые пару часов он сидел, а когда дело стало клониться к заходу солнца, полукровка лег на траву, но боком. Специально для того, чтобы было удобнее следить за Шаэрой. Возможность нападения он уже исключил и даже не брал в расчет, просто так полуэльфу было удобнее смотреть в чужое лицо, потакая своим привычкам. Воздушный щит, что Эйнеке создал еще в первые мгновения их встречи, уже растворился. В нем больше не было никакого смысла. Ближе к наступлению сумерек, маг смог окончательно расслабиться, вслушиваясь в чужой голос.
- Ты так и не сказала каково это быть эльфом, - тихо молвил полуэльф или даже скорее промурлыкал, выдавая свое спокойствие и относительно приемлемое расположение духа, - Не сказала каково быть частью этого народа. Понимаешь ли, я не способен чувствовать нечто подобное в обществе людей. Наверное, не смогу почувствовать и в обществе эльфов. Что такое быть частью народа, а не чужаком и сторонним наблюдателем? - он приподнялся на локте и взглянул на девушку, затем нехотя опустился обратно и перевернулся на спину, впервые за все это время сам обрывая зрительный контакт. Совсем скоро в свои права заступит ночная мгла. Эйнеке следовало возвращаться к брату. Он не торопился этого делать, как и не торопился создавать магический огонек, что будет освещать эту полянку и разгонять в ее пределах темноту. Все же в разговорах ночью есть свой особенный смысл и шарм, который не следует раньше срока распугивать светом. А сейчас даже и солнце-то толком еще не зашло.
- Они делают из камня, - Эйнеке опять лег набок, чтобы смотреть в чужое лицо, а заодно тоном выделил слово "они", напоминая эльфийке, что не считает себя ни эльфом, ни тем более человеком, - Из камня и из дерева, из песка и глины даже, - протянул маг, - Слышал, что на дальнем севере строят дома изо льда, поскольку ничего там кроме льда и снега нет. Мир за границами Арисфея удивителен и разнообразен. Противоречив. Иногда прекрасен, как парящий в небе дракон, а иногда он воняет помоями и мокрой псиной. Но почти всегда лжив. Ты хочешь его увидеть? Я мог бы и показать, если у тебя есть что предложить взамен, - а вот тут Эйнеке не лукавил. Чего стоит телепату показать ворох собственных воспоминаний?
- Нам не придется уходить отсюда. Я же маг, - полукровка весело фыркнул.

Впрочем, веселился маг недолго, да и нечему особо-то было забавляться. Да, он может показать ей любое из своих воспоминаний. Абсолютно любое. Хоть плохое, хоть хорошее. Может показать величие дворцов и главных улиц Гульрама, благородные фасады особняков знати или помпезные храмы светлых богов, а может и грязные подворотни, канавы, в которых заживо гниют нищие, и обшарпанные сарайки каких-нибудь жалких ночлежек для бездомных. Ранит ли это ее? Возможно. Возможно ранит, а возможно и отвратит. В том была бы и определенная польза. Если эта остроухая девица выйдет из-под сени родных лесов, да еще и в одиночку, то она хотя бы будет готова к тому, что как минимум половина особей мужского пола попытается ее утащить под шумок в заросли и изнасиловать, а заодно не хлопнется в обморок посреди каких-нибудь трущоб, случайно уловив неповторимый аромат сточной канавы. С другой стороны, ранить девушку ему определенно не хотелось, не хотелось Эйнеке и поселить в ней и без того присущее эльфам высокомерие. Не такая уж и плохая эта Шаэра, чтобы лишний раз задевать ее. В конце концов, магу она ничего такого не сделала, да и зачем ему это? Зачем пытаться чему-то научить, если жизненные уроки усваиваются, как показывает практика, намного лучше посредством самостоятельного наступания на грабли?
- У людей и так, и не так. По всякому бывает. Понимаешь, их много. Слишком много. И они все разные. Иногда настолько разные, насколько это вообще возможно в нашем мире, - Эйнеке коротко усмехнулся, - Те, что живут в Леммине, например, совсем непохожи на людей, живущих в Скалистых горах или на тех, что родом с самого юга. Разные боги, разные традиции. Совершенно иное восприятия всего, что их окружает, - маг говорил спокойно, хотя и чуть улыбался. Все же иногда он не жалел о том, что в его жилах есть и толика людской крови. Иногда. Какими бы жадные и тупыми сволочами не были бы люди в большинстве своем, среди них есть и те, кто способен вдохновлять, дарить радость и некоторую гордость за родство с этой расой.
- Чтобы среди людей все было так же, как и среди эльфов должно произойти нечто... нечто глобальное и опасное настолько, что запросто может угрожать самому существованию человеческой расы. Их должно остаться слишком мало, чтобы пробудить эту... тягу к объединению, - в ответ на слова относительно лжи маг вновь усмехнулся, но ничего не сказал. Хотя бы просто потому, что и говорить-то больше нечего. Такое тоже надо просто однажды почувствовать на своей шкуре, дабы понять в полной мере, а вот тему относительно своего имени Эйнеке поддержал, хотя и с некоторой неохотой.
- Вейнс... Не знаю наверняка, что оно значит, но, думаю, так звали того, кто дал начало моему роду. Человеку, с которого началась история моей семьи. Одни лишь боги ведают как давно это было и какой смысл носили имена, - странно, но слова "моя семья" принесли некоторое тепло, и тепло это невольно промелькнуло в голосе и взгляде полукровки, - Эйнеке... тут точно сказать тоже не смогу. Имя старинное. Его носили многие из моих предков по линии матери. Они были магами. Некоторые, довольно именитыми. Меня назвали в честь Эйнеке Тэйлона Вейнса, но не думаю, что среди твоего народа хоть раз говорили о нем, - Эйнеке слегка качнул головой, он пока даже и не подозревал о том, что где-то совсем неподалеку уже скрываются эльфийские дозорные, слишком увлекся беседой, - Думаю, если немного покопаться в языке магического аркана, то можно найти определенное сходство со словом, переводящимся как "пламенеющий" или около того. Языки, как и люди сменяются очень быстро. Одно слово устаревает, рождается другое... это даже забавно. Впрочем, эльфийский иной. Вы живете слишком... закрыто, чтобы он изменялся. Что до оплаты, - маг весело усмехнулся и украдкой взглянул на Шаэру, - Почему же у тебя ничего нет? Тебе рассказывали в детстве сказки? Ты не знаешь песен? Не слышала легенд или просто интересных слухов? - Эйнеке склонил голову к плечу, затем, заметив некоторое беспокойство эльфийки, резко вскинул голову и насторожился.

Эйнеке мог бы весело рассмеяться, мог бы и пошутить. Его настроение заметно переменилось с тех пор, как они высвободили единорога из плена бурелома. Он мог бы признаться в том, что коллекционирует сказки, легенды и песни, что иногда рассказывает или поет их в своей таверне в специально придуманные "Вечера Сказок". Мог бы сказать, что ему интересна любая история, ведь кому как почти сказителю знать о том, что всякая легенда обладает своей душой, особой индивидуальностью, которая ее делает непохожей на другие, необычной и особенной. И когда бы полуэльф это говорил, его бы голос чуть подрагивал от восторга, удовольствия и почти отеческой нежности по отношению к таким вот "сокровищам", но нет. Ситуация к такому поведению совершенно не располагала. Кто-то был рядом, и вряд ли это сулило Эйнеке чем-то хорошим. Теперь он ощущал себя точно маленький ребенок, пойманный матерью за руку в момент совершения какой-нибудь шалости. Впрочем, он не боялся. Почти не боялся, потому как на корню задавил свой страх и весь подобрался, готовясь колдовать. Не требовалось так уж много чар, чтобы спасти себя из этой не шибко приятной ситуации. Хватило бы просто представить лагерь в стороне от леса, где они с Наталем и шаманом Севером, что учил Эйнеке, остановились и отдаться на волю воздушной стихии, представляя себя молнией несущейся прочь отсюда. Скачок молнии - примерно так полуэльф представлял себе телепортацию посредством магии ветра. Впрочем, чтобы выкинуть такой трюк ему было нужно время и сосредоточение. Пока рисковать не стоило. Если рядом Шаэра, то остроухие его не атакуют. По крайней мере не станут стрелять.
Эйнеке ждал. Молча и терпеливо. Он повернулся лицом к лесу и ждал, когда явятся эльфы. У него просто не было другого пути. И да, он был осторожен. Вполне осторожен, а потому не стягивал к себе магию со стороны, зная что это могут почувствовать по колебаниям потоков. Вместо этого он "переключился" на другой источник энергии, на свой внутренний огонь, заставив его вместе с кровью чуть быстрее течь по жилам. Прибегнуть к силе ветра и молний, да перенести себя к лагерю это не очень-то поможет из-за разницы техник воздушной и огненной магии, но при случае позволит покрыть себя наколдованной драконьей броней, что от пары-тройки ударов защитит уж наверняка. Маг ожидал увидеть отряд дозорных под командованием какого-нибудь бравого эльфийского воина, но нет. Тут ключевую роль играл отнюдь не воин, а маг или скорее даже друид. Эйнеке смотрел на него с откровенным недоверием и вновь хмурил брови, попутно думая о том, что зря считал Севера самым чокнутым служителем сил Природы, с которым ему только доводилось встречаться. Интересно, а этот будет что-то говорить о духе Великой Жабы или нет?
"О боги, нашел о чем только думать в такой момент! Сплошное ребячество..." - одернул себя маг, но внешне своего раздражения на самого себя не выдал, лишь продолжил крайне мрачно взирать на явившегося друида. Отряд эльфов же, по его приказу покидал их. Это радовало, хотя и не особо. Вряд ли они уйдут слишком далеко.
- Эйнеке, - тихо представился полукровка, на этот раз вперив упрямый взгляд в глаза друида, - Что тебе нужно от меня? Я не враг.