С рождения жил в большой, любящей семье в деревне. Рос крепким и здоровым.

В девять лет его семью и поселение сжег дракон. Витор с младшей сестрой уцелели благодаря защитному артефакту.

До пятнадцати кочевал с дядей из города в город. Обучался у него базовым навыкам, необходимым для выживания в лесу и среди городских стен.

До двадцати наемничал с ним же, учился более углубленно боевому ремеслу. Убивал.

Поступил на службу в городскую стражу. Успехов не достиг. Был влюблен и хотел жениться, но девушка ему отказала. Сильно запил. Уволен со службы.

В начале третьего десятка дядюшка Эрискар помог прийти в себя и вновь увел с собой. Во время охоты Витор получил смертельное ранение.

Последующие три столетия при помощи все того же Эрискара, обратившего его в вампира, обучался владеть собой. Приобрел навык оборачиваться тенью.

Познакомился с семьей и историей рода. В течение следующих трехсот лет под руководством другого родственника изучал магию крови. Приобрел артефакт. Обучался некоторым старым наречиям и зачарованию.

Вместе со своим прадедом путешествовал и собирал знания. После его смерти, в начале войны, пережил тяжелую депрессию. Дал клятву довести их дело до конца.

Витор родился в небольшом человеческом поселении от союза целительницы, имеющей родство с лесными эльфами, и человека из северных земель. Его окружала большая счастливая семья, любящие родители, приветливые соседи, а все болезни, неурожаи и засухи будто обходили их стороной. Настоящая идиллия. Матушка всегда говаривала, что духи предков хранят их.

В возрасте девяти лет их деревушку сжег дракон. За несколько мгновений все то, что дитя едва успело полюбить, охватило неистовое пламя. Оцепенев от ужаса, Витор стоял посреди двора и прижимал к себе малышку сестру. Его взгляд был прикован к обгоревшему телу матушки, едва успевшей одеть сыну на шею массивную подвеску, навсегда оставившую там след.

Первые воспоминания мальчика после трагедии — глаза дядюшки и обрывки каких-то фраз. По словам отца, Эрискар Арвелл, так звали родственника, был странствующим торговцем. Он много помогал их семье и частенько привозил гостинцы из своих странствий, в том числе и артефакт, спасший детей. Эрискар взял мальчика к себе, а девочку отдал на воспитание дальним родственникам. В душу Витора навсегда закрался страх к огненной стихии. Мальчик долго молчал и плохо ел. Они все время были в дороге, время от времени останавливаясь днем близ городов и деревень. Какое-то время спустя ребенок начал задавать вопросы. Он спрашивал о жизни, смерти и том, что бывает после нее, о драконах, сестре и почему он не сгорел в тот день. Дядя отвечал.

Шли годы. Витору пришлось приспосабливаться к кочевой жизни, обучаться ориентироваться на местности, выбирать место для ночлега, стеречь и ловить дичь, отличать ядовитые травы и многому другому. Особенно хорошо у него получалось обращаться с луком. Помимо этого он учился и иным вещам, полезным в городе — чтению, письму, счету, отличать чужие языки. А вот складно лгать его никто не учил. Удавалось само собой. Время от времени они навещали его сестренку. Эти дни делали его счастливым.

Юноша довольно быстро понял, что его опекун никакой не торговец. Он предполагал, что дядя промышляет наемничеством, хоть Эрискар на его расспросы никогда не отвечал напрямую. Парень судил по навыкам, которые родственник передавал ему, по отрешенности, с которой тот смотрел на собеседников и тому, с какой бесстрастностью он рассказывал о способах убийства разных существ. Несмотря на все это, к воспитаннику Эрискар относился со всей доступной ему теплотой и заботой. Витор чувствовал его защиту и знал, что не будет брошен, поэтому принимал дядю таким, какой он был. Хотя порой ему становилось не по себе рядом с ним.

Пребывая в городах, Витор частенько, особенно днем, был предоставлен сам себе. Он бродил по улицам, заглядывал в лавки, грел уши в тавернах и на рыночных площадях. В душе парню хотелось жить в теплом и уютном доме, а не скитаться по миру. Особенно ему нравилось наблюдать за городской стражей. То с какой важностью они ходили по улицам, как блестели их доспехи, как они преследовали лиходеев. Все это рисовало в голове юноши образ несокрушимого защитника. Естественно за мечтами он не видел истинной сути. Однажды Витор спросил у дяди о том, что нужно сделать, чтобы стать стражником. Недолго думая, тот ответил: «Уметь, если потребуется, без сожалений лишать жизни себе подобных». И после паузы добавил: «И беспрекословно следовать приказам командира». Парень поверил и попросил обучить его этому.

Следующие пять лет пролетели практически незаметно. Витору открылась новая сторона жизни опекуна. Обучая парня обращаться с оружием, дядя попутно прививал ему свою мораль. Эрискар учил не испытывать к их целям жалости мотивируя это тем, что те в свое время не были милосердны к своим жертвам. Не сразу у юноши это получилось. Однако дядя требовал полного подчинения и вскоре парень равнодушно мог смотреть, как стрела пробивает плоть.

Имея от рождения крепкое и здоровое тело, Витор под руководством опытного наставника к двадцати годам стал неплохим бойцом. Поскольку решимость молодого человека войти в ряды городской стражи не угасла, дядюшка, который к слову не рвался отпускать от себя воспитанника, его желаниям препятствовать не стал и пообещал помочь. По прибытии в один из западных городов, уже не существующий, Эрискар о чем-то пошептался с местным капитаном и парня приняли в ряды градозащитников. Он взял фамилию дяди.

Следующие десять лет Витор Арвелл прослужил верой и правдой на благо города. Самостоятельная жизнь оказалась трудной штукой, служба — тяжелой, жалование — скудным, а соратники стражи, вопреки детским фантазиям, были обычными людьми, не всегда самоотверженно и бескорыстно спешившие на помощь. Несмотря на то, что Витор беспрекословно выполнял приказы, помогал горожанам и даже сыскал среди них хорошую репутацию, подняться выше рядового не смог. Он старался окружать себя большим количеством людей, в страхе перед одиночеством. Проводил свободные вечера в гуляниях. Также Витор писал письма сестре, с обещаниями навестить. К сожалению, до конца ее жизни он так и не смог исполнить обещанного. А еще он влюбился. Милашка цветочница покорила его сердце. Он даже хотел жениться, лелеял мечты о домике в тихой деревушке, большой семье. Но девушка неожиданно выбрала другого мужчину. Будучи крайне подавлен от того, что не смог устроить свою жизнь и воплотить юношеские мечты сильно запил. Спился. В пьяном угаре все чаще винил того дракона в своих неудачах и лишениях, сотрясал угрозами воздух, начал ненавидеть их. Над ним потешались. А потом с позором выгнали со службы.

В начале третьего десятка в его жизни вновь появился дядюшка Эрискар. Он привел отчаявшегося мужчину в чувства и взял с собой на дело. Нужно было изловит одну болотную тварину живой или мертвой. Во время охоты Витор получил смертельное ранение. Лежа под дождем и со слезами на глазах глядя на мрачную фигуру родственника, он едва смог прохрипеть: «Не хочу так умирать».

Очнулся. Как и когда-то в детстве — глаза дядюшки и обрывки фраз. Страшная жажда. Странные ощущения. Ясно мыслить Витор стал способен примерно через год. В один момент, будто пелена с разума спала. Беспокойство, осознание, страх, шок. Он вампир. Однако присутствие дяди успокаивало. То, что Эрискар оказался вампиром, сначала вызвало сильную обиду, ведь для Витора тот заменил отца. Наверное, из-за сильной привязанности молодой вампир не смог возненавидеть опекуна, а может, сказалась связь мастера с обращенным новичком. В течение следующих трехсот лет мужчина привыкал к житию вампиром. Под руководством предка проходил тренировки по контролю жажды и инстинктов, оттачивал новые особенности своего естества, преодолевал барьер человечности. Первоначально на охоте Витор выбирал животных, но вкус их крови не удовлетворял молодого вампира. Вскоре, с уже большим рвением, чем в юности, мужчина переключился на людей. Позже он узнал, что первое время его разум был во власти Эрискара, чем тот грешил еще в молодые годы воспитанника, и тот скармливал ему человеческую кровь. Случилось однажды так, что он чуть не погиб. Среди малой группы путников, ставших целью вампира, один оказался демоном. В момент опасный для жизни сработало что-то внутри, и мужчина впервые обратился тенью и смог сбежать.

Пришло время познакомиться с семьей. Правда о своем роде стала для Витора открытием. Сначала вампир пребывал в смятении, затем разозлился. Но вскоре принял все как есть, а со временем проникся и сильно привязался к родичам. При этом многие воспоминания из прошлого обрели новый смысл, а все недосказанности стали понятны. В новой жизни Витору открылась возможность магического взаимодействия с миром. Когда его помыслы поспели за потребностями, под руководством одного из предков он начал изучать магию крови. Было тяжко. Новый наставник оказался куда требовательней и жестче, чем предыдущий. В кропотливом постижении знаний и практике приобретаемых умений прошли следующие три столетия. Достигнув высшего уровня, мужчина получил в награду глаз-артефакт. Также, имея доступ к огромной библиотеке, воспользовался возможностью и много читал. Среди выбираемых им книг многие содержали знания по зачарованию предметов. Однажды он нашел на полке рукопись, язык которой распознать не смог. То были старые темные писания. Первый был не против обучить Витора понимать, читать и писать на них.

Теперь он чувствовал себя заново родившимся, нужным. Магическая сила, способности нового тела, могущественный древний род. Витор приобрел место в мире и большую семью — почти то, о чем так мечтал, когда-то. Это дарило спокойствие и уверенность. Став полноценным членом семьи, вампир получил право говорить и действовать от ее имени. Он присоединился к Колтону, отцу отца его матушки, в походе за сбором знаний. Тот уже не первое столетие бился над созданием артефактов завесы. В этом путешествии они не раз забавлялись, нападая, убивая или вредя небесным ящерам. Витор также совершенствовал практические навыки зачарования совместно со специально отловленным для этого дела мастером. А потом случилась война. Оставив Витора продолжать поиски, Колтон от имени дома Арвеллов присоединился к войскам Анклава и погиб в первый год войны. Весть о его смерти отразилась на Виторе тяжелой депрессией. Мужчина поклялся завершить дело своего прадеда.

Где-то в Темных землях стоит старое поместье, окутанное плотным туманом. Найти путь к нему могут только связанные кровью с родом. Остальные же, поплутав в тумане, сгинут или уйдут проч. В здании, когда-то перенесенном сюда из окрестностей Рузьянских лесов, живут слуги и пища. Под землей располагается большая сокровищница заполненная знаниями, заключенными в кожаный переплет.
Членами этого вампирского дома могут стать только кровные родственники. Поэтому, чтобы линия рода не прервалась, за потомками ведется наблюдение. Изначально разум избранных контролировался с помощью гипноза, но позже подход сменился в сторону более тонких манипуляций. С одной стороны, никто из них никогда не бедствовал, всегда имел деньги, пищу, крышу над головой и многие доживали до седин. А с другой стороны, они лишались свободы в выборе партнера и зачастую места проживания. Как говорится, да хранят нас наши предки.
Долгое время Арвеллы держались особняком, но сейчас лояльны Анклаву.

В семью входят:
Первый — родоначальник, имеющий знатное человеческое происхождение, обращенный одним из вампиров, созданных самим Рилдиром. Был свидетелем пришествия шефанго. Не покидает подземной библиотеки.
Вторая — старуха, обращенная первым по собственной воле. В основном следит за слугами и пищей, также не покидает стен дома. Обучала Витора магии.
Эрискар Арвелл — осуществляет контроль над живой родней. Старается подвести жизнь избранника таким образом, чтобы тот сам просил обратить его. Эрискар хорош в гипнозе и воинском искусстве, но плох в магии. Все время вне дома.
Колтон Арвелл — прадед Витора. Именно он был инициатором заключения дружественных отношений с Анклавом. Он же начал работу над артефактами завесы. Погиб в первый год войны.
Витор Арвелл.
Молодой вампир — один правнуков сестры Витора, недавно начавший обучение с Эрискаром.
Живая родня — насчитывает три ветви, проживающие в разных частях мира.
Так же возможно еще жива прабабка Витора (жена Колтона) — лесная эльфийка.

Сквозь мутную пелену перед глазами вампира стали проступать неясные очертания. Голова гудела, ушибленное плечо ныло, а во рту появился знакомый привкус. Витор пошевелился и медленно, морщась от неприятных ощущений, начал подниматься. Неужели ловушка. Под рукой раздался звон. Еще не до конца придя в себя, вампир взял пригоршню и поднес поближе к лицу. Монеты. Он встряхнул головой, прогоняя остатки уходящей боли, и пошарил руками место вокруг. Много монет. Мужчина складывал воедино имеющуюся информацию — пещера, залитая полумраком и скрытая от посторонних глаз, ловушка, деньги и другие металлические предметы, запах напоминающий… Вампир широко раскрыл глаза от пришедшей догадки и вскочил на ноги, отчего монетки со звоном стали разлетаться в стороны. Спешно оглядываясь, он напряг мышцы и крепко стиснул зубы, готовясь получить удар. Ничего. Ни единого движения вокруг. Пещера безмолвствовала. До застывшей фигуры доносились лишь запах надвигающегося дождя да шелест папоротника. Я, — появившаяся на бледном лице вампира улыбка, становилась все шире, искажая лицо и обнажая зубы, — отплачу тебе за гостеприимство.

Дитя ночи поднял руки, вытянув их перед собой. Из его ладоней и запястий выскочили красные иглы, разрезая плоть. Из ранок тут же побежали тонкие струйки крови, стекая прямиком на груду драгоценного хлама. Вампир облизнул губы в предвкушении. Достаточно. Иглы обмякли и, рассыпавшись множеством крошечных капелек, застыли в воздухе.
— Хочу оставить я, в сей день ненастный тому, кто приютил меня подарок красный, — нараспев произнес вампир. Внутри каждой капельки в этот момент появилось алое мерцание. — Пусть силы, что отвергли свет, узор прекрасный нарисуют, — мерцание усилилось, деформируя капли. Каждая из них вытягивалась, вновь принимая форму игл, но на этот раз длиннее и тоньше, — окрасив то, что на земле в цвет ярости, которая живет во мне. Воздух вокруг мага будто потяжелел, давя на него и тем самым удерживая на месте не давая пошевелиться. В этот момент Витор пребывал в состоянии полной концентрации и если бы хозяин пещеры вернулся сейчас, то история этого мужчины подошла бы к концу. Вампир направил эту энергию в мерцающие иглы, отчего они задрожали, развернулись острием вниз и в одно мгновение осыпались дождем на сокровища. В момент соприкосновения с предметами они таяли, растекаясь по формам, переплетались узорами, похожими на следы молний и ползли в разные стороны, охватывая как можно большую территорию вокруг. — Как только плоть коснется дара, кровь вспенится, нещадно плавя, все, что сплелось единым сказом, — закончил он. Ниточки узора, словно маленькие красные змейки, поспешили собраться в пятне крови, что ранее образовалось над вытянутыми руками вампира.

Листва на деревьях зашумела от капель дождя. Дракону конечно «подарок» сильно не навредит, но вот с золотишком и пещерой ему придется попрощаться. Витор тихо засмеялся своим мыслям, издали, с наслаждением слушая рев. Поправив капюшон плаща и, подтянув тряпичную маску повыше на нос, он поспешил убраться прочь, ведь пока на небе светит это надоедливое солнце, у дракона будет преимущество.