Есть одна песня, рузьянские барды любят играть ее, когда им хорошо подливают на свадьбах. От пьянки к пьянке текст становится то похабным, то сопливым, но узнать его несложно. Появилась она не так давно, каких-то полторы-две сотни лет назад.  В другом городе той песни не услышишь — самое настоящее рузьянское достояние! Говорят, первым ее спел Але Криволапый прежде чем его ударило молнией, упокой боги его одноглазую душу. Сюжетом —  вылитая баллада про чудесную жену. Такие любят играть в графском замке. Но Але был бы не Але, если бы пел песни, которые можно слушать благородной госпоже!
Говорят, на самом деле история эта вполовину не так весела и в две трети не так кровава, хотя люди превратили ее в фарс. Одна семья, поставляющая пойло в некоторые таверны на Гресской равнине, утверждает, мол, все это случилось с их родственником, и та моча, что они толкают по дешевке, варится в чанах, поставленных прославленным покойником. Что бы там они не говорили, их дело это точно не спасет.
Что до истины, то в тех местах действительно слышали о драконе Зеленом Лорде, который жил в чаще леса и мог заговаривать землю. И хотя в последний раз его видели еще предыдущие поколения, местные верят в то, что он жив по сей день, а его дочь-дракон действительно выходила к людям. Летописи городишки оборвались раньше всех упомянутых дат, с кончиной последнего летописца (наверное, как раз в тот год к дому городского совета и пристроили курятник). Однако, там есть записи о поселившемся рядом драконе, разросшемся лесе и пропажах людей, которые забирались слишком далеко в чащу. Вероятно, это был Зеленый Лорд.
Одним словом, чего только не бывает под этой луной.
***
Гирвенир, старший близнец, первый покинул лес. Эвгирвенир же искала общества людей.
У нее было много вопросов, на которые ответить мог только человек. Иногда Эвгир пробовала приближаться, но охотники, землепашцы, женщины с ведрами застывали в страхе, когда среди желтой травы различали — нет, не земляную гору — притаившегося дракона. Не боялись ее только малые дети и юродивые.
Первый человек, которого Эвгир коснулась, едва владел Общей речью и весьма неважно ходил. Нет, это был не  пьяница. Это был ребенок. Он стоял совсем рядом и без опаски шарил влажной рукой по драконьей чешуе, а Эвгирвенир смотрела на него сверху вниз и все никак не могла уяснить, в сознании ли эта личинка. Не взгляни дракон в сторону и не отступи назад в лес, запоздало хватившиеся дитя родители, возможно, там бы и поседели.
С тех пор ее истовый интерес нашел какой-то новый телесный выход. Это началось как недомогание и слабость, но потом… Эвгир видела, как умирают от бешенства животные: воздух и вода вызывали у них болезненные рефлексы. Дракону казалось, что это происходит и с ней. Она почувствовала себя здоровой и голодной только через несколько дней, заблевав свое прибежище. Эвгирвенир была человеком.
Прошло время, прежде чем дракон научилась вызывать эти метаморфозы по желанию, и с каждым разом это занимало все меньшее время. Однажды она смогла выйти к людям.
Надо сказать, что после происшествия на поле страх к дракону улегся, а странная девушка без одежды, ну, она... никаких сомнений она ни у кого не оставила. Эвгир часто посещала маленький город, как казалось ей. Каждый раз тот мальчик, удивительным образом вызвавший процесс превращения, становился все старше. Он рос у нее на глазах, и это было не так стремительно, как кажется Эвгир теперь. Тогда люди были для нее чем-то что стоит запоминать, будто их век шел в ногу с драконьим. Ничего особенного в мальчике не было, но Эвгир не упускала его из внимания. В детстве он воспринимал ее как взрослую подругу, в юношестве он, конечно, ею увлекся.
Эвгир осталась с ним — не потому, что любила, но потому что любил он. Ей было не жалко одной человеческой жизни для Барра — он отдавал ей свое сердце. Так шли годы: Эвгир была хорошей женой, бывала среди людей так часто, как могла вынести, но никогда не спала в доме, решив не проверять на прочность человеческое слово. Семья Барра быстро стала зажиточной, ведь никто не смел обидеть родню дракона, а драконий муж от плотника вознесся до старосты. Когда все, даже дальние родственники оказались пристроены и сыты, Барр выстроил медоварню. Но с ходом дел в гору не стояло и время: люди вокруг рождали детей, муж Эвгир лысел, тяжелел, черствел. Однажды утром в злословящем мужике она не увидела своего друга. Так переменился - и так быстро! Порой они бывали неласковы меж собой, бывало даже дрались совсем вспылив. Но в тот день случилась крупная ссора, и Эвгир покинула человека, забрав с собой его жизнь. Была ли это случайность, плата или Барр задел те струны души, которые не стоит трогать — никто не скажет наверняка. Мудрость тут одна: никогда смертный не станет ровней дракону.
Долго прожив с людьми бок о бок, вызнав все их чаяния, но так и не поняв их, дракон устала от суеты и криков, сопровождающих всякое людское начинание. Она годами странствовала в поисках нового дома и даже не думала еще раз спуститься к смертным. Да, это было отшельничество, свойственное всем драконам. Постепенно, жизнь Эвгирвенир вошла в резонанс с горами, с ветром, со стихией, которым неведома смертная доля. Она надолго забыла о внешнем мире, погрузившись в созерцание неба и магию, которой оно учило. Событиями стали пришествия крупных гроз, сезонов ненастья и дней особо сильного горного ветра, нисходящего в долины. Дракон привечала их по звездам и встречала как старых друзей. Порой она пускалась в путешествия вместе циклонами и продолжала их до тех пор, пока те не иссякали.
Были и другие встречи, которых дракону не просто невозможно, но и нельзя избегать. На пик Эвгир редко забирались приключенцы, ничего, в прочем, не находившие в пустой пещере, кроме смерти. Были и драконы. Как правило, на ее территорию залетал молодняк, но однажды Эвгир не повезло. Взрослая золотая самка  заявила о своих правах на ее угодья — правах силы, конечно. Они поспорили, и Эвгир проиграла.
Свой новый дом дракон нашла на неприступном скалистом взморье. Привычкам она не изменила, и не знавалась бы с людьми по сей день не случись печали. Однажды что-то пронзительно кольнуло ее в глубине большого драконьего сердца. Так Эвгир узнала о гибели того, кого звала матерью и наставницей.