- E Hul'riam (В Гульрам), - едва слышно протянул эльф, укутываясь плотнее в плащ.
Ему разрешили присоединиться к каравану, что Селебрен полагал весьма удобным и практичным действием. Одинокий всадник на долгой дороге между одним городом и другим привлекает к себе куда больше ненужного внимания, чем угрюмый тип в маске, платящий эльфийским золотом. Но какая разница, чем он платит и как выглядит, если никого не трогает, проблем не создает и держится в арьергарде? К тому же у него своя лошадь, и место на повозках не занимает. А вот как всё будет обстоять на первом же привале, да Рилдир знает этого.. кто бы он там ни был.

Селебрен, пусть и создавал впечатление угрюмого, неразговорчивого типа, всё же присматривался к своим спутникам. Выискивал тех, на кого может положиться в случае чего и кого стоит попытаться спасти, если возникнет необходимость. А долгие дороги, особенно торговые пути между крупными городами, зачастую привлекают к себе взоры алчных до легкой наживы бандитов. И Айвэ подумывал, что шанс, что это путешествие станет исключением, очень мал. В принципе, потому-то он и вызвался ехать с этими людьми - не хотел попасть в засаду в одиночку, а так есть шанс добраться до Гульрама без особых приключений.
У эльфа был свиток - послание для гульрамского халифа. Но для начала надо было туда доехать, а свиток этот хранить пуще жизни. Что в нем за информация, Селебрен не знал. Алэндэл запечатал свиток при своем эмиссаре, поставив королевскую печать. А значит, сломать ее мог лишь тот, кому послание предназначалось.

Дорога была спокойной, пока что. Однако Селебрен слишком часто оглядывался назад, словно что-то его беспокоило. Впрочем, он был уверен, что основная опасность, если она возникнет, будет таиться впереди. А там удар придется на авангардный отряд, и это даст Селебрену время решить - бросить всех и уехать, ведь его задание куда важнее жизни каких-то смертных, либо помочь им справиться.
Первый привал разбили спустя восемь часов после выезда из Леммина. Как раз жара стояла самая изнуряющая, а караван наткнулся на рощу, под сенью которой можно было передохнуть и укрыться от палящих лучей солнца. Лошадям тоже задали отдыха.
А разведчики вернулись, сообщив, что рядом есть водный источник.
Взяв на заметку эту информацию, Селебрен дождался, пока все соберутся в ожидании раздачи пайков, а сам скрылся в роще, собираясь найти тот самый источник. Походную флагу хотелось наполнить свежей водой, да и не мешало бы умыться. Под маской лицо уже настолько покрылось испариной, что начинало медленно вариться.

В принципе, особо скрываться не выходило. Лошадь выдавала в себе породистость, а такие исключительно снежно-белые масти тонконогих и пышногривых красавцев выводили лишь в пределах Арисфея. Сбруя пусть и не блистала золотом и драгоценными каменьями, но была из добротной, крепкой кожи, на совесть выделанной и руками эльфийских умельцев разукрашенной всякой причудливой вышивкой. За спиной Селебрена покачивалось верхнее плечо его лука. Ну и конечно, сложно было не заметить, как эльф то и дело заправлял под плащ пытающуюся выбиться вперед длинную золотистую косу. Но Селебрен всё же надеялся, что никто не станет обращать на него особого внимания, раз он едет самым последним и вообще создает впечатление, будто его не существует. Вот разве с последней повозки торгаши и пара наемников поглядывали, первые так, особо не стесняясь, перешептывались, чуть ли не тыкая в эльфа пальцами. Но Айвэ продолжал ехать, выпрямив спину, словно кол проглотил, невозмутимо, никак не реагируя ни на что, кроме тех посторонних звуков, что иногда заставляли оглядываться и прислушиваться.
Чутье следопыта подсказывало, что привал следовало сделать чуть ранее. Правда, командир свой был, и оставалось надеяться, что он сам знает и дорогу, и места для остановок, и всякие ловушки, где необходимо усилить бдительность. Селебрен напоминал себе раз за разом, что он здесь - попутчик. И к его словам если и прислушаются, то лишь тогда, когда он раскроет свою личность. А этого не планировалось, вестимо.

На еду, которую караванщики готовили, а затем распределяли по всем присутствующим, Селебрен и не глянул. У него были свои лепешки, и они, даже сухие и зачерствевшие, казались ему куда вкуснее любой человеческой еды. Особенно той, что могут предложить в походе, наспех наварганив в сомнительной чистоты котелке.
Вот чистая и свежая вода была в куда большем дефиците. Лето, жара, пить постоянно хочется. И не только самому, но и лошади. А конь для эльфов - святая святых. Он как верный друг, как брат, которому отдаешь половину всего, что имеешь сам. Так что Селебрен всегда делился со своим скакуном, и потому наполнить фляги сейчас стало шкурным интересом.

Эльф отправился туда, куда указывали разведчики, которые и обнаружили источник. Каково же было его удивление, неприятное удивление, когда оказалось, что кто-то оказался здесь раньше его самого. Да и пусть бы раньше, но лучше бы набрал воды и ушел, ан нет, сидит, словно дожидается кого. Селебрен на несколько секунд остановился, словно решая, повернуть назад или спуститься к берегу, раз уж всё равно пришел. Сквозь прорези маски эльф разглядел человека, обратившегося к нему с такой наглостью. Кажется, он ехал на той повозке, пассажиры которой то и дело тыкали в сторону замыкающего отряд незнакомца.
Хорошо, что человек сразу же добавил, что его обращение - исключительно шутка. Потому как Селебрен уже нахмурился, напрягся, как будто ожидал какого-то нападения в свою сторону. Затем он все-таки спустился к берегу.
- Mankoi... - начал эльф, а затем одернул себя, словно только что вспомнил, что находится не среди своих сородичей, и в караване вообще вряд ли кто знает его язык. - Что вы здесь делаете? - и чтобы оправдать свой не совсем скромный вопрос, добавил, - у огня раздают еду.

Селебрен поморщился, услышав родную речь из уст человека. Пусть и говорил он уверенно и без запинок, но сразу было понятно, что это не его язык, он не привык на нем общаться, да и от эльфа подобные слова слышатся музыкой, ласкающей слух. А от человека - лишь эхом чьего-то напева, и не более. Однако же Айвэ никоим образом не выразил своего недовольства. Да и недовольством это сложно было назвать. Вот неуместные шутки и расспросы вызвали его куда больше, чем разговоры на эльфийском.
Селебрен спустился к ручью, снял одну перчатку и опустил пальцы в прохладную воду. Хотелось умыться. Даже не умыться, а обмыться. Снять с себя одежду и нормально выкупаться. Но в походах это удовольствие случается редко, тем более если эльф собирался до конца соблюдать свою конспирацию. Этот человек просто оказался чуть более наблюдательным, нежели остальные. И его интерес к персоне, что путешествует инкогнито и ни с кем не общается, был вполне объясним. Хоть и раздражал.
- Naive (ничего), - коротко отозвался Селебрен. Раз он пресекает всякий интерес к себе, то и сам не должен выражать его по отношению к другим. Иначе это выглядит лицемерием. Он замолчал, сосредоточившись теперь лишь на том, чтобы наполнить водой свою флягу да бурдюк для лошади. Еще понадеялся, что наемник уйдет, когда поймет, что эльф с ним не собирается продолжать беседу.
К несчастью, оказалось, что даже явное недовольство Селебрена от попытки завязать с ним разговор не остановило человека. Мало того, он принялся городить какую-то чушь. Айвэ поначалу напрягся, замер, не мигая глядя на воду, которая уже наполнила флягу и теперь плескала поверх горлышка. Затем выпрямился, повернулся к собеседнику и спокойно ответил:
- Вы сами себе противоречите. Эльф не способен изучать темную магию, если он - не дроу, конечно. А я, как вы могли заметить, - он покрутил кистью, лишенной перчатки, - нет.
Этого по крайней мере было достаточно, чтобы увидеть, что кожа Селебрена светлая с легким золотистым оттенком загара.
Поморщился эльф и от столь фамильярного отношения к себе. Да, люди не беспокоятся о том, чтобы продолжать беседу согласно всем законам вежливости и этикета. Но его, советника и королевского эмиссара, так уж воспитали, что иначе он не может. И супругу свою он называет исключительно на "вы", и, как подозревал, даже к детям своим, если они у него когда-то родятся, тоже будет обращаться так.
- Есть эльфийские лепешки - не преступление, - степенно отозвался Селебрен, а затем с едва различимой иронией добавил, - преступление для собственного желудка - есть то, что готовит ваш повар.
Очень редко случалось, когда эльф мог пошутить вот так, разговаривая с незнакомцем, который вдобавок успел сначала ему пригрозить, потом над ним подшутить, а теперь брался шантажировать. Селебрен всерьез ничего из этого не воспринял. Заговори этот человек, начни действительно выкладывать свои подозрения относительно Айвэ начальнику каравана, то и правда, могли бы возникнуть какие проблемы. Но эльф примерно представлял, как из подобного выпутаться и сохранить свое инкогнито. В денежном эквиваленте. А золото всегда славилось тем, что являлось универсальным успокоителем чужих нервов.

До чутких ушей эльфа донеслись звуки, которые не были типичными для лагеря, где устроились караванщики на привал. Резко повернувшись в ту сторону, Селебрен в привычном жесте забросил руку за спину, но нащупал лишь пустоту - лук снял и привьючил к седлу лошади. Были еще кинжалы, которые лежали в зачарованном поясном кошеле. А его эльф всегда носил с собой, так что он и извлек оба сверкнувших драгоценными камнями клинка и, зыркнув на наемника, помчался к лагерю.

Эльфу казалось, что он наоборот обращается к этому мужчине подчеркнуто вежливо, так, как и положено среди незнакомцев. Да, тот грубиян и невежда, да, тот не имеет никаких понятий о правилах поведения и ведения разговоров, но это же не значит, что и Селебрен должен опускаться до его уровня. Вот и сейчас он даже ухом не повел, глядя, как наемник кривляется и паясничает.
"В цирке тебе бы не было равных", - лишь подумал он. Вот в мыслях он мог бы что угодно говорить и как угодно, не опасаясь потревожить свой столетиями создаваемый образ хладнокровного и невозмутимого воина. А если бы кто-то попытался влезть в эти мысли, то тут уже надежно стоит звоночек, который вмиг Айвэ предупредит о несанкционированном вмешательстве.
А вот супругу этот наглец зря тронул. Селебрен глянул на зарвавшегося наемника недобро, даже злобно. Ну и что с того, что сам эльф не испытывал никаких нежных чувств к своей второй половине и вообще видел ее раз в столетие? Это не дает повода кому бы то ни было оскорблять ее честь! Жаль только, что лука нет за спиной... Одна стрела, которая из рук Селебрена всегда летит без промаха, и нет одного говорливого, языкатого и очень невоспитанного человека.
Селебрен не ответил больше ни слова на весь поток словоблудия, услышанный от наемника. Опускаться до его уровня и отвечать одной пошлой шуткой на другую эльфу не позволяло его высокородное воспитание. Поэтому он предпочитал промолчать, надеясь, что этому балаболу надоест шутить с самим собой, видя, что его шутки никем не оценены по достоинству, и он отвалит, развернув себя в противоположную от Айвэ сторону. Очень уж эльфу хотелось заткнуть фонтан грубостей хоть чем угодно - за неимением стрелы хотя бы кулаком. И, наверное, весьма кстати сейчас раздались звуки, отвлекшие Селебрена от кровожадных мыслей. Первым делом надо думать о караване. Нет, эльфу без разницы, что там случится, кого убьют и сколько людей останется. Он отправился с ними лишь потому, что надеялся добраться до цели путешествия быстро и целым, не привлекая к себе внимания разбойников, что любят одиночек. А вот подставляться здесь ради каких-то людишек, особенно если они такие же недалекие как этот Асмодей, - нет уж, увольте. Имени своего, кстати, эльф тоже решил не называть. Обойдется.

Фразу про бабулю и член эльф и вовсе не понял. У людей такой специфический юмор, так что эльф лишь недоуменно приподнял брови.
"Если у твоей бабули был член, то, видимо, это все-таки был дедуля", - вслух, однако, Селебрен предпочел промолчать. Все-таки лучше пользоваться золотым правилом: не трогай дурака, не опустишься до его уровня. Да и сейчас происшествие на стоянке завладело вниманием эльфа скорее, чем всё остальное.

Выбежав на полянку, Селебрен на какую-то долю секунды остолбенел. Тролли. Два штуки. Откуда они здесь взялись?! Ну да ладно, допрос с пристрастием - то потом. Для начала нужно отбить караван. Охранники у торговцев есть, вот только они наверняка чаще с разбойниками сталкивались, а троллей вообще первый раз видят. Селебрен краем глаза увидел, как вслед за ним на полянку вылетел и Асмодей. Впрочем, за судьбу этого господина он бы и не переживал вовсе. И ничуть не опечалился бы, если б тот стал закуской кого из троллей. Эльф бросился к своей лошади, выхватил лук и стрелы и коротким свистом отправил кобылу в лес, в укрытие. После чего занялся стрельбой. Стрелы, пущенные умелой эльфийской рукой, не знали промаха, да еще и при выстреле зачаровывались светлой магией, обжигая при попадании тролля, как священный огонь. Шкура, правда, у зверюги была толстой, да и попробуй выбери такое местечко в этой туше, чтоб сразить наповал! А глаза гад закрывал предусмотрительно, башкой вертел. В общем, две стрелы торчали у тролля в шее, одна - чуть ниже правого подреберья. Но ни одна из них не оказалась смертельной, зато все три стали достаточным поводом, чтобы тролль выбрал для себя первоочередную цель и  помелся с ревом к ней.