Этот план казался большинству эльфов - не только простых жителей Арисфея, но и власть имущих - дурацким планом. Заключение союза с гномами! Бессмыслица какая-то. Даже если это и возможно теоретически, но как на практике подобное осуществить? Для этого нужно либо эльфам отправиться почетной делегацией в Хенеранг, а это невозможно по умолчанию, ведь с чего бы это высшие, Первые и самые любимые дети Имира вдруг снизошли бы до того, чтобы лезть в какие-то пещеры к бородатым невеждам. Либо чтоб эти самые бородатые невежды, словно высеченные из камня вместе со своими поселениями, прибыли в Айна Нумитору. Тут бы эльфы развернулись, демонстрируя всё свое вежливо-холодное гостеприимство. Они бы встретили гостей с почестями, достойными Малой расы, с такими почестями, чтобы гномы ни на секунду не забыли, что они в этом мире появились из камня и по велению Играсиль, что они всего лишь Последующие и непременно должны помнить, что эльфы - возлюбленные дети милости богов - являются истинными хозяевами этого мира.
Однако гномы, эти чванливые недоростки, не соизволят усмирить свою спесь и прибыть в гости, потому как богиня, создавая их из камня, забыла умерить их твердолобость и упрямство.

Но все-таки это соглашение было нужно. Для начала хотя бы переговоры. Эльфийский король считал, что гномам они куда выгоднее, чем эльфам, и что Арисфей делает Хенерангу огромное одолжение, предлагая нечто подобное. Нечто подобное и немыслимое, но невероятно гениальное. Только представить себе - эльфы и гномы больше не воюют. Они больше не непримиримые враги, а пусть не друзья, но соратники. Вместе борятся с общим врагом. А врагов по северную сторону Скалистых гор пруд пруди.

Выход был найден. Если эльфы не снизойдут до того, чтобы самолично прибыть в Хенеранг, и гномы воротят свои длиннючие бороды от того, чтобы посетить великолепную Айна Нумитору и насладиться красотой ее садов, то, выходит, лишь посредник в этом деле может помочь. Гномий король нашел оного из людского племени. И хотя эльфы и к людям относились с подозрением и снисходительностью, однако те сами не больно-то и воспринимали подобное близко к сердцу. Так что отправить посланника к эльфам, наделить его всеми необходимыми полномочиями, оказалось лучшим из выходов в данной ситуации.

Селебрену, как первому королевскому советнику, выпала честь (которую он  сам, к слову, считал весьма сомнительной) встретить посланника и сопроводить в столицу. Эльф со свитой в двадцать лучших эльфийских лесных стражей отправился навстречу.

А тем временем не только гномы и эльфы готовились к подобному событию. Орки посчитали, что им-то подобный союз по соседству с Ордой совершенно ни к чему, да и вообще подобного врага в союзе разбить будет куда сложнее, чем по одиночке. Было решено помешать этому действу любой ценой. И прежде орки решили перехватить посланника и допросить его так, как только они и умеют. Всё, что знает посланник, должна знать и Орда. Они должны знать, к чему готовиться.
Так уж вышло, что по той самой дороге и ехал Ганс.

Эльфы ехали молча. Каждый на великолепном эльфийском жеребце, поджаром, с тонкими ногами, острыми копытами. Их темные глаза отливали лиловым в закатных сполохах тихо опускающегося вечера. Гривы развевались, изредка нетерпеливое ржание молодых и резвых животных разбивало тишину. Жеребцы желали наподдать жару, погнать вперед, пуская пыль копытами. А всадники придерживали поводья, не позволяя своим верным товарищам разгуляться.
Лошадь, наверное, можно считать для эльфа священным животным. Это не просто верховая скотина, которая везет своего седока из точки А в точку Б. Это друг, товарищ и соратник. Его еще жеребенком отдают будущему хозяину, и тот его выучивает слушаться не кнута, а голоса, разума, едва слышного движения рукой или коленом. Селебрен был одним из лучших всадников, хотя его кобыла только-только начала поддаваться послушанию тонкому, такому, чтоб своего хозяина чувствовать не шкурой и боками, а разумом. Ни один уважающий себя эльф, к слову, не пользовался обувкой со шпорами. И вот благодаря тому, что Селебрен был одним из лучших всадников, он тренировался ездить даже без сбруи, без седла (хотя нужно признать, что для долгой и утомительной скачки это чревато отбивной в тех местах, о которых не упоминают в приличном обществе).

Его кобыла по кличке Север была прекрасной быстроногой и многообещающей соратницей. Как и другие ее соплеменники, она хотела бы продемонстрировать свой норов и умчаться вперед, однако Айвэ коротко щелкал пальцами, и свой ход Север замедляла.

В один из моментов, когда шестое эльфийское чувство внезапно взбунтовалось, Селебрен резко остановился, прижимая бока кобылы коленями, и вскинул руку вверх, приказывая этим жестом всем своим спутникам остановиться.
- Dina (тихо), - и этот его краткий призыв тоже прошелестел тихо, едва слышно, но все эльфы поняли и потянулись за оружием. Селебрен в который раз пожалел, что не владеет телепатией, что было бы весьма удобно сейчас при тайных переговорах. Но и без этого эльфы прекрасно понимали язык жестов. Айвэ сжал пальцы в кулак, а затем выпростал указательный, указывая предположительное направление. Затем дернул рукой, словно сметал пыль с невидимого стола, и мягко спрыгнул с лошади наземь. Часть эльфов последовала его примеру, остальные остались в седлах.
- Amin nauva auta yeste’ (я пойду первым) - оглянувшись на спутников, Селебрен кратко добавил, - eine (один).

Север осталась стоять там, где повелел ей хозяин, хлопнув по шее узкой ладонью. Затем, перебросив лук за спину, чтобы не мешал при беге, легкой рысью побежал сначала вперед, а после легко скрылся среди деревьев. Эльфы умеют быть неслышными и незримыми, когда того хотят. А особенно среди своих родных лесов, где знают каждую кочку, каждую веточку, каждое деревце. Селебрен вырос в Арисфее и почти всю жизнь провел здесь, и с этим лесом сроднился, как со своим народом и семьей. Казалось бы, даже ветви расступаются, пропуская эльфа вглубь. Гнетущее чувство опасности, тревоги въедалось Айвэ в сердце. Он пригибался, где требовалось, но впрочем зеленые эльфийские костюмы служили лучшей маскировкой среди листвы вечнозеленого Арисфея.
Селебрен замедлил бег, когда чувство тревоги забилось сильнее, словно птица затрепыхалась в клетке, предчувствуя скорую кончину от лап кота. Эльф выбрался к дороге, которая делала крюк, сворачивая и забирая широко в сторону. Через лес Айвэ как раз и срезал этот крюк, и теперь, укрывшись за широкими листьями папоротника, обалдел от увиденного.
По дороге шла целая делегация орков. Это само по себе вызывало неподдельное удивление. Орки? В Арисфее? Ладно, до границ эльфийской державы они еще не добрались, но всё равно это не может не вызывать подозрений. Что они делают здесь? Хотя что за глупые вопросы... Тут не нужно быть гением логики, чтобы связать в одно два этих важных события - появление орков и приезд гномьего посланника. Едва Селебрен подумал об этом, как его острый взгляд выхватил из общей картины и человека, находящегося в беспамятстве и болтающегося в связанном состоянии на плече у одного из ордынцев. Орки переговаривались на своем варварском наречии, однако же Селебрен знал множество языков, хотя с такого расстояния умудрился выдернуть для себя лишь пару слов. Их, впрочем, хватило.
"Посол. Эльфы. Информация".
Селебрен решил - да тут и решать  нечего! - что посла вызволять необходимо в любом случае. Для начала эльф мышью проследил за орками, пока те не добрались до древесного грота, прозванного Медвежьей пастью. Увидев, что орки разбивают лагерь, Селебрен так же тихо и быстро вернулся к своим и рассказал всё, что увидел.

К началу пыток эльфы не успели. И несчастному послу пришлось вытерпеть всё, что накопилось в пыточном арсенале орков за годы практики и тренировок. Эльфийский отряд добрался до Медвежьей пасти за каких-то десять минут, точнее остановился на приличном расстоянии от грота, чтобы не оказаться замеченным. Селебрен велел всем спешиться. Пара эльфов осталась стеречь лошадей, а остальные, вооружившись луками и клинками, отправились за советником в сторону лагеря орков. Селебрен приказал рассредоточиться по периметру. Благо, эльфы всегда славились своей маскировкой, да и в лесу, в своем собственном лесу, умели прятаться лучше кого бы то ни было. Они подавали своему командиру сигнал - тонкая соловьиная трель - что заняли позицию и готовы к нападению. Оркам же могло показаться лишь то, что птицы вокруг что-то распелись. То одна тренькнет, то другая.
Как раз неподалеку от того места, где засел Селебрен, протекал ручей. И когда главарь орков велел одному из своих сходить за водой, тот направился именно сюда. Эльф белкой вспрыгнул на ветку дерева, замерев там средь листвы и сливаясь с ней своим зеленым обмундированием. Орк ничего не заметил, и лишь наклонившись к ручью в самый последний момент увидел в отражении водной глади, как кто-то целится из лука ему в затылок. Впрочем, никакой полезной информации это не понесло, так как в следующий момент ордынец с глухим уханием свалился в воду, обагряя ее своей кровью. Селебрен буквально секунду потратил, чтобы визуально оценить, мертв ли противник либо только ранен, после чего спрыгнул с дерева и, пригибаясь, почти что ползком добрался к крайним кустам. За ними уже начиналась небольшая полянка перед гротом. Пленника пока не было видно, наверняка его заволокли в саму Медвежью пасть. Естественно, его охраняют и, быть может, продолжают пытать. Что бы там ни рассказал посол своим палачам, но живым отсюда никто уйти не должен. Кроме человека, конечно.

Селебрен подал последний знак своим начинать атаку. Орков было около двадцати - те, что сейчас стояли снаружи грота и были видны рассредоточенным полукругом эльфам, как на ладони. Лесных стражей было столько же. А учитывая эффект внезапности, Айвэ рассчитывал разбить орков в пух и прах, в идеале без потерь для своих.
И вот оно началось... просвистела первая стрела, затем вторая, третья... Эльфы били без промаха. Не каждый выстрел оказывался смертоносным, но все стрелы нашли свою цель. Они вгрызались в орочью плоть, находя брешь между доспехами. Внезапность была эльфам хорошим козырем. Явно, что все-таки предстоял ближний бой, но Селебрен старался оттягивать его до последнего. В схватке с орками, этими исполинами и мастерами своих молотов и топоров, у эльфов шансов меньше. Они, правда, очень ловкие и юркие, да и силой ,в принципе, не обделены, однако поставь эльфа рядом с орочьим воином - это же борзая рядом с королевским догом!

Орки, не будь глупы, попрятались за укрытия, когда эльфы уже успели уложить семь, а то и восемь особей. Дальше в любом случае выходило драться на мечах, и Селебрен первым, забросив лук за спину, выхватил свои клинки и покинул укрытие.

В ближнем бою сражаться было сложнее. Орки тоже ведь бойцы знатные. Их молоты и топоры со свистом рассекали воздух, обрушиваясь на не успевшего уклониться противника. Селебрен сразу же оценил свои собственные шансы - даже с двумя легендарной прочности клинками ему не выстоять в благородном поединке против орков. Их молоты попросту сметут кажущиеся щуплыми светловолосые фигурки. А в силе эльфы явно проигрывали своим врагам. Так что брать приходилось ловкостью и скоростью. Часть эльфов продолжала отстреливать зеленокожих гигантов из-за прикрытия деревьев. Но Селебрену, как командиру отряда, не пристало оставаться в тени, он был первым, кто схлестнулся с противником в ближнем бою. На это время его разум полностью принадлежал некоему кровавому безумию, и лишь в краткие моменты, в секунды отдыха, когда можно было перевести дух, Айвэ бегло окидывал взглядом поле боя и решал, что предпринять дальше.
А дальше следовало бы поскорее завязывать с этим побоищем. Не только орки несли потери, но и эльфы, коих и без того было в разы меньше. У самого Селебрена от неосторожного скользящего удара уже были рассечены скула и висок и неустанно ныло правое плечо. Эльф не желал даже смотреть, что там такое, подозревая, что успел получить еще и туда ударом то ли ятагана, то ли топора. Правая рука слушалась куда хуже левой, и Громобой, зажатый в ней, напился крови врагов куда меньше, чем его собрат с рубином. Надо еще отметить, что и Громобой, и Ястреб были не предназначенными для таких дел мечами, а пусть и длинными, но кинжалами. Ими можно было попытаться смягчить вражеский удар и, удачно подвернувшись, полоснуть по незащищенному бронею боку, но убить такую громадину, как орка, проще всего было стрелой. Но для стрельбы у Селебрена сейчас не было возможностей.

Казалось бы, в лесах у орков нет шансов. Каким образом вообще эта шайка забрела в окрестности Арисфея так, что лесные стражи границ их не обнаружили? Вот какой вопрос занимал поначалу Селебрена. И эльф решил, что надо бы оставить главаря в живых, чтобы допросить с пристрастием. А ежели орк не пожелает говорить, то всегда можно будет применить ментальную магию. Тому, у которого она имеется, естественно. В отряде эльфов такой личности не было, а сам Айвэ умел лишь защищать свой разум от чужих воздействий, но не умел сам копаться в чужих мыслях. Он ведь не маг, он воин. И ничуть не жалел, что выбрал лук и клинок вместо светлой пацифистской материнской магии.

Когда численность противников приблизительно сравнялась, появилась новая угроза. Среди орков как раз-таки был маг. Шаман, видимо. И то, какой взгляд заледеневших голубых глаз Селебрена устремился на орка, не предвещал тому ничего хорошего. Айвэ видел, что несколько его сородичей уже пытались пробить темную защиту стрелами, а те бесшумно опадали на траву, натыкаясь на прочную преграду. Вот только у него, у Селебрена, был свой козырь против подобных магических фишек. Воткнув последнему своему ближайшему противнику Громобой в шею, эльф отпихнул труп ногой от себя, даже не потрудившись вытянуть кинжал, а затем снова взял в руки лук.
- I'quelin Orquier naa ba Orquier (Хороший орк - мертвый орк) - процедил сквозь зубы эльф. Тетива была натянута, стрела засветилась легким золотистым светом, напитываясь магии владельца. И буквально за секунду до того, как Селебрен разжал пальцы, в темной броне шамана появилась брешь. Эльф не стал интересоваться, что тому причина, как и не стал мешкать. Его острая и меткая стрела, зачарованная светлой магией, вонзилась орку в горло. Тот замер на мгновенье, булькнул что-то, после чего тушей повалился наземь. Его судьба Селебрена уже не интересовала. Сделав еще несколько выстрелов по зеленокожим противникам, Айвэ бросился на помощь к своим, чтобы дожать врага до конца.

Бой закончился так же быстро, как и начался.
- N’ndengina ho (не убивай его) - властным жестом руки Селебрен остановил одного из эльфов, собравшегося перерезать горло последнему раненому орку. Айвэ добавил коротко, что хочет оставить одного в живых для допроса. А теперь нужно было разобраться с посланником. Тот отыскался быстро - у входа в пещеру. Вид у человека был тот еще. Видимо, орки хорошенько успели его попытать. Селебрен наклонился и без особого труда поднял посланника на руки. Тот оказался на удивление легким, почти что невесомым, чем знатно эльфа удивил. Он не ожидал, что взрослый мужчина будет так мало весить. Как бы там ни было, Селебрен усадил человека на траву, спиной к дереву, кивнул кому-то принести воды, а сам примерился залечить ранения посланника. Сам эльф тоже был ранен, кровь стекала по его лицу и обагряла плечо, но сейчас Селебрен был обеспокоен жизнью только этого существа перед ним. Существа, которое имело первостепенное значение для Айна Нумиторы.

Эльфы действительно победили. Не так легко и просто, как того хотелось, но победили. С потерями, травмами. Среди лесных воителей оказался один труп и четверо раненых разной степени тяжести. Остальные отделались царапинами вроде тех, которыми Селебрен посчитал полученные в бою свои. Он пока не обращал внимания на эти мелочи, его внимание было сейчас полностью поглощено важным лицом - гномьим представителем, который, по всей видимости, пострадал больше всего. Ну, не считая трупа. Именно поэтому Селебрен не думал сейчас о себе. Его собственные раны не смертельны. Пусть и доставляют определенные неудобства, но терпимы и не имеют первостепенной важности. Хотя, возможно, эльфу стоило быть чуточку более внимательным к своим собственным ощущениям. Плечо, например, не переставало кровоточить, и спустя полчаса после окончания боя весь правый рукав эльфийской туники был пропитан кровью, а сама рука потеряла чувствительность и стала слушаться куда хуже. Не исключено даже, что орочье оружие было отравлено.

Исцеление посланника заняло и время, и вытянуло оставшиеся крохи сил Селебрена. Он не был мастером светлой магии, а потому для излечения ему приходилось затрачивать куда больше энергии, чем то, к примеру, удавалось его матери. Но лечить умел. За всю свою долгую жизнь не раз это умение пригождалось в пути, в бою, да и просто так от случая к случаю. Эльф всё делал быстро и молча, лишь время от времени пристально, внимательно поглядывая на посланника, оценивая его состояние и эффект от лечения. Кажется, получалось, пусть и медленно, но верно. Раны затягивались, кровь переставала сочиться. Залечить сломанные кости Селебрен не мог, для того нужны мастера магии куда лучше советника. Но зато подлатать спасенного и довезти его до Айна Нумиторы - это было можно.
- Это всё, что я пока могу сделать для вас, - заговорил Айвэ на всеобщем языке, голос его был низким и бархатистым, с легким эльфийским акцентом. - Жрицы храма сумеют исцелить вас куда лучше.
- Heru en amin, (Милорд) - один из эльфов приблизился, обращаясь к Селебрену, - lye utue tu nat’ de Orquies (мы нашли орочье послание), - и он протянул ему скрученный валиком пергамент, частично заляпанный кровью. Видимо, добывали это послание у трупа, истерзанного стрелами. Селебрен пробежался взглядом по орочьим закорючкам, после чего кивнул и отдал обратно.
- Tessa sina (Сохрани его), - после чего снова взглянул на посланника и перешел на всеобщий, - вы сможете ехать верхом? Нам нужно уходить отсюда. Может быть, здесь где-то еще есть орки, но мы не можем подвергать вас опасности снова, господин.
"Его Величество будет очень недоволен таким поворотом, - эльф на мгновенье прикусил губу, представляя, какой резонанс вызовет новость, что орки рискнули пересечь границы Арисфея и даже напасть на светлых землях на посланника Хенеранга. Еще больше будет недоволен гномий владыка, он ведь непременно обвинит эльфов в том, что они даже посредника для переговоров не могут уберечь. У эльфов перед самым носом орки нападают на путников, и это сходит им с рук! - Ну не так чтобы сходит", - с легкой мысленной усмешкой возразил себе Айвэ. Орки-то были мертвы. Но кто знает, вдруг они не последние.
Селебрен коротко приказал двоим эльфам осторожно прочесать окрестности на предмет подобных непредвиденных засад.
То, что посланник оказался немым, было удивительно, но... показалось эльфу весьма умным и практичным шагом.
"Эти гномы знают толк в безопасности информации", - с уважением подумал он. Кивнул человеку, обозначая таким образом, что всё понял. Затем решил, что пришло время представиться. Все-таки официальное дипломатическое лицо. А он, Айвэ, не последний эльф при дворе. Вернее сказать, входит в первую пятерку. После короля и его семьи.
- Selebren Auive, аmin naa tualle (я к вашим услугам), - легкий поклон последовал за этими словами и чуточку горделивое пояснение, - первый советник Его Величества короля Алэндэла.

Его Величество, как подумал Селебрен, возможно, будет не очень доволен тем, что в эльфийском отряде, посланном встречать представителя гномов, не оказалось целителя. Но кто ж думал, что эти n'vanima orque (мерзкие орки) рискнул притащить свои туши под сени священного леса!
"А надо было догадаться, что нас отправляют встречать не как почетный эскорт, а как отряд для защиты", - Айвэ досадовал сам на себя. У него ведь опыт в таких делах огромный, а опростоволосился, как мальчишка, едва поставленный служить в карауле.
Несмотря на то, что найденный посланник оказался не эльфов, а по виду скорее человеком (хотя некоторые признаки свидетельствовали о том, что это всё-таки не человек), но почтения в голосе и обхождении лесных стражей было не меньше, чем к своим высокородным сородичам. Селебрен знал, что от этих переговоров зависит слишком многое, чтобы рисковать ими, обходясь с ve’Eldalian (не-эльфом), как с низшим существом. К тому же сразу подкупила кроткость посла, его отвага (один из эльфов после боя поведал Селебрену, что это именно пленник пробил с помощью своей магии дыру в защите шамана). Ну и... неболтливость - тоже весомое достоинство.
Мысленно Селебрен отвесил себе оплеуху. Нельзя так шутить над чьим-то увечьем. Но помимо воли эта краткая мысль вызвала мимолетную улыбку.

Добиться чего-то от посланника так и не удалось. Никто из эльфов не владел грамотой немых, а сам человек не спешил ею воспользоваться. Если, конечно, сам ее знал. Хорошо, что он хотя бы слышал и понимал всё, что было предназначено для его ушей. Он ответил отрицательно на вопрос о лошади - покачал головой. Но другого выхода не было. Идти пешком слишком долго и опасно, оставаться здесь с надеждой подлечиться и восстановить силы - тоже рискованно. Какие-то орки еще могут бродить в окрестностях.
Как раз через пару минут вернулись разведчики, отправленные на осмотр территории. Они бегло пояснили, что обнаружили следы, но не тех, кто их оставил. Внимательно их выслушав, Селебрен принял решение сниматься с места.
- Amin hiraetha, Heru en amin (Простите, милорд), - обратился он к человеку, - мы не можем больше здесь оставаться. Я помогу вам забраться на лошадь, - эльф мог бы, как и раньше, попросту подхватить его на руки и усадить в седло, но было ли это вежливо и не вызвало бы протеста теперь, когда посланник пришел в себя и хотя бы в какой-то мере оправился от ран?
А тот подавал какие-то знаки. Присмотревшись внимательней, Селебрен догадался, что посланник хочет вернуть какие-то свои вещи, и потому бросил пару фраз одному эльфу. Тот скрылся в гроте. Тем временем Айвэ расстегнул свой короткий плащ и набросил его на голые плечи человека. Негоже посланнику вступать на территорию Айна Нумиторы в таком виде.
Ну а вскоре вернулся эльф и принес всё, что смог найти ценного в орочьем убежище. Селебрен предложил послу самому забрать то, что принадлежит ему, но попросил поторопиться. Внутреннее чутье подсказывало, что лучше не мешкать. Да и кони почему-то начали нервничать.

Внимательный взгляд эльфа выхватил, что посланник отчего-то смущается. Да и где его норов, высокомерное требование какого-нибудь особого к себе отношения? Почему-то Селебрен считал, что гномы отправят на прием к эльфийскому владыке именно такого посла - который давно проникся вековой неприязнью двух народов и будет сдерживаться лишь ввиду необходимости, но истинное отношение нет-нет да и прорвется. Вообще Айвэ ожидал кого-то постарше, а не хлипкого мальчишку. Впрочем, он не смел насмехаться над юностью и кажущейся неопытностью этого человека даже в мыслях, ведь зачастую бывает, что первое впечатление обманчиво. И внешняя юность - отнюдь не показатель настоящего возраста. Вот взять хотя бы самого Селебрена. Он уже почти разменял тысячу лет, а выглядит всё так же свежо и прекрасно, как и в те дни, когда людские страны лишь начинали свой ход к мировому господству.
Так что нет, Селебрен не собирался обманываться молодостью гонца. И как бы там ни было, как бы он себя ни вел, первый советник короля должен придерживаться установленных дипломатических правил этикета. Они спасли этого человека, теперь должны в безопасности доставить его ко дворцу. И охранять, как самую редкую и уникальную драгоценность.
"Ведь от этого зависит альянс между нашими странами", - напомнил себе Айвэ и выразительным взглядом на всякий случай напомнил об этом и всем своим спутникам.
Селебрен с трудом сохранял хладнокровие, когда ему хотелось поскорее забросить медлившего посланника на лошадь и не рисковать более тем, что сейчас виделось ему куда важнее даже собственной жизни.
Но нельзя! Манеры! Вежливость! Правила! Церемониал!

Итого эльф терпеливо дожидался, пока посланник перекопает предоставленный ему ворох вещей, найденный в пещере, и заберет всё, что принадлежит ему. Селебрен принципиально не смотрел туда, предпочитая внимательно оглядывать окрестности и выискивать опасность.
"Наверняка ему важно забрать свои вещи. Там должны быть представительские грамоты, печати, возможно, какое-нибудь официальное письмо. Такое нельзя терять, так что мы должны дождаться, пока он всё заберет", - охладил свое стремление плюнуть на задержку и решить всё по-своему эльф.
Вскоре посланнику снова понадобилась помощь Селебрена. Раны-то были залечены, кровь не сочилась больше, боль уменьшилась, но до полного выздоровления было еще ох как далеко, так что каждое движение отдавалось человеку сторицей. Эльф молча помогал ему взобраться в седло, хотя очень уж хотел попросту забросить его туда, что было бы и проще, и быстрее. После оказалось, что человек и верхом сидеть-то толком не умеет. Хотя Селебрен списал всё опять же на неважное самочувствие. Поразмыслив пару секунд, эльф запрыгнул в седло позади спасенного пленника. Протянув руку под подмышкой человека, Айвэ придерживал его, чтобы тот не свалился. Другой рукой ухватил поводья.
- Hejmo (домой), - скомандовал эльф, и небольшой отряд развернул коней.
Раненых и убитого взяли с собой. Эльфы не оставляли своих соратников на полях сражений.

Север летела белой молнией, искусно лавируя меж стволами деревьев. Ей было несложно нести на себе двух седоков, учитывая, что один был легким, как ветер. Селебрен привык к ходу своей кобылы, он почти не задевал поводьев - та сама прекрасно знала, какую тропу выбрать и какой путь ведет в столицу. До конца пути оставалось не так уж и много.

Отредактировано Селебрен Айвэ (20-07-2015 22:14:34)

Возвращение в Айна Нумитору каждый раз отдавалось Селебрену и радостью, и грустью. Прекрасный вид города, эта чарующая уникальная эльфийская обитель наполняли сердце гордостью за свою родину. Никто в мире не сможет похвалиться ничем подобным. Ни одно строение в мире не сравнится со всем, к чему прикасались умелые руки эльфийских мастеров. Винить Айвэ в высокомерии и горделивости за принадлежность к столь искусной, артистичной расе было бы верхом цинизма, ведь только слепой не восхищался бы подобным. Слепой или тот, кто чужд вообще любому созиданию.
Отряд эльфов во главе с Селебреном пересек границу города, а после и въехал через защищенные магией удивительных красот ворота. Впрочем, тот, кто никогда не бывал в Айна Нумиторе, мог удивляться каждую секунду. Здесь всё было совсем иначе. Может быть, не лучше и не хуже, чем в Гресе, Гульраме или даже Агарде, но иначе. Селебрен не бывал в Агарде, а по слухам представлял столицу Ледяной Империи замерзшей, но по-своему прекрасной, словно застывшей во льду. Айна Нумитора, словно противоположность этому, вся лучилась светом и жизнью. Узоры, цветы, зелень, красота, изящество, уникальность, незабываемость... Эльфы, одним словом.
Селебрен на какое-то время буквально отдался этому чувству прекрасного. Им овладела радость по возвращению домой. Но и грусть. Почему же грусть? Эльф не любил оставаться долго дома. Как бы ни был этот дом чудесен, но рано или поздно стены начинали давить, как и ответственность. Король требовал. Принц требовал. Супруга не требовала вслух, но ее взгляды бывали чересчур красноречивыми. Отец требовал вслух и не стеснялся в выражениях. Насколько ему могло позволить образование, его высокое происхождение и манеры. И когда всё это наваливалось сразу, то Селебрен чувствовал себя словно в какой-то клетке, в которой и быть отрадно, и сбежать не прочь.

И вот примерно такие мысли одолевали сейчас первого советника, когда он въехал в город. Стражи у ворот приветствовали его легкими поклонами. Его все знали в лицо. Прохожие расступались, давая дорогу, провожая любопытными взглядами странный отряд, где на белой лошади, принадлежащей Айвэ, было два седока. И раз уж первый советник позволил кому-то, кто выглядит как человек, причем выглядит неважно, разделить с собой Север ("Эта кобыла неприкосновенна!"), значит, этот человек - очень важная шишка. Королевски важная, не иначе!
И куда повезет первый советник по-королевски важную персону? Конечно, во дворец. Селебрен не разочаровал ожиданий и действительно направил лошадь ко дворцу, шпили которого пронзали высокую шапку леса и, казалось бы, устремлялись в сами облака.
В отличие от посланника Селебрен не обращал никакого внимания на великолепие дворца, он бывал тут слишком часто, чтоб изучить его до мельчайших деталей, до каждого извитого листика на узоре колонны, к тому же он спешил, и сейчас было не до восхваления красот сего грандиозного сооружения.

Спешившись и передав поводья лошади конюху, Селебрен помог выбраться из седла и посланнику.
- Вы, конечно, не можете появиться там в таком виде, - поспешил заверить его Айвэ. Он видел, как растерян и то ли напуган, то ли удивлен, то ли всё вместе человек, и скидывал это на недавние события, на плен в орочьих лапах, ранения, а теперь и на то, что всё позади, теперь их окутывает безопасность эльфийских лесов. - Сначала вас исцелят, мы должны прежде всего побеспокоиться о вашей жизни и вашем благополучии.
Сказав что-то тихо своим спутникам, Селебрен вежливо улыбнулся посланнику, призывая его чуточку подождать. Уже через пару минут принесли паланкин, куда без возражений усадили раненого, после чего понесли по коридору, а Айвэ шагал рядом, как будто боялся, что даже в королевском дворце с вверенным ему человеком что-то может случиться.
Во дворце было святилище Имира, и именно тут мать Селебрена посвятила светлому богу свою жизнь. Позже она перебралась в главное святилище, но и это было достаточно большим, жрецы Имира и светлые маги читали свои молитвы, исцеляли, благословляли. И раненого посланника приняли со всем участием и почестями, несмотря на то что он был человеком (с виду). И как-то не спросили даже, кто он. Им было важно вернуть ему здоровье. А вот если бы спросили, то с удивлением поведали Селебрену, что настоящий посланник прибыл совсем по другому тракту и уже как час беседует с Его Величеством.

Оставив посланника на попечение целителей и магов, Селебрен отправился в собственные покои, чтобы смыть с себя чужую кровь, переодеться, привести в порядок свой внешний вид, а также подобрать подходящую одежду и для своего подопечного. Негоже ведь появляться перед королем вот так.. завернутым в один потрепанный плащ.

Отредактировано Селебрен Айвэ (28-07-2015 19:02:23)

Возможно, Селебрену стоило давно задуматься, что ведет себя посланник совсем не как посланник. Если гномы хотели заключить союз на своих условиях, то они должны были отправить как представителя того, кто будет вызывать трепет. Кто сможет в случае чего стукнуть кулаком по столу, твердо заявляя, что будет либо так, как он сказал, либо как он сказал, так и будет. Кто сможет прикрикнуть, пусть это и вызовет неудовольствие и совсем не подходит к церемониалу на приеме у короля. А этот мальчишка был немым - полбеды. Но он ехал по эльфийской столице, а затем и по дворцу с таким видом, словно впервые видел эльфов. Разглядывал всё с неподдельным удивлением и восхищением. Вертел головой по сторонам, словно в музей попал, а не направляется на прием к королю. Для Селебрена это всё было очень странно. К тому же он вспомнил, что до сих пор не выяснил имени посла.
И когда он передал раненого целителям, чтобы самому улучить несколько минут и привести себя в порядок, то поспешил к своим покоям. И очень надеялся, что не встретит супругу или родителей. Именно этих минут эльфу хватило, чтобы привести и собственные мысли в порядок. Там, в лесу, во время нападения на орочью банду, было не до размышлений, а что это за молодой человек, почему орки его пытали, почему ради него рискнули сунуться на территорию светлых эльфов. Тогда это выглядело вполне естественно. Орки узнали о посланнике и попытались его перехватить, ведь им не выгоден столь опасный союз соседей. А каков закон эльфов? Если орки что-то хотят заполучить, то они не должны этого заполучить.
Но всё-таки, если посудить здраво, этот юноша совсем не похож на того, на кого бы возложили такую ответственную миссию гномы. Если бы, конечно, не хотели ее с треском провалить. Ведь Его Величество просто посмотрит на паренька и...
"O, Imirae, Ro vasa ar’ Ho dolle naa (О, Имир, он сожрет его с головой)", - подумал Селебрен в каком-то немом отчаянии. Эльф не за посланника беспокоился, а за себя, за свою репутацию. Ведь король сначала сожрет паренька, а потом приступит к златовласому десерту, приведшему этого паренька.

Можно сказать, что потому, источаемый сомнениями, Селебрен так быстро вернулся к храму, словно боялся, что посланник сбежит. Двери и прежде охраняли. Естественно, отлучаясь, Айвэ выставил охрану. А теперь, вернувшись, щелчком пальца всех отослал. Наткнулся на немого в дверях и сразу же подарил ему пристальный вопросительный взгляд. Разве тот, кто ни в чем не повинен и дожидается встречи с королем, будет пытаться так спешно уйти?
"Хотя твоя подозрительность, Селебрен, рано или поздно сыграет с тобой злую шутку", - эльф попытался успокоиться на этот счет, убедив себя, что всему можно найти достойное объяснение.
- Как вы себя чувствуете? - сразу же спросил Айвэ. Затем добавил, - мне нужно с вами поговорить. Прошу вас проследовать со мной.
Словно какое-то внутреннее чувство подсказало эльфу провести посланника окольными путями к своим покоям, чтобы не встретить никого из собственных злопыхателей, а таких было в избытке.
Пропустив человека в богато обставленные и украшенные покои, Селебрен плотно прикрыл дверь, затем поискал что-то, на чем бы его гость мог писать, и найдя лист бумаги с грифелем, протянул это всё добро ему.
- Как мне к вам обращаться, господин? - это был первый вопрос. Эльф чувствовал себя очень некомфортно, не зная имени собеседника, да и в целом не зная о нем ничего. Он не мог отправить его к королю, не зная, как его представить монарху.

В покоях Селебрен чувствовал себя в относительной безопасности. Почему-то ему начало казаться, что тут что-то не так, что-то не то, и действительно  лучше уж сделать так, чтобы посланника до поры-до времени никто не видел. Его раны исцелили, ему дали новую одежду, одежду эльфийского вельможи. Теперь он стал похож на знатного человека, пусть одежда и не превратила его в высокомерного эльфийского аристократа. И все же внутренний голос подсказывал Селебрену, что лучше не спешить и не тащить гостя сразу же на прием к королю. Для начала предстоит выяснить всякие необходимые мелочи и подробности. А вопросов к послу лично у Айвэ было предостаточно. На несколько десятков точно хватит.
И вот эльф выдал ему лист и грифель, мысленно сетуя, что посланник немой, и это настолько затрудняет дело. И прежде всего общение. Интересно, хватит ли у Алэндэла терпения вчитываться в писанину человека и дожидаться, пока он эту писанину напишет.
Снова мелькнула мысль, что Его Величество точно сожрет паренька с рожками и ножками.
Удивление промелькнуло в глазах посланника, когда Селебрен задал свой первый вопрос. Селебрен и сам удивился, с чего это его собеседник замешкался над таким простым вопросом. Однако потом его осенило, причем это озарение было совсем в другую сторону от правды.
"Ах, да. Он удивился, почему это я не знаю его имени и титула, когда просто обязан это знать", - и Айвэ решил, что теперь ему нужно объяснить чем-нибудь свое неведение.
- Простите, господин, что задаю вам такой вопрос, однако вашего имени мне не сообщали, - а далее пришло еще одно озарение. "А вдруг он какой-нибудь высокородный граф, а я ему всё "господин" да "господин". Когда нужно "ваша светлость", "милость" или что еще там люди умеют придумывать. Ох, богиня. Почему ты несешь свой свет с опозданием!" - как и титула, - добавил Селебрен, - а потому прошу исправить меня, если обращение "господин" оскорбляет вас.
Лист и грифель оказались в руках посланника.
Селебрен отступил на шаг, чтобы не смущать его и не висеть над душой, хотя терпение эльфа уже висело на тоненькой-тоненькой ниточке. Как раз тогда, когда советник получил этот лист обратно и прочел первые два слова, в дверь постучали, и эльф отвлекся.
- Elaе (войдите)
Двери отворились, и в покои зашла - нет, вплыла, так изящно и плавно она двигалась, - эльфийка безупречной, исключительной красоты. Она поклонилась сначала гостю, затем хозяину покоев, после чего обратилась к последнему на всеобщем языке (говорить на своем языке в присутствии посторонних, не зная, владеет ли этот посторонний этим языком, у эльфов считалось признаком дурного тона):
- Вас ожидает Его Величество, милорд. Он пожелал, чтобы вы прибыли немедленно, и вы знаете, что Его Величество не терпит, когда его заставляют ждать, - ее голос звучал хрустальной музыкой и был неземным наслаждением для любого слуха.
- Благодарю вас, миледи, - Селебрен с трудом сохранил невозмутимое выражение лица, когда хотелось от души выругаться. - Прошу вас, составьте компанию господину Гансу, - он указал одним лишь взглядом на посланника, - пока я буду отсутствовать.
- Как пожелаете, милорд, - она посторонилась, пропуская Селебрена, а затем подарила Гансу чарующую улыбку, - меня зовут Талла.. - она замялась, словно хотела назвать полное имя, но после передумала и добавила, - просто Талла.

Да уж, было бы всё гораздо проще и выяснилось быстрее, если б Селебрен задержался хотя бы на полминуты, чтобы дочитать то, что написал ему Ганс. Сам же эльф узнал лишь имя посланника, продолжая думать, что Ганс - именно тот, кого и следовало встретить на тракте. И с такими знаниями Селебрен отправился на аудиенцию к королю. Его Величество не терпел, когда его заставляли ждать, так что советник поспешил в тронный зал, оставив гостя в компании своей супруги.

Талла же приветствовала Ганса мягкой улыбкой и представилась, ожидая, что ее собеседник сделает то же самое. Но он лишь молча поклонился и сел обратно, оставляя эльфийку в полной растерянности. Она понятия не имела, кто этот молодой человек и что делает в покоях ее супруга. Но раз Селебрен привел его, да еще и позволил остаться в этих покоях в отсутствие самого хозяина, то, должно быть, гость высокого полета. А даже если и нет, то разве эльфы не гостеприимны? Талла вообще была добрейшей души девушкой, она была бы рада приветствовать и помочь даже самому последнему нищему. Но то, что ее собеседник не ответил, несколько сбило эльфийку с толку и даже смутило.
- Простите, господин, - она подошла ближе, к столу, и добавила, - могу ли я узнать ваше имя?
В это же время ее взгляд упал на тот самый лист бумаги, содержимое которого Селебрен не дочитал. Девушка взяла свиток в руки и начала читать, сначала не понимая, почему всё это написано, а не сказано, а затем недоумевая по поводу вопросов, которые задал Ганс ее мужу.
Она отложила лист и, ничего не говоря, подошла вышла в смежную комнату, а вернулась буквально через пару минут. В ее руках был поднос со съестным. Эльфийка поставила свою ношу на стол, налила в высокие переливающиеся всеми цветами радуги бокалы что-то янтарно-золотистое, после чего пододвинула один бокал, тарелку с фруктами и корзинку с ароматной выпечкой Гансу.
- Угощайтесь, - улыбнулась Талла и сама пригубила содержимое своего бокала. - Кажется, нам с вами нужно поговорить. Это ведь вы написали? - мимолетный взгляд указал на лист бумаги. - Понимаю, что просить рассказать мне всё, что случилось, накладно для вас, но... не могли бы вы ввести меня в курс дела хотя бы вкратце? Что произошло? И.. кто вы?

Талладриле Айвэ
http://s6.uploads.ru/qbn7T.png
Как и всякая женщина, принимающая гостей, Талла решила, что прежде лучше накормить молодого человека, а затем уже начинать какие-то расспросы. Она сама была достаточно проницательной эльфийкой и сразу поняла, что здесь что-то не так. Закралась какая-нибудь досадная ошибка. И что больше всего девушку беспокоило - ошибка, видимо, была допущена ее супругом, который из-за этого может попасть в неловкое и даже неприятное положение. Однако Талла посчитала, что, не разобравшись во всем сама, не имеет права вмешиваться и чему-то учить Селебрена. Быть может, сама она как раз неправа, и лучше сразу выяснить всю подноготную оказавшегося в эльфийских покоях гостя.
Ганса только условно можно было назвать человеком. Его облик казался эльфийке нетипичным для простого представителя наиболее распространенной на Альмарене расы. Ганс выглядел каким-то "воздушным" что ли. Да и магию от него она явственно ощущала. Некий магический ореол. Странно, что Селебрен не придал этому значения. Либо придал, но решил, что так и должно быть.

Эльфийка предоставила Гансу возможность утолить голод и жажду и немножко отдохнуть, но тот по какой-то причине не спешил это делать, хотя от острого взгляда Таллы не укрылось то, как гость посмотрел на еду. Ведь явно же голоден. Вот только, вестимо, стремление понять, что происходит и почему он здесь, оказалось куда важнее и сильнее, чем всякие потребности желудка.
Талла терпеливо дожидалась, пока Ганс напишет всё, что собирался. Она не стояла у него над душой, а взялась за книгу и, сев на тахту, принялась листать страницы. Ее мысли были заняты происходящим вокруг нее, а не в книге, потому чтение закончилось на первых двух строчках.

Прошло немного времени, и бывший орочий пленник передал эльфийке исписанный мелким почерком лист. Девушка улыбнулась, принимая его, а сама еще раз предложила гостю поесть, пока будет читать и переваривать эту информацию. Уже с первых предложений она начала понимать, в чем же заключалась та самая закравшаяся ошибка. Ганс был прав - его с кем-то перепутали. И не просто с кем-то, а с очень важным лицом. И не случись одного события прежде, эта ошибка могла стоить Селебрену репутации, а самому Гансу - жизни или свободы.
- Ох, - оторвав взгляд от писанины, Талла подняла глаза на Ганса и некоторое время молчала, не зная, как всё объяснить, потом снова вздохнула и заговорила, - мне очень жаль, что всё так получилось. Мы с супругом должны принести вам свои самые искренние извинения за то, что вы оказались здесь против своей воли, - непонятно было, почему она тоже решила, что должна извиняться, ведь по сути никакого отношения к происходящему не имела, но, наверное, думала, что вину за действия мужа нужно делить и на нее тоже. - Вас действительно перепутали. Мы ожидали посланника из Хенеранга, очень важную персону, но не имели ни малейшего представления, кто это будет. Его Величество отправил Селебрена с почетной группой навстречу, и они, видимо, решили, что именно вы - тот самый посланник, потому как орки пытались выбить из вас информацию об этом.
Девушка замолчала, раздумывая. Селебрен, уверенный, что привел посланника, отправился с докладом к королю. Но тут вот, в чем загвоздка... Настоящий гномий посланник прибыл как раз тогда, когда Айвэ отбыл. И сейчас, должно быть, начнется та самая дипломатическая часть переговоров между Арисфеем и Хенерангом, в которой Селебрен, как первый советник, должен принимать непосредственное участие. Талла содрогнулась, представив на минутку, что при определенных обстоятельствах ее супруг может выставить себя на посмешище, будучи уверенным, что настоящий посланник дожидается в его покоях. И ведь не предупредить никак...
- Вас это всё более не должно волновать, - через силу Талла приветливо улыбнулась Гансу. - Мы всё решим. А до тех пор вы - наш гость. Пожалуйста, ешьте. Если вас смущает мое общество, я могу вас оставить, - она легко поднялась, откладывая книгу на тумбочку.

Отредактировано Селебрен Айвэ (19-09-2015 19:14:47)

Талладриле Айвэ
http://s6.uploads.ru/qbn7T.png
Для того, кому чересчур уж нездоровится, выглядел Ганс подозрительно бодро и как-то суетливо. Быть может, Талла не была советником или шпионом короля, но она была женщиной, а женщины, тем более эльфийские, тем более супруги королевских советников и шпионов, всегда отличались особой подозрительностью и проницательностью. Эльфийка не сказала гостю ни единого лишнего слова. Она кивнула, согласившись, что лекарь бы ему не помешал.
"А то, что вас исцелили совсем недавно лучшие светлые маги Арисфея, видимо, прошло мимо вас, дорогой Ганс", - мысленно улыбаясь, подумала девушка. Зачем еще мог потребоваться лже-послу лекарь так скоро, как если не для того, чтобы выманить Таллу из покоев и оставить гостя в одиночестве? Приглушив свое любопытство, девушка позволила Гансу думать, что всё именно так, как ему хочется. Она действительно вышла из покоев, быть может, даже чуть быстрее, чем требовалось, и распорядилась приставить за юношей слежку. Вдобавок еще и велела страже не препятствовать Гансу в его путешествии по запутанным коридорам дворца. Сама Талла умела быть незаметной и тихой, тем более знала в этом грандиозном сооружении все лазейки, все лестницы и повороты, каждую дверь, каждый альков, тайные ходы и неприметные тропки. Ганс же не знал даже приблизительного плана королевского дворца, и потому наблюдать за перемещениями и попытками слиться с окружающим интерьером при приближении к стражникам для Таллы было отчасти некой забавой. Лишь отчасти, потому что в остальном девушка очень серьезно относилась к появлению подобных "залетных" гостей и прекрасно понимала, что Ганс может оказаться не только лже-послом, но и лже-пленником, который специально разработал весь этот план, чтобы проникнуть в Айна Нумитору да еще и обзавестись покровительством Селебрена. И один Имир знает, какими принципами и какой логикой руководствовался в этом молодой человек. Может быть, он и не немой вовсе, а это всё - лишь очень умелая маскировка и игра на жалость.

Ганс действительно не стал засиживаться в покоях. И едва эльфийка оставила его одного, он выскользнул и направился, озираясь по сторонам, как затравленный зверек (такое впечатление он создавал со стороны, во всяком случае за наблюдавшей из-за угла Таллы), за тем эльфом, который направлялся в сторону торжественного зала для королевских официальных приемов.
"Интересно, и зачем же вам туда?"
Девушка подала знак стражнику, охраняющему один из покоев, вкратце сообщила ему, что нужно делать, а сама ушла в противоположную сторону. Она не собиралась следить за Гансом лично.
Скорей всего, благодаря такому незаметному для вивенди покровительству, он умудрился практически беспрепятственно преодолеть множество коридоров и галерей. Но в итоге, всё равно заблудился. А когда оказался подозрительно и опасно близко от дверей в тот самый зал, Талла велела стражникам действовать. Еще не хватало, чтобы Ганс каким-то образом умудрился помешать ходу дипломатических переговоров. Он и без того уже, сам того не ведая, натворил дел одним своим появлением. Эльфийка понимала прекрасно, что вины в том его нет, но факт оставался фактом. Что творилось за теми ослепительно прекрасными дверьми, было неизвестно.

Эльфы вели Ганса потайной лестницей. Так распорядилась Талла, которая не хотела, чтобы с такой процессией столкнулся какой-нибудь не знающий дела вельможа. Лестница шла вверх и вниз винтом, стражи же направились вниз. Ну как же, ведь стереотип, что темница и камеры пыток находятся именно там.
Однако комната, куда привели юношу, выглядела совсем не темницей, а... библиотекой. И там на диване, оббитом пурпурным бархатом, сидела с книжкой в руках Талла. Вид ее был таким, словно она ожидала Ганса на чай с плюшками, а уж никак не на допрос. Указав ему одним лишь взглядом на тахту напротив, затем отослала стражей, однако было вполне прогнозировано, что далеко они не ушли, а скорей всего остались за дверью на случай всяких непредвиденностей.
Ганса уже ожидала широкая дощечка с грифельным карандашом, где можно было писать, а затем с легкостью стирать написанное.
- Ну, рассказывайте, - легким, словно шелест крыльев мотылька, движением пальцев Талла указала на дощечку.

Отредактировано Селебрен Айвэ (19-09-2015 19:14:09)

Талладриле Айвэ
http://s6.uploads.ru/qbn7T.png
Таллу совершенно обескуражило поведение Ганса. Ну вы себе представляете, как мог выглядеть побег вивенди при подобных условиях, да? Шпион, каким-то невообразимым образом проникший в святая святых Айна Нумиторы, являющийся, возможно, угрозой для самого короля, совершенно не сопротивляется собственной поимке да еще и выражает бурную радость при встрече с той, которая эту поимку и организовала. Каламбур какой-то! Эльфийка почти засомневалась в правдоподобности выстроенной логической цепочки. С одной стороны, она не чувствовала от Ганса зла или порченой ауры. Она видела его глаза - зеркало души - и не могла поверить, что за этой живостью и, казалось бы, искренней наивностью скрывается расчетливый наемник-убийца-соглядатай. С другой стороны, ауру можно скрыть сильным артефактом, а те же профессиональные наемники уже так складно приловчились врать и теми же глазами, и жестами, и речью, что не отличить правды от лжи.
Талладриле ожидала услышать подробную историю, в которую Ганс бы вложил все детали, даже самые мельчайшие, и потому передала ему дощечку с грифелем, где можно было писать и стирать написанное.
Стражей, приведших беглеца, девушка отослала легким, почти незаметным, движением руки. Даже если Ганс - действительно шпион и сейчас решит расправиться с эльфийкой, которая вывела его на чистую воду, Талла не боялась его. Она почему-то была уверена, что он все равно не сможет причинить ей никакого вреда.

Терпеливо, с присущей ей выдержкой великосветской дамы и высокородной эльфийки, девушка дожидалась, пока Ганс с упоением и спешным рвением закончит свою писанину.
- О чем нужно предупредить моего супруга? - с вежливой заинтересованностью спросила Талла. Она, конечно, могла догадываться, но предпочитала знать всё наверняка, а не верить одним лишь предположениям. - Не переживайте, Селебрен не станет о вас упоминать, - на самом деле Талла не была в этом уверена, однако весь ее вид свидетельствовал об обратном. Вселенское спокойствие и убежденность в своих словах. Селебрен не станет говорить что-либо себе во вред. Да и в любом случае уже поздно. Собрание на приеме у короля началось как минимум полчаса назад. - Поймите, какими бы благими ни были ваши намерения, своими действиями сейчас вы бы только навредили. И себе, и Селебрену, и мне. Во-первых, вас бы никто не пропустил на королевское собрание. Во-вторых, если бы вы каким-то чудом смогли туда проникнуть, первый же страж, завидевший вас, убил бы, не задавая вопросов. В-третьих, когда бы вскрылась причастность семьи Айвэ к вашему проникновению во дворец и королевский зал,... - она многозначительно замолчала и лишь спустя несколько минут закончила свою мысль, - полагаю, мне не нужно озвучивать последствия, к которым бы это привело?

Девушка позвонила в маленький серебряный колокольчик, и через несколько минут служанка принесла изящный поднос с чашечками, всяческими эльфийскими сластями, выпечкой и кусочками фруктов.
- Угощайтесь, - предложила она, памятуя, что Ганс прежде не изъявлял хорошего аппетита, что было вызвано, вероятно, волнением и беспокойством за судьбу Селебрена. - Я хочу донести до вас, что ваши действия опрометчивы и могли закончиться очень плачевно. Может быть, вы до конца не осознаете, где находитесь, Heru en amin (милорд).

Отредактировано Селебрен Айвэ (19-09-2015 19:17:19)

Талладриле Айвэ
http://s6.uploads.ru/qbn7T.png
Наверное, будь на месте Талладриле кто-то другой, он не стал бы няньчиться с этим странным человеком, передал бы его дворцовой страже и предоставил ей разбираться с нарушителем границ и порядка. Однако эльфийка прекрасно понимала, что ничего хорошего в таком случае Ганса не ждет. Да и Селебрену вряд ли понравится, что с его гостем обращаются так непочтительно и грубо. Ведь Талла до сих пор не имела представления о том, какие взаимоотношения между ее супругом и этим юношей. Вдруг они - давние друзья? Или Ганс Селебрену что-то должен? Или владеет какой-то важной информацией? В общем, решать судьбу гостя без ведома супруга Талла не собиралась, а потому могла лишь присматривать за ним и следить, чтобы тот не натворил еще больших глупостей, чем уже успел. Ведь не проследи эльфийка за ним там, по коридорам, неизвестно, что сейчас было бы с Гансом. На каком дереве болтался бы его истыканный стрелами труп или на каком коле торчала бы эта симпатичная голова с наивными глазками.
Однако этот подход (или Ганс всегда смотрел на мир с такой детской наивностью и мечтательностью), не будем кривить душой, какое-то воздействие на Талладриле возымел. Она, несмотря на то, что пыталась казаться строгой, чувствовала к вивенди расположение. Внутреннее чутье подсказывало девушке, что он не может оказаться подлецом или засланным вражеским шпионом, не может умышленно навредить ни семье Айвэ, ни королю. Имир! Да он даже в трех коридорах дворца заблудиться умудрился! Нет-нет, шпионы подготовлены к подобным вылазкам куда более тщательно.

Только прочитав первые строчки послания, эльфийка уже поняла, что ей, видимо, придется учить Ганса хотя бы элементарным правилам поведения среди эльфов.
- Чтобы вы были осторожны, вы должны понимать, что вам нельзя без сопровождения ходить по королевскому дворцу, - мягко проговорила она, стараясь сделать так, чтобы ее слова звучали не угрозой, а предупреждением. - Это всё равно, что вы встретите в своем доме чужака, которого настолько не ожидаете встретить, что готовы сразу же, без расспросов, убить. Королевский дворец - святыня для эльфов. И любой чужак, который, по мнению любого эльфа, не имеет тут права находиться, может быть сразу же убит. Вы понимаете?
Такое рьяное беспокойство за судьбу Селебрена даже удивляло девушку. Она не привыкла видеть подобное от не-эльфа к эльфу или наоборот. И это даже наталкивало ее на мысль, что произошло еще что-то, о чем она может даже не догадываться. Но, видимо, Ганса расспрашивать об этом бесполезно, он будет смотреть на тебя своими по-детски наивными глазами и отчаянно не понимать (или делать вид), чего от него хотят.
- Уверена, что с Селебреном всё будет в порядке, - сказала Талладриле. Весь ее облик выражал спокойную уверенность в собственных словах. - Как вы оказались на границе Арисфея? И... простите, что спрашиваю, быть может, это не мое дело, но... Кто вы? Я не ошибусь, если скажу, что вы не относитесь к человеческой расе?

Теперь, когда Талла прочла написанное Гансом, всё становилось на свои места. Теперь понятно, почему молодой человек смог беспрепятственно пересечь границу Арисфея, а эльфы восприняли его с должным почетом. Наверное, Селебрен знал, что Ганс - вивенди, а иначе почему он его так опекал?
Впрочем, Талладриле собиралась уже снова засыпать вивенди новыми вопросами, правда, тут ей помешали. Точнее помешал сам Селебрен. Видимо, эльфийка и Ганс умудрились настолько увлечься разговорами, что потеряли счет времени. Или совет у короля закончился раньше положенного, или и то, и другое одновременно.
Талла поднялась, когда ее муж вошел в библиотеку и приблизился. На его бесстрастном, как и всегда, лице нельзя было прочитать никаких особенных эмоций. Разве было понятно, что эльф устал и наверняка думает лишь об одном - сне. Его раны (которых, кстати, оказалось больше одной), полученные в бою с орками, уже успели залечить силами светлых целителей, а сам советник переоделся в более подходящую королевскому приему одежду. Талла смотрела на мужа с немым вопросом и нескрываемым беспокойством. Все-таки это не шутки - подставиться так в глазах короля.
- Вы еще здесь... - проговорил Селебрен, глядя на Ганса. - Это хорошо. Нам нужно кое-что обсудить, - и затем выразительный взгляд в сторону супруги, - наедине.
Эльфийка извинилась, вернула дощечку и грифель Гансу, одними губами прошептала ему на-эльфийском "желаю удачи", после чего оставила Селебрена и гостя одних.
Эльф сел в кресло, несколько секунд держался, как и подобает высокородному аристократу, а после, словно в мыслях плюнув на все правила приличия, буквально растекся в этом кресле, выдавая то, насколько же действительно устал. Злым, рассерженным или нервным он не выглядел. Раздосадованным и даже задетым за живое - да. Но когда Айвэ снова начал говорить, то стало ясно, что эта досада направлена совсем не на Ганса.
- Должен признать свою ошибку, - переведя взгляд на вивенди, проговорил эльф. - Я перепутал вас с другим. Точнее именно эта ошибка - не совсем моя. Однако я должен был сразу выяснить, кто вы, как минимум - выслушать ваши объяснения. Прочитать... - кратко поправился Селебрен, взглянув на дощечку. - Несмотря на это досадное недоразумение, я не жалею, что мой отряд пошел по неверному пути. Иначе сейчас вы, должно быть, были бы уже мертвы.
Селебрен, договорив, потянулся к подносу с фруктами, подцепил несколько нарезанных дольками ароматных яблок и пиалу с орехами. Остальное отодвинул обратно в сторону Ганса.

На самом деле всё было куда прозаичнее, и Селебрен мог бы рассказать Гансу всю историю, которая ему открылась во время королевского совета, от начала до конца. В принципе, что тут уже скажешь, что исправишь? Ничего. Эльф устало пожал плечами. Казалось, что в присутствии своей жены он не выглядел таким опустошенным и разочарованным, как сейчас. Словно уход Таллы спровоцировал момент, когда маска сурового стального советника, с честью и доблестью преодолевающего все препятствия, внезапно спала. И это было странно, с учетом, что Талладриле - супруга, венчанная с Селебреном сотни лет назад. А Ганс - всего лишь случайный гость Арисфея, которого "перепутали".
Ситуация, в которой эльф все-таки разобрался, выглядела и смешной, и даже, в какой-то мере обидной. И серьезной, учитывая, что из-за этого обманного путешествия, где Ганса приняли, как посла, погиб один из отряда Селебрена. Эльфы относились к своим соотечественникам с почтением, неважно какого сословия, рода, клана. В гибели соратника заключалась серьезность этой ошибки. В обмане - обида. В каламбуре - забавность. И всё смешивалось в такой калейдоскоп, вызывало такую бурю чувств, что Селебрен уже и не знал, как реагировать. Он мог лишь сказать, что виновник всего это не он сам, не Ганс, не неверные изначально сведения, а... король. Да, сам король. Это оказалась его затея.
А каким образом всё случилось?
Немного терпения...

Селебрен, машинально отщипнув пару виноградин и даже не почувствовав их вкуса, был задумчив и в какой-то степени заторможен. Несмотря на свою рассеянность и погруженность в собственные мысли, он вполне четко формулировал фразы и не сказал ни одного лишнего слова. Хотя Ганс искренне удивлялся, за что советник приносит ему извинения, сам Айвэ не считал, что говорит что-то неправильное. Именно поэтому, прочитав очередное послание на дощечке, Селебрен пояснил:
- Прошу прощения, но я не могу исполнить вашей просьбы и обращаться к вам столь фамильярно и неуважительно.
Он не стал говорить, что это жесткое и ультраконсервативное воспитание настолько сроднилось с ним, что он даже лошадь свою называл на "вы", за что над советником не привычные к подобному случайные свидетели подшучивали. Он попросту не знал слова "ты".
- Дело в том, что ни вы, ни, в целом, я и никто из моего отряда не являются виновниками случившегося. Его Величество разработал этот план втайне ото всех, отправив меня, как свою правую руку, встречать посла на восток. В то время, как настоящий посол прибыл по западной дороге. Его Величество знал, что посол непременно привлечет к себе нежелательное внимание наших врагов и подвергнется нападению. Мы с вами стали отвлекающим маневром, приняли удар врагов на себя, в то время как настоящий посол беспрепятственно прибыл в Айна Нумитору, - проговаривая всё это вслух, Селебрен чувствовал досаду и некоторое негодование, которое даже не мог в себе задавить, хотя постоянно говорил себе, что не имеет права злиться или обижаться на короля. Монарх поступает так, как считает нужным. И с его решениями следует мириться, а не обсуждать их. Другое дело, что если бы король посвятил советника в свой план, то гибели эльфа удалось бы избежать. По крайней мере, Селебрен был твердо в этом убежден. - Вы стали жертвой обстоятельств, за что я и приношу вам свои извинения. Его Величество же просил передать вам его личную благодарность.
Селебрен вздохнул, приложив длинные изящные пальцы к виску.
- К этой благодарности я бы хотел кое-что прибавить от себя, если вы не возражаете.

Глядя на Ганса, Селебрену иногда казалось, что вивенди до сих пор не очень понимает, где и с кем находится и в какое происшествие умудрился попасть. Молодой человек оставался таким беспечным и наивным, коим попросту не может быть прожженный скиталец, научившийся выживать в этом совсем негостеприимном мире. Этот контраст удивлял. Поначалу еще и настораживал, и тогда Селебрен говорил себе, что за гостем нужно как следует пронаблюдать, но затем он все-таки поверил Гансу, принял эту искренность как должное.
Чувствуя досаду на своего сюзерена, Селебрен ни в чем не винил самого Ганса. Надо сказать, что любой другой на месте эльфа посчитал бы, что уже достаточно сделал, чтобы загладить свою вину за эту ошибку с идентификацией посла - как минимум спас вивенди от орков. Советник же не считал спасение жизни нового знакомого каким-то подвигом, за который нужно благодарить. Он полагал, что на его месте должен был бы так поступить любой. Поэтому нельзя расценивать что-то подобное, как плату за причиненные неудобства.
Объяснение действительно оказалось простым. Селебрен даже удивлялся, как это ему и мысли подобной в голову не пришло. А потом, как узнал правду, так все кусочки мозаики встали на свои места.
Эльф вздохнул.
Флегматично наблюдал за тем, как Ганс опять что-то строчит на дощечке. Затем читал написанное, и эта даже в какой-то степени детская наивность заставила Селебрена улыбнуться. И упрямый, думает, что если королевский советник не переходит грань фамильярности, то ему это стоит каких-то усилий. Как раз-таки наоборот! Беспардонно "тыкать" - вот, что стоило бы эльфу усилий. Впрочем, как видно, к общему знаменателю по этому вопросу они бы не пришли, так что Селебрен попросту решил оставить эту тему в покое. Равно как и то, что собирался презентовать одну полезную для Ганса вещицу, а вивенди упрямо заверял, что ему ничего не нужно. Как раз ему и нужно, учитывая, что не владеющему речью в жестоком мире и без того приходится несладко.
- Его Величество обезопасил, тем самым, жизнь посла, - пояснил Селебрен. - Ведь это логично, что встречать дорогого гостя должен если не сам король и не его сын, то первый советник - это дань уважения высокому сану. А для нас это получился обманный ход. Король пожелал, чтобы те, кто собирались перехватить посла, считали, что он едет восточной дорогой. Отправка меня навстречу стала тому подтверждением.
Тут больше нечего было добавить. Ни интонацией, ни видом, ни словами Селебрен не проявил никакого осуждения решения короля. Исключительно понимание и повиновение. Монарх посчитал, что риск оправдан, когда на кону - переговоры о союзе. И в принципе, всё вышло так, как и планировал король. Вот только жизнь того погибшего следопыта не вернуть.
- Я не знаю, почему он не сказал мне, - несколько жестко ответил Селебрен, поднимаясь. - Вероятно, посчитал, что sie maie et (так будет лучше).
Памятуя о том, что собирался кое-что подарить Гансу, Айвэ сказал:
- Нам надо вернуться в мои покои. Khila amin (Следуйте за мной).

А уже оказавшись на месте, Селебрен извлек из ящика резного украшенного каменьями стола небольшую узкую и длинную коробочку, оббитую зеленым бархатом и украшенную золотой вышивкой на различные цветочные мотивы.
- Оно вам пригодится. И эта дощечка, пожалуй, тоже.
Всё вышеперечисленное перекочевало в руки вивенди, причем отдал эльф это с такой настойчивостью, что становилось очевидно - назад не примет.

В своих покоях Селебрен чувствовал себя на порядок увереннее. Тут он знал каждый уголок и был уверен, что никто не скрывается за пологом кровати или длинными портьерами. Да и вообще, как говорится, дома и стены помогают.
Передав подарок Гансу, эльф сел в кресло и переплел пальцы в замок, наблюдая за вивенди и его реакцией. Вот зря же тот так опрометчиво отложил дощечку. Пусть она и не была артефактом, но зато всегда под рукой, написанное всегда можно с легкостью стереть. А с полученным пером комплект для того, кто лишен возможности говорить, становится действительно ценным даром. Но, конечно, вивенди еще не знает, что за вещица попала к нему в руки. Он видит в нем лишь красивую игрушку в драгоценной золотой коробочке. И ведь тут тоже не поспоришь. Перо казалось идеально слепленным из неведомого материала - именно слепленным, ведь представить себе, что где-то существует птица или животное, владеющее подобной красотой в своих крыльях, было уму не постижимо. Но кому под силу тонкой рукой мастера сотворить нечто подобное, как не самому создателю? Бородочки опахала сидели так плотно и идеально ровно, что так и хотелось проводить пальцем по упругому природному материалу, глядя как переливается всеми оттенками темно-синий цвет. Селебрен и сам засмотрелся, задумавшись о чем-то своем и далеком с легкой блуждающей улыбкой. Сейчас его лицо разгладилось, хмурость и жесткость, оставлявшие мимические морщины, когда эльф говорил о случившемся казусе с послом и затеей короля, отступили. Спокойствие, так редко присущее советнику и так редко появляющееся в его жизни, овладело его разумом.

Небольшое магическое представление, устроенное Гансом впоследствии, сделало улыбку шире. Кажется, Селебрен вообще давно не улыбался так открыто и искренне. Он был доволен эффектом подарка, хотя вивенди еще даже не знал возможностей того и, наверное, думал, что получил от советника обычную декоративную игрушку. В ответ на благодарность Айвэ неспешно кивнул, но затем и указал одним взглядом на отставленную дощечку. У нее тоже были свои способности, пусть и не магические.

Так вот. Перо. Ведь это был не простой подарок, а зачарованный, и Селебрен негромко заговорил, перечисляя о способностях артефакта, пусть их и было не так много.
- Вам пригодится, ведь оно не требует чернил и пишет на любой поверхности, оставляя текст, который стереть может лишь написавший его, - заговорил Селебрен. - А для того чтобы стереть, достаточно провести по тексту ладонью или пальцем, - он кивнул, предлагая вивенди тут же воспользоваться пером и испытать его свойства. - Что же касается дощечки, которую вы так опрометчиво отвергаете, то ее основная способность - небывалая крепость. Ее тяжело разбить или сломать и не нужно с собой носить еще каких-то писчих принадлежностей, в то время, как перо и дощечка заменят их вам полностью.
Затем советник с прежней улыбкой наблюдал, как Ганс пишет, играя с подарками, как ребенок с новыми игрушками. Эта по-особенному детская непосредственность вивенди подкупала. У Селебрена в голове даже мелькнула мысль, что, быть может, обзавестись детьми - не такая уж и плохая идея. Но затем он мотнул голову, стряхивая с себя это сиюминутное наваждение. С его образом жизни ни о каком потомстве речи не было. Селебрен слишком редко надолго оставался дома, слишком редко виделся с супругой, кроме того, их не связывали никаких отношения, кроме церемониальных. Впрочем, Талла никогда не отказывала мужу в просьбах, равно как и он всегда исполнял все ее прихоти или пожелания.
И, дослушав Ганса до конца, Селебрен решил, что эльфийка могла бы как раз-таки сделать такое одолжение.
- Вы хотите развивать свои способности целителя? Что ж, это похвальная задумка и, конечно, я помогу вам в этом, - согласился Селебрен, - моя супруга могла бы стать вашим наставником, если пожелаете. Не думаю, что она откажется. Если же по каким-то причинам не хотите того вы, то есть и другие светлые маги, способные обучить вас по моей протекции. Этот вопрос мы можем решить прямо сейчас, если желаете. До дворцового храма идти недолго, а жрицы Имира славятся своими способностями лекарей. Они - лучшие кандидаты для наставников. Ну, конечно, после моей уважаемой супруги, с которой вы уже имели честь познакомиться, и моей матери, которая является как раз-таки главной жрицей храма.

Отредактировано Селебрен Айвэ (27-12-2015 15:21:53)

Дощечка и перо все-таки перекочевали в руки вивенди. Эльфу стало вдвойне приятно, что не пришлось продолжать уговоры и достаточно было одного раза, чтобы Ганс принял подарки. Селебрен даже не задумывался о том, ради чего он всё это делает. Он не то что не задумывался, а даже не предполагал, что для каких-то подобных дел нужны причины. Айвэ считал, что для добрых поступков позволительно не иметь мотивации. Ты просто делаешь то, что считаешь нужным, правильным, и это придает тебе самому положительных эмоций.
Для Ганса было несколько возможностей обучения целительству. Селебрен считал, что ремесло это благородное и необходимое, а оттого поспешил предложить свою помощь в этом вопросе. Правда, сам он не мог быть наставником для Ганса. И потому что не владел сим искусством на должном уровне мастерства, и потому что его жизнь бурлила, практически не оставляя свободных минуток. Даже сейчас Селебрен не мог позволить себе слишком долго находиться в обществе вивенди, потому как государственные дела не терпели отлагательств. И особенно не терпел ожидания король. А учитывая, что с минуты на минуту должен был начаться совет, ради чего и прибыл посланник гномов, то Селебрену тоже необходимо было там присутствовать. Советник ведь. Правая рука Его Величества.
Взглянув мельком на настенные часы, висевшие над комодом и мерно отбивающие время маятником, Брен решил, что еще как минимум полчаса у него в запасе есть. А значит, можно успеть сходить к храму и договориться с кем-либо. Раз уж Ганс не хочет навязываться Талле, то Старшая госпожа Айвэ, то есть мать Селебрена, не откажет единственному сыну в такой просьбе. Эльф и без того слишком редко о чем-то просит, да и тут дело правое, благородное.
- Вы правы, - кивнул он, дочитав переданное послание, - куда разумнее искать наставника в храме богов. Там жрецы и жрицы дарят благословение и исцеление прихожанам, и, безусловно, именно там будет куда проще найти вам учителя. У меня есть в запасе немного времени, так что, если желаете, можем отправиться в храм прямо сейчас.
Странный вопрос обозначился в конце послания. Почему Брен так добр к незнакомому юноше и почему помогает ему с охотой и бескорыстием? Эльф усмехнулся и легко пожал плечами:
- Тропы судьбы неисповедимы, и быть может, рано или поздно наши дороги снова пересекутся, где уже мне может понадобиться ваша помощь. Да и разве благословенный наш Имир требует каких-либо причин, чтобы вершить благо? Спасение вашей жизнь - честь для меня и настоящее чудо, говорю вам без лишнего пафоса. Наверное, сложно объяснить мои мотивы, тем более что если они и существуют где-то, то настолько призрачны и невесомы, что даже мне тяжко их разглядеть.
На этот раз Селебрен предлагал Гансу выбор - или уйти сейчас, а прийти позже, непосредственно к храму, или пойти в храм вдвоем и положиться на протекцию советника. Эльф ни в коем разе не выгонял вивенди, однако оставаться в покоях Брена тот всё равно не мог, а во дворце мог натворить дел по незнанию и угодить в лапы не столь лояльно настроенных стражей.