ّ     Первые осенние дожди в этом году не прекращались, заливая гресские дороги, вымывая грунт и образовывая большие лужи. Немногочисленные деревья у реки на этом участке дороги понуро оголялись, словно они были взятыми в плен девами, и кто-то насильно срывал с них платья. Путники сопливели и кашляли, попивая горячительные напитки. У дороги часто можно было увидеть телеги с сорванными осями. Возле таких сидели хозяева, кутаясь в свои плащи и испрашивая помощи у прочих путников. Дождь бил по плечам прохожих, по головам и по лицам, словно драчливый петушок... даром что ответить дождю тем-же никто не умел. «Храбрец... Всё самое ужасное в мире бьет тебя без возможности сдачи. Молнии, дожди, женщины, боги... медведи», философски подумал Гоц, глядя на небеса и кутаясь в свой выцветший розоватый плащ, который раньше был ярко-красного цвета.
     Высокая фигура была облачена в изорванный дублет, трещащий по швам, рубаху, промокшую до нитки, брюки, сапоги и тот самый розовый плащ. Вода коснулась всего перечисленного, не оставив ни одного сухого пятнышка. Все липло и обжигало холодом арфиста. Из-за недосыпа под глазами залегли мешки, а глаза глядели высокомерно и злобно, от чего люди вокруг предпочитали не приглашать его к себе в попутчики. Один одинешенек, он брел в сторону Греса, размышляя о чем-то своем и вспоминая, как уходил отсюда, злой на весь белый свет.
     «Яркое солнце. Площадь, полная людей. Полуголый юноша на коленях, привязанный к позорному столбу и трясущийся от злости и страха. Рука палача, держащая раскаленный прут. Люди вокруг со скукой глядят на происходящее. Позади столба стоят: вор, какой-то мужчина, обвиненный в изнасиловании, и еще двое убийц, один из которых съел их общую жертву. Нежной кожи юноши-прелюбодея касается прут с концом в форме лилии. Он кричит, громко кричит, а после с легким "фшш" прут перестает ранить его кожу». Гоц вспомнил, как вытирал пот со лба связанными руками, осторожно, убирал русые пряди и кричал со слезами на глазах что-о вроде: «Когда я вернусь в этот город, вы будете кидать лепестки роз под мои ноги... вот увидите», а люди вокруг смеялись, ему развязали руки и пинком послали прочь с постамента, а вперед повели отнекивающегося вора, молящего о пощаде.
     Теперь, когда он наконец вернулся сюда спустя годы и вошел в ворота Греса, миновав стражу, протолкнувшись через толпу торговцев-тележечников к просторной улице... его встретили не лепестками роз. Какой-то всадник пронесся мимо и окатил Гоца грязью с ног до головы, на что арфист рыкнул "Урод" посиневшими от холода губами. А после двинулся дальше, стряхивая мокрую землю со своего лица, плаща и дублета. Ни о какой славе не могло быть и речи.
     Высокая фигура проследовала дальше, стискивая челюсти и убирая с дороги людей своей правой рукой. Из под плаща были видны лишь два серых злобных глаза и бледные очертания лица. Губы его были изогнуты в презрении и ненависти ко всему окружающему миру. Может это было главной чертой всех неудачников? Злоба и ненависть. А может просто он самый неудачливый из злодеев. «Я не злодей», поправил сам себя Гоц.
     Вскоре он наконец дошел до ворот Гресской Школы Магии. «Красиво... хотя плевать», подумал арфист, проходя меж двумя молодыми людьми и направляясь все дальше и дальше, не обращая внимания на взгляды людей, эльфов.
     - Мне нужен преподаватель. Старый, могучий и сильный, чтобы научил меня магии. - Спросил он у ближайшего человека, который выглядел осведомленным, тот посмотрел на него как на ненормального.
     - Старик Вилл, кто-нибудь еще может нужен? Конкретнее задавайте пожалуйста вопрос. - Произнес мужчина, хмурясь. Он явно куда-то спешил и болтать с сумасшедшими не хотел.
     - Пусть Вилл. Где он? - Спросил Гоц, тоже теряя терпение.
     - Поищи в библиотеке, если пус... - Он не успел договорить, а высокая промокшая до нитки фигура уже двинулась в сторону здания, надеясь отыскать там своего будущего учителя, по пути спрашивая у людей направление...

Отредактировано Гоц фон Эрмс (17-06-2016 16:38:01)

ّ     Пройдя через арку входа в библиотеку, он едва не столкнулся с какой-то женщиной. Точнее, едва не сбила его с ног она, он то достаточно хорошо соизмерял расстояния, так как привык ходить в толпе и рассчитывать свое и чужое личное пространство. Еще бы... люди ужасно любили своё личное пространство. Так или иначе, он бросил ей вслед кривую усмешку, но говорить ничего не стал. «Я и вправду выгляжу как пугало...», рассудил он, мельком заметив свой внешний вид в одном из окон. Из отражения глядела суровая фигура, высокомерная и злая. Арфист сам бы держался от такого человека подальше, но от себя подальше уйти сложновато.
    Он шел вдоль рядов библиотеки и остановился на долгую минуту, но не для того, чтобы найти взглядом старика... его он уже увидел. Нет, он остановился, впитывая запахи книг. Ни вино, ни женщины, ни кони, ни мечи, ни кровь... ничего не пахло роднее книг. По крайней мере сейчас, когда он не нуждался ни в вине, ни в женщинах, ни в конях, ни в оружии и убийствах. Запахом он и ограничился, так как Гоц представлял из себя сейчас ходячий водопад. Если бы он только потянулся рукой к какому-нибудь из местных томиков, ему бы дали затрещину... да он сам бы дал себе затрещину, что за святотатство? «Я бы мать продал за эту библиотеку», подумалось ему и он усмехнулся, «Только трупы отчего-то пока еще не в ходу у торговцев». Глядя на учеников, он направился наконец к тому, кто согласно всем легендам, сказкам, песням должен был обучить его магии и сделать настоящим героем. К своему персональному бородатому гуру магии.
    - Здравствуйте, мсье Вилл. - Произнес простодушно Гоц, чувствуя какое-то странное мысленное "Топ" под правым ухом. «Опять через себя переступил», заключил он мысленно. - Я слышал, что вы обучаете магии. - Он остановился, чувствуя, что начало вялое. Ну и что, что он слышал? С какого перепугу этому старому хрычу вообще брать его в ученики? «Я герой», саркастически подала идею светлая голова, и он продолжил. - Меня зовут Гоц фон Эрмс, из славного рода Уц. Долго я скитался по миру, выискивая своё предназначение, и пришел сюда. В поисках... - Он замялся, прекрасно зная, что пришел сюда за славой, признанием, которые хотел заполучить посредством магии и знаний. Но все же продолжил, упустив большую часть подробностей. - ...Знаний, вечных и незыблемых. И надеюсь, что вы напитаете меня из бесконечного источника своей мудрости. - «А еще надеюсь, что не утону в этой бороде. Я вроде вижу в ней кусочки его обеда... нет, показалось. На этот раз», закончил про себя Гоц.
     Начало их знакомства было пафосным, по мнению самого актера, но именно так он изображал из себя паиньку и добродушного малого. То-есть, куда легче было на духу сказать "Вы мне нужны, я хочу добиться признания и уважения", но старику могло быть все-равно. Тем более, какие причины люди любят больше всего? Если, к примеру, Гоц сказал бы "Я хочу уничтожить зло", искренне и честно, то ему бы помогли тут же. Но ему не хотелось уничтожать зло. Зло... он даже не верил в него, как и в добро. Так-что, начинать пришлось на такой ноте.

Отредактировано Гоц фон Эрмс (17-06-2016 22:02:47)

ّ     «Хух, вызов принят, старый бородашка», подумал Гоц, даже не желая поправлять себя мысленно, но ухмыляясь едва ли не через все лицо заговорщической ухмылкой. Он даже не смог сдержать порыва и потер руками, а после, сжавшись под холодной массой хламид, пошел прочь из гресской школы. Разумеется дождь еще шел, и до сих пор драчливо отвешивал лещей всем живущим в поднебесном мире существам. Но теперь у Гоца не было времени на глупые воспоминания, он продумывал до мельчайших подробностей будущий диалог со стариком. «Он умеет читать мысли», подумал арфист, отыскивая глазами еще не закрытое в этот закатный час ателье. Все-таки, они со стариком были не на равных, когда он явился к нему в своем потрепанном одеянии и с протянутыми руками. А раз так... то нужно это изменить. Всё изменить.
     - Что значит, отдадите потом? Я швея, а не ростовщица. И меч мне ваш не нужен. - Произнесла девушка за прилавком первого ателье, отдавая обратно несколько оставшихся у Гоца монет и складывая свои изящные бровки домиком. «Это Грес, или что? Почему здесь торгуют без возможности заклада?», подумал он, выходя на улицу.
     - А еще мы сходим наверх, малыш... - Сказал мужик-портной с густой щетиной из другого заведения. Гоц, вместо того, чтобы снять с пояса меч и ножны, достал его и отошел к двери, пяткой отворил её и вышел, все еще держа клинок перед собой и широкими глазами глядя на мужика. «Мне кажется, Грес слишком быстро меняется», подумал он и добавил «Без комментариев».
     - У вас такие скулы... знаете, наши маги умеют смешивать... вы просто должны попробовать... вам подойдут эти сапоги... сколько будет стоить? - После того как тарахтящая женщина указала цену, Гоц уже сам передумал. Ему нужно было продать себя в рабство где-нибудь в Гульраме, чтобы расплатится с этой дурындой. И отсюда он тоже вышел, проигнорировав все замечания, которые кричала ему вслед проповедница стиля.
     Он остановился у приземистого магазинчика, у которого даже не было звучного названия, лишь только вывеска, ввинченная в стену. Она назвала имя портнихи и услуги. Это был его последний шанс, так как времени до встречи со стариком почти не оставалось, да и лавки уже закрывались прямо перед его носом. «Если и здесь ничего не отыщу, ограблю могилу матери», подумал он, глядя на дверь и слегка пригибаясь, чтобы войти.
     - Хм... условия плохие. Я не разбираюсь в оружии, откуда мне знать, что он не из какого-нибудь малоценного сплава? И почему я должна верить, что вы за ним вернетесь? - Спросила спокойно уже видавшая виды женщина за прилавком. За спиной на поясе её виднелся кинжал, а сама она была покрыта морщинами, хотя фигура еще осталась при ней.
     - Плевать на всю эту чушь. Я приду, или не приду. Просто скажите, согласны на сделку или нет? - Нахмурился Гоц, поглядывая в маленькое окошечко... Луна уже появилась из-за горизонта и облаков. На возможную встречу со стариком... он опоздал.
     - Вы предлагаете такие ужасные условия, и еще смеете грубить? - Усмехнулась женщина, но меч все-таки приняла, за ним приняла и пожитки Гоца. Он разделся до гола, не стесняясь женщины. «Чего  она там не видела?», подумалось ему, и именно эту фразу она повторила чуть позже. Женщина дала ему подходящие по размерам длинные брюки. Потом посмотрела рубахи и не нашла нужной длинны, все большие уже разобрали, да и Гоц был широковат в плечах, его размеров не было. Ей пришлось заняться этим, потом они подобрали плащ. Она отдала ему просохшие уже сапоги и моток белых бинтов, которыми арфист осторожно обмотал свои истоптанные ноги перед тем, как одеть обратно свои сапоги. Кончилось все дело только к утру. Собственные вещи фон Эрмса портниха оставила себе, на тряпки. Меч тоже остался у неё, вместе с последними монетами. Без своей железки Гоц чувствовал себя неполноценным мужчиной. Пусть он почти и не умел сражаться мечом, но сама тяжесть клинка была упоительной. Поцеловав морщинистые руки портной, он вышел из ателье. «Лучше бы у меня была такая мать», рассуждал он, «Только боюсь, она не согласилась бы лечь в могилу».
      Возле скамейки, стоящей возле какого-то трактира, он присел, сомкнул веки, а после, не давая себе уснуть, встал. Нужно было решаться. Гоц уже опоздал к старику, и опоздал не на час, два, а на целую ночь. Просто пропал. «Я сонный... ужасно сонный», подумал он, волоча свои ноги в сторону Гресской Школы Магии. Длинная фигура в сером плаще шла, солнце поднималось из-за горизонта все выше и выше. Нужно было найти старика и извинится.

Отредактировано Гоц фон Эрмс (18-06-2016 10:11:33)

ّ     Странно было, что на этот раз женщина не попыталась его сбить с ног. Вместо этого она неожиданно кивнула ему. «Что в голове у этой бабы? Соль, мука, вода и дрожжи? Лучше-б так... эх, кушать хочется», подумал он, недоуменно кивая ей в ответ. Когда она прошла, он на удивление скоро забыл её лицо, оно просто вылетело из его головы и он оглянулся, чтобы приглядеться и запомнить получше, но она уже ушла. «Пусть её», пожал он плечами, идя в сторону своего будущего учителя... а вернее плетясь, как сонная муха.
     Нынче погода была хорошая, свежая. Солнце уже поднялось достаточно высоко, перестало краснеть и стеснятся, пожелтело и дало смертным волю любоваться своей округлой фигурой всласть. «Шлюха», подумал Гоц, усмехнувшись. Ему куда больше нравилась луна, такая редкая, чаще окутанная облаками, являющаяся лишь ночью, и порой лишь во снах. Так или иначе, у него были куда более важные дела здесь, чем философствование на тему небесных светил.
     - Ага, тоже рад вас видеть. Слепость мне была бы не к лицу. - Кивнул Гоц, вставая перед стариком и широко зевая. Это не было неуважением, просто учитель сказал играть честно, а честный Гоц фон Эрмс был бывшим крестьянином, и утруждать себя манерами не желал. «Не всегда правда красива, старичок», подумалось ему. Честность... честность. Что именно подразумевал старик под честностью? Рассказать ему всю свою историю, с паузами и расстановкой, чтобы он залился слезами и расцеловал Гоца в обе щечки? «Нет, долго и я слишком сонный», мысленно отрезал Гоц, глядя в глаза своего собеседника и зная, что весь внутренний диалог фон Эрмса для старика как на ладони. «Надо будет научится вышвыривать из своей головы всякую нечисть... ишь чего», подумалось ему. А потом минута размышлений подошла к концу.
     - Что сказать... я Гоц. Отец мой Хейн, свинопас-философ, пусть земля ему будет шелковым ковром. Мать моя тварь, о ней вообще лучше не вспоминать. - Он остановился, все-таки вспомнив о матери на секунду, а после вновь закрыв за семью печатями этот ненавистный образ. - Я повеса и плут, оголтело бегающий по миру в поисках славы, признания, власти, богатства, женщин и всего прочего, столь присущего героям. Эрмс, Уц? Всё это ложь. Спросить у некоторых крестьян, они скажут, что я хороший малый, искренний и добрый. Всё это ложь. Спросить в семинарии, так вам скажут, что я ублюдок и насильник. Всё это ложь. Большая часть людей меня вовсе не знает... Но и плевать. - Он сжал и разжал пальцы правой руки. «Не плевать», подумалось ему, но он отбросил эти мысли подальше. Для задушевных диалогов нужно было подобрать кого-нибудь другого. Шлюх? Выпивох? Прачек? Да. Он мог выставить себя на суд простого человека, но не этого старика. «Этот слишком умный, осудит так, как нужно», закончил он поток бурного своего сознания. - Но это неважно. Я действительно пришел сюда учится, чтобы стать магом, сильным и могущественным, способным повергать своих врагов. Стать магом, чтобы обо мне слагали легенды, женщины сидели в моих ногах, а драконы испрашивали моего совета. Это правда, самая чистая от примесей. Этого я желаю, и этого от вас хочу, Вилл. - Произнес он спокойно. - Можете считать меня кем угодно. Но теперь я по крайней мере честен.
     Он встал, чувствуя, как ветерок ласкает его седые волосы, как касается кожи. Ветер был хорош, как верный друг, всегда говорящий "Иди, черт тебя дери, иди вперед Гоц", и помогающий остыть, когда это требовалось. «Спасибо, ветер», поблагодарил своего друга Гоц, словно тот мог понимать. «Теперь твоя очередь ходить, старик»...

Отредактировано Гоц фон Эрмс (18-06-2016 14:28:22)

ّ     Когда маг ушел, Гоц встал посреди комнаты и остановился. Он вдруг явственно почувствовал себя лишним в этой каморке. В явно чужой комнате, которая пахла чужими запахами, пестрела чужими цветами. Всё здесь принадлежало не ему. Даже частично не совпадало с тем, как он жил и кем он был. Если бы здесь жил он, то комната была бы пустой. Дверь её была бы закрыта на сотни замков, не пускающих никого внутрь, чтобы никто не мог разбавить пустоту ничем своим, чужеродным. Здесь не было бы свеч, только темнота. Здесь не было бы ничего живого, ни пауков, ни тараканов, ни блох. Ничего, только комната, закрытая на сотню засовов, спрятанная в граните неприступных стен. Его собственная комната.
     Он медленно подошел к столу и взял ломоть вяленого мяса, отрезав кус лежащим здесь же ножом. Положив в рот эту нехитрую закуску, он оглядел серым взором кровать, полки, шкафы. Если это была комната старика, то он явно прожил такую жизнь, которую Гоц никогда бы не смог прожить. Жизнь полная вещей, людей, воспоминаний. Арфисту это было чуждо, сердце он держал каменным, и не привязывался ни к чему, что мог использовать. От зрелища этой полной комнаты он вдруг ощутил себя пустым... но это впервые ему не понравилось. Он позавидовал старику, но вырвал щипцами эту зависть из груди и раздавил ногой, чтобы она не мешала жить.
     - Это... шутка? - Спросил он у себя, садясь на кровать и упираясь лицом в раскрытые ладони. Долгие пять минут он сидел молча, напряжение постепенно сковывало его изнутри, заполняя все тело, и вскоре он просто лег на кровать, не снимая одежды. В голову пришли мысли, подобно вещам в этой комнате, заполняющие его изнутри, и вроде бы даже имеющие ценность. Гоц закрыл глаза. - Не смешная... шутка.
     «Вон там, за горизонтом - Грес, Айна Нумитора. А там Рузьян, Кельмир. Всё есть за пределами нашего горизонта, там, вдалеке... есть всё, о чем ты только можешь мечтать... нет, её там нет. Нигде нет.», молвил высокий русоволосый мужчина, глядя на своего маленького обросшего сына и погоняя свиней. «Я дал тебе этот мир... надеюсь, что ты востребуешь своё наследство, Гоц. Не королевское, но наследство. Ты мой сын... моя отрада...», хрипел умирающий отец, глядя серыми глазами в глаза сына. «Посли, Гоц. Пора узэ... никапай... прикрати! Стой!», кричал чей-то мужской голос на мальчишку, пытающегося найти под землей своего отца, вернуть его. «Востребуй наследство... ты человек, и каждый человек наследует мир. Мы венец творения. И мы наследуем всему этому миру... Востребуй наследство, Гоц... востребуй... Гоц... востребуй... Гоц...», шептали сонмы голосов из пустоты. И тогда Гоц фон Эрмс проснулся, чувствуя боль и головокружение. Он не знал, была ли ночь, или было утро. Был ли день, а может полночь. Он забыл обо всем, настолько явственно из пустоты кричали голоса.
     - Востребую... - Только и молвил он, пытаясь в темноте комнаты отыскать собственные пальцы. Он не знал, сколько проспал, не знал ничего, только глядел на просветы меж пальцев и думал. Этот сон снился ему редко, но всегда поглощал без остатка и бил в висках невыносимой болью. Пришлось вставать и зажигать свечу вновь. Под этим светом он поел, попил. Взял в руки перо и в точности перенес на пергамент последние обрывочные части сна, а после оставил пергамент сохнуть. Сам же взял в руки книгу томик с какими-то общими магическими определениями... Гоц открыл на произвольной странице и увидел человека, создавшего образ собаки. Почему-то это понравилось ему больше всего, он прочитал "Иллюзии, теория и практика", "Мираж" и "Образ", прежде чем положил книгу обратно, взял подсохший пергамент и двинулся к двери, а после во двор, чтобы узнать, сколько проспал и не опоздал ли опять...

Отредактировано Гоц фон Эрмс (19-06-2016 01:58:39)

ّ      - Не страшно. - Произнес Гоц, глядя суровыми серыми глазами на старика и только на него. При этом руки выдали всё... правая ладонь легла на пояс, где уже не было меча. Две секунды он стоял, вспоминая, что там было написано в этой книге. Голова все еще болела, а пауки клацали жвалами. - Эта школа безопасна, а пауки... это просто иллюзия. - Произнес он спокойно и настойчиво, входя в круг холода, заставляя своего учителя озаботится еще и этой деталью иллюзии... «Если это иллюзия», добавил он, глядя в белые глаза старика. Хотя, он ли это был? Может быть старикашка сидел и посмеивался где-нибудь в углу. «Брехня, в таком случае может статься и так, что я на самом деле из комнаты не выходил, а еще может быть так, что я вовсе не жилец, это не тот путь, копаться нужно в себе», он посмотрел на старика, подходя ближе по снегу. Ладонь подняла с земли и скомкала холодный снежок, он прекрасно знал, что на самом деле держит в руках воздух, но Вилл заразил его разум иллюзиями. Он подошел ближе к фигуре мага, обошел её стороной, встав перед пауками.
     - Всё еще не страшно. - Произнес Гоц чуть покрепчавшим голосом, прекрасно зная, что если на него нападут... то он упадет, но под весом иллюзий, которые наколдовал этот маг. «Иллюзий ли? Почему я так в этом уверен?». Была только одна возможность проверить. Надавить на мага, вывести из равновесия. «Забавный юнец хочет победить в риторике и логике могучего мага? Удачи», саркастически молвил он сам себе, но и это счел попыткой влезть в своё сознание. Он стоял слева от Вилла, глядя на пауков, а не на него. А после в голове его всплыла картина женщины, дважды уходящей прочь... такой не запоминающейся и странной. Маг наверняка проводил с ней много времени. «Это могло быть дырой в панцире дракона, как в легендах. Хотя, причем тут драконы?» - Знаете, она очень зажата. - Произнес он хрипло, ощущая как иллюзорный холод сковывает его тело и отзывается внутри болью. - Так одинока. - Вымолвил он, глядя на пауков, не смея глядеть в глаза мага. - Я даже знаю, почему вы заполняете свою жизнь такими поношенными, поломанными вещами. Людьми, старыми воспоминаниями. Вы барахольщик. А та женщина, лишь одна часть вашей любимой горы мусора. Приятно чувствовать себя собирателем поломанных душ? Так вдохновляет. Вы можете собой гордится... - Он говорил спокойно и ровно, без тени ехидства, не прерываясь и глядя на иллюзии, ожидая, когда они померкнут. Гоц понимал, что не победит мага при помощи магии. Он еще ничего не умел. Но если он выведет его из относительного равновесия. «Что говорить дальше? Может лучше прекратить?», настойчиво твердил внутренний голос, но Гоц знал, что разрозненные суждения могут задеть за живое, возможно. Он вновь обратился к воспоминаниям о той женщине. А также о маге. Разум его легко соткал внутри, в голове Гоца, иллюзию, простую и такую мерзкую... но он не поморщился. Дыхание, учащающийся темп двух сплетающихся тел, старик и женщина, такая зажатая, плачет. - Вам нравится быть в моих мыслях? Там много приятного для вас... весьма приятного. Куда приятнее, чем ваши иллюзии, верно? - Сквозь  зубы вымолвил Гоц, глядя в глаза ближайшего к нему паука так, словно перед ним была травка, ствол деревца, солнечный свет. Разумеется, иллюзия от этих его уверток не спала, но иллюзия, сотканная прямо в голове Гоца, даровала слабое облегчение. Себя обманывать он умел... Фон Эрмс замолчал, ожидая, что будет дальше. «Прочь», только и прошептало сознание внутри...

ّ     Презрение, беспомощность и страх. Старик умело соткал не столько пауков, не столько паутину, снег, холод... сколько страх, который проник в самую глубину Гоца. Теперь, когда он встал, серые глаза его всё еще глядели вниз, и он не мог вымолвить ни слова, приходя в себя. Первой мыслью было что-то вроде симбиоза самых грязных ругательств и самых искренних молитв, на выходе это звучало совсем нелепо и несуразно. Арфист пытался собраться с мыслями, качая головой из стороны в сторону. Его еще ни разу настолько сильно не пугала магия, и такие её проявления. Этот страх заложил в груди что-то болезненное и твердое, вроде отвращения, и как Гоц не пытался от него избавиться, ничего не получалось. Он будто оплел его своими щупальцами, не давая сдвинуться с места.
    - Заставь меня поверить, что это... ну пусть это будет бараньей ножкой. - Произнес чей-то чужой голос, старческий, как-будто издалека, и Гоц поглядел на Вилла. Внутренности его словно сжались, голова закружилась, но Гоц остался стоять, тупо глядя на расплывающийся силуэт. Возможно, драконы или великие герои часто были на грани смерти, но редко Гоцу угрожала такая долгая, омерзительная и мучительная смерть в лапах чудищ, что даже будучи размером с палец навевают ужас на человеческих женщин, а будучи размером с собаку могут испугать даже слона. Крестьянский разум арфиста решил закрыться, впервые за много лет столкнувшись с таким-же осязаемым страхом, как давным-давно, годы назад... когда он приобрел свою седину. Страх молний и грома не стоял рядом с этим чувством. Гром убивает быстро, поражая силой, звуком, своим великолепием. Магия убивала посредством изящных сплетений, узоров, творений. «Они сошли с ума», только и подумал Гоц, вдруг поняв, почему люди так боятся магии. Ведь от смерти его самого отделяло лишь желание старика оставить его в живых. Огромная сила, не сдерживаемая ничем, кроме собственных убеждений, огромнейшая сила.
     - Нет. - Произнес он потерянно, направляясь в противоположную от Вилла сторону. - Магия... зло. - Хрипло прошептал он уже про себя. Ребенком Гоц не был, потому обошелся без слез и истерик. Не был он и женщиной, чтобы накричать на учителя, напасть на него. Он просто глядел себе под ноги, успокаивая страх, болезненный и мерзкий страх магии. «Нет... магия зло», шептало внутри его сознание, пока он шел по коридорам, увеличивая расстояние между ним и магом... всей этой школой безумцев.
*****
     Остановился фон Эрмс только у какого-то небольшого деревца в маленьком дворике школы. На деревце том сидели пташки, спокойная песнь которых понравилась ему и отвлекла от гнетущих размышлений. Солнце светило, ветерок задувал, тень прятала от солнечного зноя. Несмотря на странное опустошенное состояние, Гоц всё-таки остановился, слушая это странное тихое место, а после, сняв плащ, сел под дерево.
     На протяжении двадцати лет он смеялся над крестьянами, что косно утверждали "Магия - опасна". Он сам видел магов, видел их способности, но никогда не придавал этому значения. Он бы умер... умер по мановению руки, просто потому-что кому-то того захотелось, чтобы продемонстрировать свою силу? Власть? Этого арфист понять не мог, потому лишь закрыл глаза, повернув бледное лицо в сторону одной из башен. В голове его только-только стали оживать мысли, головокружение постепенно улеглось, а панический сковывающий страх стал утихать.
     - Я испугался. - Произнес он поморщившись и поняв, как глупо могло выглядеть его бегство от Вилла, ведь старик совсем ничего ему не сделал... но мог сделать. Мог сделать тысячей способов, и все эти способы были быстрыми, смертельными. Он слушал песнь маленьких пташек, закрыв глаза и скривив губы от ненависти к себе и магии вкупе. «Магия... зло», твердил шепотом страх, засевший глубоко внутри него. «Магия... зло», говорило нечто ужасное из глубины его души. И он не знал, что ответить на это.

Спустя неделю.
    Гоц сидел на кровати, совершенно голый, лишь только нижняя часть тела была прикрыта сероватой материей одеяла. Грудь его подрагивала, на руках от давления вздувались вены, глаза были закрыты и под веками осуществлялось движение. Комната была прохладной, пахла давящей свежестью. Шкаф, стол, кровать, да окно - это всё, что было в ней. В почти зеркальном окне виднелись злые отблески молний, дождь бил по промасленному стеклу. Под одеялом лежала таинственна гостья, явившаяся этим вечером в одной маске и нарочито изорванной набедренной повязке из мешковины. Девушка спала, маска её валялась на полу, повязку Гоц изорвал окончательно собственными зубами. Девичья грудь её вздымалась и вновь опускалась в безмятежном покое, который музыкант хотел нарушить, но не решался. Светлый лик девушки был скрашен тенями, опавшей прядкой волос, пухлым изгибом смешливых губ, жадных до ласки. Гоц провел рукой по одеялу, от паха девушки, до её подбородка, и она на секунду открыла глаза, сонная, забавная посреди всей этой мрачности. Совершенная в своей простоте. Но он не раскрыл глаз и не заметил её пробуждения, внутри него было неспокойно.
     - Что тебя гложет, седоволосый? - Спросила ласково девушка, желая услышать что-нибудь романтическое и занятное. Но Гоц был просто глупым мужиком, тем более крестьянином, потому покачал головой и положил руку ей на грудь, мол «Спи давай, ночь на дворе». Она спать уже не хотела, так как он пробудил её любопытство. - И всё-же? - Вопрос повис в воздухе и Гоц молчал долго, прежде чем сказал.
     - Как ты относишься к магии? - Спросил он хрипловато вместо ответа, и она нахмурилась. Девушка явно ожидала услышать очередную историю о душевных терзаниях на тему "Я изменил жене", "Я предал своего бога", "Ты искусила меня" и так далее. Ей было бы даже забавно услышать признание в любви, но этот мужчина спросил о... магии? Она перевалилась на бок и положила голову ему на скрещенные ноги, пожав плечами и попробовав осмыслить вопрос поглубже. Пальцы музыканта прошлись по её животу вновь, дошли до головы и убрали волосы, обнажив чудесный профиль шлюхи... за которую ему, по странному стечению обстоятельств, даже не пришлось платить. Спустя минуту девушка поняла, что ответа на вопрос нет. Она никак не относилась к магии. Так они и молчали, пока девушка наконец не засопела. Гоц усмехнулся, глядя на это беззаботное голое чудо, а после встал, тихо переложив её голову на подушку и одевшись. В блеске молний его тело искажалось тенями рубцов-шрамов, оставленных глупыми поисками ничего, которым он занимался на протяжении всей своей жизни. Высокая фигура отбрасывала еще более высокую тень, но собственное величие его не впечатляло. Вскоре он нацепил рубаху, плащ, и вышел, взяв с тумбы свой меч, который выкупил за счет монет, взятых из комнаты Вилла.
     По дорогам вновь бил дождь, даже рассвет сделал город лишь чуточку серее, осветив неприглядные улочки, по которым сновали бандитской наружности мужики. Один из них достал фальшион и указал острием на Гоца, трое других преградили ему дорогу, еще один просто встал позади, поигрывая в полусерой дождливой темноте утра своим кинжалом.
     - Ты... - Начал было самый беззубый из них, но Гоц скрипнул своими зубами и достал меч, оскалившись.
     - Три годка минуло Роббу, пять кувшинок на воде.. кто здесь будет в миг грядущий... - Заклинательским голосом молвил Гоц, заполняя своей певческой хрипловатой речью весь переулок. Грабители глядели на него хмуро, один подался было вперед, но судьба или просто случай благоволили Гоцу, в тот самый момент по одной из ближайших крыш ударила молния, и все бандиты разбежались. Гоц же стоял, закрыв глаза. - Тот окажется в беде... - Ему повезло еще и в том, что эту простую считалочку воры не знали. Похоже, в прятки с ней играли только деревенские детишки. Он усмехнулся, вдев меч обратно в ножны, и двинулся дальше в сторону Гресской школы. Ему нужно было поговорить с Виллом в это ненастное утро.
     Дождь лил, молнии били с небес, в кой-то веки на дворах школы не было почти никого... хотя это можно было свалить на утро, ведь маги известны своим безумством, и дождь с холодом для них не помеха, а вот сон. Гоц же искал Вилла, надеясь услышать от него брань, ругань, обвинения, что угодно... лишь бы маг не посчитал юнца дураком, трусом и слабаком. Разумеется, сейчас он хотел просто выслушать старика, его взгляд на магию. Разобраться во всём этот мире, который был для Гоца непонятен... он никогда прежде не сталкивался с магией и странно было спрашивать о магии шлюх, странно было искать ответы на вопросы о такой силе и такой ответственности внутри себя. «Это как спрашивать о сексе у девственников», добавила часть его разума. Потому он искал в коридорах, дворах и кабинетах,  везде искал старика.

Отредактировано Гоц фон Эрмс (25-06-2016 22:59:08)

       Гоц стоял, облокотившись о каменную арку, ведущую из дворика в коридор лаборатории. Сейчас уже было позднее утро, солнце так и не показалось из-за туч, дождь только усилился, но хотя-бы гром перестал. Серые тени учеников-магов бродили по коридорам и залам школы магии, серой тенью был и Гоц, хотя учеником называть себя не спешил.
       Он ждал не так уж и долго. Разум его был совершенно пуст, так как Гоц не знал наверняка, что скажет ему старик. Да и должен ли тот говорить ему что-либо? Почему арфист вообще решил, что старику есть дело до какого-то незнакомца, возомнившего о себе невесть что? «В любом случае, хотя-бы объяснюсь...», ответил сам себе арфист. Пустоту мыслей компенсировал созерцательный настрой. Он глядел на природу, желтеющую и постепенно умирающую этой осенью. Слушал звуки людских шагов, чириканье оставшихся на зиму птичек, вьющих свои гнезда где-то в потолке коридора. Вдыхал напитанный свежестью воздух. Минуты шли и дождь отстукивал им в такт. Вскоре из лаборатории вышел Вилл.
       Опять случайность, или может просто какой-то из богов решил повеселится со смертным... но гром вновь разразился. Первая молния ударила где-то восточнее, звук был ужасным. Пляска света и тени вернула Гоца из его размышлений. Он отделился от арки и подошел к магу, остановившись точно в трех метрах от старика. Ждать пока тот начнет говорить было бы совсем бессовестно и по-ребячески. Потому диалог начал Гоц, хотя в голове его и было пусто.
       - Простите что исчез в тот день. - Глубоко вздохнув сказал он, заложив руки за спину. - Это было не по взрослому. - Он замолчал, глядя в пол, и хмурясь. На переносице его залегли складки и он судорожно соображал, скрестив руки на груди и потирая брови. «Что говорить то?», вопрошал он сам у себя, но ответ сам себе уже не давал. - Просто мне не раз тыкали в брюхо ножом, били по лицу или пытались зарубить шашкой. А магия... она впечатляет куда больше, и мой разум был совершенно к этому не готов. Иллюзии и реальность... я думал у меня всё под контролем. - Сознался он, хмуро переведя взгляд на собеседника и выискивая слова, которые бы объяснили его страх перед этой силой. - Многие животные боятся огня... а меня напугала ваша сила... и возможности, которые магия дает. Может вам никто этого раньше не говорил а может это я трус... но магия не проста, и она пугает. - Он остановился, желая увидеть в глазах старика понимание, а после продолжил, раз уж начал сознаваться. - И еще пугает тем, что подобные мне люди могут её изучать также просто, как подобные вам... а я ведь далеко не добрый старик. Вы сами это видите.

Отредактировано Гоц фон Эрмс (26-06-2016 23:46:58)

       - Он... Она красная, с лепестками, зеленым стеблем и... она хорошо пахла. - Спокойно произнес Гоц, чувствуя собственную ущербность в данный момент. Цветок... он вылетел из его головы, образ растаял и стал чем-то эфемерным, неплотным, расплывчатым. Он благодарно кивнул Виллу, когда тот со снисхождением и немалым терпением принял неполный ответ. Ободряющая улыбка учителя более или менее поправила хмурость арфиста и потом они направились куда-то дальше.
       Сколько лиц, сколько жестов и фраз, сколько голосов, гербов, стихов, песен, мест... запомнил за свою жизнь Гоц. Но он не мог понять, почему эта роза ему не запомнилась, никак, совершенно не запомнилась, и вышла из головы, как только он свёл с неё серый взор. Вместо того, влекомый поступью своего учителя, он лишь на миг заметил синюю пташку. Мелкое существо сидело на оконце и глядело на Гоца мелкими черными глазками. Перышки его не были одного синего тона, одно, совершенно незаметное, было вовсе серым. Он заметил маленький серый широкий клювик и лапки... хищные лапки маленькой грозы червяков и жуков. Он запомнил звук, который птичка издавала, как взмахнула крылышками... и взлетела. Пожалуй, это движущееся нечто, которое он видел лишь миг, а после потерял из виду, запомнилось ему больше цветка. Во много раз больше многих вещей. Потом он заметил, что птичка эта является иллюзией и принадлежит какой-то девушке, красивой девке с бирюзовыми глазами, сероватыми губами, бледной кожей, высокой, как сам Гоц, с красивыми бедрами и пухлыми грудками... Не будь нужды идти за учителем, Гоц бы легко пошел к ней, даже не спрашивая имени впился в эти серые губы и с усмешкой повел бы её в укромное место... такие мысли накрыли его. Она поглядела на седоволосого своими томными глазами и он вдруг ощутил странную головную боль. Хотелось остановится, или даже сесть, но он молча следовал за Виллом и слушал, не смея вставлять вопросы и глупые мысли в череду советов своего учителя.
      Когда они оказались в библиотеке, сели за стол по обе стороны и Гоц получил в свои руки острый уголек, то образ птицы до сих пор стоял на главенствующем месте. Такой живой и сложный, взлетающий и исчезающий из вида. Но рисовать нужно было цветок. И Гоц принялся рисовать его на краю листа. Какой-то бездушный трехлепестковый дурацкий рисунок не сподвигал вообще ни к чему, Гоц посмотрел на него и попытался перенести это чудо-юдо в реальность, соткав иллюзию... но не смог. Не стоит говорить, что пытался он изо всех сил. Потому-что пытаться сделать по совести что-то, к чему ты совсем не лежишь, почти невозможно. Поглядев на Вилла и поняв, что результат никакой, Гоц прикусил губу и кивнул.
     - Сейчас... я кое-что нарисую еще, хорошо? - Спросил он, хмуро закрыв лист ладонью, и не дожидаясь ответа принялся вычерчивать одну за другой линии... грязные, так как художником он не был... некрасивые, но точные. Постепенно линии эти складывались сначала в подобие маленькой пташки... а потом Гоц рассмеялся. Несмотря на то, что рисунок скрадывал цвета, несмотря на всю грязь, которую фон Эрмс успел развести... птица была как живая. Как из мыслей. Оживить её своей мыслью было проще, чем щелкнуть пальцами. Что-то двигало его изнутри. И вскоре маленькое бедное существо поползло по столу, пригибаясь головкой к листку и вереща, болезненно вереща. Он создал иллюзию больной, но не знал почему, и как к этому отнестись. Рука его легла на пташку, и та рассыпалась. Нахмурившись, Гоц поглядел на своего учителя. - Это... что-то не то. - Сокрушенно сказал арфист, но еще одной попытки он просить не стал. Итак прошло порядочно времени, а у Вилла явно были другие заботы, кроме обучения заезжего путешественника.

        - Хорошо, амарантовый, я запомнил, ты довольна? - Нахмурился Гоц, глядя в бирюзовые глаза своей наседки. Это была та самая молодая прелестница, которая заразила его мысли своей пташкой. Сейчас они расположились подле раскидистого ясеня, и он лежал головой на её бедрах. Она не была против, хотя каждый раз, когда он касался её руками, Лаэта хмурилась и отодвигала его пятернёй со словами: "Изыди". - Я даже не видел ни разу в жизни твоих расчудесных амарантов... может покажешь мне? - Он усмехнулся, а девушка нахмурилась. С тех пор как неделю назад он подошел к ней и спросил "не хочет ли она позаниматься магией", было немало шуток с его стороны, и он не единожды пытался залезть ей под подол платья, но всегда всё кончалось ничем. Совсем ничем.
       - Хорошо. - Только и ответила она, коснулась его груди, подержала несколько долгих секунд и убрала руку. Гоц скосился вниз, на свою рубаху, и увидел цветок, который она соткала. За скудностью словарного запаса, Гоц мысленно обозвал ветвь «Красной цветковой лозой», но ей своих мыслей не назвал. - Так вот, амарантовый, именно такого цвета на мне белье. - Серьезно завершила она, глядя сверху вниз на Гоца. - Не красный.       
       - Плевать... зачем ты травишь мне душу, если я всё-равно не увижу что у тебя под платьем? - Он нахмурился, поглядел в её глазки и отвел взгляд... долго смотреть ей в глаза было до невозможности сложно. Лаэта ответила милой улыбкой... пухлый бутон губ её добро изогнулся, и Гоц в который раз захотел расцеловать её, но вспомнил первую попытку, когда она огрела его в пах коленом и ткнула ему в грудь острием кинжала со словами "Еще раз...". Нет, такой смелостью Лаэту было не пронять, только временем, послушанием и кротостью.
       - Я всё достаточно хорошо тебе описала, Гоц. Тебе не нравилось воспроизводить червей и травинки, будем пытаться воспроизвести бельё. Тебе же это по душе? - Он не ответил, но ему стало интересно, очень интересно. До этого он воспринимал всё как еще одну несмешную её шутку. Фон Эрмс кивнул. Девушка глубоко вздохнула и закрыла глаза, поднимая руку над его носом. - Кружевное бельё амарантового цвета... скрывает лишь пах, но сходится в ягодицах, неудобно, но похотливо трет внутри, обнажаtт то, чего мужчины так страстно желают. Запах розы женщины, смешанный с потом... и мужским семенем. - В её руках медленно и верно стал появляться описываемый предмет. Гоц в который раз был заворожен тем, как легко она создает иллюзии. Ученицей Лаэта не была, здесь, в школе, она находилась на правах эдакого практиканта, пользовалась библиотекой и советами учителей. Так или иначе... бельё упало на его лицо и она залилась переливчатым девичьим смехом. Гоц же ничего делать не стал, лишь рассмеялся на пару с ней, вдыхая описанные запахи. Потом взял иллюзию в руку и оглядел хорошенько.
      - А ты знаешь как привлечь мужчину. - Улыбнулся он, снизу вверх глядя на её серые пухленькие губы.
      - Главное чтобы мужчина был хороший... а привлечь... - Таинственно протянула она, отводя взор.
      - А я хороший? - Спросил Гоц, в кой-то веки чувствуя, что не он расставляет сети, а его постепенно заманивают в липкую, совершенно бессовестную сеть безответной односторонней страсти. Это до странности ему нравилось.
      - Ты вовсе не мужчина... юнец. Хороший юнец, но едва ли умная женщина захочет себе такого. - Ответила она спокойно, глянув на него своими бирюзовыми зеницами. - Гоц фон Эрмс... гуляющий по крестьянкам, поющий и танцующий, славный парень... но бедный, бездомный, бесцельный, бездумный, неопределенный и совершенно глупый. Нет, ты не мужчина, ты ребенок. За твоей спиной нельзя спрятаться, ты не принесешь кусок хлеба, не будешь рядом. Юнец как есть. - Она похлопала его по широкой груди вновь, и он встал, поджав губы и сжимая в пальцах её иллюзорное бельё. Лаэта тоже встала и стряхнула с платья траву. - Я устала сегодня, уже скоро ночь, лучше пойду к себе. Пока, Гоц. - Как всегда кратко и снисходительно произнесла девушка, и пошла в сторону выхода в коридоры. Бельё в руках фон Эрмса растаяло.
      - Пока... Лаэта. - Хмуро ответил он, поглядев наверх, в закатные небеса, полные красного "амарантового" света. А после направился в комнату, которую выделил ему Вилл.

*****
       Гоц сидел на кровати, сложив руки ковшом и глядел на птичку, которую создавал и пересоздавал в поте лица уже добрый час. Полуголый, он сидел на коленях и глядел на маленькое чирикающее чудо с усталым благоговением. Птичка медленно расхаживала по его ладоням и заливисто чирикала. В тусклом свете свечи виднелась её драчливая фигурка, жаждущая кого-нибудь клюнуть. Совсем маленькая, с несколько фаланг его пальцев, птичка светилась синим цветом... а после вспорхнула и полетела по комнате, выискивая себе жердочку, Гоц слушал её, держал в себе и принялся создавать ещё одну птичку, маленькую, забавную и глупую. Спустя еще один час он уже мог наблюдать, как две синие светящиеся пташки сверкают в тускло освещенной комнатке и летают... а после он отпустил их в никуда, из которого их создал. Он ощущал тяжесть в голове и жуткую боль... хотя в последнее время головные боли были простой вещью, почти привычной. Магия требовала огромных усилий, даже простая и заученная, натренированная, как эти пташки. Усилий, которые в конечном итоге изматывали Гоца очень и очень сильно.
       - Пора спать. - Спокойно сказал он себе, ложась на кровати и слыша, как за толстыми стенами вновь грохочет осенний гром. Возможно даже последний... потому-что вот-вот должен был посыпать снег. Нужно было уходить. Сейчас таверны вновь стали наполнятся усталым людом, переживающим зиму. Крестьянские корчмы, трактиры, постоялые дворы... всё это было его доходом. Несмотря на ослабшие в этот сезон путешествия, люди спокойно расставались с едой за хорошую музыку и веселье, а Гоц к тому-же был и цирюльником, способным зашивать раны, порой даже лечить людей. Хотя знание настоек и не было его сильной стороной, но он мог выторговать в городе таковые и продать в деревне подороже, может даже обменять на что-либо важное. Оставаться на зиму в Гресе он не хотел, несмотря на то, что здесь тоже можно было заработать. Но здесь хватало своих музыкантов, куда более искусных чем он. Города были пристанищем магов, лекарей, музыкантов, актерских трупп, торговцев, ремесленников и прочих... и здесь он не мог проявить себя так, чтобы заработать хорошо. А зарабатывать было нужно. Магия - полезная вещь, но нельзя же вечно сидеть на шее Вилла, учится, есть с чьих-то рук. Да и столь дорогие Гоцу лавры просто увядали в таких городах. Закрыв глаза, он сонно закончил. - Спать, а потом к Виллу и в путь...

*****
       Рано утром он отыскал, несмотря на свои изначальные цели, сначала Лаэту. Прощание было простым, как он и ожидал. Он наконец поцеловала его... в щеку. А после с улыбкой простилась. Таинственное напутствие "Всегда гляди в оба, Гоц" арфист воспринял как чистой воды издевку, но после они всё-таки расстались. Осталось только простится со старым гадом, который на протяжении месяца в доброй и милой манере хорошенько промуштровал его и обучил основам иллюзий. Гоц был рад, что Вилл стал его учителем, и за этот месяц привык к старому учителю так, что воспринимал его уже как собственного деда, хотя такового он никогда и не знал. Все недомолвки между ними разгладились, и простейшая дружба глупого паренька с мудрым стариком дала всходы.
       - Вилл... - Улыбнулся Гоц, найдя своего учителя за тем самым столом в библиотеке, что и в их первую встречу. - Я знаю, что вы уже наверняка прочитали мои мысли, но. - Фон Эрмс неуверенно усмехнулся. - Мне уже пора... в путь. - Он помедлил, почесав затылок и глядя себе под ноги. - Мы же не женщины, чтобы лить слезы и просить богов о милости на дороге. Я уверен, мы еще наверняка увидимся. Хотя поблагодарить вас я обязан. - Он протянул старику руку и искренне улыбнулся своими непривычными к теплым улыбкам губами. - Спасибо большое за всё, чему ты меня научил, Вилл..

Отредактировано Гоц фон Эрмс (07-07-2016 09:02:38)