Грес. Странно, но он почти не изменился с тех пор, как близнецы были здесь в последний раз. Они старались обходить родной город стороной, а ненароком все же оказавшись в нем, скрывать свои имена и не задерживаться надолго. Прошло девять лет, почти десять, но семья на то и семья, что продолжит искать пропавших потомков несмотря на прожитые годы. Вообще-то Эйнеке допускал до себя мысль о том, что скрываться от родных уже попросту глупо и не имеет никакого смысла, ведь за такой-то срок они с братом вполне доказали, что способны жить самостоятельно, даже излишне заботливая мать не стала бы настаивать на их незамедлительном возвращении под родительское крыло. Другое дело, что Эйнеке совершенно не желал возвращаться, не покрыв свое имя славой одного из лучших боевых магов своего поколения. Навязчивая детская мечта все еще бередила его разум. Потому они с братом продолжали скрывать свое присутствие в Гресе от всех, в том числе и от семьи. Просто еще не время напоминать о себе. Вообще, следовало по старой привычке обойти Грес стороной, но близнецы сопровождали очередной караван, конечной точкой чьего путешествия он был, да и Эйнеке соблазнился возможностью посетить открытый урок одного из профессоров местной Школы Магии. Старой-доброй Школы Магии, где его поголовно ненавидели все ученики, терпеть не могли преподаватели (по крайней мере по версии самого Эйнеке) и откуда его вышвырнули за пару месяцев до выпуска. За дело, конечно, вышвырнули, но все же. Было что-то особенно интригующе-забавное в том, чтобы вернуться в Академию в качестве временного посетителя, а заодно напомнить старым знакомцам о своем существовании, погарцевать собственными вполне незаурядными талантами. Был в том и другой интерес, без которого молодой чародей не рискнул бы пойти на подобную авантюру - возможность подчерпнуть еще немного ценных и полезных знаний относительно техник воздушной магии. Это Эйнеке было необходимо, полезно и ценно, это сделало бы его могущественнее и существенно повысило шансы на выживание в очередной зарубе, коих в жизни наймита всегда более чем достаточно.
Вот потому-то Эйнеке сидел в гордом одиночестве за первой партой. Одного близнеца ал Аллэ (хотя в Школе они были известны куда больше под родовым именем Вейнсов) допустить в Академию в качестве гостя согласились, а вот от сразу двух экземпляров категорически отказались. Почти десять лет прошло, а их курносые физиономии и уже совсем не детские (в последние-то два года точно) шалости помнили превосходно, несмотря даже на несколько изменившийся преподавательский состав. Про краденного кота напомнить тоже не забыли, благо что не потребовали вернуть, решив что срок давности сего преступления уже истек. Одного короткого и мрачного взгляда из-под буйных черных кудрей хватило, чтобы убавить у всякого желания сесть рядом, да и подавляющее большинство гостей Академии и само предпочитало держаться как-нибудь подальше от обманчиво-юного на вид мага с снисходительной ухмылочкой на лице и излишне внимательным взглядом синих глаз. Эйнеке откровенно наслаждался своим одиночеством. Мало того, что занял одно из лучших мест в аудитории, но и избежал необходимости терпеть кого-либо в непозволительной близости от себя. Личное пространство - штука важная.
Коротко осмотрев учебный класс в поисках хоть каких знакомых лиц и даже обнаружив парочку оных, Эйнеке переключил свое внимание на женщину, что должна была вести этот урок. Долгий пронзительный взгляд. Попытка уцепить им чужое лицо, заглянуть в глаза, затем короткая фаза полной отрешенности от реальности, призванная дать несколько мгновений, дабы запомнить и проанализировать увиденное. Возможно, не зря посетил этот открытый урок - Эйнеке оно радовало. Между тем лекция началась. Сконцентрировавшись на словах профессора, полукровка лишь поигрывал зачарованной монеткой в пальцах, но продолжал смотреть исключительно на беловолосую женщину. Что-то держать в руках, ощупывать и перекладывать - привычка и вместе с тем важная часть мыслительного процесса. Слова словами, но демонстрация магического таланта говорившей женщины пришлась Эйнеке куда более по душе, вызвала явный интерес, о чем свидетельствовал лихорадочный блеск в глазах. Его познания в магии Воздуха были пока не столь велики и довольно специфичны. По аналогии с родной огненной магией Эйнеке научился под руководством одной вивенди вытягивать из потоков энергии зигзаги молний, а благодаря стараниям одного наемного мага, у коего молодой полукровка проходил в подмастерьях несколько лет, править воздушными потоками, но телепортироваться... Нет, с телепортацией были определенные проблемы. Это, увы, не то направление воздушной магии, где так уж легко освоиться самостоятельно, не имея за своим плечом умудренного опытом мастера.
"Эксперименты значит... Ну ладно," - оставив в покое заколдованную монетку, Эйнеке еще на подлете изловил "направлявшийся" к нему листок бумаги, да устроил его на столе перед собой. Хотелось выписать на нем очередную полубессмысленную надпись, вроде тех, что в школьные годы выводили близнецы синей краской на стенах алхимической лаборатории, чтобы немного позлить наставников. Сдержался. Не для того, чтобы ерничать сюда пришел, хотя и вспомнить старое-доброе было бы весьма занятно. Забавно. Но рискованно. И без того несколько не в лучшем положении. Немного пораскинув мозгами, Эйнеке потянулся к перу, а совсем скоро на листе бумаги стали появляться вереницы аккуратных и весьма изящных буковок, кои без особого труда могла после прочитать профессор или любой другой проверяющий.

Так гласил текст составленного полуэльфом ответа, а последние три буквы были ничем иным, как инициалами того имени, под которым он в свое время поступил на обучение в Академию: Эйнеке Айлион Вейнс.

Отредактировано Эйнеке (25-05-2016 11:55:42)

Взмах рукой и в положенный срок листы бумаги принялись слетаться обратно, разбавляя относительную тишину аудитории тихим шуршанием. Эйнеке проводил свой долгим задумчивым взглядом, затем чуть улыбнулся собственным мыслям. Самыми краешками губ, не больше. Почувствовав чужой взгляд, молодой полуэльф тут же вернул на свою физиономию выражение абсолютного равнодушия. Профессор, ведущая открытый урок, без сомнений тоже помнит его, как и те несколько мужчин в дальнем ряду. Эйнеке учился вместе с ними. Один до начала лекции подходил поздороваться, но Эйнеке просто прошел мимо, направляясь к своему будущему месту. Ему претила мысль жать руки тем, кого он всей душой презирал. Они гнобили его. По крайней мере пытались, отравив школьные годы атмосферой постоянной враждебности и борьбы за право быть самим собой. Одному из этих мужчин - ныне солидному на вид магу, а тогда еще угловатому подростку - Эйнеке опалил брови. Второму - его немного толстоватому приятелю - в свое время разбил нос Наталь. Нет, к бывшим одноклассникам полуэльф все еще питал острую неприязнь, обильно приправленную то и дело проскальзывающими в памяти воспоминаниями. Куда лучше нынче шли мысли о преподавателях. Да, были те, кто старался всеми силами загнать Эйнеке в привычные рамки учебного процесса, ограничивая излишне любознательного подростка, ломая и не позволяя отходить от определенных руководством свыше стандартов и тем в сторону творчества и явных импровизаций, но все же маг за эти почти десять лет несколько изменил свое мнение о произошедшем с ним в стенах Греса. В юности ему не хватало выдержки, чтобы не вспыхивать по поводу и без, теперь... теперь многое выглядело иначе. Эйнеке не чувствовал прежнего раздражения в обществе очередного преподавателя, да и у него не имелось ни одного весомого повода испытывать неприязнь к глянувшей в его сторону женщины. Только ее взгляд. Он вызывал некоторое напряжение и настороженность. Наверное, что-то с годами не меняется никогда. И всякий ученик, даже бывший, чувствует себя не в своей тарелке под взглядом учителя. Впрочем, несмотря на все это, Эйнеке не изменял своим привычкам, а ответил женщине прямым (или упрямым?) взглядом, нацеленным прямиком в фиалковые глаза.
Между тем эксперимент продолжался, и листы бумаги вновь вспорхнули в воздух. Услышав дальнейшие распоряжения беловолосой, Эйнеке перевел взгляд на доставшуюся ему запись. Подписи внизу или где-либо еще не имелось, но, пробежавшись по чужим строкам глазами, полукровка был готов поспорить, что писала это одна из молоденьких девиц-студенток с противоположного угла класса. Почерк был типично женским, а написанные строки явно отдавали восторженным романтизмом, что присущ юным особам в определенные моменты жизни. Впрочем, подобное отношение по-своему нравилось Эйнеке, ведь он и сам относился к магии, как к чему-то большему, чем к обыкновеннейшим манипуляциям с потоками энергии ради достижения таких банальных целей как удобство или веселье. Что ж, хорошо что на территорию Академии не допустили Наталя, никто сегодня не будет вливать в уши девочке весь вечер о "тонком и благородном искусстве магии", а на ночь глядя полезет под юбку с весьма недвусмысленной целью. Аве благоразумию школьного руководства!
Дальнейшая просьба профессорши несколько обескуражила Эйнеке. Обескуражила настолько сильно, что всю теоретическую часть лекции полуэльф провел где-то на грани реальности и собственных мыслей, хотя и по внешнему виду определить это было весьма и весьма проблематично - облик чародея не переменился, даже взгляд оставался прежним. Возможно, это все пустое. Нервишки шалят и все такое, но мысль об убийстве странно зацепила Эйнеке, тем более мысль об убийстве написавшей ту незначительную и очаровательно забавную надпись, что некоторое время лежала перед глазами у полуэльфа. Он уже убивал. Достаточно много в силу хотя бы специфики своей магии, вполне пригодной для того, чтобы поражать несколько целей за раз. Знал, что это далеко не предел и не точка, что он будет убивать еще. Еще больше и еще чаще. Их уже звали с Наталем на службу наемниками в отрядах той или иной знатной падали, что грезит отжать у соседа побольше плодородной земли, да еще чуть-чуть сдвинуть границы своих владений. Еще Эйнеке помнил первых убитых им людей. Тогда помнил. Помнил первого убитого кинжалом - это был удар со спины, подлый, грязный, но необходимый, чтобы спасти работодателя. Первого убитого арбалетной стрелой - чистейшее везение, ибо полуэльф не целился, но ухитрился попасть врагу аккурат в лицо. Первый убитый магией... Нет, вот это лучше просто не прокручивать в памяти. В тот день к Эйнеке пришло осознание того, что магия столь же прекрасна, сколь порою ужасны и отвратительны ее последствия. За эти годы полукровка настолько вымазался в чужой крови, что ему и самому становилось дурно. Что он чувствовал?
Очередной разлад с собой. Очередное противоречие, разрывающее разум и душу. Впрочем, пора бы привыкнуть к вечной борьбе с собой и двойственности собственной натуры, состоящей из некой невообразимой смеси эльфийского и человечьего. Где-то в глубине души Эйнеке нравилось убивать, ему нравилось осознание власти над чужой жизнью. Типично людская черта, людское стремление. Ничего удивительного в том, что человек в нем сломался первым. Дал волю своей жестокости, сволочному цинизму и равнодушию. Эльф... с эльфом труднее. Всякий раз убивая, Эйнеке ощущал боль, подавленность и страх, что скоро все придется повторить, а потом еще и еще. Вот просто потому, что всяк крестьянин, лишившись в очередной раз урожая, прет в разбойники, а купцы и их зачастую не самый дешевый товар приманивают романтиков с большой дороги ровно что дерьмо мух. Не было попросту одной конкретной эмоции, чтобы описать то, что чувствовал Эйнеке, убивая. Хватало всего. И самого паскудного, в том числе. Впрочем, он не встал. Остался сидеть на месте, инстинктивно запоминая и анализируя теоретическую часть лекции, но ровно до того, как в аудитории не прозвучало имя. Его имя.
- К Вашим услугам, профессор, - нарочито неторопливо и манерно отозвался Эйнеке, затем поднялся из-за стола, ожидая дальнейших указаний. Что ж, это был уже далеко не тот хилый и болезненный мальчик, что поступил на обучение в Академию два десятка лет назад, и даже не тот строптивый юноша, что покинул ее за пару месяцев до выпуска. Нет, это был молодой мужчина, в котором все же возобладала эльфийская половина крови. Высокий и худощавый, с бледной кожей и черными вьющимися волосами, он вновь упрямо смотрел в лицо напротив, неосознанно пытаясь установить зрительный контакт.

Ни одного лишнего движения. Только молчаливое ожидание дальнейших указаний и распоряжений профессорши. Чужие заинтересованные взгляды. Эйнеке чувствовал их кожей, ощущал как они скользят по довольно хрупкой и тонкой фигуре, возвышавшейся нынче над одной из парт первого ряда. Полукровку не смущало подобное внимание. Он привык к публике. К куда более пьяной, злой и веселой. Первое время после побега из Греса ему приходилось зарабатывать на ужин и пристойную комнату в таверне. Вот и зарабатывал. Преимущественно тем, что рассказывал сказки посетителям кабаков, играл на лютне, да показывал трюки. Иногда то была обыкновеная ловкость рук, иногда простейшая магия, тем не менее при верной подаче восхищающая простой люд, но куда чаще удачное сочетание первого и второго. Эйнеке был привычен к вниманию толпы, а потому даже не думал смущаться или зажиматься перед полной аудиторией. Особенно, когда предстоит эдакая демонстрация собственных талантов, о коих между делом успела упомянуть профессор. К слову, упоминание это оказалось странно приятным. Почти как скупая похвала кого из наставников в еще не столь далекой юности. Что ж, кому не понравиться сознавать себя единственным и лучшим в том или ином деле, да еще и с учетом своры бывших, но все еще страстно ненавистных однокашников? Пришлось приложить определенное волевое усилие, чтобы не дать насмешливой и крайне самодовольной ухмылке скривить тонкие бледные губы. Эйнеке только чуть изогнул темную бровь, позволив выражению некоторого интереса проступить на остроносой физиономии, а после коротко кивнул, тем самым заканчивая дальнейший обмен любезностями. Раскрыли его "маленькую тайну"? Пускай. Он не очень-то и скрывал свое умение совмещать приемы магии Огня и Воздуха, получая в итоге нечто среднее и чуть более специфичное - молнии.
- Как изволите, - мягкий и тихий тон. Совершенно ровный и спокойный. Эйнеке занял указанную ему позицию и скользнул мимолетным взглядом по аудитории. Нет, он не просто не боялся внимания толпы, он наслаждался им, как умелый артист наслаждается возможностью поиграть на публику, демонстрируя свое уменье сменять одну маску вслед за другой. Все же чуть усмехнувшись, Эйнеке вновь вернул свое внимание к визави и только к ней. Ощущение магии уже чуть покалывало кожу. Что именно представлял собой щит, которым укрылась профессор, и каков будет эффект от его взаимодействия с молнией Эйнеке не мог сказать наверняка. Защитные чары не его конек, да и отсутствие по-настоящему толковых знаний относительно магии Воздуха давало знать. Интрига, однако. Решив действовать как велено, хотя бы просто из собственного интереса и попутного желания сыграть на публику, Эйнеке для начала сделал пару коротких пасов правой рукой. Магия магией, но технику безопасности на практических занятиях соблюдать надо! Даже опытный чародей при составлении формулы может допустить огрехи, а потому простенькие чары защиты себя любимого лишними не будут. Наложив на себя защитное заклинание, Эйнеке сконцентрировался. Сначала он взывал к своему внутреннему огню, заставлял его быстрей и быстрей бежать по жилам, стекаться к кончикам пальцев, чтобы проявиться золотистыми сполохами на развернутых ладонях. Маг явно не торопился, позволял себе эдакую легкую медлительность, призванную показать как именно плетется подобное заклятие. В настоящем бою, когда на счету каждая секунда, оно бы выглядело иначе. Первый этап подготовки был завершен, процесс перешел на второй. Эйнеке потянулся к магическим потокам, используя источник магии извне и сливая его силу воедино с собственной. Отчетливый треск и шипение стали тому результатом, как и проблески энергии между пальцев. Очередное движение руками - для данного проявления магии слова были необязательны, Эйнеке хватало и простого умения контролировать силу - и вытянутый зигзаг молнии ринулся в указанном чародеем направлении, пропарывая на лету воздух. В силу того, что это была лишь демонстрация сил, полукровка довольно ощутимо ослабил свою молнию, еще на этапе создания не позволив вобрать в себя слишком много энергии. Скажут усилить - не вопрос, а пока эдакая экономия собственных сил вполне уместна.

Стихийная магия всегда довольно зрелищна, а от того и, наверное, так популярна. В классы изучения стихийных техник всегда поступало разительно больше народу, нежели к ментальщикам, светлякам и друидам. Впрочем, может виной тому было то, что по юности некоторые неофиты считали что манипулировать со стихиями куда легче и проще, чем с беззащитным людским сознанием? Магия никогда не бывает простой и легкой наукой - это, наверное, первое чему учит Академия. Осознанно или нет, но школьные наставники принуждают пересмотреть воспитанников свое отношение к магическому искусству. Даже юных дарований, которые изначально способны на большее, чем основная масса их пустоголовых сверстников. Эйнеке категорически нравилось происходящее, как нравился всякий момент обращения к своим или природным силам, как нравилось пропускать через себя силу, по разумению своему придавать ей вид, форму и окраску, задавать цель и смысл для кратковременного существования. Момент единения со стихией пьянил, заставлял себя чувствовать как никогда живым и сильным. По определенной иронии судьбы разве что с любимой женщиной можно испытать подобное и без чар. Впрочем, не суть.
Молния рвала в клочки воздух, отделяющий ее от точки начала своего пути к преграде, окружившей цель все сильней и сильней отдающей магией прослойкой. От непроизвольно поднявшегося ветра с ближайшего стола смело горстку предметов. Каких именно Эйнеке почти не уловил. Его внимание было приковано к двум проявлениям магии, что вот-вот столкнуться друг с другом. Молния - это огонь небесный, нечто сродни пламени. Краткий миг наблюдения за ее извилистым изгибом тоже очаровывал, приносил свое определенное удовольствие, как и еще неугасшее ощущение покалывания на кончиках пальцев. Давало знать и любопытство, вполне присущее Эйнеке. Это оно невольно растянуло миг, отданный под фазу полета магического снаряда к цели. Оно же заставляло с определенным нетерпением ждать соприкосновения чар. Дождался.
"Нейтрализует?" - с легким интересом подумал полукровка, изучая взглядом защитную сферу покуда это позволяли порядком растрепавшиеся волосы. Все же порывы воздуха, вызванные профессоршей, слегка попортили прически не только тем, кто сидел за первым рядом парт. Выглядело нынче магическое действо если не забавно, то занятно. Эйнеке уже прикидывал возможные способы применения подобного защитного приема в условиях реального боя, а также варианты того, как можно использовать в свою пользу энергию чужого заклинания, когда как беловолосая решила поставить точку в их маленьком представлении, допустить финальный аккорд, да еще какой! Образ дракона попросту не мог не произвести впечатление на учеников и молодых магов, что составляли основную массу "населения" аудитории. Шквал аплодисментов стал тому логическим подтверждением. Эйнеке чуть усмехнулся. Глупо было ожидать увидеть в рамках данного урока попытки научить кого-либо боевой магии, да и он сюда не за этим пришел. Он пришел за знаниями, за основой для своих собственных опытов и изысканий, что после будут направлены в нужное ему русло. Вот и показанный профессоршей прием был вполне пригоден для того, чтобы освоить его, изучить принцип, а после подогнать под реалии своей жизни, под свои потребности.
Эйнеке стоял. Стоял молча и неподвижно, с выражением абсолютного спокойствия в глазах, ожидая когда его или изволят отпустить, или дать новый приказ. Свою долю внимания он получил прежде. Эйнеке умел придавать форму пламени, обращать его хоть в фигуры парящих драконов, хоть в огненных птиц. Мог бы попробовать отправить одну такую следом, понадеявшись что защитные чары, явно действующие на территории Академии, позволят ему такой трюк, постараться перехватить внимание публики, но... зачем? Это не его открытый урок, не ему и пожинать плоды маленького выступления, да и подобный поступок был бы чистой воды ребячеством.

Представление следовало довести до логического конца, подыграть визави, ответив на ее размеренный поклон своим. В меру изящным и почтительным. При всем своем уважении (пускай и несколько своеобразном) к действительно сильным и могущественным магам Эйнеке не мог ответить женщине чем-то более весомым в его понимании, чем эдакое проявление вежливости. У полукровки всегда было плоховато с правилами этикета, а посему порой его считали если не язвой за иногда чересчур резкие и "ядовитые" высказывания, то как минимум крайне невоспитанным индивидом, что так просто не скажет ни "здравствуйте", ни "спасибо", ни тем более "извини". Он попросту не видел в словах, а также в некоторых общепринятых жестах особого смысла, отдавая предпочтение более весомому - поступкам, деньгам, всему тому, что будет равноценно оказанной услуге или радости встречи. Впрочем, Эйнеке и сейчас не слишком уж отошел от своих паскудных привычек. Ему дали (пускай, возможно, и неосознанно) покрасоваться перед толпой, а заодно получить пищу для дальнейших размышлений, толчок к саморазвитию и совершенству, он в ответ играет по чужим правилам, изображает почтительность и учтивость к соучастнице небольшой демонстрации сил. Странно, но в не столь далекой юности он бы вряд ли принял саму мысль о подобной уступке. Слишком горд и уперт был. Тогда Эйнеке определенно не хватало некоторой гибкости в тех или иных принципиально важных вопросах. Почти десять лет назад он бы лишь снисходительно усмехнулся, да, задрав нос, с видом ни больше ни меньше эльфийского принца ушел за свою парту, откуда смерил высокомерным взором окружающих. Теперь только слегка улыбнулся, чуть покривив тонкие губы, ответил поклоном на поклон, да вернулся на свое место.
"Эрсул Пламенное Сердце? Ох, часом не тот который мне и Нату очередной родственничек по материнской линии? Бр-р-р... как жить, когда состоишь в родстве с кучей именитых волшебников?! Впрочем, копии его трудов наверняка есть в семейной библиотеке..." - Эйнеке невольно нахмурился, попутно пытаясь убедить себя в том, что нет совершенно никакой необходимости возвращаться домой, в особняк Вейнсов, - "Ага, а в здешней библиотеке мне шиш кто что даст... я и так перед уходом кучу всего умыкнуть умудрился. Придется без книг..." - остроухий чуть поморщился, окончательно смиряясь со своей нелегкой судьбой. Заработок у них с Натом был. Пускай не очень и постоянный, но вполне достаточный, чтобы удовлетворять самые необходимые потребности близнецов вроде пищи, крова, одежды и ремонта снаряжения. Эйнеке даже скопил себе на нового скакуна, которого, к слову, порой намного проще купить, чем книгу о магическом искусстве. Только вот все равно полуэльф никак не мог позволить себе приобрести необходимую литературу. По крайней мере честным путем, а воровство, грабеж и мародерство, которыми порой приходилось заниматься в случаях крайней нужды, никогда ему не прельщали. В конце концов, это шло вразрез с мечтой о будущем великого мага. Придется без книг. Новый конь нужнее, как и относительно благопристойная репутация.
"Остаться?" - между тем открытый урок подошел к концу, посетители принялись подниматься со своих мест, а сознания Эйнеке коснулся некто чужой. Он прекрасно знал кто, хоть и теперь был этим крайне взволнован. Все еще сохраняя визуальное спокойствие, маг кипел изнутри от десятка самых разнообразных и противоречивых эмоций, среди которых нашел свое место даже легкий испуг. Что если его попытаются вернуть родным за вознаграждение и горячую поддержку торгового дома Вейнсов? Глупо конечно, но даже спустя столько лет некий детский страх по этому поводу терзал и беспокоил Эйнеке. А может сейчас потребуют его возместить убытки, нанесенные Академии незадолго до его ухода? Не расплатится же! Как и в первом случае надо срочно придумывать как выкручиваться и бежать... Только вот шансов на то меньше, чем хотелось бы. Мало того, что чужой маг вряд ли что-то сможет на территории Академии без ведома директора или старших преподавателей, так еще и профессорша при желании может читать его мысли как открытую книгу, даже больше она сильнее его - это Эйнеке чувствовал довольно отчетливо - и сможет насильно подчинить себе, захватив сознание. Конечно, Эйнеке будет сопротивляться до последнего, только что толку с того? Возможно, подозрения эти были нелепы и несправедливы, но полукровка по своей природе был излишне скрытен и недоверчив, а последние годы жизни среди наемников и всякого рода отморозков не могли не отразиться на его характере. Сейчас Эйнеке чувствовал себя волком, загнанным в угол, да и против воли своей с каждой секундой ожидания все больше и больше походил на него.
- Вы хотели что-то сказать, профессор? - осмотрев помещение и убедившись что они пока одни, Эйнеке поднялся со своего места, он бы все равно не смог сидеть в присутствии этой женщины, считай преподавателя. Голос молодого полуэльфа звучал по-прежнему тихо, но напряженно, синие глаза были непроницаемо-холодны, но чуть прищурены, выдавая некоторую подозрительность.

Напряженный, собранный и сосредоточенный. В такое состояние его вогнала лишь одна невинная просьба остаться, однако! Ребенок, забитый сверстниками, подросток, привычный ждать от окружающих лишь неодобрение, молодой мужчина, превративший собственную жизнь в борьбу за выживание в далеко не самом лояльном и спокойном мире - Эйнеке в принципе не мог вести себя иначе, не искать причин и возможного подвоха в происходящем. Наверное, это паранойя, но лучше быть живым и сытым параноиком, чем трупом в канаве или побирушкой на паперти у храма Имира. Впрочем, последнего бы уже не позволило полуэльфу его раздутое самолюбие. Ну и изрядная фантазия, дополненная братом-мордоворотом и полным отсутствием особо высоких моральных принципов, конечно. Добавляло своего и осознание того, что Эйнеке не в самой выгодной ситуации. Он бы не выжил в многочисленных стычках и драках, если бы не выучил себя довольно остро реагировать на происходящее и постоянно оценивать обстановку, прикидывая соотношение сил и возможности для маневра, пути отступления и наиболее удачный момент для быстрой и эффективной атаки. Осознание близости смерти удивительно сильно меняет людей. И не только людей, но и тех, в ком людской крови лишь половина.
"Лапе?" - слабый всполох интереса мелькнул в глазах полуэльфа. О том, что перед ним находится дракон молодой маг не знал, хотя и ощущение силы, исходящее от беловолосой в момент эдакого соприкосновения разумов, все же было несколько необычным. Впрочем, Эйнеке не столь уж часто контактировал ментально с действительно сильными в этом отношении магами. Просто его немного смутила подобна оговорка, сорвавшаяся с губ визави. Не заметить ее Эйнеке не мог, а потому теперь был слегка смущен и обескуражен. Впрочем, слегка ли? Нет, вряд ли. Ситуация сложилась все же не самая простая и приятная с точки зрения полуэльфа, иначе бы он так остро не желал сбежать куда подальше и спрятаться там, где его не обнаружат представители гресской Академии. Просто эта незначительная оплошность лишь немного переключила внимание Эйнеке на свою определенную неуместность в речи Лозарит, не более.
- Чай, - коротко отозвался молодой маг, продолжая исподлобья поглядывать на женщину. Пить ему совершенно не хотелось, но если предлагают... что ж, пускай. Похоже что разговор предстоит относительно долгий, значит чашка чая лишней не станет. Между тем в аудитории повисла некая пауза. Эйнеке, принудив себя вновь изобразить еще хоть какое-то подобие спокойствия, нехотя сел обратно за парту. Раз приказали - значит надо. Не стоит усугублять все. Куда лучше сыграть то, что от него хотят, не забывая при всем при этом готовиться к самому худшему. Да, Эйнеке в силу своей природной недоверчивости не слишком-то расслабился от заверений профессорши, скорее еще больше насторожился, но окончательно подавил в себе детский необоснованный страх, отдав предпочтение разуму и относительному хладнокровию. Правда надолго их не хватило, потому как Лозарит наконец заговорила. Ее слова вызывали двоякие чувства. В первую очередь удивление, после смущение, от которого предательски покраснели кончики заостренных ушей, а в конце концов и удовольствие на грани еще более явного напряжения и подозрения. Конечно, Эйнеке знал что он неплох, что он талантлив. Магия давалась ему куда легче, чем многим другим, но одно дело когда ты сам считаешь себя талантливым, а другое когда тебе открыто говорят об этом другие, да еще и те, от кого подобного в принципе не ждешь. В общем, что-то Эйнеке несколько растерялся. Правда ответить он все же смог.
- Недостаточно быстро. Это была демонстрация. Я играл на публику, - ровным тоном произнес молодой чародей и чуть качнул головой. Увы, но он не умел принимать комплименты. По крайней мере более-менее адекватно. В этом отношении критика была куда проще, - Я сдержал поток. Экономил силы. Опять же, это была всего лишь демонстрация, не так ли? - слабая пародия на улыбку чуть покривила губы Эйнеке, - Мне следует солгать, оставив вам приятное впечатление после себя, или говорить правду такой, какова она есть? - вопросом на вопрос ответил полукровка и тяжело вздохнул, поведя плечами.

В ней изначально было что-то не совсем человечье - это Эйнеке чувствовал интуитивно. Особенно после той оговорки. Но он не придавал этому особого значения, понимая что и его собственное поведение порой откровенно выходит за рамки того, что принято у людей. В конце концов, не зря его иной раз принимали за безумца. Каждый имеет право на странности, но когда количество этих самых странностей возросло, когда профессор стала вести себя слишком необычно, Эйнеке насторожился еще пуще, вглядываясь в чужое лицо, запоминая его выражение, эту странную и несколько нечеловеческую улыбку. Слишком необычна была мысль о том, что в Школе Греса допустили преподавать существо более необычное, нежели человек или эльф, а теперь это существо, кажется, не слишком-то собирается скрывать свою истинную природу. Впрочем, полукровка придержал эти мысли, вновь концентрируясь на диалоге. Его, кажется, поняли несколько неверно или же он сам опять начал слишком остро реагировать на ситуацию. Немного задумавшись, молодой маг решил, что куда разумнее молчать и оставаться на месте, сохраняя видимость спокойствия и сдержанности. Да и чудо-чайник с чудо-чашкой прилетели. Теперь рядом с полукровкой располагалась посудина с вроде бы вполне приличным чаем. На худой конец можно было бы изобразить из себя искренне увлеченного ценителя чая, хоть пить по-прежнему и не хотелось. Вдобавок не оставляло навязчивое ощущение того, что все притворство и игра под безобидного дурочка совершенно не имеет никакого смысла. Что ж, так всегда себя чувствуешь в обществе более сильного ментальщика. Ты можешь играть и менять маски у него под носом, но он в любой момент вывернет тебя наружу, если просто захочет глянуть одним глазком что там у тебя такое в черепушке.
"Драконы значит..." - а вот реплика о драконах, сорвавшаяся с уст визави в корне изменила поведение Эйнеке. Молодой маг из напугано-настороженного резко превратился в любопытствующе-заинтересованного. В синих глазах явно мелькнул азарт, голова чуть склонилась к плечу. Полуэльф даже позволил себе некоторую беспечность, отложив на второй план тот факт, что он сейчас находится в заведомо невыгодном и даже скорее проигрышном положении. Эйнеке не знал, что спустя далеко не один десяток лет его ждет встреча и с другими представителями гордого крылатого племени, но уже тогда испытывал к ним определенный интерес, если не симпатию. Довольно странно для двуногого, однако. Перспектива беседы с кем-то из чешуйчатых его странно манила, а потому если перед ним действительно сидит драконица в человеческом обличье это... действительно чего-то стоит. Слишком много вопросов теперь роилось в голове и у самого Эйнеке, но он не рисковал их задавать, опасаясь что это будет уже верхом бестактности с его стороны. Предпочел отложить их на после, если только это самое после будет. Хотелось бы теперь чтоб было. Он позволил себе пока лишь продолжать упрямо смотреть в чужие глаза в попытке установить и удержать зрительный контакт. Привычка. Возможно дурная, но Эйнеке сохранил ее за собой. Он едва ли не всегда смотрел в глаза тому, с кем говорил.
- После того как нас исключили, мы с братом решили не возвращаться домой. Сбежали, отказавшись от родового имени. От обоих имен. Почти десять лет не представлялся ни Вейнсом, ни Ал Аллэ, - полукровка чуть качнул головой, - Хотели чего-то добиться сами, да и гордость не позволила придти с повинной. Мы стали наемниками. Охраняли караваны. Боевых магов высоко ценят, если они способны защитить не только себя, но и товар нанимателя. Невозможно отдавать себя науке и искусству чар, не имея за душой ни гроша. Впрочем, я продолжал и продолжаю оттачивать свои навыки. Для этого я и пришел сюда. Мне нужны знания.

Пауза в разговоре. Эйнеке продолжал изучать взглядом собеседницу, попутно ощупывая тонкими пальцами чашку с чаем. Острая нужда хоть чем-то занять руки, способствуя тем самым мыслительном процессу, опять дала о себе знать. Полуэльф почти не задумывался о том, что делает, слишком уж сильно был влечен своими размышлениями. Что ж, его не намереваются отдать обратно семье, точно непослушного ребенка, наконец попавшегося на своей шалости. Не желали и заставить отвечать за проказы и шалости школьных лет, что тоже не могло не радовать. Ему даже ни разу не напомнили о них, а потому, наверное, можно было уже и чуточку придержать свою паранойю, твердившую молодому магу, что все здесь вокруг если его не ненавидят, то просто недолюбливают. Больше не было веской причины видеть вокруг себя одних лишь врагов, зато имелся весьма примечательный объект для наблюдений - потенциальный дракон в тушке человека. Довольно скоро полукровка смекнул, что если этому созданию дозволено здесь преподавать начинающим магам, в том числе и многочисленным сынкам и дочкам городской знати и купечества, то опасаться его, точнее ее не стоит. По крайней мере не стоит опасаться возможности расправы, но все равно вести себя благоразумно и послушно, покуда того требует ситуация.
Тишина не длилась долго. Достаточно долго, чтобы Эйнеке мог начать беспокоиться. Впрочем, ему было нечего отвечать. Он молчал. Молчал и смирно ждал, покуда его сознания вновь не коснулось нечто достаточно сильное и необычное, чтобы заметить его. Будучи обученным ментальной магии, Эйнеке ощущал происходящее даже несколько ярче, чем ему того хотелось. Боли не было, но было ощущение чего-то совершенно лишнего и чужеродного. Теперь это казалось как никогда явным и очевидным. Контакт с разумом человека иной. Разум человека не столь... нет, подобным ощущениям нет верного и точного объяснения, такое надо почувствовать на своей шкуре, чтобы понять в полной мере сколь сильна разница между разумом смертного существа и бессмертного, что очевидно разменял далеко не одно столетие жизни. Эйнеке чуть насупил брови и поджал губы, приноравливаясь к ощущению чужого присутствия в непозволительной близи от собственного разума. Всего один шаг и нечто совсем чужое может запросто увидеть его настоящего, понять то, что он прячет в себе, скрывает масками, больше из-за привычки пряча львиную долю настоящих чувств и эмоций за напускным равнодушием и холодностью. Глубокий вдох-выдох и черты лица полукровки вновь смягчились. Он чувствовал себя по-прежнему уязвимым, но примирился с этим ощущением, признавая его неизбежность и даже необходимость, если того требует возможность обрести желанные знания. Теперь следовало ответить. Максимально честно. Но прежде для начала крепко подумать, а потому молчание молодого чародея даже несколько подзатянулось. Он не привык давать обещания, предварительно не взвесив все "за" и "против" такого поступка.
Эйнеке точно знал, что никогда не опустится до того, чтобы торговать знаниями. Ни своими, ни чьими-либо еще. По крайней мере, знаниями относительно искусства магии, сплетни и слухи - это одно, но знания о магии совершенно иное. Он мог торговать своей жизнью, услугами и даже верностью, но не знаниями. Знания - сила. Знания в области магии - могущество. Это только его достояние и сокровище, которое Эйнеке был готов оберегать столь же ревностно, сколь порою драконы пристально и свирепо сторожат свое логово и богатства. Обещать, что он их никогда не продаст и не передаст Эйнеке мог. Мог с твердой уверенностью в своих словах. Но что до того насколько достойно он будет их использовать... Возможно, Эйнеке и хотел бы посвятить себя лишь чистому и благородному изучению магии, сторонясь ее иных аспектов, но он понимал, что это не удовлетворит его амбиций, не даст исполнить детскую мечту стать лучшим из лучших, да он даже просто не сможет без этого, ведь жизнь наемника всегда сопряжена с убийством, а у него больше банально нет иных способов зарабатывать достаточно хорошо, чтобы обеспечивать свои с братом потребности. В конце концов, чтобы все поняли что ты самый могущественный и самый способный из своего поколения, нужно перешагнуть через пару трупов иных претендентов на подобный титул. Вдобавок, как и Лозарит, Эйнеке не обладал даром предвиденья, не мог сказать как в следующий раз перед его носом крутанет задницей шлюховатая Фортуна, а уж про изощренную фантазию судьбы и вовсе говорить не приходилось.
- Я могу обещать вам лишь сберечь эти знания. Я их не отдам и не продам, это не в моей натуре, - вздохнув, заговорил наконец полуэльф привычным полушепотом, - Но я не могу обещать, что когда-нибудь не воспользуюсь ими по своему разумению и, возможно, не ради блага. По крайней мере не ради того, что благом зовет большинство. Пока я есть я, такой как есть сейчас, я не обращу эти знания во зло, не стану убивать беспричинно и не использую ради того, чтобы обрести власть, что мне не по плечу. Но я не могу сказать наверняка, кем стану через сотню лет, даже кем стану через десять не назову...

Отредактировано Эйнеке (04-06-2016 00:32:26)

Теперь ему оставалось только ждать. Ждать тихо и спокойно, хоть то оказалось не так просто, как думалось поначалу. Его словно судили, взвешивали его слова, обдумывали. По крайней мере так казалось самому полуэльфу, что продолжал ощупывать тонкими нервными пальцами чашку с медленно, но верно стынущим чаем. Он знал, что говорил предельно честно и знал, что сможет сдержать свое обещание. Именно это обещание и именно в эти мгновения, молодой маг не загадывал на будущее, понимая что даже и помыслить не может пока о том, какие встречи и события ждут его впереди. Он даже не мог сказать наверняка, что именно преподнесет ему завтрашний день, не заколет ли его какой ублюдок  в темной подворотне, когда рядом попросту не окажется старшего брата и вообще хоть кого-нибудь, кто сможет и захочет защитить его жизнь. Магия магией, но даже она порой не может уберечь от случайной стрелы или камня, что уж говорить про предательский удар ножа в спину, осмысленный, продуманный и тщательно рассчитанный. Еще Эйнеке начинали пробирать мысли. Странные мысли, дополненные еще более странными ощущениями. Он ощущал сожаление. Навязчивое сожаление о том, что в нем слишком много амбиций, что его мечта так или иначе, но подразумевает применение своего могущества против конкурентов, и о том, что его жизнь уже сложилась так, что ее невозможно свернуть на иной, более мирный путь. Нет, наверное не проблема вернуться в родительский дом, а после изъявить желание стать одним из магов Академии, уговорить их принять его, дать возможность постигать искусство в тишине и спокойствии. В конце концов, Эйнеке действительно талантлив, он это знал всегда. Что если именно его талант может поспособствовать открытию чего-то действительно стоящего и сопряженного с магией? Это было бы неплохо, весьма неплохо. Но он... разве существо однажды познавшее радость власти над чужой жизнью, распробовавшее как следует вкус чужой крови согласиться примирится? Согласиться отказаться от жизни на грани? Не самой лучшей, не самой честной, а зачастую попросту беспощадной, но полной самых ярких и острых чувств ради... совершенно обратного. После первых двух-трех настоящих боев в душе все-таки что-то ломается. Не пройдет и месяца, а Эйнеке опять будет желать странствий, стычек с разбойниками и прочего дерьма, которого одна часть его существа до одури боится, а вторая алчно жаждет. Просто сейчас в нем, кажется, говорит эльфийская кровь или скорее сущность этого светлого народа, частично перенятая у отца. Лозарит же тем временем уже покинула разум визави, но Эйнеке не мог знать наверняка, слышала ли она отголоски его сожаления о том, что не может остаться. Отказаться от всего и просто остаться.
"Значит... все-таки согласна," - проскользнуло где-то промеж вороха иных и куда менее приятных мыслей, когда профессор поднялась и пригласила идти следом. Эйнеке больше не колебался ни мгновения. Оставив в покое чашку, которую он так ни разу и не пригубил даже из вежливости, молодой чародей поднялся из-за стало и проследовал за беловолосой, готовясь увидеть как же выглядит эдакое логово "школьного дракона". То, что он увидел вызывало несколько противоречивые ощущения. С одной стороны, эдакий творческий беспорядок в личных вещах, граничащий с идеальным порядком на книжных полках был ожидаем. С другой, некоторые детали и объекты интерьера все же удивляли и даже вгоняли в легкий ступор. В конце концов, дракон есть дракон, и привычки у него ни разу не человечьи, а самые что ни на есть драконьи. Стараясь не обращать внимания на определенные странности помещения, в котором он оказался по воле профессорши, Эйнеке присел на предложенный ему стул, да продолжил ожидание. На этот раз он ждал книги. Что именно он в них увидит и какие тайны сможет постичь благодаря длительному их изучению оставалось только догадываться. В пору ощущать себя маленьким ребенком, которому любящая матушка приготовила сюрприз, только вот ситуация как-то не очень располагала.
- Читал. Пока учился здесь, - в ответ на первый вопрос Лозарит отозвался Эйнеке, затем заинтересованно склонил голову к плечу, слушая ее небольшое лирическое отступление, - Сказки и легенды порой очень сильно отличаются от действительности, что дала им жизнь, - обращаясь скорее к себе самому, заметил полукровка, а после перевел взгляд на предложенные беловолосой книжки. Тонкие пальцы потянулись к первой, самой внушительной и солидной, бережно повели по обложке и замерли, - Почему? - просто спросил молодой чародей, поднимая взгляд на визави, - Почему вы делаете это? Передаете свои знания ученикам? И такому как я?

От драконов можно ожидать всего. Кроме конкретных ответов на заданные вопросы. Глупо было даже ожидать услышать прямой ответ на свой вопрос, однако Эйнеке все равно чувствовал себя обманутым ребенком. Он сидел молча, поджав губы, и чувствовал как все внутри бунтует против сказанного Лозарит. Это было не то, что он хотел услышать. Совсем не то. Внезапная обида и разочарование, проскользнувшие в душе оказались настолько сильны, что аж захотелось возмутиться неоправданным ожиданиям. Впрочем, это было бы просто верхом нелепости, а потому Эйнеке молчал, положив руку на обложку ближайшей книги и тщательно стараясь вникнуть в смысл сказанных собеседницей слов. Обида мешала и думать, правда, Эйнеке и не испытывал особой уверенности в том, что смог бы действительно понять слова вероятно очень и очень древнего существа. Они попросту мыслят иначе, иначе и воспринимают окружающую реальность, выделяя для себя совершенно другие ценности. В словах Лозарит полукровка почувствовал предостережение и своего рода предчувствие чего-то неизбежного и чего-то определенно неприятного, на что Эйнеке подписался уже давным-давно, выбрав тот путь, по которому идет сейчас. Теперь он ощущал себя обреченным. Хотелось уйти, если не сбежать. Молодой маг продолжал сидеть. Все еще напряженный и слегка нахмурившийся, но не более. В конце концов, ем нужно слушать.
Слушать и запоминать, чтобы потом использовать полученные сведения верно. Или, по крайней мере, достаточно эффективно. Одна стопка - меры предосторожности, вторая, представленная лишь тоненьким трактатом - сама формула. На первый взгляд все просто как дважды два. На деле... на деле еще предстоит заглянуть в написанное чужой рукой, попытаться понять, разобрать и... преобразовать. На свой лад и манер. Магия - непросто наука. Магия - это тонкое искусство. Искусство всегда сопряжено с творчеством, а творчество с импровизацией. Возможно, Эйнеке должен был внять последним предостережениям драконицы, а может отнестись к ним с куда большей серьезностью, отказавшись отходить даже на шаг от уже написанного на пергаменте, но вместо этого молодой чародей скорее убедил себя лишь в двух вещах. Первая: он должен стать сильнее. Намного сильнее, чем есть сейчас. Вторая: изменить формулу под себя, добиться того же результата (а может и большего?), сведя к минимуму затраты сил и энергии. Плевать сколько на то уйдет времени. Теперь у него действительно появилась цель, которую следует достигнуть, и пища для ума.
- Я вам признателен, - коротко ответил полукровка и поднялся со стула, не сводя глаз с профессорши. Идя сюда, он ожидал другого. Совершенно. Но не был больше удручен или расстроен. Разыскивая способ понять как можно больше о магии Воздуха, Эйнеке получил возможность увидеть применение одной из защитных техник этой школы, вдобавок, кажется, обрел нечто, что сможет лучше понять всю магию в целом. Формулу всегда можно адаптировать. Любую формулу можно адаптировать под свои нужды.
- Мне следует теперь идти? - поинтересовался молодой маг. Большего ему, в принципе, и не оставалось ничего делать. Напрашиваться в ученики или просить еще немного сокровенных знаний он не мог, а необходимое уже получил.

Удерживать его более никто не собирался. Профессор ясно дала понять, что молодой маг волен идти на все четыре стороны, даже не задумываясь о том, что кто-то решится его задержать. Что ж, ему следовало поспешить. Нет, не из желания сбежать поскорее прочь и не только потому, что Эйнеке хотелось как можно скорее приступить к изучению полученных в дар книг, скорее из банального ожидания того, что он и без того сильно задержался, а старший брат наверняка волнуется, не находит себе места и не исключено, что уже продумывает план спасения близнеца от коварных преподавателей гресской Академии. Любезно открытый Лозарит портал вызвал в душе молодого чародея даже нечто сродни благодарности. И беспокойства, ведь наблюдая за картиной по ту сторону открытого драконицей магического "коридора", он понял, что солнце уже давно село. Это не утешало. Они с братом поселились в захолустной гостинице на окраине Греса, но все же в пределах городских стен, что к счастью. Если бы они предпочли остановиться по другую сторону городских ворот, Эйнеке пришлось бы ждать утра прежде чем воссоединиться с близнецом. Сам он, хоть и владел определенными навыками магии Воздуха, с порталами не дружил - слишком сложная техника для самостоятельного обучения - а это уже определенная проблема в такой-то ситуации. Идти по темным улицам тоже как-то совсем не улыбалось, тем более не по самому благополучному району Греса. Все же даже в таком процветающем и не столь населенном городе как этот есть и свои воришки, и грабители, и просто отморозки. Смерть в подворотне не прельщала, разумеется, тем более когда появилась новая цель, новые вопросы и источник знаний с возможными ответами на них.
"Ладно, сам виноват. Просто буду повнимательнее и осторожней, авось обойдется," - решил волшебник и коротко кивнул профессорше в знак благодарности за куда более удобный и близкий "выход", затем было двинулся в сторону портала, но замер, заслышав чужие расспросы. Эйнеке вновь сфокусировал взгляд на Лозарит. Она беспокоится? Если да, то за кого? За него или за подаренные книги? А может и не беспокоится вовсе, просто его наполовину эльфийскому умишку не понять мотивации древнего бессмертного. Впрочем, не важно. Магу все равно стало несколько неловко. Он даже немного смутился, почувствовав как заливаются слабым румянцем щеки и горят кончики заостренных ушей. Он не привык к подобному и считал странным говорить о том, где они с братом устроились, но тем не менее ответил, продолжая несмотря на все свое смущение смотреть исключительно в фиалковые глаза напротив:
- Да, есть. Мы остановились с братом в гостинице у городской стены, а книги... придется нести в руках, бездонную сумку я оставил в комнате, - разочарованно цокнув языком, констатировал полуэльф и вздохнул - выбора-то у него никакого не было, - Вы дали мне пищу для размышлений, но, хоть я и желаю большего, много большего, в том числе и относительно магии Ветра, просить об этом я не могу. Это было бы слишком... грубо и нагло с моей стороны, - в довершении всего добавил молодой чародей. Он не стал просить Лозарит провожать его и уж тем более учить, дать еще знаний, просто замолк в ожидании.