ّ     «Руки вспотели», подумал Гоц, потирая ладони и глядя как двое юнцов не старше четырнадцати лет втаскивают узкий гроб в комнату с выломанной стеной. В комнате было невероятно светло, тела двух привыкших к тяжелой работе мальчишек переливались бронзой под гнетом света заходящего солнца. «Слишком красиво... лучше бы было темно и душно, чтобы я задохнулся и умер... лучше-бы..». Он подошел к отсутствующей стене и взглянул вниз, подавшись вперед так, что порыв ветра мог выбросить его в узкий переулок и сломать, превратив либо в труп, либо в калеку. Там было четыре этажа, а впереди был город, лежащий под его подошвами, освященный солнечными лучами. Мягкие цвета доставляли неудобство взору смотрящего. Гоц стоял там, в расправленной рубахе и пыльных брюках, которые стали ему немного малы, так как в последнем путешествии он набрал вес из-за своих щедрых на драку и еду попутчиков-грессцев. Дорога от Аримана была весёлой, и полезной. От одного из гресских уроженцев он узнал о женщине, которая благословила его в трудную минуту, и которая носила имя... которое даже в мыслях Гоц произнести не желал. Ни у какой женщины и никогда он не слышал такого имени. Потому имя это было как заклинание. «Тварь», сказала внутри ненависть, хотя мать была всего в шаге от него, мертвая, давным-давно разложившаяся.
     - Дайте мне время до ночи... с восходом луны я смогу встретится с нашим другом. - Произнес он спокойно, когда мальчишки поставили гроб на единственный предмет мебели в этой комнате, на невысокий столик. Скрип и гадкий хруст подгнившей древесины заставил Гоца разозлится, словно перед ним оскалился волк, он закрыл глаза, еще секунду его лицо смотрело в сторону заходящего солнца, а потом он потер вспотевшие руки и повернулся к своим воспоминаниям лицом. Мальчики ушли, увидев напоследок лишь как высокая серая фигура берет с пола долото и молоток...
***     
     - Это не она... - Прошептал он, глядя на миниатюрный скелет, облаченный в какую-то серую полусгнившую ткань. Это были кости девочки или юной девушки. Его мать была высокой женщиной. Бедра её были широки, как и грудная клетка. Руки длинны... а это было пародией на взрослую женщину. Разумеется, бандиты не могли ошибаться. «С чего вдруг такая вера в неумеющих читать ублюдков с улиц? Матушку увидел, сердце треснуло?», поправил холодный голос не потухшей ненависти и одновременно холодной ярости. «Если они принесли сюда этот гроб, значит именно в этот гроб, как считали священники, было брошено тело Мет Вигберг... ненавижу... ненавижу», рычал внутри зверь, а тонкие мозолистые руки до белых костяшек сжали край гроба... и деревянное вместилище священной плоти полетело в отсутствующую стену вместе с трупом чужой женщины, которая лежала внутри. Снизу послышались окрики, спустя минуту женщины на улице заголосили, закричали «Свят, свят... свят Имир... свят... свят Имир».
     Гоц же бросил на перевернутый столик долото, молот, взял с гвоздя-вешалки свой плащ, перекинул через плечо, и двинулся на встречу со своим помощником. Говорить бандиту о том, что внутри гроба была не его мать... это глупо. Как и отнекиваться, мол "Вы не сделали работу", работу они сделали, это он в который раз ошибся... в который раз матери не было, нигде не было. Свою часть сделки он намерен был выполнить. Да и дружба с бандитами могла хоть как-то помочь продвинутся вперед в поисках человеческого признания. Хотя, ему сейчас больше всего хотелось напиться и купить билет в один конец в кровать какой-нибудь шлюхи. Откинув серые волосы с глаз, он двинулся в заранее обозначенное место, вяло стараясь не привлекать внимания.

Отредактировано Гоц фон Эрмс (20-06-2016 13:10:55)

ّ     - Простите... я действительно чувствую себя не лучшим образом. Но если я сяду, у меня будет больше возможностей сделать или сказать глупость. Мы же просто говорим? - Произнес он хрипловато, глядя на трупы бандитов, с которыми до этого договаривался о встрече. «Показательно... вон в том даже можно узнать их главаря, хотя вид у него неважный», подумал Гоц, не делая никаких резких движений. Плащ его все еще был на плече и бренчал различными припрятанными внутри безделушками. Меч висел на поясе, доступный для зрения каждого, кто желал его увидеть. Верного выхода из ситуации не было априори. Всё зависело от общемирового качества менструальной крови ритуальных девственниц, от исступленных громких молитв мучеников и от решения сонма богов и демонов. Но никак не от подхода к беседе. Ведь дело он имел с фактическими убийцами. - Если вы хотели просто напугать меня, то я действительно боюсь. Цель достигнута. - Начал он, чтобы дать своему мозгу прийти в состояние холодного спокойствия. Не получалось, наружу выбивались глупые мысли, а сам он потел, как погоняемый конь. Сейчас, вспоминая о провале с гробом, он чувствовал себя неважно, и ситуация застала его врасплох. «Если я еще жив, значит им что-то от меня нужно. Главарь? Он мне никто, я даже имени его не знал, только некоторую информацию. Но скорее всего можно как-то разыграть эту карту. Еще идеи... предложить им помощь, любую помощь. Умолять на  коленях. Начать обманывать, или предлагать деньги. Попытаться сбежать. Всё не то», подумалось ему, и он поглядел на человека, что предложил ему посидеть... «Уже поседел», добавила еще способная хотя-бы к каким-то шуткам часть разума. Нужно было просто ввести их в курс дела. «Пожалуй самый лучший вариант», решил Гоц. - Если вы думаете, что я знаю что-то важное, то вы не ошибаетесь. Я Гоц фон Эрмс, будем знакомы. От них. - Он медленно указал пальцем на кучу трупов. - Мне нужна была лишь услуга. Взамен я обязался выполнить ответную услугу. - Он взвесил в голове решения. «Сказать или не сказать», а после всё-таки продолжил. - Не сочтите меня глупцом... но будь они живы, я бы ничего вам не сказал. Они же мертвы. - Он замолчал, глядя на мертвецов. Гоц действительно сохранил бы верность своим словам, если бы слова эти имели какую-либо ценность. Умирать ни за что он нужным не считал. - Я должен был петь... скорее всего петь должен был в вашем районе, выведывая ваши тайны, чтобы он продавал их кому-то третьему, имени его я не знаю. Раз именно вы явились сюда, то полагаю, что вы уже в курсе этих глупых махинаций? - Спросил Гоц, медленно убирая со лба волосы и вытирая лицо от пота. - Боюсь, если так, то у вас весьма неразборчивые противники, или у ваших противников валом ресурсов. Потому-что этих бездарей я бы не стал брать в ячейки осведомителей. - Он позволил себе вяло устало улыбнуться. - Я бы взял только меня... одного меня. - Произнес он спокойно, желая показать себя своему собеседнику, и глядя на него, желая понять, не честолюбец ли перед ним. Потому-что если так, то игра его прошла мимо кассы, и никто не возьмет его в турне до Ржавых Земель. Но что еще делать? Играть ва-банк, только и всего. Он не знал, кто перед ним. Не знал, враги это или друзья. Не знал ничего, и отталкиваясь от ничего повел свой диалог. - Поищите в карманах их главаря, может найдете чего-нибудь... бумаги... карты, может извещения. И да... не надо меня убивать. Я мог бы быть вам полезен. В любом предприятии.

Отредактировано Гоц фон Эрмс (21-06-2016 00:36:45)

ّ     «Как видеть чужими глазами, и как видеть в чужих глазах?», такой вопрос Гоц задавал себе на протяжении всей жизни, пока еще короткой, но всё-же полной глупых моментов, когда он кого-то недопонимал или понимал неверно. Так что опыт общения он набивал скорее собственными шишками, чем на чьем-то хорошем примере. Пока глава потенциально опасного отряда говорил, арфист слушал, вглядывался в его черты, искоса наблюдая и за прочими убийцами. Все они без исключения дышали этим мертвым смрадом и железный привкус крови ничуть не ранил их чувств, они привыкли к смертям, к убийствам... и сами едва ли считали себя бессмертными, прекрасно понимая, что лезвие меча можно погрузить под лопатку любого человека и не человека. Гоц же едва сдерживался, чтобы не вывернуть на пол остатки своего ужина. Запах разлагающейся мертвечины будто ударил его под дых и скрутил его внутренности, но он продолжал слушать таинственного незнакомца, не подавая виду. Лишь только постепенно всё четче выступающая на лице испарина и бледность могли сказать, что Гоцу очень неприятно здесь находится.
     Манера речи... у этого черноволосого мужчины была свойственная дворянам манера речи, разве-что чуток перемешанная, как будто язык его был железным прутом, и он пытался согнуть его, потому-что так было принято в здешних краях. Получалось хорошо, но фон Эрмс не был полным кретином, чтобы не услышать этого.
    - Обыщите его, возможно наш знакомый прав. - Сказал в гулкой тишине голос черноволосого, комната постепенно темнела в глазах Гоца, и он глядел на собеседника уже не так сфокусировано, как раньше... зловонные миазмы смерти. Если бы лучник не стоял, направив на него лук, Гоц бы уже удрал, давным-давно удрал отсюда. «Имир... Рилдир... кто-нибудь, хоть кто-нибудь, заткните его, выпустите меня отсюда, черт вас дери!», кричал разум. И вдруг, когда Гоц уже почти перестал дышать и выпрямился, желая придать себе не болезненный вид, собеседник вымолвил. - Самоуверенность может как спасти, так и погубить. Запомни это Гоц и возможно ты проживёшь больше чем тебе отведено. А пока для тебя у меня и вправду найдётся подходящая работа. Думаю стоит обсудить моё предложение в более достойном месте чем это, я как раз знаю парочку хороших таверн. - Стоит сказать, что ответ убийце пришел незамедлительно, как только губы его сомкнулись, не успел еще язык устроится мягко под нёбом, как Гоц уже ответил.
     - Да, вы правы. - Произнес он своим обычным голосом, в котором легкая певческая хрипотца мешала быстро высказывать свои мысли... и все-же он постарался сказать это как можно скорее. Когда они вышли из здания и наконец смогли пойти по тавернам, Гоц долго вглядывался в своего "благодетеля". «Мне повезло больше, чем я того заслужил», подумалось ему, когда они наконец подошли к двери какой-то корчмы. «Либо боги действительно есть, либо мне нужно начинать играть в карты... срочно».

Отредактировано Гоц фон Эрмс (23-06-2016 15:23:40)

       -Я полагаю, увиливать от ответа будет глупо. - Пожал плечами Гоц, задав такую интонацию, чтобы искушенный в понимании истинной сути слов собеседник понял намёк. «Как и говорить всю правду», это звучало в голове седовласого арфиста, и это было в тонком и кратком вздохе, который довершал его слова. Гоц взял в руки бокал, налил себе и своему собеседнику вина. - Хотя странно просить об открытости человека, который даже не знает вашего имени. - Улыбнулся он, отпив из бокала и дав себе краткий миг, чтобы насладится вином. Отравлено ли оно было? Возможно. «Но смерть с винным послевкусием всяко приятнее, чем со стрелой во рту», подумалось ему, когда он откинулся на спинку диванчика и пронзительно поглядел на собеседника. Разумеется, вести себя столь вольно могло быть ошибкой, но какую пользу сможет принести конкретно этому вот убийце замкнутый человечишко? Никакой. Нужно было показать, что Гоц пусть и боится смерти, но не трясется каждый раз при уверенном взгляде кого-либо более могущественного, чем он сам.
       - Ну что-же, начнем. - Он утер губы и поставил бокал на столешницу. «С чего начнем-то, балбесина?», пронеслось в голове, но он подавил свои сомнения и тревогу непринужденной улыбкой. - Моё имя действительно Гоц, и действительно я не дворянских кровей, а самых что ни на есть крестьянских. Я плут, прелюбодей и путешественник, местами просто пахарь и певец, где-то цирюльник, а где-то священник, но всё это вы уже знаете, как знаю я, что вы не простой бандит с улиц. - Он кивнул, хотя в голове не было идей относительно того, кем на самом деле являлся собеседник. «Дворянский говор и вид, манеры... и скорее всего амбиции тоже дворянские, но делает ли это его дворянином? Не факт», мелькнула скорая мысль-пташка, и Гоц продолжил. - Это то, что вы можете узнать, окинув на меня своим цепким взглядом. Но есть кое-что, что можно произнести здесь, и что в любом случае не останется в дальнейшем без внимания. - Он замолчал, взвешивая, играть ли второй раз за день ва-банк, или поведать собеседнику что-то простое, обыденное? Доверять такому человеку было бы проблематично, если бы не контрастирующая со всем окружением деловитость. Каждый мужчина и женщина встречался рано или поздно с таким типом людей, которые внушали уважение благодаря тому, что "могли решать проблемы", и собеседник походил именно на такого. Быстро или медленно, он выискивал подход, и решал проблему. Если Гоц и окажется обманут этим человеком, то что же? Он сам не раз обманывал, пользовался другими, и посему было бы только на пользу получить однажды по слишком высоко задранному носу. «Главное что-бы не топором или мечом... а-то умирать не шибко хочется». - Мои цели. Я второй сын Меты Вигберг, рузьянской дворянки, и суть бастард этой безумной женщины. Возможно, вы не поймете моих мотивов, но я ненавижу её... искренне, и достаточно сильно, чтобы искать везде с не очень красивыми целями. А кроме того, я желаю утереть нос своему законорожденному брату... это вам может быть уже понятнее. Потому я ищу пользы всюду, где могу её получить. И могу быть полезен вам. Шпионаж? Да. Распространение слухов? Да. Введение в заблуждение? Да. Я могу посеять панику, могу настроить определенных людей против других людей. Если это принесет пользу вам... и мне. Мы же об этом говорим? Или я до сих пор нахожусь здесь на правах пленника? - Спросил он, не спуская серых глаз с собеседника и попивая вино. На самом деле, вышеперечисленные навыки были свойственны ему в малой степени... на интуитивном уровне, как природой было заложено змее извиваться и ползать, так в характере Гоца было заложено делать вещи, связанные с ложью. Хотя сейчас лгать было бы и глупо, и умно. Он промолчал о том, что до этого момента особо не сталкивался с такой жизнью, на улицах. Не говорил он и о том, что лежало глубже, в самом корне его пустой души, и что толкало его вперед еще со времен семинарии, еще со времени смерти отца, и до того, погоняло как прут овец. Этого собеседнику было знать не нужно... иначе он бы высмеял его, или отдал бы местным духовникам, чтобы они поработали над Гоцем хорошенько, а может и просто убили бы. Не говорил о бесконечно многом. Фон Эрмс лишь произнес. - Так или иначе, по чести будет упомянуть, что теперь ваша очередь говорить.

        «Далеко идущие планы. Больше чем бастард. Суждено встретится. Родом из Рузьяна...», ворчливо повторило сознание Гоца. Брови его чуток сошлись поближе к переносице, а улыбка увяла и теперь излучала не доброжелательность, а скорее разочарование напополам с прохладой. Он поглядел на дно бокала с вином, будто выискивая там подходящие слова для ответа своему собеседнику, но их там не было.
       - Нет, у меня нет дворянских амбиций. - Произнес он спокойно, вспоминая слащавое лицо своего спокойного братца, глядящего с нескрываемым неодобрением. "Гоц, если ты желаешь остаться, то я не могу тебе отказать, ты мой брат, пусть и бастард. Но мне это не понравиться. Честно говоря, ты не тот, кого бы я хотел иметь в своих родичах и даже знакомых. Бесцельный, несбыточный, как вера в превосходство Рилдира. Тебе здесь вовсе не место", сказал тогда Один, и Гоц был согласен с ним. Незачем сыну свинаря рваться в дворяне... пусть за власть и признание грызутся подобные Одину дураки. Да и он в меру гордился своей бастардской наружностью. И всё-же Гоц продолжил, взвесив все "за" и "против". - Но я действительно хотел бы поучаствовать в вашем деле. Оно может принести мне пользу. Если мы чего-либо добьемся, то я получу доступ к ценным источникам информации, и возможно даже выйду на след своей матери. А это будет приятно. Да, я согласен. - Он уже представлял, как роется в архивах десятилетней давности, судорожно вздрагивая от нахождения любого имени, начинающегося на "М". В голове его звучал женский голос "Гоц... дитя", но теперь уже без нежности и родительской обеспокоенности... этот голос умолял. Хотя, может ему это просто показалось. На его лице вновь заиграла дружелюбная улыбка. Фон Эрмс поднял бокал чуток повыше и кивнул своему собеседнику. - К тому-же, потом я смогу рассказать вам, как добиться дружбы моего брата. Он считается очень богатым и влиятельным человеком в Рузьяне. Если вы захотите вернуть своему дому величие, то думаю, стоит начать именно с таких коротких, но весомых имен. Это так, с высоты моей слабой осведомленности о делах дворянских. - Произнес он, нарочно выискивая фразы покрасивше, чтобы поддержать разговор на манер дворянской знати. Хотя самому Гоцу нравился больше крестьянский говор, простой, прямой, забавный... и родной. -  В любом случае, я согласен. Вы можете доверять мне.

       Гоц кивнул, и примерно четверть часа они обсуждали места, имена, людей. Выслушав все советы и сведения, Гоц откланялся, заранее узнав место встречи с доверенным ему отрядом. Мысли в его голове роились разные. Паникерство боролось с желанием наконец продвинуться дальше, выйти хоть к каким-то ответам в этом запутанном клубке снов и грез. Возможно, этот Маркус хотел повесить на него преступление, а может был действительно искренен. Так или иначе, сейчас он решил отдаться наконец интриге и действу, положившись на удачу, богов, свою изворотливость.
       Этой ночью он спал на скромном, почти пустом постоялом дворе. Здесь был только рыжий молодой хозяин, спокойный и довольно умелый человек... с ужасно усталыми глазами. Он выделил Гоцу комнату на первом этаже, рядом с этой комнатой был выход на маленький дворик с березкой и скамейкой. Седоволосый и рыжеволосый... они нашли повод для беседы. Долго перекидывались слухами и простыми житейскими мудростями.
       - А я думал так далеко на востоке у гресских крестьян деревень нет. - Хмыкнул трактирщик, выслушав очередную историю Гоца и налив еще душистого вина. Странно, но здесь всё было непозволительно дешево, и сам трактирщик не был похож на человека, которому вообще нужны были деньги.
       - Есть... только патрули туда редко ходят. - Ответил, потягиваясь, фон Эрмс. Оба кивнули, прекрасно понимая, что это значит, и молча стали допивать вино. Двойная дань... что может быть понятнее для обычных крестьян. - Ладно, Вит, доброй ночи. - Гоц пожал руку трактирщику, тот кивнул и стал собирать со стола посуду, позади скрипнула от ветра дверь.
       Гоц весь день до ночи провел в поисках всяческой амуниции для завтрашнего дня. Он купил новый плащ и кожаные перчатки с заклепками на костяшках, чтобы было удобнее бить кого-либо. Моток ниток с иглой; чернила, бумагу, перо; кожаную веревку на случай ранения; густую настойку, от которой мозги становились тугими, и одновременно с тем боль почти полностью исчезала; взял в кой-то веки кинжал, чтобы повесить его справа от меча и выглядеть чуть более лучшим мечником; и прочее по мелочи. Рассовал всё нужное по своим местам.
      На удачу, в одном из кабаков он отыскал относительно хорошего седого старика-татуировщика, и не увидел ничего плохого в том, что-бы наколоть себе чего-нибудь. Всё-равно давно хотелось. Теперь на его шее ближе к плечам красовался черный симметричный цветок, по контуру внутреннего круга которого красовались месяцы, всего восемь маленьких фигурок, изображавших разные фазы луны. Внутри был набит еще один цветок - лилия прелюбодея... он не знал зачем, но ему это показалось символичным. Татуировка была совсем небольшой, но была на виду. Ничего кровавого, седой старик вовсе назвал её простой тратой краски, к нему обычно приходили клиенты, чтобы набить что-то устрашающее... Гоцу же пугать никого не нужно было.
      Теперь он лежал на кровати в своей узкой, но длинной комнате, и глядел в потолок. Карманы к новому темно-серому плащу были пришиты. Кинжал с мечом висели на поясе, который в свою очередь висел на большущем гвозде. Одежда, аккуратно сложенная, лежала на тумбе. Гоц был наг, лишь половиной тела своего прикрытый одеялом. Серый взгляд его неспокойно витал в пространстве... он чувствовал, как подступают к самой переносице и вискам кошмары, и не хотел засыпать. Но уснул. Как и всегда.
      «- Смотри, Гоц. - Произнес хрипловатый голос из темноты коридора. - Это место - твоя обитель, будущая обитель. - Где-то слышался треск огня, внизу, под ногами... что-то плескалось в воде. Глаза его не привыкли к это темноте, просто не могли привыкнуть... здесь мог бы жить только некто совершенно... пустой, злой, темный. Кто-то, сливающийся с этой тьмой, дополняющий её. Пройдя по коридору до конца, Гоц вошел в комнату, из которой лился свет... было пусто. Лишь только камин горел и пламя внутри полыхало. Он подошел ближе, а после позади послышались шаги и из дверного прохода к нему вышел... он. Седой, израненный, пустой и серый, тёмный... в глазах этого существа не было ничего человеческого, Гоц отшатнулся, вжался в каминную кладку, а его бесцветная копия достала меч. - Твоё будущее лишено света, не надейся. - Сказали собственные губы...»
       Он проснулся, взявшись за сердце, которое проткнул клинок его двойника, и лежал так долго, пока в окно не стали бить первые лучи солнца. После этого он умылся холодной водой, сгоняя остатки сна, оделся, попрощался с трактирщиком, который уже не спал и сидел в главном зале.... а после вышел, следуя намеченному заранее курсу.

       - У тебя десять секунд, чтобы ты успел объяснить что ты за белобрысый хрен и где Ганс! – Угрожающе с лёгкой хрипотцой в голосе произнёс наёмник, положив руку на рукоять своего цепного моргенштерна.
       Гоц не желал возлежать тут с ведьмой… навеки. Потому задерживать поток слов не посчитал нужным. Подняв правую руку с перчаткой вверх, он спокойно вымолвил несколько фраз. - Ганс был глуп… Ганс ныне мертв. А я Энно, и буду рад обговорить более выгодные для вас условия сделки. - Он не стал улыбаться, остался при суровом наёмничьем лице, глядящем спокойной и умной бесстрастностью. Как у собак… хотя тут уместнее было бы привести в пример волков.
       Юльта внимательно рассмотрела лицо наемника: От таких матери приличных девочек советуют  держаться подальше, чтобы, ни приведи святые Боги, не осквернить милых дочек взглядом маслянистых глаз. Не желая лезть на рожон, эльфийка прищурилась и сделала небольшой шажок в сторону - авось придется защищаться. Но стоящий рядом парень с непередаваемо-фальшивым именем Энно чувствовал себя вполне комфортно. Это внушало некоторую надежду на то, что Юльта не будет похищена и взята в заложники. Второй раз за вечер - право слово, не самый удачный день в ее жизни. «Что ж… Посмотрим, как будут развиваться события дальше», - спокойно подумала она, отводя взгляд своих льдисто-зеленых глаз от лица парня.
       - Я слышал… мертвец работал с вами исключительно за презренную монету. - Он посмотрел на своего собеседника пристально, желая показать всю серьезность своих намерений и амбиции… верных и преданных амбиций. - Но мои люди устали от этого… им нужна дружба, возможность подняться выше, выбиться туда, где можно заработать. - Гоц и сейчас не улыбнулся, указывая свободной от объятий правой рукой на притулившиеся далеко-далеко телеги. - А дружба может начаться и с подарков… - Он не знал, насколько одобрит этот ход Маркус, но попытался выглядеть наиболее бесстрастным в эту минуту, без лишних улыбок и заигрываний. Гоц искренне уверовал, что ему нужно уважение этих людей, их помощь, их связи. Пусть вера эта и была актерской, сиюминутной и эфемерной.
       Эльфийка после слова “подарки” удивленно взметнула бровь: вот так поворот! Неужели он верит этому недалекому человеку, готовому за лишнюю монету продать не только последнюю рубаху с сиротки, но и собственную душу. Юльта чуть отстранилась от Энно и мягко улыбнулась - хоть уж она и обещала не раскачивать лодку, вот только молчать - нет. Тем более, что усталость брала свое, и спать хотелось все сильнее.
      - Сударь, - начала она и едва не расхохоталась: стоящий перед ней ублюдок мало был похож на сударя. - Я так понимаю по вашему взгляду, что подарки подарками, а больше вас интересуют могущественные друзья... - Она помедлила, прекрасно понимая, что ее по-детски небольшая фигурка на фоне этого верзилы смотрится смешно - он-то ее на одну ладонь посадит, а второй прихлопнет. Значит, нужны доказательства, а уж в этом ей не занимать. Юльта раскинула руки, улавливая движения ветра и закрутила в снежном вихре ледяные осколки - такие маленькие, легкие, но безумно острые, способные одним движением вспороть тонкую кожу на шее, лишая человека шансов на спасение. - Вы ведь всегда хотите быть в безопасности?- эльфийка мило и застенчиво улыбнулась, и улыбка эта слабо гармонировала с холодным взглядом ее неприветливых глаз. - А мы ее можем гарантировать.
       Гоц нахмурился, лишь только кончиками пальцев удерживая сумасбродную эльфийку… а после, разрушив легкую нестабильность в диалоге, притянул её поближе быстро, настойчиво и бестактно. Где-то вдали он уже слышал звук натягиваемых тетив. Люди Маркуса могли умереть, и они вдвоем тоже могли умереть. - Это мой верный помощник. - Произнес он спокойно, по-хозяйски взяв едва ли знакомую девку с явным сексуальным подтекстом, чтобы наёмник в своей голове не решил, будто девка свободна, или будто её у Гоца можно забрать. - Она моя… - Это он произнес вкрадчиво и сурово, как и любой мужчина, с чувством “своего”. - И я собираю людей и не людей подобных ей. Таланты… которые будут стоить куда больших вложений и окупятся сторицей. Разве что над норовом еще предстоит поработать. - Он вновь не улыбнулся, хотя улыбка могла бы быть уместной, но Гоц воздержался. Длинная фигура его ничуть не уступала высотой этому наёмнику, он был даже вполне возможно выше. Это помогало… жутко помогало, когда требовался разговор почти на равных.
       «Вот ведь гад!» - Юльта не изменилась в лице, сохраняя все тот же флегматично-спокойный вид, хотя в душе бушевала ярость. «Это ж надо быть таким самоуверенным кретином!». Она едва заметно покосилась на собственнически сжимающую ее талию ладонь и повела бедром, явно желая освободить себя от сильной его хватки.
       Разумеется, Гоц не отступил, разве что расслабил чуток пальцы и перенес ладонь пониже. Фон Эрмс не хотел показаться этому наемнику несерьезным дураком, который больше думает о дамских юбках, потому на её движения реагировал только пальцами. Мысленно он пообещал себе, что сложит её на ящиках и до красноты в ягодицах выдерет. Сейчас же он едва сдерживался, чтобы не хлопнуть её по заду успокоения ради… ему не нравилось, как идут переговоры и что она в них влезла... у него всегда всё шло наперекосяк.
       Юльта сонно хлопнула глазами: удивительно, но волнения по поводу того, что присутствующее здесь мужичье может одним движением нашпиговать их тушки как кроличье мясо зубочистками, совершенно не было. Она ужасно устала, хотела вытянуть гудящие с дороги ноги и благополучно залезть в бадью с горячей водой, чтобы, наконец, смыть с себя дорожную пыль. Эльфйка нетерпеливо заерзала, недовольная сковывающей ее движения ладонью разбойника. Хотя, очевидно, разбойником он и не был.
       Так или иначе… секунды, отведенные на представление, давно истекли. Пора было выслушать вердикт.

Отредактировано Гоц фон Эрмс (05-07-2016 17:51:42)

       Гоц вышел из комнаты ведьмы, и нахмурился, чувствуя тяжесть в легких и давление в висках. Поймав пробегающую мимо служку за бочок ладонью, он устало взглянул ей в глаза и произнес спокойно, чувствуя себя пустым и бесцельным. - Купель свободна? - Голос его не нарочно перешел к густому хриплому звуку, медленному и текучему, словно патока. Этакий голос северного скальда, воителя и просто бравого мужика.
       - Д-да... мсье Гоц. - То, что она знает его имя... ему не понравилось это, но собственно, в пределах этого трактира он не особо-то и скрывался. Её голосок нежно коснулся незримой хваткой меж его ног, такой покорный и ласковый, будто он её спросил «Пойдем наверх?»... уголки его губ поползли вверх, но арфист лишь кивнул и убрал руку от её тельца.
       - Тогда принести мне туда мыло, щетку и полотенце, будь добра. - Сказав так, он пошел в баньку, прекрасно зная, что Вит не простит арфисту поругания своих служанок... если так произойдет, то они хорошенько поссорятся. «Как-будто других дел у меня нет»... и действительно, после остужающих мыслей он вернулся к размышлениям о своих грядущих делах. «Провалился с ведьмой и разбойниками, потерял людей, подвел Фокса... ни на йоту не приблизился к матери, Сарх бы её побрал», подумал он, стягивая в бане рубаху и спуская брюки. Вещи Гоц бросил на вешалку и подбавил горячей воды в уже кипящие спозаранку камни. Пар прошелся по голой коже, а в мыслях всё также царил кавардак. Он совершенно не знал, с какой стороны подступиться к решению проблем.
      - Мсье... вы... возьмете? - Девка вошла и лишь слегка сконфузилась, увидев голый силуэт в темной пропаренной бане, видно было мало... и одновременно много. Видеть красные её щеки Гоц не видел, но усмешка коснулась его губ вновь.
      - Ложи на скамью, не стой... - Она прошла в горячее помещение и согнулась в три погибели, складывая обмылок и щетку поверх серого полотенца. Когда девка выпрямилась, то оказалась в метрах трех от него... не так далеко, и не так близко, если говорить о личных пространствах... «Я наг... говорить о пространствах бессмысленно», бросил слабый голосок сознания, еще способный работать в этой духоте. Секунды молчаливого ожидания повисли меж ними. Гоц не был мальчонкой, чтобы стеснятся своего тела и мятся перед обмокревшей женщиной. Глаза его скольнули по её рубахе, которая прилипала всё больше с каждой секундой. Служанка тоже девицей не была, и прекрасно понимала, что секс - простейшая вещь... потому каждый из них будто задавал негласный вопрос «Может... займемся им?», и ответ в обоих случаях был вполне себе положительный. - Ты не больна? - Только и спросил он ласково, как настоящий джентльмен высказав терзавшую их общую мысль. Она скромно кивнула, он кивнул тоже. - И я... - А после уже и лишних слов-то не было...
      Он стянул с неё рубаху и посадил ягодицами на едва теплую полку, которую до того обливал холодной водой, чтобы попариться. Неловкие из-за духоты поцелуи их полнились слюной и солоноватым потом, а хлопки плоти о плоть в темноте звучали куда мокрее, чем обычно. Девка, имени которой он не знал, была мягка там, где было для женщины лучше всего быть мягкой... а запах её... натруженный запах пота и эля, которое она порой пила. Гоц был выше, но она была удобной женщиной. Умело её ножки оплели его пояс и не было сомнений в том, что секс она любила, хотя назвать её шлюхой он бы никогда не смог. «Разве называются музыканты прелюбодеями за то, что играют пред людьми, доставляют удовольствие своей игрой себе и услаждают слух прочих людей? Нет... так чего осуждать страстных людей, любящих поцелуи и ласки? Нечего», говаривал отец, хотя сам никогда не любил никого, кроме матери Гоца. И всё-таки, мягкость, тепло и влага... постанывания её и глубокие вздохи его. В этой душной бане было место только этим звукам, только этим чувствам и мысли двух сплетшихся воедино людей были только об этом. А после всё закончилось. Когда она прижалась к нему близко, положив остренький подбородочек на его плечо, сжав его руками и ногами... а он выгнулся, подняв её с полки, зарывшись в её мокрые волосы лицом, взяв её под попку и стоя так в тесной баньке...
     Спустя несколько минут она вышла оттуда, завернувшись в принесенное ему полотенце. Гоц же хорошенько искупался, чувствуя себя родившимся заново человеком, а после вышел в одних брюках, мокрый до нитки, но живой, порозовевший и улыбающийся. «Как лишнее семя давит на мозг», подумал он и усмехнулся про себя, глядя как его служка с улыбкой уже несет таз с водой в сторону комнаты ведьмы, одетая и тоже розовая, разгоряченная. Фон Эрмс натянул по пути рубаху и всё еще босой, с мокрыми волосами, вошел в уединенную комнатку на втором этаже.
    - Ваши деньги в моей комнате. - С ходу сказал он Маркусу, собирая длинные седые волосы в хвост на затылке и связывая бечевкой. - Что до людей... это моя ошибка, и если нужно, я заплачу их семьям своей долей во всем этом предприятии, какой бы маленькой она не была. - Он сел, румяный и горячий. Серые вечно усталые глаза его устремились к глазам Фокса. - Вопрос стоит только в ведьме, и это вторая моя ошибка... но возможно, ошибка, которая принесет некоторую пользу всем... - Гоц замолчал, несмотря на босяцкий вид с небывалой аристократичностью взяв бокал и налив вино также и себе... после таких бань вина были слаще на вкус, да и в горле пересохло.

       - Человек, тебе бы не мешало запомнить, что ведьмы всегда приходят вовремя, - Юльта приподняла подол платья и легко опустилась на соседний стул. Она мельком пробежалась по серьезным лицам мужчин и мягко улыбнулась. Недовольный изгиб линии рта Маркуса не предвещал приятного знакомства, вот только отступать от открывающихся перед ней перспектив было глупо.
       Как бы претенциозно это не звучало, но ведьмы действительно имели привычку появляться именно там, где больше всего нужно. Им или кому-то еще - не важно. Главное, что выгода в хитросплетениях дорог судьбы всегда была. В данном случае - материальная.
       И Юльта, уже не стесняясь, вперилась взглядом в, по всей видимости, всегда не слишком дружелюбное и слегка недовольное лицо Фокса. Тот казался добропорядочным, внешне вполне богатым господином, хранящим свою репутацию похлеще рыбаков суеверия в ее деревне. Те тоже старательно натирали перед плаваньем днища лодок топленым жиром на удачу и благословение Триглава, как этот господин Фокс сапоги ваксой. Вот только рыбаки не якшались с кем-то, кто в состоянии повредить их делам. А тем более с плутами и ведьмами. Женщины вообще, говорят, приносят неудачи. Тем более ведьмы. Вот только собравшимся господам о этом знать совсем не обязательно.
      - Думаю, что чуть позже вы расстанетесь с золотом с большей охотой, чем сейчас, - она доброжелательно улыбнулась, чинно сложив руки на колени - ну, ни дать, не взять милая девчонка за школьной партой. Даром, что порчей наградить может. 
      Не меняя выражения лица, эльфийка изящно наклонилась к Гоцу и, почти касаясь губами его щеки, смешно пропела:
      - Девка-то солгала, дружок, болеет она…
      И ведьма расхохоталась переливчатым колокольчиком.
     
     Гоц слегка побледнел, но в целом, особой настороженности не выказал. Болезни… ему каждый день снилось словно наяву, как сгнивает всё, от пят до паха его, от паха до глотки… как вгрызается гниль в аорту чрез плоть и похищает из легких воздух. Потому усталый взгляд его коснулся её лица и он пожал плечами.
     - Поплачусь позже, ведьма… и едва ли в твоё плечо. - Его губы сомкнулись в единую линию, глаза вновь стали усталыми и он отодвинулся от неё спокойно, ровно… бесцветно.

      - Ну, будет тебе огорчаться. Ты ж весельчаком слывешь, - Юльта холодно улыбнулась и чуть дернув бровью кивком указала на его пах. - Лечила и не таких - беды нет.
      Поймав за руку пробегавшую мимо служанку, Юльта попросила у нее свежего пирога и молока.

      Фон Эрмс посмотрел на неё так, как будто она источала зловоние смерти и нарушала баланс мерзости и великолепия во вселенной. Лишь секунда, секундный взгляд серых зениц, а после её для него просто не стало. Он перевел взгляд на Маркуса и выпил еще вина.
      - Двадцать золотых… делить на два. - Он загнул несколько пальцев так, чтобы никто не увидел этого… с цифрами у него все было худо, чистое счисление давалось ему плохо. Секундная заминка.. и он вымолвил. - Десять ей и десять мне. - Не стал упоминать он того, что на десять монет можно полностью снарядить рыцаря, или даже двух… не стал упоминать того, что в какой-либо глубинке за эти десять монет можно поставить дом или купить трактир. Не сказал, что десять золотых - это почти пять лет безбедной жизни в городе… или целая сытная жизнь в деревне. Торговаться он не хотел, да и смысла не было. Обещание десяти полновесных золотых монет… это было больше, чем он ожидал.

     Юльта хмыкнула.
     - Более чем щедро, - пробормотала она. Десять золотых… - Я честная, хоть и ведьма. Поэтому помогу тебе…
     Эльфийка кивнула девушке, подавшей ей кружку молока и надкусила пирог. Несколько секунд молчания, пока она жевала, лицо Юльты приобретало совсем уж невинное выражение.
     - Так в чем дело, Гоц фон Эрмс? - эльфийка утерла рот тыльной стороной ладони.
   
     - Маркус… первая часть плана воплощена в жизнь. Что мы будем делать дальше. - Сказал арфист также спокойно и устало, не обращая на неё внимания. Да.. в его похотливости вины её не было. Не было вины этой ведьмы в том, что он взял её с собой, обокрал, пытался изнасиловать и не пожелал. Ни в чем не было её вины… и осознание этого только еще больше делало его лицо бесцветным, как и глаза, которые сейчас походили на глаза слепца.

     Юльта, жуя пирог, прищурилась, наблюдая за изменениями в парне, а потом заинтересованно перевела взгляд на Маркуса.

     Он пришёл сюда делать дела, остальное было не так уж и важно. Профессионалы в своём ремесле – требовали поисков как таковых и достойной оплаты, ни первого ни второго у Маркуса не было и приходилось работать с тем, что есть. И если молодой амбициозный парнишка его устраивал более чем, то его лесная находка доверия не вызывала ни капельки. Как и любой другой маг встреченный Фоксом. Маг, как и палка о двух концах, никогда не знаешь с какой стороны выстрелит на этот раз.

     - За помощь ничего не просят взамен, а те кто работают за монету зовутся наёмниками, а наёмники любят шум падающих им в руки монет. А тебе нравится звон монет в руках? – обращался он к ведьме, Гоц был прав. Вот только Гоц уже сделал первый шаг к доверию Маркуса, а ведьма нет.

     - Покажи мне хоть одно существо в Альмарене, которое не любит звон золота, - искренне рассмеялась Юльта. - Я не исключение. Так что готова помочь - особенно за десяток золотых.
     И продолжая беспечно улыбаться, она сделала еще пару глотков молока. А потом от удовольствия даже прикрыла глаза - вкус детства и солнечных дней.

     - Вот и отлично, значит ещё один золотой тебе в копилке не помешает, верно? – Маркус улыбнулся, вынув из кармана монету и начал вращать её между указательным и средним пальцем руки.

     - Сколько власти и надменности, человек, - протянула Юльта, приподняв брови. - Тебе предлагает помощь ведьма - не стоит думать, что ты отделаешься золотым.
     И она беззлобно рассмеялась, являя на щеках ямочки.

     - Мне. Не нужна. Помощь. Ведьмы. – медленно произнёс Маркус, делая между словами паузы. Он был из той породы людей, что предпочитали учиться на чужих ошибках. Ему не нужна была собственная проблема с одним из одарённых, чтобы понять что магия опасна, - На меня работает Гоц, ты работаешь на Гоца. Ему можешь помогать сколько твоей душе будет угодно, а чем он с тобой расплатится – это уже ваше личное дело. Однако как я и сказал Гоцу, сколько вы получите в конце дела, зависит от вас обоих и ваших талантов. Вся штука в том, что Гоц со своим заданием справился, а ты кот в мешке. Если тебе работа оплачиваемая золотом не нужна, удачной дороги, так как других условий сделки я предложить не могу, - Маркус положил монету на центр стола, - Одна монета за выполнение одного маленького задания и ты в деле, а на нет и суда нет.

      - Сколько ты заплатил семьям погибших? - Юльта поставила кружку на стол и педантично выровняла ручку по краю столешницы.

      - Переживаешь, сколько получит твоя семья? – спокойно спросил Маркус, посмотрев в сторону Гоца, тот начинал напоминать труп, от болтливости парня ни осталось и следа, он молчал как рыба в воде. К сожалению аура этого образца благоразумия не распространялось на его новую знакомую. Задав вопрос, Маркус взял свой бокал и отпил пару глотков.

      - Едва ли у меня есть семья, - она коротко улыбнулась в ответ на его ядовитое замечание. Чувствовалось, что ей здесь на рады. Юльта легко поднялась со стула, на ходу допила молоко из кружки и кивнула: - Было приятно познакомится, прощайте.

     - Хм... ладно... значит придется обойтись без неё. - Гоц покачал головой, сопровождая её усталым взглядом. А после склонился вперед... разговор о дальнейших действиях длился больше часа. Гоц всё выспросил у Маркуса и всё разузнал заранее... с уходом ведьмы нужда в дележе вознаграждения отпала. Двадцать золотых и возможность вскоре докопаться до правды...

      В тот вечер, посидев в уединенной комнате трактира Вита, арфист выстроил примерный план и записал всё в свой дневник. На столе разлеглись три витка бечевки, несколько пузырьков, один со спиртом, другой с наэтильской жижицей, которую некоторые кузнецы использовали для хорошего такого разогрева горна. Он продолжал вытаскивать то, что имел, и что могло пригодиться...
      Юльта уже собралась и ушла, пока они болтали с Маркусом. Гоц слышал, как за ней хлопнула дверь. Теперь оставалось целую неделю притворятся умным, расчетливым и суровым наёмником.
      - Как же... - Он не продолжил фразу, посчитав, что уже бесконечно надоел этому миру со своими жалобами на усталость. Приметив три кандидатуры на пополнение отряда... он всё-же пожелал сперва двинуться к лекарю. Болезни он не любил, а когда дело касалось его члена - так и вовсе становился как на иголках. В целом, этот день... и вся неделя в общем, обещала ему много приключений.

*****
      - Хм... угораздило же вас. - Произнес маг, сидя перед обнаженным Гоцем на креслице, разглядывая и пощупывая его орган. - Знаете, будь я ханжой, пожурил бы ваше желание совать член куда попало... но ничего, и не такое лечили. - Лупоглазый раскосой маг-лекарь нахмурился и пригляделся получше, Гоц поджал губы и закатил глаза.
      - Может тебе куснуть его еще? Авось тем-же ответит. Лечи, а не разглядывай, Рилдир тебя дери. - Арфист поморщился, когда плоти коснулся железный пинцет, и едва-едва не заорал, содрогнувшись всем телом. - Легче, мать твою... не киянку чинишь. - Он рыкнул снова, когда лекарь принялся орудовать какой-то плоской железкой. «Ненавижу... ненавижу...», рычало в мыслях что-то совершенно злое.
      - Вы же знаете, во сколько вам обойдется починка этого... может лучше новый приделать? - Рассмеялся лекарь и Гоц оскалился.
      - Да... я сам оторву его и изобью тебя до полусмерти, если не заткнешься... чини. - Он поднял взгляд к потолку и закрыл глаза, ощущая болезненное магическое покалывание в паху... холодные прикосновения стали. Лекарь лишь посмеивался, шепоча какие-то забавные по его разумение глупости. - Ненавижу...

*****
      - Я рыцарь... а не разбойник. - Процедил сквозь зубы великан, глядя на Гоца с нескрываемой злобой. - И тебе бы отказаться от дурных помыслов, не-то я клянусь...
      - Не клянись, Удальрик. - Фон Эрмс глядел на него через стол, и две высоченные фигуры отбрасывали одинаковые тени. Еще три силуэта сидели на пыльных ящиках и глядели на препирающихся. На чердаке Вита было темно, лишь только единый фонарь, стоящий посреди единственного стола, рассеивал мрак. И во мраке лица седовласого плута и черноволосого рыцаря были ужасно искажены.
      - Сир... ведь там. - Попытался вставить покрепчавший и вытянувшийся за прошедшие четыре года Анкель. Он будто нарочно держал руку на рукояти новёхонького меча и постоянно поглядывал на сапоги, где виднелись подбойки для конной езды. Оруженосец был невероятно горд собой, и Гоца это сильно забавило.
      - Нет. С какими бы целями этот плут не уговаривал меня, я не поддамся. Грабить людей во имя благой цели? Что ты несешь, Гоц? Можешь соблазнять такими речами непорочных сестер в храме... хотя и там едва ли удастся. - Он ударил по столу кулаком и выпрямился, глядя на арфиста сверху вниз... а потом выпрямился уже и седоволосый... они оказались одного роста, две высоченные тени. Удальрик ругнулся про себя чем-то вроде: «Чертова каланча».
      - Ты мне должен, рыцарь... и я придумал, куда девать твою клятву. Либо ты отдашь мне свой зачарованный мечик с плащом... либо участвуешь в этом, и получаешь часть прибыли. - Он улыбнулся, поглядев на Анкеля. - Мальчонка тоже своё получит. - Оруженосец зарделся и с усмешкой потер свой меч.
      - Тебя вырастил какой-то прислужник Рилдира... а вскормили ведьмы с болот. - Зло обронил крепкий, невероятно могучий рыцарь, и уселся на ящики. - Но деньги я не возьму... грязные то деньги... грязные. - Он замолк, хмуро глядя в свечение фонаря, будто выискивая поддержку в тусклом огоньке. Гоц же повернулся к другому силуэту, тонкой четвертьэльфийке с заплетенными в толстую серую косоньку волосами. Девушка склонила голову набок и тоже воззрилась на него из темноты... её лицо едва было видно, лишь правая сторона головы блестела серебристо-серыми волосами.
      - Ягод... ичка.. - Сказал арфист и она качнула головой.
      - Меня можешь не уговаривать, я согласна приступить, но хочу услышать цену... ты её так и не озвучил. - Её медовый голос коснулся не столько ушей, сколько языка Гоца, проникая чрез ребра в самую глубь груди.
      - Слива фрукт... и всё-же, Сливонька права. - Вымолвил приглушенный заспанный голос с другой стороны, самый удаленный от света. - Что ты нам предлагаешь? - Повисла тишина и Гоц, думая, обмануть их или не стоит, решил всё-же солгать. Деньги ему были нужнее, да и... «Чего оправдываться? Люди всегда лгут...».
      - Да... пожалуй стоит упомянуть, Ийас. - Арфист ненадолго замолчал, пытаясь правильно солгать, а после продолжил. - Я получу с того десять золотых, и семь возьму себе по праву. А ты получишь еще и кое-что сверху... возможно даже покровителя в твоих прекрасных. - «Безумных». - Изысканиях... - Гоц оперся о стол вновь, прекрасно понимая, что сейчас начнутся торги... и торги начались. В конце диалога, понеся большие потери, он остался с четырьмя золотыми. Ну и еще десятью, на предмет которых не торговался... зато теперь при нем была и собственная свита из трех с половиной человек. Рыцарь, оруженосец, лучница и... великий алхимик, даром что ленивый.

*****
      Гоц сидел в маленькой каморке под крышей трактира и неспешно зашивал длинный неглубокий порез на животе. Пальцы его были в крови и скользили, то и дело неловко роняли загнутую иглу на ноги. Глаза в судорожной тишине маленькой комнатушки не отрывались от кровавого зрелища и глядели с холодной сосредоточенностью лекаря. Было темно, и только сальная свеча освещала пыльное необработанное дерево, нити паутины и брошенное кое-как одеяло с клопами под ногами арфиста.
       На первом этаже деревенского трактира слышались шаги и громкое веселье, вольные всадники напополам с разбойниками шутили, пели и играли в кости, карты, да шашки. Эль лился в глотки, попки корчмарьских дочерей сами шли в руки свободного мужичья. Какой-то бродячий менестрель играл на лютне и пел «Свинопаса и баронессу», за ней дважды проиграл «Чудеса Нарлейна». А где-то наверху заканчивал свои приготовления окровавленный арфист.
       Три часа назад его отыскал на повороте в Геплир старый сморщенный хрен по имени Фабиан. Он имел честь именовать себя бродячим правосудием, и вместе со своей шайкой таких-же фанатиков приговорил цирюльника к смерти, а после гнал по вдоль серебрянки и её оттока до самой деревеньки. Арфист был совершенно один... глупое стечение обстоятельств завело его в ловушку. Он хотел опередить свой отряд и шутя встретить идущий торговый караван, а вместо того наткнулся на охотников за головами.
      Весь Геплир теперь обыскивали... им нужна была одна единственная голова - его голова. На самом верху трактира было пока безопасно. У себя под носом Фабиан искать ещё не принялся, «Но скоро примется», кратко и тихо кашлянув в кулак решил Гоц. В темноте его высоченная двухметровая фигура выглядела жалко и слабо. На животе и груди виднелись три кое-как сшитых раны, перевязанные изорванной черной рубахой. Он сидел и пытался дышать тихо, сжимая в окровавленной ладони свой клинок.
      Решений не было... но то и не понадобилось, вскоре в дверь кто-то глухо стукнул чем-то противно хрюкающим от удовольствия, потом еще раз, и еще раз... «Секс... вроде-бы и не ожидаешь, а вот оно как», саркастически заметило сознание Гоца, пока он гасил свечу... А после в каморку ввалились трахающиеся наёмники. Их было двое, и один из них носил туго стянутую повязку, обладал не по-мужски широкими бедрами, которыми и обхватывал своего партнера. Длинные волосы, слабая щетина и нарочно выпученные губы... это с трудом можно было назвать женщиной, потому-что то был мужчина. Гоц видал и не такое в наёмничьей среде, но всё-же нахмурился, не двигаясь и позволяя кроликам двигаться в полумраке. Мерзкий голос мужика, который хотел казаться женщиной, призывал вставить поглубже и называл себя «Его сучкой». Щетинистый престарелый партнер лишь усмехнулся и сильными дланями прижал этого недочеловека к стене, вдавил посильнее и принялся драть.
     Этого Гоц, страдающий острой неприязнью к подобным извращениям, выдержать не мог. Всего в трех метрах от него Фабиан - странствующий судья, трахал какого-то мужчину. Без лишних мыслей фон Эрмс собрался перед рывком с пола и тихо прищурился, видя захлопнувшуюся дверь и отсчитывая каждый хлопок и каждый их стон. Им искренне нравилось то, что они делали... и их можно было даже простить. «Нельзя... трахаются пускай с кем хотят, но за свои раны я их обоих кончу», рыкнула ярость в груди, и слыша легкий "пык" нескольких лопнувших швов, Гоц обрушился с мечом на любовников.
      Мгновения спустя в живых осталось только существо неопределенного рода. Перевертыш валялся на досках, с его задницы текло на пол семя Фабиана, а в испуганной перекосившейся и заслюнявленной поцелуями роже не осталось ничего женского. Оно было возбуждено. Испуганно и тяжело дышало, но не закричало, потому-что Гоц отпустил подбой сапога на его горло и крепко наступил до хруста кадыка. Добивать его уже не стал. Было на удивление приятно смотреть в закрывающиеся глаза и губы, раскрывающиеся в последний раз для поцелуя со смертью. «Если смерть любит целовать таких...», подумал Гоц, носком сапога повернув убиенное существо к стенке, волосы посыпались на его лик и... так, во смерти, он даже приблизился как никогда к женскому образу.
      Стянув с охотника за головами рубаху, Гоц одел её на себя. После этого обыскал карманы, снял с него черные мягкие сапоги и одел на свои ноги... «Хорошие сапоги... лучше моих». Потом, как бы мерзко и предосудительно это ни звучало, фон Эрмс справил на голого мертвеца малую нужду, чтобы даже его собственные соратники не пожелали притрагиваться к трупу. «С моим телом ваша честь поступила бы также, только бошку бы пощадили... твари», подумал он, глядя на мокрое тело своего преследователя.
      Его карман наполнился одним ломанным золотым, восемнадцатью серебрянниками и тремя медяками(эти он бросил мёртовму Фабианову "мальчику"). Тихо проделав всё это, Гоц оставил на полу листок, написав там лишь несколько слов «Седоволосый судья вынес свой вердикт и привлек виновного к ответственности... кто пойдет за мной следом... тот не жилец». Прицепив к поясу еще и изящный фальшион Фабиана, Гоц вышел из каморки, пропахшей потом, кровью, семенем и мочой, а после вылез в ночной Геплир через окно.
     Тихонько он отыскал конюшню, прибил хорошеньким ударом по лицу мальчонку-конюшонка, который хотел было уже бежать звать остальных... а после арфист украл лошадь и хорошенько поджег сено, чтобы занялось на удачу всё пресловутое заведеньице.
     Только его уносящуюся прочь фигуру и видели...

*****

     Конец недели... Гоц сидел в своей комнатушке в трактире у Вита и ничего не делал. В висках его пульсировало, он сжимал в ладони нож, глаза были закрыты, а губы поджаты от усталости и головной боли. «Танкред-мясник.. письмо для барона Ренфьер... Рузьянские дворяне... отряды наёмников... шлюшка Пэм... Сильвия, не Слива... сын насильника... казнят не того... мстит за изнасилование... голос под мостом...», мысли хаотичными обрывками слухов циркулировали в его голове. Факты, факты, факты... тысячи фактов, о которых еще неделю бедный арфист с сомнительной славой крестьянской былины вовсе не подозревал. Пустых слухов было еще больше. Мысли его напряженно метались от одного слуха к другому, выискивая нужную информацию, отыскивая связи там, где связей не было... «Я мало знаю... слишком мало знаю», мысли так и не сошлись на фамилии "Вигберг" и имени "Мет". И он продолжал судорожно пытаться.
     Гоц порой вздрагивал, когда Удальрик раскатами смеялся, болтая с Витом в главной зале. Где-то наверху булькало и рычало оборудование Ийяса. Слива застыла перед его дверью, подняв кулачок, чтобы постучатся... но не отважилась и ушла. Анкель играл с кинжалом, выдалбливая такт вкруг своих пальцев по столу. И всё это слышал Гоц своим воспалившимся слухом. Слышал, казалось, падение пылинок на пол и звук тихих переговоров где-то во дворце гресского графа. Хотя то было лишь его фантазией... но ему было больно от количества мыслей. Он никогда столько не думал, и так сильно не изворачивался, как в эту неделю.
     Ему трижды едва не перерезали глотку, одна подлила ему в вино отраву, и если бы не Ийяс, то не жить ему. Его подливливали на глупых ошибках. Он запомнил тысячи имен... или ему так показалось...
     Нож воткнулся в противоположную стену и Гоц оскалился, глядя серыми звериными глазами в точку, где была вырезана большая рожица какой-то женщины...

Отредактировано Гоц фон Эрмс (02-08-2016 02:16:29)

Гоц вошел в дом, пригнувшись и устало оглядев окружающее полумрачное пространство, в котором находилось двое человек. Тень в углу была знакома по очертаниям, и привыкающие к темноте глаза вскоре отыскали знакомые черты наёмника. Фон Эрмс кивнул, прислушиваясь к тихому вздоху за спиной… в другой густой тени был еще один человек, в руках которого был арбалет.
    Арфист прошествовал к столу, едва не задев низкую балку потолка, и встал напротив Стефана, ожидая, когда наёмник разрешит сесть. Его спокойный бесстрастный взгляд коснулся потенциального убийцы впереди, и Гоц кивнул в знак приветствия, всё еще не нарушая тишины, легкого скрипа половиц.

     Стефан изучал парня своими холодными серыми глазами, в юнце что-то поменялось. Что-то мимолетное, незримое на первый взгляд, но наёмник заметил. Стефан разменял уже не первый десяток своей жизни, а за такое время чему-то да учишься. Вот и Энно возмужал и повзрослел за эти пару недель, больше он не был тем дохлым сопляком. Наёмник Фредерика не задавался вопросом чем были вызваны эти изменения, но они пришлись ему по душе.
     Какое-то время он изучал парня, поглаживая арбалет. Тот молчал и ждал его ответа. Видимо повзрослел, не только внешне, - про себя подумал Стефан.
     - Присаживайся, - кивком указал парню на рядом стоящий табурет , - А ты за дверь, если что-то пойдёт не так, дашь знать! – адресовал вторую фразу не нужному в этой беседе свидетелю, когда тот вышел, Стефан продолжил: - Мой наниматель доволен твоими успехами и считает что ты готов перейти на новый уровень наших отношений, ты ведь готов парень?

    - Да. - Ответил Гоц, глядя на собеседника и чувствуя подступающее к вискам жжение, боль. Последние дни дались ему сложно, но ставший чуть менее жестким взгляд Стефана того стоил. Это не было одобрением...  И едва ли просто обыватель заметил эту слабую перемену. То было едва заметным движением век, игрой скул, изгибом губ. Легкие признаки того, что Стефан принимает Энно как собеседника, даже партнера… а не как грязь.
     Гоц спокойно сел на скамью, руки его легли на стол, ненавязчивым движением демонстрируя голые ладони без оружия. Серые глаза обоих наёмников столкнулись в бесцветном взгляде, полном напряжения. - Я рад, что ваш господин так решил. - Он не стал дополнять свои слова ненужной лестью, просто высказал мысль, которая должна была дать понять, что ему это интересно. - Каковы нынешние условия наших… отношений? - И опять слова без цвета. Гоц сложил ладони костяшками вверх и чуть склонил голову.

    Кратко и ясно, как и нравилось Стефану, по долгу службы у Фредерика, ему часто приходилось выслушивать долгие речи полные лести и лжи, его тошнило от этого. Обычно единственным его развлечением во время таких разговоров Фредерика были мысли о разных способах расправы с этими болтунами. Энно определённо совершил шаг вперёд. За последние дни дела семейства де Коле явно шли в гору, не без помощи тёмной стороны о которой знали лишь единицы, которым доверял Фредерик. Хозяин был доволен, Стефан был доволен подросшим жалованием да и времени свободного стало побольше. В общем наёмник пребывал в хорошем расположении духа. Медленно поднявшись, он отложил арбалет в сторону. Подтянул стол к их табуретам и достал припрятанную бутылку медовухи, после чего вернулся на своё место.
    - Вот и хорошо, за это надо выпить! – наёмник разлил напиток в две кружки стоявшие на столе, одну забрал себе, а вторую пододвинул пареньку.
    - В нашу первую встречу ты был юнцом, сейчас стал больше похож на мужчину. Человека с которым можно вести дела, мой хозяин решил дать тебе шанс. Ты удивил его, а он не привык быть в долгу. Он решил дать тебе возможность проявить себя. Довольно скоро он будет устраивать балл в своём особняке, тебе же доведётся роль обычного послушного и расторопного слуги. Увидишь тех, кого лучше всего грабить, там будет достаточно дурачков, которые это приглашение почтут за честь. На самом деле, если бы этих дураков не было, мой хозяин не смог взлететь бы так высоко, - Стефан хохотнул про себя, - Расценивай эту роль слуги как переход на новый уровень, покажешь что ты парень не промах и будет у тебя и у твоих людей: лучшее оружие, лучшее снаряжение, появятся связи, которые возможно уберегут вас от виселицы, да и деньжат станет побольше, - с этими словами Стефан обновил запасы жидкости в стаканах.

     - Хм… - Гоц задумался, глядя на донце своего бокала и пробуя языком рубец на внутренней части щеки. Разумеется, размышлять здесь особых причин не было, но он же должен был хотя-бы сделать вид, что взвешивает риски. А после ровным голосом он ответил, кашлянув в кулак и выискивая любые поводы не выпивать из бокала. - Я зашел уже достаточно далеко, чтобы заслужить вашу дружбу. И намерен продолжать. - Это был не весь ответ, прочие слова, столь свойственные языкам актеров, он просто не произнес. Глупые уверения, просьбы, улыбки и ужимки. Всё это было лишним и ненужным.
      Вместо того он посмотрел на столешницу и склонил голову набок еще больше, будто не решаясь задать вопрос. На самом деле, уходить отсюда с пустыми руками он не собирался, это было бы подозрительно… наемник, который по возможности не просит прибавки, или не выклянчивает монету-другую на то или иное предприятие - это не наемник.
      - Я знаю что просить деньги преждевременно… но нам было сложно поддерживать темп и выполнять работу превосходно… получая за то обычную плату. - Он не говорил резко. Бесцветный голос остался при нем, и в голосе том не было обвинения, пустая констатация факта. - Если бы я мог попросить о плате сверх того, что мы получили… я бы попросил. - Он поднял взгляд на зеницы Стефана. Спокойные серые глаза арфиста будто спрашивали «Можно?». 

      - Что ж … за неделю ты смог раздобыть и награбить больше товара, чем некоторые за три недели, - Стефан соврал, преуменьшив заслуги Энно примерно в три раза, впрочем правду парню знать было не обязательно, раздулся бы как мыльный пузырь, - Ты ведь понимаешь, что это приносит тебе своего рода известность? Ту самую известность, благодаря которой ваша братия оказывается на виселицах. Мой хозяин за полную анонимность для своей персоны в такого рода делах, вздумаешь открыть рот и проболтаться кто тебя нанял, я найду твоих близких, если понадобиться выкопаю их хоть из под земли, но заставлю тебя страдать и молить о смерти. Если же ты и дальше будешь таким смышленым, значит у всех участников нашей небольшой тайны дела будут идти хорошо, - с этими словами Стефан протянул парню два золотых, - Один тебе, другой твоим людям. Надеюсь ты будешь полезен нам и дальше. И если старший наливает, надо пить, даже если выглядишь как побитая собака, - Стефан улыбнулся, собираясь подниматься из-за стола. Разговор был окончен, а у него ещё были дела в этом районе.

    Гоц кивнул и остался сидеть на скамье, вслушиваясь в шепот ветра, в стук копыт Стефанова коня. Он перебирал две полновесные золотые монеты в ладони, когда шеи его коснулось лезвие чье-то кинжала, арфист усмехнулся.
    - Сливонька… - Он не стал разворачиваться, а кинжал перепорхнул вперед, к его груди… и лезвие заскользило по кожаному нагруднику, оставляя прямую и глубокую борозду… а после остановилось напротив сердца.
    - Делись, жулик… - Шепнула воровка ему на ухо, и он рассмеялся, пряча монеты в карман. Кинжал исчез в темноте и девушка дала арфисту подзатыльник, да такой, что у него в глазах едва слезы не встали. - Ну… так неинтересно. - Произнесла она лениво, а после подошла к подоконнику, за которым стали слышны звуки возни, а потом в здание ввалился оруженосец Удальрика.
    - Ты всё-равно меня не убьешь… а я пока плачу тебе предостаточно за твою работенку… так-что не мяукай. - Хмыкнул Гоц, посматривая на вошедшего уже через дверь Ийяса, а следом за ним Удальрика.
    - Хм…надо же... - Произнес рыцарь, устало глядя на арфиста, которого в кой-то веки не было нужды перешивать и перевязывать. - Так… что у нас дальше по плану?
    - По плану бал, на который вас не позвали… и у нас есть всего-лишь два золотых, чтобы обеспечить вам туда пропуск… идеи?

Каридский лакейСлуга дома де Колеhttp://savepic.ru/11300147.jpg    - А еще оттяни немного задницу... да нет, чтобы видно было, насколько ты благовоспитан, нос поднять, задницу оттянуть... ну? - Наущал Ийяс, тыкая палкой в живот Гоца, пока Удальрик, вправив в глаз монокль, сшивал края черных кусков ткани.
    - Пошел нахрен, Ийяс... - Рычал уже вовсе не сероволосый Гоц, и все же попытался оттянуть задницу назад, создавая идеальный лакейский угол спины. Слабый удар по подбородку тростью был неприятен, но он все-же поднял нос вверх и заложил правую руку за спину. Его ныне крашенные черные волосы были забраны в хвост, но все-же одна прядь выбилась и нависла надо лбом. - Так? - Спросил он, с хрустом выпрямляя спину и потягиваясь.
    - Вот теперь я вижу, что тебя не зря пригласили из Карида к усадьбе самого де Коле. А теперь говор... мнье нушен ка'итский гофо'... - Лицо молодого на вид черноволосого алхимика стало непроницаемым, глаза цвета синего пламени томно полузакрылись, спина выпрямилась, одна нога отошла назад, задница оттянулась, нос вздернулся вверх, правая рука легла за спину, а левая будто взяла в руки невидимый поднос. - Што фам нужно сьё? Шем могу слушить, сьё? - Произнес он с таким густым каридским акцентом, что Слива, стоящая в дверях, присвистнула.
    - О Имир... - Раздался голос Вита, который все это время сидел на стойке и наблюдал за свершающимся великим действом. Анкель сидел на стуле и начищал высокие лакейские сапожки (хотя вернее было бы сказать сапожищи), в которых Гоцу потом нужно было топтать полы в поместье де Коле.
    - Што вам нужно, сьер? - Произнес Гоц, и получил болезненный удар тростью по бедру. Ийяс нахмурился, посмотрев на него снизу вверх так, что Гоцу стало не по себе.
    - В, р, ж, ч, д... они глотают эти буквы... - Молвил алхимик в сотый раз, и все пошло по кругу. Гоц устало пялился на своего учителя и пытался произносить мудреные каридские буквы. За сегодня он успел освоить по-крайней мере часть собственной устной традиции Карида. Да, конечно, в основном люди этой небольшой страны говорили на общем языке, но отличительным признаком именитых лакейских семей был именно говор, поставленная речь, звучащая так непривычно для жителей более южных и восточных государств. Так, выбрав себе экстравагантную и совершенно отвлеченную легенду, Гоц приобрел и лишнюю головную боль.
     Удальрик наконец воткнул массивными пальцами иглу в мягкую подушечку и поднял вверх свое творение, стряхивая пыль. Громадный рыцарь-полуэльф убрал в карман монокль и глубоко вздохнул, прерывая урок алхимика.
     - Не знаю я конечно... подойдет ли. - Сказал он, и все внимание Ийяса переключилось на одеяние. Все было в обтяжку, по стрелочкам, все было чисто от лишних швов. Черные брюки и незамысловатый низкий фрак с короткими до локтей рукавами, приталенная снежно белая рубаха с вышитым маленьким гербом де Коле напротив сердца и рукавами, созданными для того, чтобы их закатывать.
     - О Имир... - Молвил Вит снова, когда Гоц наконец вырядился в этот до странности неплохо сидящий костюмчик. Если не считать того, что мягкая ткань обтягивала задницу, колени и член, то никаких проблем почитай и не было. Гоц был слишком высок по меркам обычных людей, и потому двухметровое поджарое тело даже в принципе могло сойти за соблазнительное... если кому-то нравятся такие усложнения. Самому арфисту это не нравилось, и он демонстрировал это всем своим видом.
     - А фы... ошень таже нишего... - Протянул Ийяс, оценивающе глядя на своего компаньона и приложив палец к губам. Слива хохотнула, Гоц поклонился, а потом весь красный от гнева и стыда пошел в свою комнату, чтобы переодеться.

*****

     - Оу, тесси, милети.. - Молвил высоченный черноволосый лакей, предлагая весьма симпатичной леди поднос с винными бокалами. Ножка из слоновой кости, длинный хрустальный сосуд, таких пять штук на одном подносе... а подносов великое множество. Этот де Коле был баснословно богат, и если бы Гоцу дали выбор, кого грабить сейчас, он бы выбрал хозяина бала. Тем временем его сухо поблагодарила благородная дама с изящным колье, за которое можно было купить себе постоялый двор Вита вместе с самим Витом... в зависимости от того, кто продает. Еще за это колье можно было держаться во время ну уж очень извращенного секса... «И вправду, мы ведь все здесь такие воспитанные». Он думал, откуда у вдовы де Вьетен могло быть такое колье, если она не жената, а после смерти мужа ей остался только кусочек земли за городом. Хотя, как он знал ныне, ее прекрасная попка не раз была подставкой для таких вот хрустальных бокалов в доме самого де Коле... не зря же она и сейчас пришла одна, нервно улыбается своему бывшему ухажеру, старается привлечь внимание.
     Он шел дальше, а мозг его словно ножом вскрывал в памяти грязные детали дворянской и купеческой верхушки. Вот этот дородный мужчина носит изящный костюм, который все так расхваливают... а заработал он на него, убив десятки невинных людей и посадив в тюрьму своего собственного брата... пусть сейчас он улыбается, пусть связки его разрываются от хохота... но Гоц видел через всю эту одежду и становилось как-то мерзко. Раньше он мечтал стать одним из них. Из вот этого общества. Общества, где принято тупо улыбаться не смешным шуткам и курить из дорогущих трубок гульрамские травы в лица лакеев.
     Высокий слуга ловко разносил напитки и закуски, гости пили, ели, болтали в узких кругах, гуляли по большим залам, расхваливали библиотеку, никому сто лет не нужную обсерваторию, десятки комнат и залов. В саду уже резвились дети дворян, такие же надоедливые и высокомерные, как их родители. Не будучи слугой, Гоц искренне недоумевал, почему они ведут себя так, словно он обязан приносить им вино... остальные слуги уже привыкли к такому обращению и не замечали глупых шуток, оскорблений, приказов, требований. Этот дворянский тон... он напоминал о брате, такой же зажравшейся дворянской свинье... Один, гадский тип.
     Вскоре один из слуг подозвал его и отправил к «Господину». Арфист убрал со лба прядь черных крашеных волос, приподнял поднос повыше и пошел к де Коле. Тот стоял на лестнице, впитывая блестящими подвыпившими глазами весь шик и блеск, которым окружил себя. Он демонстрировал свою власть, богатство, и восхищался тем, чего добился. Гоц подошел к подножию лестницы, тот поманил его рукой, и Гоц поднялся выше, склонившись к уху «господина». - Фокс и Деренье... лучше Деренье... прочь. - Последнее слово он сказал уже не шепотом, а весьма громко, взяв бокал с подноса. Гоц поклонился и пошел обратно бродить меж залами, выискивая своих потенциальных жертв... хотя конечно уже сейчас знал, что жертва всего одна. Предпочтения де Коле имели мало значения, но Гоц действительно направился к седому старику, собравшему вокруг себя таки же стариков. Они о чем-то беседовали, обмениваясь глупыми байками и рассказанными сотни тысяч раз историями из жизни. Слушать их было бестолку. Слушать Деренье, который хмуро молчал, вслушиваясь в голоса прочих стариков - еще бестолковее. В конце-концов от слуг Гоц услышал, что проход на верхние этажи закрыт, потому-что... а вот причину никто называть не стал. Также он узнал о планах нескольких дворянских домов, узнал, что парочка слуг доносит на гостей непосредственно самому де Коле, и так далее. Вся дворянская кухня.
    Когда Гоц пристроился у красного стола, вслушиваясь в разговор Маркуса с какими-то партнерами, прозвучали призывы на танцы, и все устремились в залы, смотреть и танцевать. Гоц устремился туда же, но лишь для того, чтобы смотреть, слушать... впитывать...

Отредактировано Гоц фон Эрмс (08-09-2016 00:24:06)

     - Хорошие ходы... и партия интересная. - Улыбнулся Ийяс, переставляя фигуру на шахматной доске посреди притихшего трактира. Темные глаза алхимика улыбались, он сидел прямо на стуле у стойки, попивая вино и играя сам с собой изысканную партию, где каждый ход повышал ставки, был яростнее, злее, кусачее и продуманнее. Глаза его сверкали, в пустом большом зале не было никого, не было никого и в трактире. Лишь рыжий трактирщик сидел в подвале, держась за свою голову, рыча и глодая пальцы ног. Бедный одурманенный Вит... бедный Вит-доносчик. С ним рядом валялись трупы двух охранников из дома де Коле, они не придут сменить ночью своих собратьев... - Безумные фигуры пляшут в бесконечном вальсе интересов. Деньги и любовь, уважение и признание, власть и шанс попасть в историю, боги, родные, близкие... любимые. - Он с улыбкой переставил еще одну фигуру, стряхивая синий порошок с ладоней, но не с шахматной доски, не с пола, усыпанного ровными линиями этой чудесной субстанции, не со столов и не со стен. - И каждый выстраивает вокруг себя защиту, каждый хочет защитить то, что любит и то, что ему дорого. Людей, вещи... себя. Но каждый не идеален... каждый игрок плох в конечном счете, недостаточно параноидален, слишком уязвим. - Алхимик глубоко вздохнул и улыбнулся глядя как собственная фигура заставляет его выбирать между королем и конем. - Защита ломается... когда тебя заставляют выбирать, твоя жизнь, или то, что ты любишь. - Он покачал головой, улыбнулся, переставив еще несколько фигур и перейдя в атаку на самого себя. - Поставь под удар более одной цели, заставь выбирать... или не оставь выбора, убей всех. - Ийяс рассмеялся, когда его фигура безнаказанно проникла в его же тыл... не заметил. - Рассредоточь внимание противника, создай ход сам, напрямую к цели, минуя все... и не придется убивать десятки пешек, даже ферзь может остаться живым, если не пожелает бессмысленно пожертвовать собой... Будь умнее всех. Победи. - Ферзь пал, пал храбрый слон, а после король, зажатый между пешками и своим конем...

*****
    «Нарисуем круг, в центре которого будет Грес. Столица. Наполненный бесконечными противоречиями город, центр основного конфликта личностей. Центр войны за свои идеалы, религию, за свое положение, статус, деньги, знания, успех. Разграничим этот круг на сектора, и назовем основных актеров в этой бесконечной пляске стали, монет и красноречивых языков.» - Гоц подал напиток и с улыбкой принял господский хлопок по заднице от пухловатой леди Блант, жены одного их герцогских казначеев. Она пахнула дымом из трубки ему в лицо, он улыбнулся вновь, послушно склонившись и выслушивая пошлые пожелания, хотя ничего нового она от него не хотела, просто секс, без лишних фантазий... да и глупо было бы ожидать, что она нашепчет ему: «Хочешь мы сыграем в театре напару Heyeroni'ку?». Он пошло отшутился, и с улыбкой направился дальше. - «Не так важны имена... не так важны фигуры, если знаешь, как они ходят. Ты знаешь их интересы, знаешь куда они смотрят и от кого ожидают удара. Знаешь чем они владеют, кому подчиняются, и кто в их власти, и ты знаешь... как не оставить следов.» - Гоц забрал пару бокалов и принял просьбу-приказ... принести еще вина. Идеальный лакей, такой же как все, даром что высокий. «Чтобы не оставить следов, нужно заменить все, устроить грандиозный подлог, заставить всех верить в то, чего не было на самом деле. Смешай все взаимосвязи, пусть мозг твой кипит от боли, но предугадай каждую мысль, которая может закрасться в голову человека. Смешал? Теперь видишь сколько следов оставил? Замети их, и оставь ложные, настолько искусные, что идущий по ним будет идти вечность, спотыкаясь и падая, и не заметит, как ходит кругами». - Гоц кружил меж дворянами, разливая вино и улыбаясь всем этим людям. Они не такие уж и злые.. не такие уж и грязные душой, обычные люди с обычными мечтами, потребностями... даже не лучшие интриганы, не все из них знают, как устроен мир на самом деле, а большая часть не знает даже, как предки их заработали себе такой статус. Просто они были пешками, линией защиты, которую какой-то глупец выставил в единый ряд. Здесь и сейчас... Музыка текла мягко, постепенно усиливаясь, а Гоц лишь улыбался и разносил вино, глядя в лица людей.

*****
     - Может быть лучше остановится... - Почти беззвучно молвила Слива, склонившись над трупом закоренелого преступника, и глядя в синие глаза. Зрачок его потерял форму, а рот открылся в забавной гримасе безвозвратной гибели. Из сердца мужчины торчала короткая рукоять ее ножа, провернутого трижды. Рука ее мягко, почти любовно вытащила клинок, она даже не стала накрывать его ничем... его некому будет искать.
     Музыка мягко текла, приятные звуки звучали из здания, а девушка медленной тенью перетекла по саду к небольшим воротам, предназначенным для телег. Восемь мужчин шмыгнули вместе с ней, держа в руках короткие ножи, ступая тихо по молчаливому саду. Наемники де Коле, всегда настороженные, умирали беззвучно, когда ножи обрушивались тихим шепчущим звуком из-за очередного угла, ранили горло, лицо, грудь, пах, что угодно, и чужие ладони закрывали им рот, не давая ни закричать, ни вздохнуть. Их целью было не убить всех, нет. Деньги важнее, важнее записи, важнее ценные артефакты.
     Когда все вокруг играют в игры... и ты начинаешь понимать правила... В какой-то миг ты просто устаешь играть с другими в качестве пешки. Двадцать золотых за слабое участие в падении Фредерика де Коле? Зачем ждать от кого-то, когда с тобой Ийяс? Зачем ждать кого-то, когда Гоц фон Эрмс уже стал чьей-то пешкой, и с улыбкой продолжает разыгрывать эту роль и перед Фоксом, и перед Коле? Нет... де Коле умудрился угрожать им, а потом забыл о своих угрозах, доверившись слишком сильно. Теперь он умрет по их планам. Слива и ее братия бросали трупы, прекрасно зная, что еще пять минут, и в этом доме никто не сможет испуганно завизжать. А если и сможет... толку от того уже не будет. Она ступала мягко, за ней мягко ступало восемь мужчин.
     Один нес гномий гастрофет на спине, другой мешки, третий длинную веревку. Секунды сплетались с тенями и танцевали по коридорам постепенно умирающего дома. Несколько поворотов, спусков.. и они оказались внизу. Короткая стычка с тремя охранниками сокровищницы, а потом великое воровство... магические амулеты сообщили другим охранникам, что их товарищи умерли... но Крещендо фон Эрмса прозвучало из главного зала, и едва ли теперь им до того. Пусть собирают остальные трупы.
     Слива и ее люди также тихо двинулись по коридорам усадьбы, в которой раздавались далекие крики умирающих безумно болезненной смертью людей. Густые тени в мрачных коридорах с гобеленами умершего этой ночью рода. Пожалуй, игра была разыграна. Может быть несколько пешек выведены из строя, но все остальное идет так, как необходимо. Колокольный звон на самом юге Греса... значит и Ийяс уже устроил свое маленькое огненное светопредставление. Все дело за рыцарем и его оруженосцем.

*****
     Две капли стекли изо рта и упали с подбородка складского смотрителя. Удальрик поморщился, отпуская бездыханное тело. Двуручный меч, прошивший старика через брюхо, нутро и позвоночник, выскользнул, и рыцарь закрыл глаза, уронив тело на землю.
     - Сир.. это... то что нам нужно? - Спросил Анкель, глядя опустевшими глазами на труп невиновного. - Это...
     - Это оставь мне... а свою голову не забивай. - Срывающимся голосом молвил двухметровый четвертьэльф, утирая клинок и проходя дальше. Их путь пролегал меж длинным рядом складских помещений, позади шла троица помощников. Они быстро запрягли коней в телеги, нагрузив их гильдейскими товарами. Охранники на складах почти отсутствовали, так как никто в здравом уме не станет воровать у самого Бартоломью герр Вогель ду Аттар Аэн'Буэ. Те, что были, уже умерли. Несколько мешков с «веритовой стружкой» легли в повозку, и этот алхимический яд остался на складе, в месте, которое они сжигать не собирались. Только восемь строений... остальные навряд ли займутся, здесь все сделано из какой-то дурацкой еле горючей древесины.
     Парочку телег нагрузили весьма удобными и полезными товарами, которые могли бы пригодиться им в новой жизни. Удальрик работал, внимательно прислушиваясь к возможным сигналам своих людей. Их всего пять... и вот что они делают. Они грабят одного из самых богатых купцов Греса, главу Аэнбуинской Гильдии. После такого люди обычно не живут, но весело выходило... умереть предстояло именно тому, кого обокрали и чье имущество сожгли. Бартоломью был на балу де Коле... а это значило, что он сдохнет даже не узнав, что его товары украли, а остальное сожгли к чертям собачьим. «Надеюсь... мою часть дозволят раздать на нужды бедных и в храмы... иначе...», беспомощно думал Удальрик, в уголках глаз рыцаря копились непролитые слезы обиды за самого себя. За ту роль, которую ему отвели. Рыцарь-грабитель... черт подери этого Гоца и этого Ийяса.
     - Не берите вы эти вазы... только артефакты, только золото, и прочие ценности. Вино оставьте... особенно это, оно вроде даже должно гореть. - Указывал тихо рыцарь своим компаньонам. Они грузили телеги и постепенно одну за другой увозили их в порт, где два речных судна, украденных у Аэнбуинской Гильдии уже был готовы к отплытию вниз по Серебрянке. Пять человек здесь, в речном порту, включая рыцаря и оруженосца. Десять на балу, включая Гоца и Сливу. Три в городе, включая Ийяса. Под конец Крещендо фон Эрмса там, на балу... в живых не должно остаться ни одного гостя, все бумаги де Коле должны были уйти вместе со Сливой, как и многие ценности. Здесь должны загореться склады Бартоломью, а в городе недалеко от трактира Вита, должен загореться целый квартал... домов десять сгорит, их разнесет в клочья... и большая резиденция герр Вогеля тоже займется, но ей навряд ли будет причинен сильный ущерб... закрепить там они ничего толком не успели, но глаза отвести и этого хватит. Рыцарь мерно дышал, выискивая в конторке судовые журналы, гроссбухи, пометки о проведенных гильдией операциях, о том, что может потом пригодится фон Эрмсу, он просил побольше информации, и мешок макулатуры лег на последнюю груженую телегу, сверху в углу лег Удальрик, накрыв себя и оруженосца тканью. Позади загорелись склады, раздался негромкий взрыв, треск... А три груженые телеги направились в порт, где должны были встретится со Сливой и Ийясом. Гоц должен был подойти чуть позже.

*****
     - Вот здесь... подними камень, ага... - Слива стояла во дворике одной из улочек, глядя как полыхают вдали склады, как горят дома у резиденции столь удобного виновника торжества Гильдмастера Бартоломью, и трактир Вита тоже.. а жаль, хороший был трактир, с конюшнямии банями. Но, усилиями Ийяса, от него скорее всего ничего не осталось. - Не жадничай... вот эту бумагу лучше заверни, нужно чтобы она осталась целехонькой. И мешок монет тоже, полагаю, нам всем хватит денег... ну, живее. Пока нас стража не схватила. - Тихо шептала она своим подельникам, и мужчины спокойно двигались, переодевались в обычные одежды, снимали с себя ненужные хламиды, измазывали лицо грязью, и складывали в нишу стены некоторые мешки. Когда они закончили, то вставили обратно камень, оставив серую грязноватую метку, похожую на слово «Член». - Фух... а теперь пошлите в рассыпную, все к порту.. место знаете. - Она скользнула прочь первой, вымазанная грязью, похожая на простую нищенку и крестьянку, она семенила, минуя встрепенувшихся стражников, и всех остальных людей, которые и не обращали особого внимания на бедняжку.
    Так она дошла до самого порта... и там ее встретили Удальрик, уже отославший одно судно вниз по реке, и Анкель. Девушка живо забралась на корабль, пользуясь помощью оруженосца. Сурового юнца, который этой ночью скорее всего успел стать мужчиной. - Не стой как истукан... вон идет Ийяс, помоги ему... - Приказал она, а сама метнулась к Удальрику, спрашивая о ходе их маленького дела.

*****
    Алхимик стоял напротив трактира, на кончиках пальцев его сияло пламя. Он выглядел не старше Анкеля, которому было семнадцать... но в темно-карих усталых глазах читалось куда больше лет. Он не колебался и мгновения, когда наступил момент... пришло время уронить одно домино и запустить весь механизм. Едва ли не взлетев в седло гоцевой лошади, Ийяс поглядел на своих соучастников... двое, и их хватило, чтобы вот этой ночью устроить грандиозный взрыв. Алхимик усмехнулся, а после дал пяток коню и понесся по улицам города, прочие всадники  неслись за ним... а после раздался взрыв, и следующий, и следующий. Земля взревела, осколки камня и стекла разнеслись по улице... а затем цепная реакция. Порошок возгорался, и дальше, и дальше... взрывая один дом за другим, слабый пожар разгорался, и вскоре взрывы дошли до резиденции герр Вогеля.
    Тем временем, унося с собой деньги подлого доносчика Вита и собственную переносную алхимическую лабораторию, Ийяс уходил проч, а колокола забили тревогу, люди не понимая выбегали на улицы, но ничего толком не видели, кроме поднимающихся клубов дыма... осталось дождаться только Гоца.

*****
    Каридский лакей подошел к Маркусу с бокалом вина. Не вслушиваясь в его разговор с прочими дворянами и купцами, не вмешиваясь, он уверенно протянул ему бокал, а в руку попутно вложил маленькую бумажку, которую никто даже не заметил. Сделав так, Гоц улыбнулся ему.
    - Сье.. - Лакей кивнул, и с той же дежурной улыбкой направился прочь. Музыка возрастала и возрастала, странно угождая тому, что арфист планировал совершить. Честно говоря... на подкуп скрипачей у него бы просто не хватило мозгов, да и потворствовать красоте момента за счет введения лишних переменных - это дурной тон. Но ему понравилось, очень понравилось, что Крещендо фон Эрмса таки будет отчасти и музыкальным.
     Раздавая бокалы, он порой ненавязчиво переглядывался с черноволосой служанкой, которая в этот день была куда бледнее обычного, с постоянно сглатывающим слюну голубоглазым дерганным лакеем, с натянуто улыбающимся прислужником. Они также разносили напитки, наверху, для музыкантов, внизу, для детей, для их благородных родителей, для всех, включая ослепительно красивого де Коле и его свиты.
     Гоц улыбался в лица живых мертвецов, которые продолжали свински вести себя по отношению к нему и прочим слугам. Пожалуй, в этом будет и чуточка мести за всех обиженных слуг. Пожалуй, это будет расплата за каждую минуту богатства. За каждую минуту превосходства над другими. Гоц искренне верил, что это не только ради личного обогащения.. весьма быстрого. Он верил, что этом прекрасном акте насилия и убийства есть немножко справедливости. Такая малая часть, которой хватит его внутреннему крестьянину. Маленькая месть маленького человека.
     Бартоломью герр Вогель с удовольсвием допивал уже шестой бокал, и едва стоял на ногах. Естественный противник Фредерика де Коле... и одновременно его друг. Два этих пса давно должны были перегрызть друг-другу глотки, и потому, узрев такую хорошую возможность убрать с огромной гресской шахматной доски сразу две весомые фигуры - Гоц вписал в свой план и его. По хорошему выходило так, что Бартоломью устроил здесь смертоубийство, а Фредерик ответил ему тем же, устроив взрыв в его резиденции, и поджог на его складской базе.
     Гениальный план... все изъяны которого убирались последней фигурой. Фигурой, которой Гоц отвел особое место, место пешки, которая станет ферзем, и поставит окончательный мат в этой игре. В бумажке, которую каридский лакей передал Маркусу, было написано примерно следующее: «Вам лучше выпить вина, в противном случае вы умрете от бегущего по вашим венам яда "sepollo". Лучше не поднимайте лишнего шума, забирайте свою пассию и идите домой... там на прикроватной тумбе вы обнаружите весьма ценные указания... если сделаете так, то мой долг будет выплачен».
     Потом с лестницы наверх вдруг спустили полубессознательную девушку... это была та самая Адель, слишком красивая, чтобы быть убитой. Рана была несмертельной, и Гоц, как самый услужливый лакей, подошел ближе, не реагируя на весь лишний шум, и аккуратно высыпал ей в рот порошок. Несмотря на ее расширившиеся глаза, он добро улыбнулся, стягивая ее раны, а после протянул девку другому лакею.
      - С'ошно несите ее ф ка'ету мсье Фокса... шифее. - Он сказал это достаточно громко, но не знал, слышит ли его сам Фокс. А звуки скрипок все возрастали, будто музыканты вовсе ничего не замечали, а потом, когда девушку под руки увели, спустя три минуты... начали падать дворяне.
      Минуты тянулись, жертвы падали на пол, тряслись, дети и взрослые, самые богатые, или обычные купцы... все они валились с ног и постепенно умирали. Охрана не прибегала, потому-что наверху охранников кто-то очевидно отвлек, а по всему остальному дому... ныне скорее всего их уже и не было.
      Гоц стоял в тишине, глядя на трясущийся труп де Коле, склонившегося над ним Стефана, который не знал что делать впервые за всю свою жизнь, скорее всего. Гоц же держал в руках нож. Просто подойдя поближе, он увидел испуганные глаза слишком маленького теперь человека... такого легко растоптать ему... великому мстителю. Гоц свистнул лихо, и всадил не думая клинок под кадык своего нанимателя. Тот пытался вытащить его руку, не думая ни об обороне, ни о чем другом. Стефан уже умирал, цепляясь за остатки жизни в своем теле и задыхаясь. Гоц же ударил еще раз, и еще раз, и еще раз... аорта, сердце, снова аорта... под конец акта мести он встал во весь рост, оглядывая заваленный трупами дворян и купцов пол, и прошелся мимо, подмигнув светловолосому лакею, подошла и девка, заплаканная, в шоке, подошел и прислужник... прочие слуги бежали прочь, пытаясь спастись, на улицы... прочь отсюда... из этого мертвого дома.
      - Суконная улица, нап'отиф лафки «Hua'Toth»... п'осто люк в каналисацию, там они, сфясяны, но шифы. Быст'ее... востуха там не так уж мноко. И снайте... ми в Ка'ите ошень любим ве'ность... бутете ве'ными.. и мы не п'итем ф фаш том... - Он кинул каждому члену своей отравительной бригады по монете, и насвистывая направился к выходу, перед тем пырнув несколько важных трупов и переложив их правильным образом. Ну и разумеется забрав весьма симпатичную трубку из уст какого-то мертвеца, стянув забавный черный плащ другого дворянина, вытащив из под Фредерика его прекрасный зачарованный дворянский клинок.
      Последняя часть плана была выполнена, и он без зазрения совести, миновав оздаченных привходных охранников, с ужасно испуганным видом бросился в город, на ходу выкрикивая всякие нелепицы...

*****
     Уплывая на корабле прочь из Греса, Гоц смотрел на проснувшийся город, на дождь, идущий тучами от Великой Степи... он принимал дружеские похлопывания по плечу Ийяса и думал, как скоро Фокс выступит в суде против уже не имеющего веса дома де Коле. Он вспоминал, что написал своей собственной рукой в том письме и думал, что же ему делать со всем этим чертовым богатством.
     «Дорогой Фокс... я не хотел ждать вашего просветления, и долгоиграющие планы всегда вызывали у меня несварение желудка. Благодарю вас за шанс разбогатеть, за шанс стать больше, чем просто умным арфистом. Но теперь к делу, которое касается конкретно вас. На кузнечной улице, в давно заброшеном дворике кузнеца Антуана де Берру, вы обнаружите весьма хороший камень с определенными опозавательными знаками. Отодвинув его, вы обнаружите все то, что поможет вам победить в суде над мертвым домом Де Коле, и отсудить у нашего умерщвленного друга все его имущество... посмертно. Там увидите и вашу награду за это чудесное приключение. Двадцать золотых... думаю этого вам хватит на нового трактирщика. Вит был плох... он был бякой, и доносил де Коле на вас и на меня, я обнаружил это давно, и потому полагаю, что смерть его не заставит вас долго грустить. Ваш Энно сын Лемеха, ни в коем случае не причастный к тому, что произошло между родом герр Вогель и де Коле. И никак иначе... не только дворяне умеют играть в умные игры... надеюсь поймете. До свидания.»
      Судно плыло на юг, еще южнее... на востоке заискрилось солнце, но сразу же скрылось за тучами. Дальше была свобода...

Отредактировано Гоц фон Эрмс (16-09-2016 21:59:19)