- Эйрун, подожди!
Мерифил проснулась в горячем смятении. Сознание цеплялось за обрывки сна, пытаясь отыскать в нем подсказку. Но как только сон развеялся, она снова осталась одна, растерянная и подавленная.
Дочь клана Серебряной Луны разбила свой скромный лагерь на самом краю леса. Прошло две луны с тех пор, как она впервые узнала о пропаже своего поселения. Тогда она бежала прочь, напуганная, взволнованная...
Мерифил зябко поежилась, поднимаясь с холодной земли. Сколько всего изменилось с тех пор, как пришел туман! Лес перестал быть приветливым пристанищем, и превратился в унылый склеп для всего живого. Отравленная дымка стелилась меж жухлой травы, и не было от нее укрытия ни в лисьей норе, ни в беличьем гнезде. Давным-давно завяли целебные цветы, улетели птицы, а те, что остались, превратились в кровожадных тварей. Все это больно ранило сердце сребролунницы.
Сон казался явью и до сих пор стоял перед глазами. Эйрун, один из ее младших братьев, тот самый воин, которому удалось пережить нападение ассасинов и битву с виверной, тот, кого она долго обучала мастерству следопытства – он оказался зовущим, то есть тем, кто взывал к ней из снов. Впрочем, теперь Мерифил не была ни в чем уверена. Зовущими были живые, а не мертвые. Но что, если Эйрун, подобно диким зверям, превратился в такое же чудовище? Что если не его истинный голос взывает к ней с той стороны тумана, а хитрый колдовской обман или шутка богов? Ведь в тумане нельзя разглядеть лиц...
Молодой эльф просил ее поспешить. Умолял вызволить их из заточения... Дрожащий голос доводил до слез – не таким знавала Мерифил храбреца Эйруна!
Два года от ее клана не было никаких вестей. Другие следопыты пропали вместе со своими семьями. Осталась лишь она одна – и голос по ту сторону. Но и того было достаточно, чтобы Мерифил снова вернулась в леса Арисфея, полная решимости докопаться до истины.
Туман был ее злейшим врагом, но эльфийке удалось кое-что узнать за эти два долгих года. Сейчас, например, она обматывала голову тряпьем, надеясь, что это остановит ядовитые пары. Памятуя, какие страшные видения преследовали ее в прошлый раз, Мерифил также не премянула помолиться.
Совсе одна против неизведанного... Она тяжело вздохнула и вошла в туман.

Мерифил выросла в этом лесу. Пробираясь сквозь заросли, она то и дело натыкалась на знакомые места: вот здесь она играла с лисенком в далеком детстве; вот тут резвилась с нимфами, которые заплетали ее волосы в тугие косы... А в этом месте их отряд наткнулся на волшебное зеркало – его остатки еще торчали из мха скрюченными обломками.
Лес бы тем же, но вместе с тем казался совершенно другим. Ни единой птицы не щебетало в ветвях. Безобидный уж, проползая мимо, взвился у ног Мерифил, пытаясь прокусить кожу ботинок своими острыми зубами. Эльфика с жалостью отбросила змея прочь, не смея убивать его за то, в чем уж не был виноват – за его безумие.
Подобно вездесущему туману, безумие начинало подкрадываться и к ней самой. Дочь леса лишь сильнее укутывала нос и рот тряпками. Глаза застилали слезы – настолько отравлен был здесь воздух.
“Эйрун, где же ты... Где вы все? Куда вы исчезли?!”.
Лес хранил торжественное безмолвие. Трудно было поверить, что целый клан погиб единым разом, и Мерифил все эти годы не оставляла надежды отыскать их живыми. Ее родители тоже пропали в зеленом тумане – и это сейчас, когда отношения с матерью только начали налаживаться, а клановые старейшины посчитали ее готовой занять место среди них!
От досады сребролунница пнула кочку ногой, и тут же остановила саму себя: гнев – первый признак слабоумия. Необходимо помнить, что все теперь в этом лесу всего лишь иллюзия. Если она поддастся дурным мыслям, то пропадет!
Внезапно по правую сторону от нее хрустнула ветка, и Мерифил насторожилась. В сумраке пролеска она различила два горящих глаза, а затем услышала злобное рычание. Медленно, присев на лапах, к ней подбирался одичавший волк. Ничего разумного не осталось в затянутых пеленой глазах. Шерсть вздыбилась на загривке; кончик хвоста дрожал. Несколько долгих секунд дева и зверь неподвижно изучали друг друга.
Медленным, осторожным движением, Мерифил стянула с плеча лук и зарядила стрелу. Тетива натянулась с приятным усилием. Увидев оружие в ее руках, волк раздвинул окровавленные губы и обнажил острые зубы...
В этот миг свершилось то, чего эльфийка никак не могла ожидать. Откуда-то сбоку затрещали кусты, и на поляну выскочил олень. Из распахнутой пасти хлопьями разлеталась желтая пена. Пригнув голову вниз, зверь помчался прямо на волка и распорол его бок своими кривыми рогами. Поляну сотряс вой боли и страха. С тяжелым храпом, олень принялся топтать хищника копытами. Его белые глаза, похожие на луну, утонувшую в молоке, выражали не больше осознанности, чем пустой взгляд волка.
Мерифил не стала дожидаться, когда олень набросится и на нее, и бросилась бежать. Ветки больно хлестали по лицу, цеплялись за одежду. Над головой промчался рой летучих мышей, но они не стали останавливаться, словно почуяв иную добычу.
“О небеса, что же здесь произошло?”, – с отчаяньем подумала эльфийка, теряя дыхание. Очень скоро ей пришлось остановиться и отдышаться. Место, в которое она попала, выглядело еще более зловеще: грязный заболоченный ров, исходивший зелеными пузырями, был обманчиво затянут ковром из мха. Мертвые деревья проступали из тумана, как фигуры лесных стражей, и Мерифил несколько раз ошибочно приняла их за своих собратьев, бросаясь от одного дерева к другому. Ее мысли путались, мешались, плавились... На бегу повязка сползла с лица, - и вот уже несколько минут эльфийка вдыхала отравленный туман. Она медленно брела вперед, не разбирая дороги, все больше увязая в мрачных мыслях.