Совершенно невыносимо. Эйнеке за те мучительно-долгие часы бессонья, что отделяли его от событий в домике и нынешних успел уже сотни раз пожалеть о том, что вообще ввязался в это дело. Конечно, оно было попросту неизбежно, но… какого Рилдира его дернуло копаться в памяти этого гребанного наемника?! Теперь мага не оставляло острое ощущение того, что он попросту не должен был совать нос во все это, не должен был подглядывать и искать в потоках воспоминаний то единственное, что могло бы дать ему шанс зацепиться, найти хоть какую-то информацию об отце. Желаемое получил, но как быть с ним? Как быть с тем, во что совершенно невозможно заставить себя поверить или позабыть? С тем, что каждое мгновение приносит острую боль, отвращение и ненависть. Отвращение и ненависть к людям, к самой людской злобной породе, и к собственной разбавленной крови. Впрочем, только ли к крови? Тут уже вопрос сложный, ведь Эйнеке нутром чуял, что дело не только в этом. Не только из-за примеси людской крови он поступал немногим лучше того наемника, позволял себе буйствовать, убивать и радоваться этому, упиваясь свирепой радостью единения с огненной стихией. Воспитание? Возможно оно тоже имело место быть, однако чародей никогда бы не позволил себе переложить всю ответственность за свои многочисленные огрехи на тех, кого много лет назад звал своей семьей. Да, стараниями дедушки он был готов видеть вокруг одно лишь дерьмо и выгрызать глотку всякому, кто попробует в его кучке найти бриллиант, да только вот причина, пожалуй, не только в этом. Выбор был всегда. Выбор между злом и меньшим злом хотя бы. И Эйнеке каждый раз выбирал. Иногда неверно, а иногда… вполне себе верно, но лишь в свою пользу. Шел по головам, ради своей цели. Просто он по своей природе злобная сволочь, садист со звериными замашками и неуемной жаждой всего и вся. Такой же ублюдок, как и тот наемник.
Похоже, Эйнеке начинал понимать слова Гволкхмэй, сказанные ею во время одной из их бесед с глазу на глаз. Она тоже переживала тогда нечто подобная. Чувствовала всю неправильность и дикость некоторых людских стремлений, раскаивалась за совершенное на пути наемника. Он тогда ее не понял. Или скорее понял, но не до конца, не в полной мере. Чтобы понять, надо пережить. Прочувствовать на своей шкуре. Несколько жаль, что их отношения остыли, утратили почти всю прежнюю теплоту, не пройдя проверки временем. Сейчас это казалось жутко предсказуемым и ожидаемым. И правильным. Уж лучше они останутся каждый сам по себе, нежели продолжать и дальше жалить друг друга непониманием. Еще Миристель. Глупо скрывать теперь от себя самого свое влечение к жрице. И дело тут даже не в подарке и не в тех незначительных мгновениях подле друг друга, нет. Она смогла смирить его боль. Заставить думать не о себе и не о гнетущей пустоте внутри, а только о том, что чувствует она, напугана ли, здорова ли. Наверное, это дорогого стоило. Если после охотничьего домика Эйнеке чувствовал себя живым мертвецом, продолжающим сознавать происходящее лишь в силу злой насмешки судьбы, то на опушке леса, рядом с молодой эльфийкой маг вновь был жив душой. Он чувствовал, болел и радовался. Только за нее. Не за себя. Это пьянило, будоражило и… пугало. Подобное было и с Мэй. В первые мгновения, в первые часы и дни. Стоило позволить воительнице чуть привязаться к нему, как все пошло наперекосяк. Сказать честно, Эйнеке боялся повторения. Еще он боялся оставаться в лагере. Его подавленность не укрылась практически от всего отряда.
Опасаясь разговоров по душам, тихой и безмолвной поддержки Миристель, ее сдержанного тепла и ласки, Эйнеке сегодня попросту сбежал. Сбежал под предлогом того, что ему нужно привести себя в порядок перед дальнейшем конном переходом. Побродив немного по окрестностям, Нат не так давно (кто бы знал, что и Дани умудрился ее тоже отыскать!) набрел на небольшую и вполне пристойную заводь. Погода, да и температура воды вполне позволяли Эйнеке искупаться без угрозы заболеть. Перспектива смыть с себя грязь недавней стычки прельщала. Маг без раздумий направился туда. По дороге он сорвал, оставленную кем-то на ветви ленточку, да перевязал ей гриву, дабы не сильно мешалась. Бросив одежду на берегу, он медленно зашел в воду, чтобы, добравшись до глубины, просто рухнуть лицом вперед. Раскинуть руки, позволить себе закрыть глаза и уйти под воду. Потонуть. Ненадолго. Выдержав несколько лишних секунд под водной гладью, на которые уже откровенно не хватало воздуха, Эйнеке вынырнул обратно. Он был удручен. Смерть его больше не пугала. Даже такая нелепая, как «захлебнулся в реке пока купался». Впрочем, надолго задуматься о том не удалось. Чужой голос пропорол тишину. Эйнеке резко обернулся, глядя на обладателя этого, ставшего до жути знакомого голоса.
- Я его первым занял, - мрачно отозвался Эйнеке и насупился, - Но я нынче не жадный, - отворачиваясь обратно, заметил полукровка. В конце концов, парни они взрослые, чего друг и друга не видели? Пускай остроух купается, если ему так угодно – речки хватит на всех.

Отредактировано Эйнеке (24-05-2016 00:35:53)

Что ж, дал добро - терпи. Не то что бы Эйнеке испытывал какие-либо сугубо негативные эмоции по отношению к Даниэлю, даже очень наоборот, этот остроух был ему приятен, просто маг всеми фибрами своей души жаждал одиночества. Хотел побыть один на один с собой, попытаться перебеситься, давая волю своим не очень адекватным замашкам, но нет, нашелся же тот, кто испортит такую малину! Будь бы Эйнеке в куда более воинственном расположении духа, то ему бы хватило общей дерьмовости собственного характера, чтобы послать Дани в лагерь (а также всякого другого, вне зависимости от личных симпатий и степени родства) ждать своей очереди, попутно объявив полную монополию на этот рилдиров водоем. Однако полукровка просто не находил в себе сил негодовать, рычать и демонстрировать свой местами откровенно паскудный норов. Он был на грани. Эмоционально истощён настолько, что не чувствовал ровным счетом ничего, кроме гнетущей пустоты внутри и время от времени вспыхивающих слабых отголосков горя, злости и отчаяния, изредка разбавляемых сожалением или тоской. Еще реже, при мыслях о молодой жрице, отупляющей нежностью. Банально не хватало запала обматерить эльфа, да и не очень-то хотелось. Ему вчера тоже не шибко сладко было. В общем, полукровка довольно скупо отреагировал на появление Дани, заставил себя смириться с его присутствием, да повернулся спиной, дабы не наблюдать за чужим процессом раздевания. Да, парни взрослые и голых задниц в жизни повидать успели достаточно, но как-то неприлично в такой момент глазеть друг на дружку, а то неверно поймут и будут после бояться за мылом нагибаться. Ну или не обязательно за мылом.
Честно сказать, не очень-то Эйнеке хотелось глазеть на Дани и по другим вполне логичным причинам. Дани лучше его. Красивее, сильнее и здоровее. Сложен куда лучше и, вероятно, вполне сносной мускулатурой хвастнуть может - лучник все же, да и фехтованию обучен! В общем, нечего ранить свое самолюбие, глядя на того, с кем природа не пошутила, напрочь обделив хорошими физическими данными и крепким здоровьем. В столь паршивой ситуации, когда настроение и без того где-то на уровне Бездны, лучше не стоит лишний раз давиться от черной зависти. Плюс сам Эйнеке шибко красоваться (было бы чем, угу) не желал, а посему отвернулся спиной, пряча насколько то возможно чуть выпирающие ключицы и ребра, слабо развитые мышцы, отчетливо видимые по большей части лишь из-за отсутствия нормальной жировой прослойки, да мелкие и не очень отметины на груди, боках и руках. Какие-такие отметины? Да всякие. Одни остались на память о стрелах, так или иначе, но настигших мага, другие от мечей или кинжалов, прошедших вскользь, а третьи и вовсе от когтей зверей, али птиц, которых ловили близнецы под заказ. По большей части это были следы ран незначительных или вовремя залеченных магом-целителем.
Впрочем, имелись и куда более занятные "напоминания". Такие как не слишком приятный шрам на правой руке - память о давнем открытом переломе. В этом месте кусок лучевой кости повредил плоть и вышел наружу. Несколько гадкое зрелище. Парочка не очень глубоких царапин или точнее сказать порезов на левом плече и предплечье тоже могли ненароком привлечь излишнее внимание. Хотя бы просто потому, что были совсем свежими и толком не успели зарубцеваться. Будучи время от времени подвержен не самым нормальным (а иногда просто суицидальным) с точки зрения здравомыслящего человека порывам, Эйнеке пытался вырвать себя из плена угнетающей пустоты несколько нестандартными способами. Посредством пореза на плече, например, или падая лицом в воду и долго не всплывая на поверхность. У всех свои сдвиги.
Только вот ими как-то светить не хотелось, дабы не вызывать лишнего внимания и вопросов, а то дело может дойти до Наталя и его радикальных методов. Связать за спиной рукава туники - один из самых безобидных из них. Позади послышался всплеск, а по воде побежала рябь - это Дани занырнул в реку. Эйнеке, зябко поежившись от мимолетного дуновения ветерка, заметно напрягся и принялся старательно делать вид, что пытается очистить кожу от грязи недавнего боя. Правда, со стороны оно, наверное, больше походило на какое-то не очень вменяемое и ожесточенное шкрябанье собственной шеи остриженными ногтями - странно, дико и нервно. Что-то Эйнеке уж слишком увлекся, а пришел в себя, когда опять зазвучал голос приятеля.
"Ленточка? Какая еще к хренам ленточка?" - несколько ошалел Эйнеке, пытаясь разобрать о чем это лучник говорит, но постепенно до него дошло что тот имел в вид ту самую ленту, которой маг перевязал волосы, не желая шибко страдать от кудрей, в которые превратятся его слегка вьющиеся лохмы при контакте с водой, - "А-а-а, Имировы тапочки, эта ленточка!" - окончательно осознал маг и, не слишком-то нормально воспринимая ситуацию, а именно вовсе не понимая где проходит грань шутки и полной серьезности, насупился еще сильнее, да резким движением сорвал с гривы злополучную полоску атласа.
- Забирай, раз уж твоя, - молвил Эйнеке абсолютно бесцветным тоном и протянул эльфу ленту. Между тем совершенно безумные завитки волос рассыпались по его плечам и спине. Самые назойливые, ясное дело, полезли на лицо. В общем, в пору шутить шутки про двух патлатых идиотов, по которым цирюльник горько плачет, а заодно о том, что не только девки с прическами мучаются.

Наверное, следовало заподозрить то, что Дани не всерьез возмутился потере ленточки, да и вообще допустить до себя мысль о том, что не стоит воспринимать все подобным образом, исключая всякую возможность шутки. Излишняя прямолинейность нынче все же оказалась не совсем к месту, но Эйнеке уж слишком далеко ушел в дебри собственных спутанных мыслей и вялых отголосков чувств, чтобы хоть как-то более-менее адекватно воспринимать окружающую действительность. В итоге получались такие вот странности, а вместе с ними и всякое нежелание хоть сколько-нибудь противиться чужим словам и просьбам. Эйнеке сейчас было куда проще отдать случайно присвоенную ленту, чем вникать в суть дела и уж тем более спорить из-за какого-то куска материи. Ну или отшучиваться. Для последнего он просто не понимал ситуации, а первое... первое могло бы привести к нежелательным последствиям, то бишь к ссоре. Обилие дурного в голове и на душе частенько приводили мага в не очень хорошее состояние, когда он мог и себе вред причинить, и окружающим. Все же маги-огневики они такие... вспыльчивые и не очень вменяемые, если их как следует раздраконить. По крайней мере большинство тех, кого знавал Эйнеке не слишком далеко ушли под подобного "стандарта".
Каково же было удивление полукровки, когда ленту ему все-таки оставили! Он даже не сразу и сообразил что именно ему сказал Дани и почему отстранил руку, заставив мага против воли напрячься всем телом. Нелюбовь к прикосновениям в моменты душевного разлада лишь усугублялась, становилась острее и ярче, принуждая Эйнеке невольно испытывать дискомфорт даже при касаниях тех, кого он считал за своих. В такие мгновения жизни он и Ната откровенно чурался. Впрочем, не шарахнулся прочь, не зашипел и не ударил рефлекторно - это уже хорошо, значит не все так печально и хреново как казалось, да и, честно сказать, полукровка совсем не хотел бить Даниэля. Возможно, ему было бы даже совестно, если бы такое случилось ненароком. Впрочем, чистокровный остроух довольно быстро умотал куда-то в сторону берега. Вероятно за мылом. Эйнеке не видел. Он ошарашенно-удивленным взглядом пялился на собственную руку, сжимающую злосчастную ленточку, еще минуты две-три, а только потом окончательно понял что, как и почему.
"Ну вот и что мне с ней делать? Специально что ли ждал, когда я хвост распущу?" - мрачно поинтересовался внутренний голос, а полуэльф волей-неволей немного помял тонкий кусочек материи между пальцев, пытаясь сообразить, как быть дальше. На воду такое добро не положишь, а до берега топать с такой мелочевкой совсем уж глупо. Почему-то мысль забрать волосы вновь оказалась самой последней в списке "Что делать?!". Да уж, что-то совсем неслабо мага накрыло. Лишь к исходу третьей минуты сообразил, что можно попросту вернуть ленту в свою гриву и не морочить себе голову всякой ерундой. Пробормотав себе под нос пару коротеньких, но весьма красноречивых ругательств, Эйнеке глянул на свое отражение на водной кромке, раздраженно фыркнул, увидав курчаво-патлатое и крайне озадаченное существо, да, чуть намочив свободную руку, принялся собирать жутко непослушные чернявые волосы обратно в хвост на затылке. Одной рукой справиться не удалось, а посему пришлось как и в прошлый раз для начала взять ленточку в зубы и продолжить действо уже обеими лапками, после сжать одной получившийся пучок, а другой обратно взяться за ленту. Нет, честное слово, некоторые трюки с цветами и монетками куда проще, нежели попытки обуздать собственную шевелюру при помощи одного лишь куска атласной ткани! Несколько мучительно долгих мгновений страданий с борьбы с непослушными кудрями, но все же свершить этот подвиг удалось. Хвостик, пускай и несколько хуже предыдущего, был опять связан злосчастной ленточкой, а значит количество прядей лезущих в лицо существенно сократилось. Впрочем, стали куда более заметны отметины на теле и особенно свежие на плече, что было несколько нежелательно. Раньше от них, похоже, отвлекала грива, теперь риск спалиться вырос в разы - печально, но ладно. Может Дани хватит такта не уделять внимания чужим порезам, а заодно и ничего не говорить Нату?
"Школа?" - опять дала знать некоторая заторможенность реакций. Эйнеке несколько затянул с ответом. С минуту он молчал и лишь, удивленно вскинув бровь, смотрел на вернувшегося в водоем лучника, да судорожно пытался понять что от него желают на этот раз. Как только дошло, Эйнеке пожал плечами, искренне недоумевая с чего бы это вдруг Дани интересуется его школьным прошлым, но все же заговорил:
- Если ты о самой учебе... Нет, магия всегда давалась мне легко. Я был лучше многих, - все тем же равнодушным тоном ответил полуэльф, затем насупился и вдруг совершенно переменился в лице, выражение относительного спокойствия сменил явно недобрый оскал, - Если ты о том, каково учиться там, где тебя по большей части откровенно ненавидят, презирают или просто недолюбливают - дерьмово и тяжело.
Конечно, в той далекой, почти забытой жизни и были свои светлые моменты, были и люди, которые не чурались его, была даже женщина, что странно-забавно эльфийка, которая проявляла к нему симпатию. И отвергла после.

Отредактировано Эйнеке (02-06-2016 00:18:38)

Эйнеке искренне не понимал отчего чистокровный остроух вдруг решил поговорить с ним о Школе Магии. Нет, вообще-то не такое уж это и плохое заведение. Даже у Эйнеке были связаны с этим местом определенные теплые воспоминания, да и если подумать, то именно со Школы и начался его путь - путь мага, но... зачем? Хорошего было куда меньше чем плохого. Так казалось всегда и особенно сейчас. Почему-то мелкие склоки, обиды и личные трагедии с периодическим непониманием окружающих врезались в память много острей и глубже, нежели неподдельная радость первого действительно сильного сдвига в умении направлять стихию или гордость за себя самого, сумевшего составить достаточно сложное для ученика второго курса алхимическое снадобье, не ошибившись при том ни в расчетах, ни в дозировках. Наверное, это свойства людской памяти, а может и не только людской. О злопамятности эльфов Эйнеке судить не брался, ибо его знания об этом народе были больше интуитивными или скорее инстинктивными, перенятыми вместе с толикой эльфьей крови. Да и, честно сказать, у чистопородных остроухов и своих других прегрешений хватало, вроде высокомерия или излишней доброты натуры. Не суть.
Людям свойственно куда лучше помнить плохое, чем хорошее - это факт. То, что тем же самым людям при дерьмовом настроении на ум так и норовит придти как можно больше гадостей, припасенных в памяти - тоже факт. Может Дани и хотел послушать чего интересно про данное учебное заведение, но он определенно выбрал не самый лучший для того момент. Эхе-хе, а был бы Эйнеке в чуть более благостном расположении духа, то может быть даже пошутил на тему того, что эльфеныш решил вдруг в маги заделаться, а теперь как истинный лучник-следопыт пытается разведать где лучше всего это сделать. Жаль, а штука могла бы получиться неплохая, если чуточку подумать над формулировочкой и сдобрить все немалой толикой ехидства в тоне. Теперь-то возможность ушла безвозвратно, кто знает когда она еще будет? Ладно, полукровка даже и не задумался о возможности подшутить над названным братцем, а то бы еще один себе повод для расстройства вдруг нашел. Ему бы дурости в голове хватило. Особенно в таком-то настроении.
- Именно. Зависть. Думаю, мне завидовали. Всегда завидовали. Я был лучше многих других и никогда этого не скрывал, - ровным тоном и без лишней скромности заметил Эйнеке и как ни в чем не бывало пожал плечами, - Моя полукровность служила лишь поводом для очередного пинка или оскорбления. Одним поводом из множества других. Не больше, не меньше. Меня могли и принять, если бы я вел себя иначе, - а вот тут в голосе проскользнул даже некоторый намек на задумчивость. Все же Дани удалось немного "сдвинуть" мысли пироманта в несколько иную сторону, заставляя думать о старых обидняках, но никак не об увиденном в чужой памяти событии. Наверное, это можно было бы счесть за определенный успех. Старые раны болят куда слабей свежих, настолько слабей, что на фоне этой почти мизерной ноющей боли проступает нечто вроде иронии. Или даже самоиронии. Зависит от того, кто нанес эту рану и за что. Все же и Эйнеке был далеко не мальчиком-одуванчиком в свои детские и юношеские годы. Он был своенравен, высокомерен и чрезвычайно горд. Капризный и избалованный до невозможности ребенок, приученный всегда искать защиты и помощи в лице старшего брата или матери, но вместе с тем никогда не знавший в чем-либо отказа и совершенно не умеющий принимать окружающих вместе со всеми их слабыми и сильными сторонами. Эйнеке считал себя умнее и хитрее других детей, талантливее. Он это подчеркивал своим поведением, он их презирал. С чего бы это однокашникам любить его? С годами некоторые свои ошибки куда легче принять. Хотя... все равно они все были тупыми кретинами без намека на истинный магический талант! Ну и, разумеется, никто из однокурсников и рядом не стоял с ним, с Эйнеке - самолюбие свое потешить-то всегда приятно. Вне зависимости от срока давности событий.
"Вино..." - не раздумывая и не выкобениваясь, Эйнеке принял из рук у вернувшегося с берега Даниэля фляжку, да первым делом принюхался к содержимому, чтобы знать с чем именно имеет дело. Обычно маг не пил во время, так сказать, работы и походов, предпочитая нализываться исключительно в родной таверне, али в каком относительно приличном кабаке, но уже после законченного дела и в хорошей компании, однако в силу крайне скверного настроения, дерьмовых обстоятельств, но сносного собутыльника можно было бы и побрезговать этим правилом. Тем более что Эйнеке им уже раз пять за эти сутки побрезговал один и по-тихой с целью хоть как-то заглушить одолевающий его черепушку дурдом.
"Вино это неплохо..." - в конце концов, решил мозг, а Эйнеке сделал пару глотков из фляги, да протянул ее обратно Даниэлю, попутно прислушиваясь к его словам. Титул самого мрачного в отряде? Это он о чем? Вот теперь, кажется, чародей начинал понемногу смекать чего от него хотел добиться лучник своими вопросами вокруг да около...
- Я не мрачный... - самым что ни на есть мрачным тоном выдавил из себя несколько смущенный и обескураженный Эйнеке, затем насупился, понимая что с его языка сорвалось немного не то, что он ожидал сказать. По крайней мере он пытался придумать что-то более развернутое и аргументированное, а получилось...

Ну да, получилось как получилось и в пору было смачно шлепнуть себя ладонью по лбу за такие безгранично "умные" и "взрослые" ответы, а потом еще пару раз в надежде на то, что все мысли "аля Наталь" как-нибудь из головешки, да выбьются. Вот никак Эйнеке не ожидал подобной подставы от себя самого. И почему вместо всех хорошенько обоснованных и замаскированных под десятка два философских рассуждений вырвалось вот это почти детское оправдание? Мда, что-то самоконтроль начинал подводить мага, а значит был повод хлестануть еще вина. Только не сейчас, а чуточку позже. Иначе неверно поймут. Во-первых, он сам такого не поймет, во-вторых, Даниэль может начать заподозрить в своем соседе по водоему злостное желание набухаться до состояния недвижимости. Конечно, Дани мужик вроде неплохой, даром что остроух, почти брат. Названный, но не суть. Просто они еще не перешли в своих взаимоотношениях ту грань, когда уже нечего стыдиться. В том числе и навязчивого желания забыться в пьяном бреду, да просто отключиться после энного глотка более-менее крепкого пойла. Этого не изменит даже пара расколоченных голов и около восьми трупов оставленных в охотничьем домике или рядом с ним. Такое может исправить только совместная пьянка. Эдакий замкнутый круг получается из стеснений и бухлишка, однако. Ладно, рано или поздно они его разорвут. Может даже и сегодня. Или это настолько Эйнеке хотелось нажраться?
- Мое красноречие меня подводит... дожили, - еще более мрачно выдохнул полуэльф и несколько наиграно закатил глаза, принимая вид если не трагический, то как минимум расстроенный. Еще бы! Его раскусили, да как метко на то указали! Чертов эльф, вот чего он прицепился? В принципе, маг уже понял чего к нему Дани прицепился, все же не дураком был и после последних вопросов даже в своем похабно-паршивом состоянии дошел до определенных мыслей. Ну что ж, в некоторые моменты Эйнеке ОЧЕНЬ плохо умел скрывать свои эмоции, даже если того хотел чуть ли не всей душой. Иногда все его актерские таланты и прочие неоценимые навыки давали сбой. Вот как сейчас. Да и попробуй скрой тот факт, что ты не в настроении, если толком и суток не прошло с того мгновения, когда ты на глазах у своих соратников с гневными воплями сжег заживо человека. Все же не идиоты окружают, да и Эйнеке не оставляла слабая надежда на то, что Дани пришел не его в чувство приводить и интересоваться самочувствием самопровозглашенного командира отряда, а... ну не знаю, обсудить кого они сегодня запекут на ужин? Наверное в таких надеждах было куда больше ребячества, чем в несуразном ответе на заявление чистокровного остроуха. Вот же ж рилдирова задница!
"А нет... все-таки ему действительно есть до меня дело," - выдал усталый мозг весьма странную мысль, пронзившую мага изнутри несколько... противоречивыми ощущениями. Настолько противоречивыми, что трудно найтись с ответом, а единственное что крутится на языке состоит из слов "пошел ты на" и трех волшебных букв, не имеющих никакого отношения к языку магического аркана. Причем эту реплику следовало говорить истинно паническим тоном и сопровождать дикими воплями на тему выжженных глаз. Нет, не из-за того, что Дани парень и Эйнеке вдруг глюкнуло увидеть в том некий романтический интерес. Боги, подобные мысли даже не шли полукровке в голову! Во-первых, не сопливый он мальчишка, чтобы во всем искать подтверждения своей неотразимости, разящей всех наповал независимо от пола, вкусов и убеждений. Во-вторых, девочки колдуна интересовали слишком сильно, чтобы вообще думать о мальчиках, такие дела. Его скорее ошарашила сама по себе мысль о том, что хоть кто-то решил тут вдруг выдать свое "не все равно" в его адрес. И это не Керихат с ее дружескими покусываниями, и не Наталь (Наталю вообще порой не хватало тонкости душевной организации для подобных дел), и даже не сердобольная жричка с профессиональным сдвигом на почве сострадания... С одной стороны, это раздражало. Зверски раздражало, ведь обложили гребанные эльфы, так и норовящие заглянуть в душу, да навести там свой порядок. С другой стороны, а ведь нравилось же... вызывало это предательское и в большинстве случаев ошибочное желание поделиться, дать слабину, спрятав клыки. И тепло. Душевное тепло. Каждому хочется, чтобы его поняли и пожалели, дали возможность выговориться. По крайней мере этого в Эйнеке желала его эльфийская половина, которой было слишком много... крови? Боли? Переживаний и людской злобы? А Рилдир разберет! Просто слишком много. Даже тут чародей умудрялся находить извечный контраст двух совершенно разных сущностей, уживающихся в нем из-за оплошности родителей, пустивших в жизнь полукровного ребенка.
- Я на твоих глазах заживо сжег человека. Разве тебе этого мало, эльф? - несколько натянутым тоном отозвался Эйнеке и метнул на Даниэля откровенно злой взгляд, но почти в тот же миг зажмурился и тряхнул головой, прогоняя внезапную вспышку ярости, точно наваждение. Черты лица полуэльфа вновь смягчились и он коротко глянул на лучника, извиняясь за свою резкость не словами, а взглядом.

Из крайности в крайность. Его мотает туда-сюда точно мелкую щепку, угодившую в тугой поток воздуха, которым учится управлять какой-нибудь недалекого ума маг-неофит. Желание засадить Даниэлю по лицу с кулака, а может влепить первым пришедшим на ум заклинанием успешно сочеталось с предательской дрожью внутри. Чужая забота обескураживает и трогает. Задевает за живое. Как бы не хотелось избавиться от этого ощущения, оно не выбивается из души и за семьдесят с небольшим лет жизни полной такого дерьма, о котором в приличном обществе не говорят, чтобы не пугать детишек и брюхатых мамзелей. Искренне участие с чужой стороны всегда волнует, привлекает внимание. Особенно, когда вдруг приходит осознание того, что за этим вряд ли стоят какие-то корыстные помыслы. За Дани Эйнеке их не видел и не чувствовал. Хотя бы просто потому, что Дани и не был такой шкурной сволочью как он. Рыбак рыбака, знаете ли... да и какую пользу это могло бы принести остроухому, кроме как душевное успокоение и повод не остерегаться, что ночью его порежет или спалит живьем одуревший маньяк-пироман? Рилдир бы побрал этих эльфов. Его что, серьезно жрица что ли за ляжку покусала? Или это у них такая национальная особенность - лучиться добротой, заботой и альтруизмом так, что аж не знаешь как с этим бороться? Странно что Эйнеке в себе такого не замечал, хоть и был на добрую половину лесным эльфом. Впрочем, не замечал ли? Скорее делал вид что не замечает, потому что это перечило доводам разума. Почти всегда.
"Не сжигают ли?" - промелькнул в ответ на слова Даниэля вполне уместный вопрос, а брови Эйнеке едва ли не сошлись у переносицы. Он нахмурился, став смурнее грозовой тучи. Благо что током не бился, ибо по пояс в воде оно было бы как минимум неприятным дополнением. Сколько раз до этого Даниэль был за пределами лесов Арисфея? Что он действительно знает об этом мире? Людей сжигают просто так и делают это порой с удивительным постоянством, а иногда не сжигают - насилуют, потрошат и режут, сдирают живьем шкуры и заливают в открытый рот расплавленный металл или раскаленное до шипения масло. Просто так. Забавы ради. Официальных причин и оправданий можно выдумать множество, истинные же спрятать в их тени. Эйнеке убивал и жег ради забавы, просто ему за это еще и платили. Прятать свою склонность к жестокости за жаждой наживы, а после полученными за грязную работенку желтяками оправдывать все зверства, учиненные ранее, называть это необходимостью прокормиться, утверждать, что хороших денег за хорошие поступки никто не платит - он ведь много лет прокатывал сам с собой подобный трюк. И он жег не только людей, каких-то ублюдков вроде того, которого они взяли в плен в охотничьем домике, но и целые деревни. Самые обыкновенные деревни, населенные в основном самыми обыкновенными людишками. Осознание подобной лжи самому себе Эйнеке оставил на потом, да так и откладывал, пока она вот именно сейчас не всплыла наружу от одной лишь фразы выданной собеседником. Всплыла наружу и спутала окончательно, внося в сознание очередную порцию сумбура и заставляя себя уверовать в том, что кажется он и впрямь тронулся головой, да явно не в ту сторону. Впрочем, в одном Дани был прав. Это маг мог принять и без лишних размышлений - простое убийство ради забавы не стоило стольких сил. И Эйнеке никогда бы не стал вкладывать столько энергии, чтобы просто дать жертве как следует побиться в агонии, теша его пристрастие убивать, прежде чем издохнуть окончательно. Последствия отката этого всплеска магии до сих пор аукались магу.
- Верно... - хрипловато протянул полуэльф, а потом зябко повел плечами. Он не знал что говорить. Как объясниться. Это был тот самый случай, когда Эйнеке действительно не знал как следует поступить. Лгать в лицо эльфу маг не желал, даже не столько из соображений выгоды, сколько из нежелания злоупотреблять чужим расположением. Говорить правду как она есть ему хотелось еще меньше. Во-первых, зарубить на корню чужие надежды - это непозволительно жестоко (да-да, иногда убивать куда легче и милосерднее). Во-вторых, сказать правду, значит признать ее. Эйнеке не желал признавать правды, хотя и понимал, что скорее всего все случилось именно так, как о том говорили воспоминания проклятого головореза.
Как поступил в итоге Эйнеке?
Спасовал. Просто молча направился в сторону берега, но, напялив штаны, да накинув на плечи рубашку, так и остался там. Уходить намерения не было. Было навязчивое желание ненадолго остаться в компании Дани, позволить ему хоть немного разогнать это скверное настроение. Только без всех этих чертовых расспросов о том, что же в действительности случилось. Да и отчего-то проснулось в Эйнеке отчетливое желание не душить своей грубостью и нелюдимостью чужие порывы. Нет, уйти маг не мог, как и не мог сказать ничего кроме "Он был подонком, поверь мне на слово".

Да, эмоций в нем всегда было излишне много. Они сменялись слишком часто, то нахлестывая волной, то вновь сходя на нет и проясняя разум. В этом Эйнеке походил на те стихии, с которыми научился управляться. Переменчивый как ветер, пылкий как огонь. Все же магия - это нечто, тесно переплетающееся с чувствами, с душой. Впрочем, неважно. Если до сего момента полукровка чувствовал себя абсолютно опустошенными и безгранично уставшим, то сейчас эмоции вновь разливались по его сознанию, заставляя сердце колотиться чуть быстрей, сильней и чаще, чем в момент эдакого "угасания". Ладно, Даниэлю и впрямь удалось его встряхнуть. Злость и желание проехаться кулаком по чужой остроухой морде - тоже чувство неплохое, а сейчас так и вовсе прекрасное. Почти столь же прекрасное, как и глубокое моральное удовлетворение от осознания того, что хоть кому-то на этом распроклятом свете ты еще нужен. По крайней мере небезразличен настолько, что он готов тебя угощать вином из своей фляжки и докопаться до тех самых мозговых тараканов, что больно кусают извилины, вбрызгивая в них яд равнодушия, тоски или отчаяния. Эйнеке становилось лучше. Определенно. Да, неприятные ощущения в большинстве своем отступили, оставив только глухую ярость и ненависть к людям подобным этому Альрику Сивалу или его подручным, но даже они почти не привлекали к себе внимания мага. Предпочли затаиться, позволив тому свободно мыслить о чем-то помимо проскальзывающих в подсознании образов воспоминаний. Чужих воспоминаний, напитанных животной жестокостью и беспричинно пролитой кровью.
О чем он думал, пока сидел на берегу и глазел на плавающего туда-сюда за фляжкой Дани? Как минимум о том, что все-таки наверное стоило поделиться своими сомнениями, сознаться в том трюке с телепатией и в том, что Эйнеке волей-неволей теперь хранил в своей бестолковой головешке. Что-то в его душе соглашалось с необходимостью прямого и честного разговора, а что-то напротив отрицало саму возможность такового. Придти к эдакому внутреннему компромиссу не удавалось совершенно. Разве Дани станет лучше от того, что с ним поделятся очередным примером людской злобы и подлости? Докажут, что его столь длительное путешествие по чужим и не совсем уж безопасным землям могло изначально не иметь никакого смысла? В конце концов, не сделает ли Эйнеке только хуже? И разве незнание эльфа что-то изменит? Нет, пожалуй, оно ничего не изменит. Разве что может лишить мага определенной выгоды и удобства. Если он позволит себе звать Даниэля своим другом, то он не пожелает отпустить его восвояси. Сокрытие правды - единственно верный способ обеспечить себе компанию эльфа до самого Гульрама, а может и много дальше. По крайней мере до того, как они не найдут Альрика Сивала и не прищучат его. Не стоит и свой отряд лишать еще одной боеспособной единицы. Даже двух. Вряд ли жрица останется с ними, если маг поделится своими сомнениями и теми краденными воспоминаниями. Так что даже если и отбросить все сантименты, то всегда остается выгода. Хотя бы из соображений выгоды Эйнеке должен был молчать. Подобные мысли успокоили мага. Впрочем, от фляги, которую ему опять протянул Даниэль, выбравшись из воды, он не отказался.
Пара глотков вина и посудина вновь перекочевала к хозяину. Эльф как раз оделся, а значит можно было не отводить глаза в сторону, соблюдая определенные негласные правила приличия необходимые как минимум в обществе мужчин. Женщины, как казалось магу, относились к подобным вещам разительно проще. Только взглянув на Дани, Эйнеке дошел до мысли о том, что даже не удосужился отжать волосы, собранные в неуклюжий хвостик у затылка, и вода до сих пор стекает по его спине, образуя на ткани рубахи мокрую полосу, тянущуюся вдоль позвоночника. Неприятно, однако, да только уже как-то немного поздно приводить все в порядок. Одно хорошо, если ты маг, то для тебя не составит особых проблем подсушить одежду или гриву. Впрочем, с этим делом стоило быть осторожным.
- Ты вяжешь розовые носочки для ребятишек? Или по утрам обращаешься в ту самую мерзкую птицу, что вечно орет именно над моей лежанкой с тех пор, как мы достигли предгорий? - то, что Дани решил оставить в покое тему его плохого настроения, никак не могло не радовать Эйнеке. Он даже вдруг соизволил пошутить, натянув на свою физиономию смутное подобие улыбки. Хотя может давало знать и вино, немного взгревшее кровь?

Нет, все-таки определенно хорошо, что Дани не стал вновь трогать события в домике и все прочее. Отцепился от плохого настроения мага. Теперь Эйнеке мог хоть немного расслабиться, наслаждаясь прохладой снующего близь заводи ветерка, чистотой худо-бедно отмытого тела, ноющей болью в свежих порезах и приятным слабым гулом в голове, что ясно намекал полукровке на то, что он самую малость захмелел от выпитого вина. Вино, кстати говоря, тоже было очень даже не зря употреблено. Ветерок неплохо контрастировал с ощущениями тела. Кровь от слабой дозы выпивки побежала быстрее по жилам, согревая мага изнутри, а прихоть погоды холодила кожу. Весьма приятное ощущение, если думать исключительно о нем и ненадолго прикрыть глаза, отдавая предпочтение другим органам чувств. Впрочем, сидеть и так вот балдеть Эйнеке себе позволить не мог. Нужно было слушать Даниэля. Даже больше, с ним нужно было и говорить. Нет, не только из вежливости или попыток изобразить дружелюбие напополам с заинтересованностью, маг действительно захотел поболтать. Просто так и о чем угодно. Отвлечься, возможно выпить еще вина, да пустить пару-тройку дружеских шуток. Так хотя бы перед глазами на всплывали чужие мысли и воспоминания, да и вообще возникала возможность думать о чем-нибудь другом. О чем? Да о чем угодно! Вон хотя бы о том, что такое на самом деле умеет Дани и почему он столь очевидно убежден в том, что Эйнеке никогда в жизни этого не угадает. Нет, конечно мог полукровка просто аккуратненько заглянуть в мысли эльфа и с радостным гиканьем объявить верный ответ, но... это было бы жульничеством и убило бы на корню пробудившееся любопытство.
Одной из самых страшных слабостей Эйнеке было любопытство. Откровенное любопытство и тяга к познанию всего нового и еще непознанного периодически толкали мага на разного толка авантюры. Нередко ради этого он рисковал собственной шкурой, получая разного сорта шрамы и отметины. Часть их до сих пор украшала сухое и жилистое тело, часть же была попросту удачно исцелена чарами, а потому не могла бросаться в глаза. Впрочем, сегодня любопытство пошло чародею только на пользу. Он позволил себя заинтриговать, а теперь изнывал не от тоски и подавленности, а от жажды поскорее узнать чужую маленькую тайну, которой с ним решил поделиться Дани, да еще и добровольно.
- Если бы еще и ты орал у меня над лежанкой, то я бы тебя закинул на какую-нибудь сосну, да повыше, чтобы уж наверняка сам не слез, и куковал бы ты там до скончания времен. Ну или провизии, - фыркнул маг, а после глянул на Даниэля исподлобья, словно бы спрашивая "А ты думал я только человеков жечь могу и цветные огоньки колдовать?". Все же Эйнеке не торопился раскрывать перед спутниками всех своих козырей и умений. О том, что манипуляции с порывами воздуха и молниями ему тоже известны, полуэльф старался лишний раз помалкивать, хотя и он время от времени изнывал от желания "скакнуть" молнией-телепортом кому-нибудь из спутников за спину и заорать прямо в ухо что-то вроде: "Ку-ку!". Когда Эйнеке только-только учился воздушной магии, к слову на первых этапах он делал это по большей части самостоятельно и без твердой руки или лапы наставника, что порой и так приводило к крайне веселым казусам, он нередко баловался подобным образом. Конечно, с Наталем подобные трюки не всегда прокатывали. Иногда он слишком сильно увлекался своими глуповатыми фантазиями, чтобы заметить тот факт, что его пугает со спины кукушка-поскакушка. Ну и был случай, когда Нат, наоборот, слишком сильно испугался, а потому Эйнеке едва не отхватил локтем по лицу - чудом успел увернуться. Мда, веселое времечко было, впрочем, сейчас не об этом. Сейчас вот-вот должна была раскрыться тайна века!
И она раскрылась, а Эйнеке аж удивленно вскинул брови, почти неверящим взглядом уставившись на Даниэля.
- Ты серьезно? Карманник? - маг хрипло хохотнул, испытывая даже какую-то почти детскую радость от такого открытия, -Вот так-так, а мы-то с Натом думали, что ты мальчик-одуванчик из приличной семьи и двухсотлетний девственник, не знавший женщины, даже подумывали тебя в бордель сводить, - конечно это все было не всерьез, но не мог Эйнеке смолчать, слишком уж позабавила его подобная неожиданность, - Пару глотков вина сделай для вдохновения и а-ну вещай, воришка, кто тебя этому научил, - полуэльф коротко кивнул на фляжку и широко ухмыльнулся. Осуждения в его ухмылке не было, а вот торжества и веселья более чем.

Нет, ну серьезно, сам факт того, что сидящий с ним рядом эльф еще и карманник, не мог не удивлять. Даже озадачивать. Те немногие из эльфов, что встречались магу на его жизненному пути, оказывались слишком... правильными, даже занудно правильными, чтобы просто подумать о возможности обучения подобному. Впрочем, Дани не был похож на них. По крайней мере он с самой их первой беседы казался Эйнеке куда более человечным и широко мыслящим, чем большинство его остроухих сородичей. Это и подкупало мага в первые дни общения с Даниэлем. Служило причиной и поводом для диалогов. Дани изначально мог дать ему куда больше, чем многие другие эльфы. Он был интересен своим несколько своеобразным для остроухой породы образом мысли. Правда, даже от Даниэля Эйнеке как-то не ожидал подобного признания. Мага бы куда меньше удивило заявление о любви петь во время купания или еще какая-нибудь подобная блажь, но никак не такое. Ладно. Наверное, не стоит заострять на том внимания. Если эльф интереса ради увлекся карманными кражами, это не столь страшно и противоестественно как тот же самый эльф, кушающий на завтрак, обед и ужин маленьких невинных младенцев. Вот в случае с младенцами Эйнеке бы точно пересмотрел свое отношение и ко всей эльфийской расе в общем, и к Даниэлю в частности. Сейчас же полукровку больше интересовало то, как названный братец докатился до жизни такой. Нет, не то что бы Эйнеке имел что-то против воровства, в конце концов, не ему зудеть на подобную тему, но все-таки интересно как именно Дани научился подобному. У него-то в том нужды никакой не имелось. По крайней мере видимой.
По мере рассказа Даниэля ситуация прояснялась, а ухмылка Эйнеке становилась все шире и шире. Все же должно пройти еще немало месяцев совместных путешествий, чтобы он смог начать действительно верно оценивать поступки и реакции этого эльфа. А то это не дело! Сначала маг его недооценил, думая что Дани слишком мальчик-одуванчик, чтобы воровством баловаться, после переоценил, решив, что Даниэль способен осознанно выбрать подобное развлечение, а не как все мальчишки в силу любопытства и молодецкой взбалмошности натуры. С другой стороны, это все можно считать не собственными промашками и недостатком проницательности, но самим процессом изучения нового спутника. Все же он тоже обещал за ним присматривать! Вглядываться и изучать. Запоминать. Уж не думал ли этот остроух, что один только он питает тягу к изучению соратников посредством наблюдения? Эйнеке весело хмыкнул и чуть качнул головой, разгоняя ворох самых что ни на есть разнообразных мыслишек. Краткий рассказ Даниэля подходил к концу, а значит по всем законам жанра или скорее правилам приличия и хорошего тона инициатива должна была перейти к чародею, дабы он смог в полной мере означить свое мнение относительно сказанного. Впрочем, прежде чем говорить, Эйнеке ненадолго присвоил себе флягу и пригубил ее, делая пару глотков вина, после слегка тряхнул емкостью и недовольно цокнул языком. Нет, на них двоих одной фляги с вином было определенно маловато. Осталась от силы четверть содержимого. С другой стороны, хоть они с Дани и говорили, а выпивка душевным диалогам очень даже способствовала, но все же они здесь не пьянку закатить собирались. Вино кончилось и ладно. Больше его и не нужно, коли в планах нет ничего вроде "напиться вусмерть и голышом пойти пугать девушек в лагере".
"Да с нами такие девушки, что если мы их и напугаем, то потом... сами на девушек начнем походить в силу отсутствия определенных частей тела, хе-хе," - пришлось еще раз легонько тряхнуть головой и повисшей мокрыми завитками гривой, чтобы окончательно вырваться из хоровода размышлений на тему силы и опасности нахождения в одной точке оборотницы, эльфийской жрицы и драконицы, выявляющей свою радость посредством дружеских покусываний. Нет, Эйнеке не забыл того немного неожиданного эпизода в саду близ "Кота-колдуна". Правда, кому-либо рассказать о нем не мог, а потому шутки на эту тему даже в обществе Даниэля были под запретом. Пришлось от них отказаться если не сразу, то почти. Благо что тема для диалога, ненавязчиво поднятая эльфом, вполне увлекала мага.
- Что ж, теперь я наверняка знаю, что ты у нас уже большой мальчик, и мне стоит при случае получше смотреть за своими карманами, - не без нотки некоторого вполне безобидного ехидства заявил полукровка и хитро покосился на Дани, - Да и подобный навык может полезен. И оправдан. Любопытством, интересом, а иногда и необходимостью. Не все воры воруют ради удовольствия или из-за своей паскудной порченной натуры. Помнится, мне тоже приходилось заниматься не самыми честными и законными делами. Впрочем, карманник из меня неважнецкий. Фокусник, да. Руки научены действовать быстро и ловко, но особого воровского навыка нет. Мне всегда другое было по душе, - Эйнеке смахнул со лба пару мокрых кудрей, - Шулерство, например.

Стал бы Эйнеке осуждать Дани за воровство? Нет, не стал бы. Даже за почти детский (а все же именно таковым маг его и считал) интерес к подобному не самому благородному занятию не стал бы осуждать. Последнее Эйнеке даже более чем мог понять, он и сам был грешен поддаваться собственному любопытству и идти у него на поводу. Все свои семьдесят с лишним лет полукровка только и делал, что с завидным постоянством наступал на одни и те же грабли, да еще и нередко находил в том определенное удовольствие. То ли из-за крайнего отчаяния, то ли просто в попытке хоть немного оправдаться перед самим собой, доказать, что игра стоила свеч. Воровал ли Эйнеке? Да, воровал. Потому что так было надо, а иногда и попросту необходимо. Ему не всегда хватало мастерства или решительности, но порой ситуацию спасало откровенное везение, смекалка или магические навыки. Эйнеке считал, что чары не следует применять понапрасну, ибо это есть неуважение к магии, а магию, как и всякое искусство следует чтить, но некоторые вещи для полукровки были столь же естественны, что и почесать в затылке, коли чешется. Что уж говорить про некоторые способы достижения целей или же спасения собственной шкуры от представителей законной власти!
- Не все можно оправдать. По крайней мере для себя, в своих глазах, но знаешь... Я думаю, что зло и добро, как братья-близнецы. Они имеют общее начало, - заговорил полуэльф и, проследив за взглядом Дани, весело хмыкнул. Правда, его самого при взгляде на флягу посетили несколько иные мысли, нежели остроухого. Маг подумал о том, что его начало заносить в сторону пустой философии, а виновато в том, как раз-таки вино, теперь приятно согревающее тело и заставляющее кровь шуметь в висках, выдавая легкое алкогольное опьянение. Ну ладно, коли пасть раскрыл, то надо говорить дальше, а то уж совсем дурным себя выставишь, - В конце концов, даже у Рилдира и Имира общее начало - Амат. Но... "хорошо" или "плохо"... все относительно. И зависит от того, под каким углом посмотреть. То, что плохо для меня, будет хорошо другому. Обычно люди выставляют плохим то, что идет во благо лишь меньшинству, - Эйнеке пожал плечами, - Отчасти потому я и никогда не желал причислять себя ни к одной из сторон или пытаться измерять свои поступки подобными мерками. Есть лишь интересы и необходимости. Взвешенные, умеренные и обдуманные, - высказав свою точку зрения, маг замолк. Возможно Даниэль его осудит, а возможно и нет. В конце концов, то, что говорил Эйнеке, касалось лишь исключительно его самого, но никак не большинства. Маг был достаточно уперт и самовлюблен, чтобы при общении с другими вполне ясно давать понять своим поведением и суждениями о том, что считает себя в стороне ото всех, свято уверен в том, что он действительно достоин ставить себя выше общепринятых норм и моралей. Гордыня в чистом виде, да-да, но зато Эйнеке вполне неплохо ее оправдывал своими поступками и умениями. И да, Рилдир побери, он считал вполне нормальным умыкнуть у жирного купчишки или дворяшки кошелек с желтяками, а после купить на содержимое этого кошелька себе и брату новые сапоги или приличной еды. Впрочем, воровал Эйнеке в свое время действительно редко. Если не удавалось заработать по-честному или же работодатель попросту зажимал оплату, выручало именно шулерство, а иногда и дурья силушка Наталя, способного, покрывшись каменной кожей, и чужих телохранителей вывести  из строя, и к стенке жертву прижать, требуя ее расстаться с кошелем в пользу спасения собственной жизни.
- Сливаться с толпой у меня, пожалуй, никогда толком и не получалось, - весело хмыкнул Эйнеке, говоря чистейшую правду. И дело было опять же не в умении подражать и передразнивать, подстраиваясь под общее поведение толпы - в конце концов, в вопросах подражания и передразнивания Эйнеке был весьма неплох благодаря своему природному актерскому таланту - и не в довольно-таки заметной внешности, а скорее опять же в полнейшем нежелании мага быть частью толпы. Это всегда было с ним. На уровне подсознания скорее. Эйнеке, сам того особо-то не сознавая, не хотел быть частью толпы и потому не мог ей стать, а грабеж и шулерство казались ему наиболее подходящим способом в обход закона быстро получить необходимые средства для существования. Впрочем, не суть.
- Я бы показал тебе пару трюков, но не сейчас. Не с чем показывать, - чуть улыбнувшись, молвил маг. Он заметил, что Даниэль явно заинтересовался темой фокусов, а потому решил воспользоваться ей чуть позже, в более подходящей обстановке и с необходимыми вещами под лапкой, - Весело это работает и выгодно, - рассмеялся Эйнеке, - Но. Если я тебе все расскажу, то ты это сохранишь в тайне. И обязуешься при оказии играть со мной в карты или кости исключительно честно, - вроде и в шутку, а вроде и нет заявил полуэльф с легкой веселой улыбкой на тонких губах.

Действительно, а когда их разговор успел плавно перетечь в русло явной философии и вечных тем, подобных вопросам вроде "Курица или яйцо - что раньше?". Эйнеке лишь коротко хмыкнул, да ухмыльнулся, про себя подумав о том, что все это всяко лучше чем попытки соратников докопаться до причин его явного "не в настроении". Второй раз маг уже ухмыльнулся словам лучника. Всегда приятно, когда собеседник придерживается схожей точки зрения на вещь пускай и опостылевшую, да банальную, но тем не менее важную и личную. Вернее всегда приятно лишний раз убедиться в том, что под рукой всегда есть единомышленник. Ну и Эйнеке был достаточно тщеславной сволочью, чтобы получать удовольствие просто от того факта, что с ним соглашаются. Особенно те, кто в определенный момент стал представлять в его глазах ценность. Не просто как бесплатная рабочая сила, которой можно пользоваться при обустройстве лагеря, и не как очередной боец в отряде, за спиной которого можно спрятаться при подготовке чар, но и как личность. В общем, неприятный характер и завидная доля эгоизма нынче давали знать, хотя и в несколько своеобразной форме личного бреда, которому не дали перейти в нечто более масштабное и менее подверженное здравому смыслу, поскольку беседа опять вильнула в новое русло, а Эйнеке теперь предстояло посвятить одного остроухого индивида в тайны шулерства и кое-каких карточных трюков, смешенных не столько с магией рук, сколько с магией реальной.
- Действительно! Ты и нечестно? Как я только мог ляпнуть такое! - Эйнеке добродушно усмехнулся, немного подтрунивая над Даниэлем. В конце концов, шутить не он первый начал! Только поддержал, да зубы поскалил, радуясь эдакой оказии. После маг чуть наклонил голову, взглянув на Дани исподлобья, мол, ну мы-то знаем, что ты не наивный эльфик с претензией на титул святоши, и я запомнил твое обещание сохранить секретные приемы Мастера Эйнеке в тайне. По завершению этого странного ритуала полуэльф лишь вздохнул, мысленно сетуя на то, что содержимое фляги подошло к концу, а выпить все еще хочется, да заговорил, тихо и неспешно:
- Вообще, я всякие способы пробовал. От банальной ловкости рук до магии. Последнее мне было по душе куда больше, потому как дает куда меньше шансов попасться. Понимаешь, шулерство - это такая штука, на которой попадаться нельзя ни разу. От этого зависит успех каждой дальнейшей попытки добиться своего при помощи уловок, - Эйнеке тихо хмыкнул, припоминая былое. Мухлевал в азартные игры он давно и довольно-таки часто. Можно сказать, что шулерство для него было обычным и естественным способом ведения игры, тактикой, необходимой для достижения победы. Впрочем, по-первой ему было действительно страшно. Эйнеке боялся что его поймают и знал, что это рано или поздно непременно случится. После того, как его схватили за руку и вынудили ввязаться в пьяную драку, страх прошел сам собой. Сменился острой нуждой совершенствоваться, пробовать новые трюки и обманки. Вот тогда-то к классическим методам обмана добавились и магические, а молодой полуэльф пришел к мысли о том, что ни в коем случае нельзя гарцевать некоторыми своими навыками напоказ, никогда не выкладывать на стол всех козырей, притворяясь самым обыкновенным парнишкой-картежником, но никак не магом и не умелым фокусником. Это привлекает лишние подозрения. Честно говоря, даже сейчас Эйнеке инстинктивно сомневался в том, что стоит говорить Дани, а что нет. Да и вообще стоило ли говорить, но коли уж заикнулся...
- Начинал с самых простых. Карты подтасовал как мне надо, крапленой колодой пользовался, прятал нужную или лишнюю карту в рукаве. Последнее не так уж и сложно, если публика пьяна, а руки свое дело знают, - маг усмехнулся, - Обычно такого набора шулерам и хватает, коли не жадничают и время от времени дают шанс себя обыграть, а вот после... - Эйнеке усмехнулся еще шире, - Во мне проснулась тяга к экспериментам. И я стал использовать кое-какие простенькие чары, - а вот тут маг замолк и чуть улыбнулся. Если остроухий попросит продолжить, то он продолжит, а на нет и суда нет. Хитро усмехаясь, маг сменил тему. Тем более что Дани сам этому очень даже способствовал.
- Придется, а то как бы нас мой братец искать не начал, решив что я от него сбежать удумал, - Эйнеке хмыкнул, но умолчал о том, что Наталь поведением своим более чем напоминает квочку-наседку, помешанную на своем потомстве, - Кого-нибудь завести? - маг коротко глянул на Дани, - Разве что женщину, - хихикнул Эйнеке и чуть пожал плечами, мол, шутка и само с языка сорвалось, все-таки выпитое вино не могло не аукаться, - Ты лучше вот что скажи... - маг резко посерьезнел и нахмурился, - Как ты после того, что было в домике? - конечно, затрагивать эту тему Эйнеке не хотел и отдавало это явной долей мазохизма, но... не только для него охотничий домик стал испытанием.

Действительно, а что случается с шулерами? Нет, обычно до виселицы и справедливого суда эти ребята не доходят. Почему? Потому что самосуд зачастую настигает их разительно раньше, а люди, особенно пьяные и обозленные неудачами в игре, в которых повинен откровенный обман (а люди в большинстве своем очень не любят, когда их обманывают, они чувствуют себя идиотами и еще больше не любят обман), крайне жестоки и охочи до расправы над обманщиком. Вдобавок, злость и алкоголь в крови нередко добавляет им уйму фантазии в вопросах причинения боли и мучительной смерти объекту внезапной ненависти. Впрочем, так или иначе, но раз уж Дани желает учиться, то почему бы и нет? В конце концов, пару фокусов Эйнеке уже пообещал показать эльфу по возвращении в лагерь. Фокусы и шулерство вещи довольно схожие, в каком-то смысле родственные, ведь в основе и первого, и второго лежат обман и ловкость рук. Пускай истинные профессионалы своего дела утверждают и иначе, но Эйнеке не видел особой разницы между этими двумя явлениями, развлекая себя и тем, и тем. У каждого свои способы развлечься. Эйнеке нравилось чувствовать себя умнее других, но не суть. Раз уж Дани просит и обещается не использовать эти знания во вред учителю, то можно и попробовать. Хуже никому не станет, если, конечно, вдруг Миристель не накроет их и не настукает по остроухим головам за такие-то шалости. Играсиль вряд ли одобряет обман, а потому и жрица не придет в восторг, поняв чему лучника маг обучить вздумал интересу и шутки ради.
- Ну, карты прятать не так уж сложно. Главное не забывать, что и куда спрятал, а то ж неприятный казус может выйти, выпади у тебя вдруг туз из рукава, когда ты нос почесать потянешься, - хихикнул Эйнеке, порядком расслабившийся и подобревший после принятия водных процедур и некоторого количества вина. Кстати, случай этот, ну про туза и почесать нос, был вполне себе реален, хоть произошел не с Эйнеке, точнее не с Эйнеке в главной роли. Тогда он был лишь сторонним наблюдателем и благоразумно решил не лезть в игру, отдав предпочтение заработку посредством вполне себе честной игры на лютне и рассказыванию сказок набежавшей детворе. Неприятный случай вышел, но к серьезным последствиям не привел. Вовремя вмешался староста деревни, да и мужики игравшие были вполне себе трезвы и вменяемы. Скрутили горе-шулера и привязали к коновязи, где его все кому не лень помоями и тухлятиной закидали. Хорошего мало, да, но всяко лучше чем быть забитым до смерти или какой немаловажной части тела лишиться, плюс местных повеселил, став эдаким временным козлом отпущения.
- Да и одежду лучше для таких дел иметь с широкими рукавами. Быстро и удобно прятать, - хмыкнул маг, а после хитро прищурился, поскольку Дани обмолвился о магии. Конечно, Эйнеке мог бы выложить прямо на стол все свои козыри, объяснив что владеет отнюдь не только навыками огненной магии, но и некоторыми другими, только вот не желал полуэльф этого делать. Не только из природной вредности и общей паскудности характера, но и из определенных соображений о собственной безопасности. Мало ли как может повернуться их путешествие? Нет, Эйнеке в определенной мере доверял Даниэлю и не хотел бы чтобы тот стал ему врагом, но он не исключал и того, что какой-нибудь опытный телепат просто протаранит его сознание и выведает все что только можно и нельзя, а это уже определенная проблема в бою. Куда лучше, когда враг попросту не знает чего от тебя ожидать. Вот потому-то Эйнеке лишь чуть хитрее улыбнулся, всем своим видом так и говоря, мол, наступит время и сам все узнаешь, а пока прояви терпения.
- У магов свои секреты, - с легкой дружеской насмешкой заметил полукровка, потом чуть слышно фыркнул, - Хотя было дело, жег я карты. И не только карты, но и шахматы. С тех пор мы с Наталем не играем деревянными фигурами. Вообще. Сделанными из камня тоже, - Эйнеке опять фыркнул, припоминая то, как Нат, свято веруя, что Эйнеке ничего не видит, превращал пешку в ферзя и ни капельки не смущался того, что это уже седьмой ферзь на доске.
Приятные воспоминания о совместном с братом отдыхе отошли на второй план, когда Дани ответил на вопрос, заданный магом, и даже ненавязчивая подколка на тему женщин и питомцев как-то не улучшила атмосферы, вдруг посеревшей от подобных упоминаний. Так вот и получилось, что пробовал Дани разговорить мага на тему его странного поведения и явно скверного настроения, а получилось что теперь сам Эйнеке расспрашивает лучника практически о том же самом. И нет, это была не сознательная попытка перекинуть стрелки или отомстить за недавнюю настойчивость, скорее самая обыкновенная и довольно искренняя забота, хоть Эйнеке и совершенно не думал почему и зачем ее проявляет. Просто так было надо, ему говорила об этом интуиция или же нечто иное сродни ей, а Эйнеке подчинялся, ни капли не смущаясь подобного дружеского порыва. В конце концов, вряд ли в Арисфее или во время своих прошлых вылазок Даниэль мог видеть, что такое настоящий бой, что такое настоящее разрушение и уничтожение, к которым так тяготеют люди.
- Впервые попав в настоящую массовую зарубу, я чуть не сошел с ума от страха и едва не погиб просто потому, что не смог вспомнить и простейшей магической формулы, - тихо признался Эйнеке, - Потом стало легче. Спустя еще несколько свар, - он нервно повел плечами и вздохнул, - Буйство, жестокость, безумие и грязь - это признаки настоящего боя, где либо ты, либо тебя. Настоящий бой, а уж тем более война, не бывают красивыми и благородными, но по первой... это всегда вгоняет в ступор и ломает изнутри, - маг покачал головой, - Я бы не хотел, чтобы ты или кто-либо еще проходили через это и рано или поздно поддавался такой... порче и скверне, но...как мне кажется дальше будет только хуже. Не потеряй себя, - понимая, что попросту не сможет закончить мысль должным образом, произнес Эйнеке и поднялся на ноги, - Прохладно уже. Идем все-таки в лагерь, а то еще кормежку пропустим, с меня вино.