Пылающие дрова в камине слегка потрескивали, и в какой-то момент почудилось, что их успокаивающий звук стал нервным и раздражающим. Он накалял обстановку, словно капли воды, бьющие раз за разом по темени. Так показалось Гренвиллу с Инфламмой, девушке со скрипкой - даже гостью, быть может, не миновало это ощущение.
Гнетущая тишина отступила с первыми звуками скрипки; тихие и ненавязчивые, они создавали фон для грядущей беседы. Инфламма улыбнулась и вальяжно села обратно в кресло. Ее забавляло то, как из собеседницы прямо-таки бочками льется радость напополам с доброжелательностью, заполняя всю комнату.
-Сытость не может быть поводом для отказа от вина, я Вас умоляю. - Инфламма мило улыбнулась и переставила один из пустых кубков, стоявших в центре стола, поближе к гостье. Дворецкий тут же наполнил его почти до краев. Затем, поймав мимолетный жест хозяйки, он скрылся за дверью.
- Предлагаю перейти сразу к делу. Уж не уверена в способе получения вами информации, но, полагаю, вы в курсе — зачем я здесь?
-А я полагаю, Вы знаете хотя бы мое имя, раз пожаловали в это поместье? Я Вашего, например, пока не слышала. Может, стоит исправить это досадное упущение? - Она сделала глоток вина и выжидающе посмотрела на гостью.
Сведений о ней было все еще мало, ведь никакие воспоминания беглеца не сравнятся с личным знакомством. Одно дело - впечатления пленника, подопытного, живущего в страхе, другое - беседа на равных.
"Хотя насчет равных мы еще посмотрим..."
А украденная память беглого тифлинга, тем временем, была еще совсем свежей и колыхалась где-то в углу сознания Инфламмы. Можно поклясться, что она все еще ощущает вкус его страха: терпкий, с примесью смердящей гнили, забродивший страх - он обжигает язык и не смывается даже чистым спиртом. Не меньше недели понадобится, чтобы вывести это омерзительное, чужое чувство из души.
Но тифлинг понравился Инфламме, и именно поэтому хозяйка уже отправила гонца к своему нанимателю, чтобы тот сообщил: работа завершена, приходите после полуночи.
Из задумчивости леди вывел звук открывающейся двери, которого она ожидала все это время. Это был Гренвилл, аккуратно несущий серебряный поднос.
Он приблизился к девушкам и выложил на стол подставку, на которой величественно покоилась трубка из красного дерева. Длинный, изящный мундштук был отделан низкопробным, грязным золотом. В отличии от своих более благородных сородичей, это золото не могло похвастаться ярким блеском, а цвет его был ближе к медному. Но бедный вид мундштука лишь оттенял чашу, выполненную в форме демонической головы. Ее тонкая резьба в совершенстве передавала уродство бесовского лица. Глаза демону заменяли два прозрачных камня, что при раскуривании трубки загорятся алым светом, отражая огонь внутри, и дым будет струиться вокруг них, дополняя отвратительный, но в чем-то завораживающий образ.
Трубка эта была предназначена для специфических знакомств, чтобы создать тактическую паузу. Ее привезли из далеких краев, где ходило поверье, что курение табака - грязное занятие и удел одержимых или нечисти, и поэтому она особенно нравилась хозяйке.
Рядом с трубкой Гренвилл поставил блюдце с лучиной, зажженную свечу, а так же открытый кисет с табаком. Все предметы были выставлены прямо перед гостьей, недвусмысленно намекая, что ритуал раскуривания трубки передается ей. Инфламма не спрашивала, курит ли ее собеседница, а лишь терпеливо ждала, потягивая вино.
-Спасибо, Гренвилл, ты можешь идти. - Обратилась она к дворецкому, и тот удалился. Его лица на мгновение коснулась тень обиды, когда он проходил мимо продолжающей играть скрипачки, ведь девчонке позволили остаться.
Отредактировано Инфламма (23-07-2015 19:05:17)