Окрестности Агарды неустанно напоминали о прошлом, которое так хотелось оставить позади и никогда больше не вспоминать. К сожалению, это у Элеоноры с течением лет получалось все хуже и хуже. Бередить старые раны - кому этого хочется? Но иногда это получалось не совсем намеренно. Вряд ли торговка, по совместительству подрабатывавшая наемным убийцей, поперлась бы в Агарду, не посули ей за это кое-кто денежки. Деньги сейчас решали все, никакая монета не была лишней, будь то хоть медная, хоть серебряная. Последняя, конечно, предпочтительнее, но иногда приходилось и перебиваться.
Воздух в родных для девушки краях был необычайно свеж и привычно холоден. Если в Гресе второй месяц весны ощутился бы сполна, то здесь, на севере, с приходом весны практически ничего и не менялось. Холодный ветер порой задувал под плащ, будто пытаясь добраться до мест на теле, что не были бы прикрыты одеждой; солнце быстро скрывалось на западе, в последний раз окрашивая облака в самые разные цвета, начиная со светлого розового и заканчивая ярким оранжевым. Эти краски на небе долго не простоят и вскоре рассеются, уступив место на небе темному полотну ночи с разбросанными по нему небрежной рукой точками звезд. Облачко пара, вылетавшее изо рта, подхватывалось порывами ветра и уносилось в сторону обрыва, который был слева от дороги. Звук от легкой рыси пегого коня по мерзлой земле слышался отчетливо, этот баюкающий перестук копыт был одним из немногих звуков, которые можно было услышать здесь, особенно вечером.
Душевное равновесие Аморе было слегка подорвано. Она нервно хваталась за поводья руками в кожаных перчатках, иногда излишне резко дергала повод, заставляя лошадь под собой протяжно ржать от боли во рту, больше обычного кусала нижнюю губу, на которой теперь и места живого не осталось. Совсем недавно на ее руках умерла подруга, которая, если исключить ее излишнюю болтливость, была для Эл чуть ли не огоньком в ночи. Рыжеволосая, бойкая, с прекрасным голосом, с изящными чертами лица - Роуз Лейон такой, наверное, Элеоноре и запомнится. Потому что совсем не хотелось помнить ее потерянное выражение лица перед смертью, хриплые вдохи и ласковое касание щеки Эл ладонью. Наверное, было бы проще, если бы торговка не тащилась в город, где родилась и провела свое детство и с которым тоже связано немало воспоминаний, но это было вынужденной мерой. Деньги кончались, а тут такая сумма...
Да, хреновое оправдание. Даже слишком. И Элеонора это понимала, время от времени подгоняя коня, чтобы уйти как можно дальше от Агарды. Только какого черта ее дернуло ехать вечером? Где ночевать, если повсюду сейчас будет одно лишь ледяная пустыня? Аморе лишь качала головой и не могла найти ответа на свои необдуманные действия. Да и не хотела она искать ответы...
В очередной раз усевшись в седле поудобнее и закутавшись в плащ, северянка, щурясь от ветра, оглядела дорогу под копытами лошади, а затем бросила взгляд на обрыв слева от дороги. Стараясь не думать о чем-то плохом больше (получалось плохо), девушка пришпорила коня, отправляя того вперед резвым галопом, заставляя рассекать грудью холодный воздух и стремиться побыстрее оказаться далеко от Агарды.

Конь все так же скакал вперед, из-под его копыт летела грязь вперемешку со снегом, расстояние между всадницей и ее родным городом постепенно увеличивалось, что не могло ее не радовать. Эл, прищурившись, взглянула на солнце, которое вспыхнуло в последний раз и совсем скрылось на западе. Вечерние зимние сумерки постепенно накрывали окрестности темным покрывалом, а ветер вскоре прекратился. Торговка получше перехватила поводья, на нужном повороте сворачивая.
В стремительно наступающей темноте Элеонора перевела коня на неспешную рысь. Рваться вперед и пытаться обогнать ночь и тьму бессмысленно, а остаться без лошади не хотелось. На дорогах всякое может случиться, от этого никто не застрахован. Хорошо, если ты путешествуешь в компании с друзьями, знакомыми или просто с теми, кто едет по тому же маршруту, что и ты, ведь в таком случае всегда можно рассчитывать на чью-то безвозмездную помощь. Но если беда застала тебя в дороге одного - тут уж каким местом к тебе Фортуна повернется. Если спиной (или задницей... Кому что больше нравится), то все, считай, пиши пропало.
Поэтому Аморе решила сейчас пощадить и себя, и коня. Она не представляла, где будет ночевать, где будет прятаться от ночного холода. Если в любом другом месте у девушки был бы выбор, то в этой холодной пустыне его не было. Торговка качнула головой и вгляделась в даль, а затем удивленно прищурилась. Сначала Элеонора подумала, что ей показалось, будто она видит впереди мерцающий огонек от чего-то, но потом северянка осознала, что ей не чудится. Впереди и вправду был огонь от чего-то, но в деталях рассмотреть не удавалось: слишком далеко источник света находился от девушки. Эл вновь пришпорила лошадь, забыв про свою же осторожность и желание поберечь животное. Сейчас внутри нее затеплилась надежда. Просто так посреди дороги огонь бы не оказался, тому должна быть причина, и ей наверняка являлся какой-нибудь путник. Вдвоем спокойнее, да и потом... "Может, он посоветует, где можно будет переночевать?" - северянка вздохнула, посильнее натягивая на голову капюшон и цепляясь за поводья начинающими неметь пальцами.
С помощью перехода с рыси на галоп расстояние между Элеонорой и источником света быстро сокращалось, и вскоре торговке удалось разглядеть впереди себя факел, от которого этот самый свет и исходил, и накренившуюся повозку. На краю дороги виднелись какие-то черепки и что-то еще, темное, что никак не удавалось разглядеть. Девушка качнула головой, натягивая поводья на себя и заставляя коня уже спокойно шагать, что тот послушно выполнил.
Аморе разглядела возившегося возле повозки человека. Вернее, по расовой принадлежности он мог быть практически кем угодно, разве что не шефанго или орком, но имел вполне себе человеческое тело. Подъехав поближе, девушка привычно спешилась с седла и взяла коня под уздцы, наконец подав голос:
- Привет. Помощь нужна? - северянка оценила масштаб случившейся трагедии, окинув его взглядом, и снова повернула голову к, видимо, хозяину повозки.

- Доброй ночи, - на освещенном огнем от факела лице парня мелькнула улыбка, а затем хозяин повозки рассмеялся. - Торчать тут всю ночь конечно не хочется, но и Вас задерживать не имею права.
Элеонора слегка качнула головой. "Правильный какой", - девушка подавила улыбку, стягивая с головы капюшон, со своей стороны показывая, что не настроена агрессивно. По ее опыту, к людям в капюшонах относились не совсем дружелюбно, особенно ночью, равно как и они почти всегда преследуют не совсем законную цель. А насчет самого парня... Торговка все же оставалась настороже, готовая в любой момент отпрыгнуть прочь и выпустить из-под рукавов клинки. Мало ли, что может взбрести человеку в голову. Новые знакомства надо заводить как можно аккуратней.
- Я уже никуда не спешу, - северянка слегка прищурилась, смотря на черепки от, по всей видимости, разбитых горшков. Фраза прозвучала как-то уж слишком пессимистично, а валить на совершенно незнакомого человека свои проблемы личного характера категорически не хотелось, поэтому Эл поспешно прибавила: - Дернул черт меня вечером ехать... Ну да что уж теперь? Придется либо дальше ехать, либо искать место для ночевки, хотя я сомневаюсь, что я тут его найду, - Аморе хмыкнула и посмотрела на дорогу, которая была уже почти и не видна, а затем оставила коня стоять в стороне, потрепав его по шее. Развернувшись к парню, девушка хоть и с трудом, но улыбнулась, произнеся: - Помогаю в надежде на то, что пострадавший подскажет своей спасительнице местечко, где можно было бы переждать ночь!
Убрав за ухо выбившуюся из высокого хвоста прядь волос, Элеонора присела, собирая черепки со снега и с дороги. Некоторые из них, будучи темными, на и без того не светлой дороге, в темноте были трудно различимы, и на их поиск приходилось тратить чуть больше, чем на те, что лежали на белом снегу и ясно выделялись на нем. Попутно торговка думала о профессии владельца повозки. "Он может быть кем угодно", - качнула головой Аморе, незаметно поглядывая на парня. - "Цветы могут быть лишь увлечением. А если нет, то... Флорист какой-нибудь?" - но все же спрашивать северянка не решалась, молча занимаясь своим делом. Что же до нее, то девушку это не особо интересовало, как и искусство, например. Да, она знала полезные травы, да, она знала некоторые цветы, но никогда особо этим не увлекалась. И вслед за этими мыслями все больше разгоралось любопытство к загадочной персоне: кто он? кем работает? где работает? Вопросы же в стиле "какой он расы" или "волшебник или нет?" были второстепенными и обычно мало волновали Элеонору. Она рисовала себе портреты людей по-своему, лишь бы только ей самой было понятно.
В очередной раз подбирая с земли черепок, девушка окинула взглядом место происшествия и, убедившись, что этот кусочек был последним, оставила его в небольшой кучке ему подобных подле повозки. За время работы все прошлые мысли куда-то испарились, и Эл была благодарна флористу ("Ну пусть окажется, что я угадала профессию!") за это. Новое знакомство и новый человек полностью заняли все мысленное пространство, выгоняя прочь грусть-тоску-печаль.
- Ну вот и все, как мне кажется, - снова заговорила Элеонора и улыбнулась, что далось ей в этот раз намного легче. Решив, что общаться все-таки будет легче, если обе стороны представятся, северянка протянула парню руку и представилась: - Элеонора.
Да, вряд ли много женщин здороваются или знакомятся, употребляя такой исконно мужской жест, как рукопожатие, но у Аморе не было комплексов на этот счет. В самом деле, не протягивать же руку, чтобы ее поцеловали!

- Я тоже управился, - послышалось со стороны парня в ответ на фразу Эл о том, что она закончила. Девушка с недоверием осмотрела получившуюся у него конструкцию, но сочла нужным промолчать: все равно сейчас лучше сделать не получиться, а добраться до дома ему все-таки надо было. Вслед за этим парень наконец представился, легко, почти незаметно сжимая руку Элеоноры: - Харниэл. Спасибо тебе огромное.
Торговка лишь пожала плечами и улыбнулась. Это была не самая трудная работа, которую ей приходилось выполнять, но говорить об этом Харниэлу не особо хотелось. Девушка отошла к коню и снова забралась в седло, взяв в руки поводья. Она надеялась, что парень все-таки исполнит свою часть сделки, и молча наблюдала за тем, как Харниэл собирает черепки и делает из куска ткани подобие мешка.
- Честно, я не понимаю, что тебя погнало на ночь глядя в горы, - парень затушил факел, из-за чего окрестности вновь погрузились в вязкую тьму. - В город сейчас поздно возвращаться, наверняка уже ворота закрыты, поэтому, могу предложить переночевать в моем доме. Я живу недалеко от Агарды.
Аморе с долей сомнения посмотрела на Харниэла. Конь под ней лениво переступил с ноги на ногу и потряс головой, фыркнув, а затем встал до неприличия грациозно, словно красуясь перед кем-то. Элеонора лишь покачала головой, почесав жеребцу шею, и снова повернулась к парню. Все-таки это был единственный вариант не замерзнуть и пережить очередную ночь, хоть и неудобно было вот так идти посреди ночи домой к, считай, совершенно незнакомому человеку.
- Я... - северянка замялась, но потом вздохнула и произнесла: - Была бы благодарна за такое. А насчет того, почему ночью в горы... - девушка слегка нахмурилась, а потом лишь пожала плечами. Что ее погнало-то? Нежелание оставаться в родном городе? Но ведь чаще всего бывает наоборот: люди хотят задержаться там, где родились, они испытывают от этого радость и томное чувство ностальгии. Именно поэтому было бы странным оправданием упоминание об этом. С трудом, но Элеонора вытянула из себя следующее: - Так получилось... Долгая история, - и Аморе отвела взгляд, смотря якобы на дорогу. Спонсор этого дня - "так получилось". "Так получилось" - вместо поиска тысячи оправданий!
Эл привычно протянула руку назад, дабы накинуть на голову капюшон, но заставила себя остановиться. "Это сейчас лишнее", - подумала девушка. Накидывая капюшон  на голову, человек, по мнению Элеоноры, будто бы показывал, что не настроен общаться, отделял себя от собеседника. Да и уютно ли идти ночью рядом с человеком в капюшоне? Вряд ли. Поэтому торговка без лишних слов пропустила Харниэла вперед, позволяя ему вести ее сквозь тьму к своему дому. Он же явно лучше нее знает, где он находится.

Девушка с недоверием наблюдала за тем, как вся эта странная конструкция с досками вместо колес на воздушной подушке двинулась вслед за лошадью. По всей видимости, Харниэл умел колдовать, и сейчас до этого не догадался бы лишь дурак. Элеонора на коне двинулась следом за своим новым спутником, удобнее усевшись в седле. За молчание она парня не обвиняла, ясно видев, что все его внимание сосредоточено на том, чтобы удачно съехать на равнину. В конце концов, он сидел в телеге, да еще и в сломанной, а Эл ехала верхом, и ей было намного легче спускаться.
Когда же они, наконец, выехали на более ровную поверхность, со стороны молчавшего до этого момента Харниэла раздался облегченный вздох, а затем он произнес:
- Это был мой первый опыт управления кораблем, - Аморе показалось, что ее спутник улыбнулся, но в темноте она не могла сказать точно, но на шутку ответила смешком. - Просто так качает на этой подушке из воздуха, будто я на волнах.
- Можешь смело идти в капитаны какого-нибудь судна. Пиратского, например. Станешь грозой морей, живой легендой... - с улыбкой ответила торговка, глядя на луну, выглянувшую из-за туч. Сейчас хотя бы было видно, куда они идут, и это радовало. Плохое настроение само собой улетучивалось, оставляя за собой лишь неприятные отголоски, которые было уже не так уж и трудно не замечать.
Элеонора повернула голову к начавшему что-то рассказывать Харниэлу, вслушиваясь в его голос. Ей безумно нравилось слушать все разнообразие чужих голосов; северянка часто встречала два похожих, на первый взгляд, голоса, но потом тонула в них обоих, лишь бы выискать различия. Девушке казалось, что не существует двух абсолютно одинаковых голосов.
И сейчас, совсем задумавшись об этом, торговка внезапно дрогнула, понимая, что мало чего запомнила из рассказа флориста. Хотелось познакомить руку с лицом, но этот жест не был исполнен. Аморе точно запомнила то, что дом у Харниэла недалеко от Агарды. И он вроде бы... живет с матерью? В общем, мелькнуло что-то про мать. Северянка с едва заметной завистью кивнула головой. Ей бы сейчас тоже хотелось забиться под материнское крыло и больше не вылетать из родного гнезда. К сожалению, о судьбе мамы после своего отъезда Элеонора не знала и сейчас жалела о том, что не осталась в Агарде подольше и не выяснила это. А что до родного гнезда... "Нет, это уже слишком. Дом был ужасным" - попыталась утешить себя Эл, но получилось как-то не очень. В конце концов, дом хотя бы был, а сейчас у нее нет ровным счетом ничего.
- Мы держим цветочную лавку в городе. Если бы Вы держали путь в обратную сторону, в город, то могли бы заглянуть, - Харниэл вновь взглянул на торговку, тут же пожавшую плечами.
- Цветы среди вечного холода - романтично, - справедливо заметила Аморе, глядя вперед. Она не улыбнулась в этот раз, но ясно дала понять голосом, что это была не шутка, а чистейшая правда. Что-то живое среди вечного мертвого льда... Завораживает. - Я вряд ли вернусь сюда, хотя... Ты теперь заставил меня задуматься о том, чтобы поменять решение,  - северянка посмотрела на флориста, пряча во взгляде грусть, понятную только ей.
Ехать оставалось совсем немного, и вскоре впереди замелькал силуэт деревянного домика, в котором, по всей видимости, и проживал Харниэл.

Когда же Харниэл и Элеонора подъехали к дому флориста, девушка уже спокойно выдохнула. Появилось место, где можно спокойно переночевать в тепле. Торговка оглядела дом, снаружи показавшийся ей весьма милым, и собралась было слезать с коня, как вдруг ее спутник расколдовал державшуюся на магии повозку, которая рухнула оземь. Не ожидавший этого конь под Аморе проделал грациозный прыжок в сторонку от неведомого источника шума, а северянка чудом сумела остаться в седле, вцепившись в повод. Благо, дальше конь не понес, а потому девушке удалось спешиться, чувствуя, как подрагивают руки.
Хозяин дома провел ее до конюшни, по пути указав куда-то.
- Это оранжерея с цветами. Если будет желание, я могу потом ее показать.
Элеонора запоздало повернула голову, заметив прозрачную пристройку, и с сомнением кивнула. Ей сейчас больше всего хотелось оказаться в тепле и лишь потом думать о вечерней экскурсии по дому флориста. Поэтому она оставила коня в конюшне, где тот расположился с удобством, и послушно приняла из рук парня горшки с, видимо, уцелевшими цветами. Насколько верны были ее скудные познания в области цветов, в горшках покоились ландыши, которые Харниэл невесть откуда взял. Эл улыбнулась. "Сумасшедший. Где он их взял?" - но никакого осуждения в мыслях торговки не было, лишь интерес. Действительно, где можно было взять ландыши посреди снега и льда?
Девушка проследовала в дом за своим спутником и несказанно обрадовалась, оказавшись в достаточно теплом помещении, где горел камин. Огонь отбрасывал тени на стены, мерцал, а горевшие в нем поленья как-то убаюкивающе потрескивали. Взгляд Элеоноры скользнул по внутреннему убранству домика, натыкаясь на весьма привычные вещи: комод, зеркало, диван, кресло, столик, накрытый белоснежной салфеткой... Северянка как-то неуверенно шагнула вперед, затем дошла до столика и опустила горшки с ландышами прямиком на него, пока Харниэл куда-то скрылся. Куда именно - Аморе не волновало; она приблизилась к камину, грея руки у огня.
На несколько мгновений Элеонора задумалась. Она напрягла память, вызвав воспоминания о своем родном доме. Он был самым обычным и ничем не примечательным среди таких же домов в Агарде: старая потрепанная мебель, какие-то мрачноватые картины, приевшийся запах пыли... А если вспомнить родовое поместье ван Нормаенов? Ох, там масштаб был немаленький. И все так по-богатому, но слишком наигранно. Как Тиль провел столько времени в своем особняке взаперти - осталось для Аморе загадкой, ведь лично ей, попавшей туда буквально на неделю, было смертельно неуютно среди блещущих роскошью комнат.
На пару мгновений торговка осторожно выпустила из-под правого рукава клинок, который блеснул, собирая на себе отблески огня. Оружие не один раз спасало девушке жизнь и лишало оной других. Если ты постоянно путешествуешь, то нужно иметь оружие и уметь им пользоваться. "Уметь с его помощью зарабатывать" - скривилась Эл, пряча клинок назад. Скелеты в шкафу есть у каждого человека, и лучше продолжать держать их в тайне.
- Еще раз огромное спасибо Вам. Без помощи, наверняка, я бы провозился всю ночь, - раздавшийся откуда-то сбоку голос Харниэла заставил Аморе вздрогнуть и обернуться. Она не заметила, как хозяин дома вернулся, потому он и застал ее врасплох, погруженную в собственные мысли.
- Не стоит благодарности. И пожалуйста, не надо со мной на Вы, - девушка хмыкнула, смотря на парня, а затем продолжила: - Мне же, слава богам, не шестьдесят, - Элеонора на какое-то время замолчала. Ну да, ей всего двадцать три, самый расцвет сил, как говорится. Куда только эти силы девать - непонятно... Спустя примерно минуту северянка вновь прервала повисшее молчание: - Уютный дом, красота прямо... А в оранжерее цветов-то много? - Эл улыбнулась, только сейчас снимая с озябших рук перчатки, хотя следовало это сделать еще при входе в дом. Она оглядела глубокую царапину на правой ладони, покачала головой и положила перчатки в сумку, вновь оборачиваясь к Харниэлу. Она была уверена, что он даст положительный ответ на ее вопрос... Наверное, это было немного очевидно, но узнавать все самой было веселее и интереснее.

Элеонора заметила мелькнувшую на лице Харниэла растерянность после своих слов про то, что к ней можно обращаться на ты, но промолчала. На извинения девушка лишь кивнула и снова отвернулась к камину, нежась в тепле около него. Хозяин дома отошел к цветам, воркуя над ними, словно птичка над своими детьми. Это вызвало у Эл невольную улыбку - ей нравилось, когда люди так трепетно относятся к своим увлечениям и к предметам, связанными непосредственно с этими увлечениями.
Торговка незаметно наблюдала за парнем и только сейчас почувствовала, что сумка на ее плече будто стала в разы тяжелее. Она посмотрела по сторонам и сняла сумку, оставляя ее на полу в углу. Таскаться с ней по дому... Зачем? Понадеявшись, что в уголке эта вещь никому мешать не будет, Аморе сняла с себя плащ, не без труда запихивая его во все ту же сумку. Как говорится, и так сойдет, Эл не принципиально, куда девать свой плащ.
- В оранжерее? Эм..., ну да, много, - слова Харниэла прозвучали как-то задумчиво; Элеонора переступила с ноги на ногу, довольствуясь хотя бы таким ответом. Все-таки, она уже мысленно представила себе этот размах, но догадки не всегда были правдивы. Тем временем, парень продолжил: - Я тебе их покажу, а в начале нам нужно перекусить? Ты же не против?
- Ни капли не против. Я умираю с голоду, - честно ответила северянка, грустно кивнув. Ей есть было либо некогда, либо нечего, либо денег не хватало на еду. Приходилось порой перебиваться и искать заработок. С одной стороны, это все, конечно, было плохо, ведь когда не можешь нормально поесть и голодаешь, это может привести к проблемам со здоровьем. А с другой стороны, откуда зато браться лишнему весу? То-то же! Неоткуда! И этим своим мыслям девушка незаметно улыбнулась: у нее почти всегда были очень сомнительные оправдания насчет своего образа жизни.
Аморе прошла следом за хозяином дома на кухню, которая оказалась не менее уютной, чем гостиная. Посмотрев на манипуляции флориста с кувшином воды, девушка недоверчиво хмыкнула и присела на стул, оглядывая помещение. Она не слишком любила магию и все, что с ней связано, но предпочитала молчать об этом. Конечно, если ты владеешь магическими силами, то грех ими не пользоваться в жизни, где они ой как могут пригодиться. "Но все равно мне, видимо, не понять", - подумала Элеонора.
- На какой улице у тебя лавка-то? А то вот решу вернуться, заеду к внезапному ночному попутчику, а где он работает - не знаю! - засмеялась девушка, распуская светлые волосы, которые белокурыми волнами упали на ее плечи.

В этот раз с сомнением пришлось уже смотреть на с виду обычный салатик, в котором помимо овощей находились... "Цветы? Серьезно, это цветы? Ла-адно..." - Элеонора осматривала салат, но потом вспомнила, что находится в доме флориста, и продолжила сидеть на месте ровно и спокойно. Если Харниэл действительно это ест, значит, оно и для девушки должно быть съедобно. Казалось бы, ничего сложного, элементарная логика, но, признаться, с первого взгляда на этот кулинарный шедевр торговке стало немного не по себе. Впрочем, последующие блюда, выставленные на стол, были уже совсем привычными и заставили Эл успокоиться. В конце концов, салат с цветами - не самое странное в жизни.
Девушку так и подмывало спросить, кто все это приготовил, но она догадывалась. Флорист определенно целыми днями занят работой в своей лавке, а значит, готовила мать. Это было будто бы в порядке вещей: мужчина работает, женщина следит за хозяйством. Элеонора могла лишь позавидовать выдержке и стойкости матери Харниэла, ведь она никогда не слыла отличной хозяйкой, да и не было особо случаев, чтобы этому поучиться. Готовить-то пожалуйста, хоть салат, хоть мясо в путешествии пожарить, а вот чтобы сидеть дома и все время заниматься этими обыденными постирай-убери-сделай это-сделай то... Тут можно было лишь посмеяться: Эл теперь и не заставишь всем этим заниматься. Да и где заниматься? Ни дома, ни мужа, который, по закону жанра, будет нести деньги в дом. Все это было, да сплыло, и искать виноватых спустя столько лет совершенно бессмысленно. У северянки теперь появилась возможность продолжить путешествовать и зарабатывать себе  на хлеб. Если продолжить это предложение более романтично, у нее теперь постоянно ветер в волосах (пусть даже они вечно убраны), а если закончить с романтикой, то ветер бывает и в голове. "Время вспомнить старую шутку про всегда свежие мысли"
Эл кивнула в ответ на слова Харниэла про местонахождение его лавки и поняла, что мельком все же ее видела, но внимания особо не обращала. Как-то не до этого было. Покорно приняв кружку с горячим чаем из рук парня, Аморе сдержанно его поблагодарила, с наслаждением грея руки о чашку. За время скитаний по миру она успела отвыкнуть от холода в родных местах, но понимала, что винить себя уже бесполезно. Когда же руки переняли частичку тепла у горячей кружки, девушка начала неспешную трапезу, первым делом опробовав все же подозрительный с виду салатик. Он оказался на удивление вкусным, и это развеяло все сомнения Элеоноры, доевшую совсем небольшую порцию салата и переключившуюся на картошку. Сейчас девушка намеренно ограничивала себе размер своей порции, ведь после нескольких дней на одной воде и хлебе ("Ну надо же мне было срываться из Аримана прямиком в Агарду...") обилие еды может привести к нежелательным результатам. Да и наедаться на ночь глядя... В общем, съела Эл немного, запивая все это невероятно вкусным чаем.
Девушка подняла глаза, заметив на себе взгляд Харниэла. Нет, возражать она не собиралась, да и какой смысл? Ей тоже было интересно, как выглядит ее случайный ночной попутчик, потому торговка пробежалась по флористу взглядом, отмечая достаточно бледную кожу. Путем поразительного умозаключения, Элеонора пришла к тому, что парень тоже с этих же краев. Длинные волосы, глаза... Глаза, кажется, были голубыми, если свет трех свечей не искажал этот факт. Что-то в сидящем напротив нее флористе было воздушное... "Вивенди?" - пронеслось в мыслях девушки, но спросить она не успела.
- Извини, если лезу не в свое дело. Но когда пытаешься убежать от проблем, тем более не суйся в горы. Когда человек охвачен грустью, тоской, он слаб. А горы слабых не любят.
- Мне нужно было куда-то убежать, а тут такой шанс: из Аримана сразу в Агарду... - протянула Элеонора, отводя глаза и задумчиво накручивая светлый локон на указательный палец. Не оправдание. Констатация фактов. Бежать действительно нужно было, чтобы ощутить этот самый ветер в голове и забыться. Хотя бы денек не думать про Роуз и про все, что произошло. - По мне было так заметно, что я тоскую, что в печали? Я действительно так дерьмово притворяюсь, что все отлично? - северянка перевела вопросительный взгляд на Харниэла, с досадой о чем-то думая. Ей до конца не хотелось раскрываться, но флорист оказался проницательным. Вздохнув, Эл продолжила: - У меня подруга умерла. Совсем недавно. Совсем молодая. В общем... Я отчасти поэтому и сбежала сюда.

-  Актеры должны оставаться в театре, а в жизни важна искренность, - озвучил свою мысль Харниэл после вопроса Элеоноры, и та лишь с горькой усмешкой устало прикрыла глаза на пару мгновений. Не каждый сейчас осмелится на искренность. Как там говорится? "Жизнь - театр, и все мы в нем актеры"? Ну да, что-то такое было. Возможно, так и есть, по крайней мере, жизнь Эл больше напоминала карнавал, где каждый ходил в маске, избегая открывать свое истинное лицо и эмоции. На карнавале все чувства, желания, ощущения скрывало полотно ярких красок, цветастой одежды и непозволительно громкой музыки. Жизнь была почти как карнавал.
Аморе прослушала почти половину того, что ей говорил флорист. Приоткрыв голубые глаза, она устремила рассеянный взгляд на сидящего перед ней парня, смотря то на его лицо, то на одежду. Харниэл замолчал, и Эл не спешила прерывать повисшую в комнате тишину, слушая треск поленьев в камине в соседней комнате. Огоньки свечей мерцали в полутьме, иногда вспыхивая ярче обычного; к оконному стеклу уже прилипла ночная темнота, из-за чего ничего не было видно. Торговка вздохнула, и этот звук разлетелся по кухне, ломая звенящую тишину, а когда флорист спросил о имени умершей подруги Элеоноры, девушка уткнулась взглядом в чашку.
- Роуз, - Эл смотрела на остатки чая в чашке. Внутри с новой силой всколыхнулась боль потери, и северянка нервно сглотнула. "Ну что, давай еще тут порыдаем?" - мысленно спросила саму себя Аморе, убирая за ухо прядь светлых волос. Ей сейчас не хотелось чувствовать этот ком в горле, который сковывал и не давал сказать ни слова, ей вообще не хотелось ничего чувствовать. Элеонора откинулась на спинку стула, отводя глаза, в которых чуть ли не стояли слезы, в сторонку, и вновь дотронулась до глубокой царапины на руке. Хотелось на что-нибудь переключить внимание, чтобы лишний раз не думать о грустном. Более-менее справившись с собой, девушка дрогнувшим голосом произнесла: - Знаешь, как это все бывает - человек заболеет и не может справиться с болезнью. Вот тут примерно так и было. К сожалению, я не смогла ей помочь...
И снова молчать. Так проще, нежели перебороть себя и говорить дальше. Проще сдаться, чем бороться и дальше. "Сдаться хоть один раз в жизни" Да, тосковать по близким людям - естественно, но неприятно. С этим, правда, ничего не поделаешь.
- Можем мы оставить эту тему? Я не хочу затопить твой дом слезами, - Эл с трудом, но улыбнулась, а потом подняла глаза на Харниэла. Она была благодарна ему за то, что он позволил ей остаться тут на ночь, но все это совершенно не значило, что ему нужно выслушивать все, что говорит Элеонора. Вряд ли у флориста своих забот мало. Девушка допила чай и отставила чашку в сторонку. - Спасибо за ужин... Если прием пищи почти в полночь можно назвать ужином, - Эл вновь убрала прядку волос со своего лица в сторону.

Эл лишь кивнула на тихие извинения Харниэла, но не ответила. Флорист продолжил:
- Это очень поздний ужин. Ты наверняка устала, да и вообще пора спать. Я покажу тебе, где ты сможешь выспаться, - парень поднялся из-за стола, и Элеонора последовала его примеру.
Девушка проследовала за хозяином дома, по пути забирая из угла в гостиной свою сумку, оставленную на полу. Собственно, Харниэл, видимо, привел торговку в свою спальню, и Аморе покосилась на него слегка подозрительно. "А он спать где будет?" - пронеслось в голове у северянки, пока Харни зажигал свечи, чтобы развеять стоявшую в комнате тьму. Когда в комнате стало более-менее светло, Элеонора огляделась вокруг, а потом снова посмотрела на флориста, который произнес с улыбкой:
- Пожалуйста, располагайся. Если понадоблюсь, я буду в оранжереи. Эта та дверь с кованными узорами, - и после этого парень ретировался к, скорее всего, ландышам, которые привез из гор.
Элеонора в нерешительности замерла посреди комнаты, оглядывая ее снова и снова и каждый раз завершая свой осмотр на постели. Она вполне могла выспаться и на диване в гостиной, необязательно было предлагать ей устроиться на кровати, да еще и на кровати хозяина дома... Но догонять Харниэла и просить переселить ее на диван Эл не решилась, опять же кладя сумку в сторону и все так же нерешительно присаживаясь на край постели. Аморе размышляла над тем, что спать-то надо, но не тянуло совсем... Только что встревоженные воспоминания снова словно снежным вихрем завертелись в голове, заставляя девушку чуть ли не метаться по комнате и жаться по углам. "Жаться в углы и плакать", - мрачно закончила про себя Эл, все же снимая с себя свою свободную рубашку и штаны, а затем доставая из сумки слегка смятую, но все же пригодную для ношения беленькую ночную рубашку. Повседневная одежда была брошена на сумку, а ночная рубашка надета на обнаженное тело. Она бы с удовольствием упала в постель и так, без всяких рубашечек на ночь, но воспитание не позволяло.
Посидев немного и зачем-то посмотрев пару минуток в одну точку на стене, Элеонора тряхнула головой, отгоняя все мысли, накопившиеся в голове за день, затушила свечи, оставив гореть лишь одну, на комоде, и все-таки улеглась на постель, забираясь под одеяло. Девушка закрыла глаза, пытаясь устроиться поудобнее и все же заснуть, но через минут десять поняла, что попытка была чуть больше, чем тщетной. Она была бесполезной, ведь сон по каким-то причинам не шел вообще. Перевернувшись с бока на спину, Аморе открыла глаза, просто валясь на уютной постели и смотря в потолок. Потолок был несомненно просто великолепным, вот только спать от его божественного великолепия все же не хотелось. На новом месте, как говорят, долго не спится, но это вообще не аргумент не спать половину ночи.
Полежав еще чуток, Эл все-таки поднялась и села, касаясь ногами прохладного пола, посидела в таком положении еще с минуту и поняла, что это просто пустая трата времени. Надо было хотя бы чем-то заняться, раз спать не хотелось. Самой первой идеей было побродить по дому Харниэла, но в темноте это чревато... много чем чревато. Второй идеей было все-таки наведаться в оранжерею, где как раз должен был находиться флорист. Это Элеонора показалось более адекватным выбором, нежели шариться по темным комнатам и натыкаться на мебель.
Поднявшись с постели, северянка покосилась в сторону двери и подумала, стоит ли ради одного лишь похода в оранжерею переодеваться назад в рубашку и штаны. Это девушке показалось слишком муторно, да и потом, она же не голая идет! Этот аргументный аргумент и заставил торговку сдвинуться с места и выйти из комнаты. Поискав глазами дверцу с кованными узорами (хотя ее было сложновато не заметить), Эл тихонько направилась прямо к ней. Перед тем, как войти внутрь, Аморе с неудовольствием покосилась на коротковатую, по ее мнению, ночную рубашку, вздохнула и все-таки толкнула дверь, которая покорно поддалась, пропуская северянку внутрь. Войдя, та поискала глазами уже Харниэла и, найдя его, осторожно приблизилась, осматриваясь вокруг.
- Ты знаешь колыбельные? - девушка улыбнулась, накручивая локон светлых волос на палец. - Заснуть, к сожалению, не получается.

В оранжерее было светло, здесь смешивались различные запахи, и от этого разнообразия в первые минуты начала кружиться голова. Эл прищурила глаза, глядя на различные цветы, будто пятнами краски разбросанными по помещению. Она никогда не встречала человека, который бы увлекался таким занятием, хотя нужно было признать, что все бывает впервые и что Харниэл с любовью относился к этому занятию. "Каждому свое" - подумала девушка, щурясь уже лениво, будто бы пародируя кошку.
- Колыбельную? - по голосу и удивленному взгляду флориста Элеонора поняла, что застала парня врасплох и своим появлением, и своим вопросом, но промолчала, скользнув взглядом по Харниэлу. Она не стала спрашивать, почему видит сейчас на его лице улыбку, продолжая сохранять спокойный вид и откидывая растрепанные волосы назад. Хозяин дома направился к бочке с водой, к которой, по всей видимости, и направлялся, пока Аморе не прервала его. - Мне всегда казалось, что заснуть под колыбельную сложнее. Уснуть в тишине вроде удобнее, чем под монотонное бормотание или завывание.
Элеонора лишь неопределенно пожала плечами. Как-то не хотелось признаваться, что для нее лучшей колыбельной было слушать ровное дыхание спящей у нее под боком Роуз; длинные и изящные пальцы рыжеволосой торговки, перебирающие светлые локоны волос Эл; ее нежный и ровный голосок над ухом, когда она что-то рассказывала полушепотом... Девушка опустила голову, тщетно пытаясь вновь не тревожить воспоминания, пытаясь справиться с подступившим к горлу комом. Искренность искренностью, а рыдать ей не хотелось. Северянка глубоко вдохнула, прикрывая глаза и пытаясь успокоиться, и, к счастью, ей это удалось.
- Тебе не холодно? - вновь подал голос Харниэл.
- Нет. А что, должно быть? - Аморе подняла голову, вновь беспристрастно оглядывая помещение. Холодно - не то определение. Прохладно, скорее всего, но не холодно и не до мурашек. Температура внутри была очень даже приятной, а то, что стоять приходилось на земляном полу, мало имело значение.
- Но, все же,  я знаю несколько колыбельных, как ни странно. Меня никто в детстве не спрашивал, хочу я их слышать или нет, просто пели.
Элеонора лишь хмыкнула, смотря за аккуратными движениями флориста. Колыбельных ей пели маловато, да и те, что были спеты, девушка уже и забыла. Сначала было некогда, а потом стало незачем, ведь Кристиану вздумалось научить Эл пользоваться скрытыми клинками, и тренировки ее так выматывали, что никаких колыбельных и не надо было. Выжить на тренировке, дойти до комнаты и рухнуть на постель лицом вниз - вот и все радости жизни, казалось бы, чего еще вообще надо было? И заснуть можно было без песенок над ухом...
Ей песню пела сталь. Звенела, ударяясь о себе подобную, со свистом рассекала воздух. Со временем это стало привычным звуком, вплетаясь в мешанину повседневного шума. Элеонора хотела было по привычке напрячь руку, но опомнилась, вспоминая, что на ней нет ее оружия, а из одежды лишь одна ночная рубашка. Опустив голову и поразглядывав пару мгновений свои руки, северянка наконец-то ответила Харниэлу:
- Везет. А я их не помню вообще. Ну, кроме одной, - Эл, весело прищурившись, взглянула на флориста, протянув: - Вернее, это не совсем колыбельная... Но действовало ничуть не хуже, - удивительно, что девушка до сих пор помнила фразу Кристиана, которая звучала примерно так: "Заткнись и спи, совсем скоро ты свалишь из этого дома на волю". А что до вопроса о колыбельных, адресованного флористу... Ну, так, обычная шутка, но торговка загорелась живым любопытством: а что, может, и вправду споет, а?

На какое-то мгновение Элеонора вновь отвлеклась, чтобы в который раз скользнуть взглядом по оранжерее. О чем-то из прошлого ей было трудно говорить, над чем-то она сейчас, спустя много лет, могла спокойно посмеяться. Ну а колыбельные... А что колыбельные? Сейчас уже не было из-за этого обидно, в конце концов, уроки Кристиана вместо колыбельных на ночь сделали свое дело, как и сам Дель. Он научил ее защищаться и управляться с этим оружием, и теперь девушка хотя бы имела представление о том, что нужно было делать, встретив неприятных личностей. Но почувствовав на себе внимательный взгляд Харниэла, девушка оторвалась от разглядывания ландышей и подняла глаза на него, понимая, что ему ничего из этого не известно. Непонятно, о чем сейчас думал флорист, но Эл лишь пожала плечами. Она бы не назвала это прям уж очень трудным детством...
- Запах ромашки часто используют как успокоительное, когда бессонница. Кроме это существует целый перечень растений, обладающих такими же свойствами, - парень сорвал с клумбы вышеупомянутые цветы ромашки, протягивая их Аморе. Та, поколебавшись, взяла цветы в руки, но лишь качнула головой, наблюдая за тем, как Харниэл безбожно издевается над бедной ромашкой. Северянка вдохнула распространившийся по оранжерее запах, в то время как флорист вновь начал говорить: - Хотя я и возмущаюсь на счет колыбельных, но они являются частью детства. Из них складываются ощущения, воспоминания, которые согревают нас в холодные времена. У каждого воспоминания своя ниша и очень грустно, когда из них пуста. Я даже не могу сказать, что по ней гуляет ветер. Потому что ветер сам по себе воспоминания.
На губах Элеоноры промелькнула улыбка. В голове встал выбор: делиться с флористом воспоминаниями о детстве или все-таки нет? И сейчас, смотря прямо в глаза Харниэлу, Аморе оставалась необычайно спокойна. Она уже устала испытывать эмоции или как-то проявлять их, но больше и не хотела сдерживать их. Вот только никакие эмоции никуда не стремились прийти. Торговка опустила глаза на ромашки, а затем вновь подняла их на флориста, все никак не решаясь начать разговор. Смерть Роуз повлияла на нее в психологическом плане, и непонятно, надолго ли этот эффект, но безумно хотелось с кем-то поговорить по душам, кому-то рассказать о себе всю правду... Останавливало только то, что она останется непонятой, что ее не примут такой, какая она есть на самом деле. Роуз смогла принять всю правду, а остальные не обязаны. Однако, держать все в себе категорически не хотелось. Может, и вправду в жизни важна искренность, а не постоянная игра на публику.
- Если ты пытаешься увидеть мои воспоминания и мою душу через глаза, то прости... Они не настолько чисты, как внешняя оболочка. Я могу рассказать тебе. Но я не могу принуждать тебя слушать это. Я не могу без спросу рушить свой образ в твоих глазах, Харниэл, - Элеонора отвела глаза, слегка нервно сжимая стебель ромашки в руках. - Ты прав. Нужно быть искреннее. Но такую искренность не каждый сможет принять. Подумай, хочешь ли ты вообще слышать то, что я могу тебе сказать? - с грустью обронив последнюю фразу, северянка развернулась и направилась к выходу, возле которого остановилась, отряхивая босые ноги и оборачиваясь к флористу. - Я... буду в спальне, - с этими словами девушка выскользнула прочь из оранжереи, добираясь до спальни, где все еще горела свеча. Слушать ее или не слушать - решать Харниэлу, а пока Элеоноре оставалось лишь сесть на постель и ждать.

Лениво щурясь, Элеонора поглядывала за окно, где уже давным давно сгустилась ночь. Она слышала, как флорист выходит из оранжереи и уходит на кухню. Это, конечно, прекрасное время для того, чтобы обдумать то, что хочется сказать, и надо ли это говорить вообще. В который раз осмотрев свою глубокую царапину на ладони, Эл подумала, что отступать уже... ну, поздно, что ли. А с кухни до нее донесся аромат чая с травами, и это заставило девушку повернуть голову к выходу из комнаты и затихнуть, прислушиваясь к звукам, доносившимся из кухни. Когда же раздались шаги, и в комнату вошел Харниэл с чем-то в руках, Аморе внимательно проследила за ним взглядом, косясь на чашку, которую парень поставил на прикроватную тумбочку.
-Прости, если сказал что-то не то. Просто видя твою тоску, мне искренне хотелось помочь. И то что ты боишься, что разрушишь представление о себе... - проговорил флорист, становясь у окна. - Этого бояться не стоит. Разве можно быть все время той, за кого тебя принимают, но каковой ты не являешься? Я не настаиваю на том, чтобы ты сейчас мне изливала душу. И дело даже не в том, готов я или не готов. Я посторонний, с которым ты, может быть, видишься в первый и в последний раз. Если рассказ о наболевшем сможет тебе помочь, то почему бы это не рассказать тому, кто не вмешается в твою жизнь дальше и ты не будешь жалеть о содеянном?
Элеонора промолчала, признавая правоту слов флориста. Когда понимаешь, что ты видишь человека, может, в последний раз, то становится намного проще говорить и иметь с ним дело. Загадывать, конечно, плохо, ведь кто знает, как Судьба решит сыграть с тобой сегодня, завтра, через год? Но если отбросить все это и просто думать, что ваши пути больше никогда не пересекутся, станет легче. Легче быть откровенным с тем, кто больше никогда не увидит тебя, с тем, кому придется слушать твои откровения и нести их в своей памяти сквозь время.
Северянка слегка улыбнулась, отворачиваясь от кружки с чаем. Нет, он не нужен ей. Ей нужно лишь с кем-то поговорить.
- Ты не виноват. Да и прошлое не стоит винить за то, что оно было и неотрывно следует за тобой, - тихо проговорила девушка, поглядывая на горящую свечу. - Это часть жизни. И, на самом деле, я не считаю свое детство уж слишком трудным. Не без неприятностей и печальных моментов, конечно, но у меня хотя бы был дом и.. - Элеонора осеклась, но потом вновь продолжила: - И семья. Какая-никакая, но семья. Мать, приемный брат, - при упоминании Кристиана Аморе слегка дернула плечом. Сейчас бы она ни за что не назвала бы его братом и не позволила бы ему называть себя сестренкой. Это все мило, конечно, но все давно кончено. Тренировки, ругань, жизнь под одной крышей и в одной комнате - все кончилось. "Наверное, надо радоваться", - но вслух торговка произнесла другое: - Я, кстати, из Агарды. Такие дела... - девушка невесело усмехнулась. - Просто в какой-то момент спокойной (моей, по крайней мере) жизни в родном доме пришел конец. Брату ударила в голову идея научить меня пользоваться оружием. Ни с того ни с сего разбудил меня однажды утром, пинками выгнал с постели на улицу и вручил клинки. Ну, знаешь, эм... - встал вопрос о том, как описать клинки тому, кто вряд ли хоть раз видел их. Мозг не хотел генерировать идеи по описанию, поэтому Элеоноре пришлось подниматься с постели и брести до сумке, одиноко лежащей где-то на полу. Присев рядом с ней и пошарившись внутри, Эл скоро наткнулась на знакомую на ощупь сталь задвинутого клинка и выудила из недр сумки приспособление, крепившееся на руку с помощью двух браслетов, где ведущую роль играл подвижный клинок, по движению руки способный высунуться наружу и задвинуться без лишнего шума. Оглядев оружие, Аморе в который раз подумала, что надо бы переделать под него наручи, ведь так было бы намного удобнее... Поднявшись, девушка вновь обернулась к Харниэлу и кинула ему оружие, следом за этим произнося: - Такие клинки. Крепятся на руку; я ношу их под рукавами, чтобы внимания не привлекать. Могу даже... продемонстрировать, как с ними обращаться, - пожала плечами Элеонора, глядя на флориста. Она не скрывала, что это было оружие тех, кто убивает тихо и незаметно, часто даже на заказ. Не скрывала. Просто еще не рассказала это... Это часть ее рассказа, и некоторые части требовали демонстрации.

- Я думаю, что не стоит, - флорист положил кинутый ему клинок на тумбочку. Элеонора лишь пожала плечами, не став спорить. Не хочет - значит, не надо. Следом за этим раздался вопрос: -  Кем был твой брат?
Девушка озадаченно взглянула на Харниэла. Вопрос не был из ряда вон выходящим, но был неожиданным и слегка странным для Эл. Приоткрыв рот, намереваясь ответить, северянка его почти сразу же закрыла. А кем был Кристиан, собственно? Они были странными сожителями - каждому было все равно на дела другого, и куда уходил иногда Крис - Элеонора не знала, да и не стремилась узнать. Может, на работу, а может, на заказ. "Да нет, вряд ли бы ему делали заказы", - отвергла такую мысль Аморе, подходя к постели и вновь садясь на нее.
- Брат... - задумчиво протянула торговка, поглядев на флориста. - А я не знаю, - девушка решила говорить откровенно. - Мы с ним, даже живя под одной крышей, не особо-то общались. Так, перекинемся парой фраз и уйдем кто куда. Он в мои дела не лез, я не лезла в его дела, и всех это устраивало. Когда отец умер, Кристиан, - упоминание имени Деля заставило Аморе слегка поморщиться, словно она наступила на больную мозоль, - стал опорой семьи. Чужой, надо сказать, семьи. Мы ему не были родней, и он легко мог собрать вещи и уйти восвояси, но, видимо, жалость где-то проклюнулась. Он зарабатывал деньги и часть из них куда-то девал. И, опять же, никто не спрашивал, - Элеонора замолчала, предаваясь воспоминаниям. Конечно, она думала, куда Кристиан уносит деньги, предполагая, что он и сам обучается владеть скрытыми клинками. Из него вышел бы отличный наемный убийца: холодный и бесстрастный, Дель, казалось, мог без зазрения совести убить любого. "У него была совесть?" - хмыкнула девушка, попутно думая, что она не смогла бы всю жизнь зарабатывать себе на хлеб лишь этим. Да, она могла бы сделать эту работу основной, но Элеонору многое останавливало. Понимая, что молчание затягивается, северянка встряхнулась, вновь заговорив: - Учитель из него, конечно... Сильный. В обоих смыслах этого слова, - Эл качнула головой. - Но надо отдать ему должное. Крис показал, что против более сильных противников идти той же самой силой - глупо. Да и нет у меня такой силы, - Аморе пожала плечами, бегло осматривая себя. Она знала свое тело вдоль и поперек, и это было естественно; она знала, что в ближнем бою вряд ли даст отпор противнику. - Он научил меня уворачиваться и всячески уходить от ударов. Сам понимаешь, что я и сейчас вряд ли полезу в драку. Могу ударить лишь со спины. Да, это подло, но иначе как? Пришлось отбросить все эти мысли о том, что это неправильно, так не делается, дерутся лицом к лицу... Мне бы выжить, а не задумываться об этом во время неприятных ситуаций, - Элеонора улеглась на постель, потягиваясь и жмурясь, а затем открывая глаза и смотря в потолок. - В восемнадцать лет я ушла из дома. Оставила мать, оставила Кристиана... Все оставила. Начала, если можно так выразиться, жизнь с чистого листа. И вот, мне восемнадцать, я одна и совершенно не знаю, что делать, - эти воспоминания вызвали у девушки улыбку. Вспоминать свою юную невинность во всех смыслах было как-то приятно, а тогдашняя неуверенность вызывала теперь лишь усмешку. "Что со мной стало?" - задала беззвучный вопрос северянка, прикрывая глаза. - Подалась в Леммин, там попробовала себя в роли торговки. Оттуда оно, в общем-то, и привязалось. Не скажу, что очень прибыльное дело, но на жизнь хватало. А потом меня угораздило выскочить замуж. Это была огромная ошибка, - девушка откровенно засмеялась. Да, сейчас, спустя столько лет, замужество казалось смешной случайностью, глупой ошибкой, хотелось задать вопрос "Да чем ты думала?" и попытаться ответить на него. Но не сейчас.

- У меня никогда не было ни брата, ни сестры. Но я бы очень хотел бы иметь на столько близкого мне человека, - флорист сел рядом с Элеонорой на постель, и она перевела на него задумчивый взгляд. Она бы тоже не отказалась иметь реально близкого человека, а не такого, каким был высокомерный Кристиан. Конечно, еще ничего не поздно, всегда можно, если постараешься, отыскать себе такого человека.
Последующие слова Харниэла девушка выслушала так же молча, не проронив не слова, и с усмешкой прищурила глаза, когда тот упомянул, что прекрасное стоит искать в том, что имеешь. Люди так отличны от всех других рас. Свою сравнительно маленькую продолжительность жизни они компенсируют тем, что гонятся за своими целями с неудержимой решимостью и импульсивностью. Людям зачастую мало того, что они имеют, поэтому они требуют еще, еще и еще, выжимают из своей жизни все соки, идут поперек всех. Мало кто посмотрит на настоящее и мало кто будет жить только им; людям нужно будущее и только оно. И когда, скажем, демоны скучают, имея за своими плечами тысячи прожитых лет, человек будет самозабвенно делать все, чтобы дожить до старости да спокойно помереть. Вряд ли люди когда-то будут действительно жить только лишь настоящим, наслаждаясь тем, что имеют, и переставая думать о том, что они хотели бы иметь.
Разве Элеонора тут стала исключением? Наверное, нет. Ее образ жизни просто не давал задуматься о том, чем она обладает и насколько это прекрасно, заставляя постоянно вспоминать о том, что надо сделать для того, чтобы прожить еще сколько-то, чтобы была еда и крыша хотя бы какой-то таверны над головой. Деньги стали одной из главных ценностей, когда их место могли бы занять какие-то более благородные вещи. Звенящие монеты - как незаметно, но как неумолимо они меняют жизнь любого, кто от них зависит. Будешь едва ли не молиться на серебряную монетку и просто визжать от радости, если где-то получишь золотой.
- Легко говорить - отречься от настоящего... - вздохнула Аморе, прикрывая глаза. - Люди живут в настоящем лишь ради будущего. Мы постоянно движемся, боясь остановиться на одно мгновение, потому что можем потерять такое драгоценное для нас время. Жизнь для нас - не спокойное течение, по которому можно размеренно плыть, а настоящий водоворот событий, красок и звуков. Водоворот времени. Дожить до ста лет - что это стоит, скажем, эльфам? А у людей это - подвиг. Самый настоящий, - северянка снова открыла глаза, рассматривая потолок комнаты, и с заметной грустью заметила: - Именно поэтому я не смогу так просто взять и перестать думать обо всем, живя только настоящим. Я не могу. Я абсолютно такая же, как и все люди. Смотрю только вперед, живу только ради будущего и пытаюсь хоть как-то заработать себе на спокойную старость, чтобы не помереть, как шавка с улицы. Хотя, - Эл весело усмехнулась, - странно думать о старости в мои годы. Двадцать три, все-таки, не сорок три. Но тем не менее, такова наша природа.
Торговка несколько лениво перевернулась на бок, подперев голову рукой и упираясь локтем в кровать. Сдув с лица светлую прядку волос, девушка перевела задумчивым взгляд на Харниэла.
- А еще люди - циничные и готовые нажиться за счет других твари, - губы Элеоноры дрогнули в многозначительной улыбке. Откровенный разговор при свечах (при свече, вообще-то) давался почему-то излишне легко. Девушка даже откровенно поругала себя за то, что в порыве чувств решила, что они с флористом больше не увидятся. Если судьба их вместе не сведет, значит, пошла к хренам эта судьба, и самой до Агарды доскакать можно! - Честно говоря, мужу я нужна была только как очередная игрушка в постели, а он мне - из-за денег и собственного дома. Увы и ах, никакого семейного счастья, я бы это даже семьей не назвала. Вот так вот, понимаешь... - Аморе пожала плечами. Она не чувствовала досаду или злость, только лишь какой-то отголосок обиды скребся в глубине души. Но, как говорят, что было - то прошло. - Потом, конечно, мы разошлись, как в море корабли, и больше друг про друга не вспоминали. Мне стало не до этого, а бывший муж просто, наверное, нашел себе другую, - Элеонора на пару мгновений замолкла. Ну а что, она хуже, что ли? Вон у нее сколько таких "других" было! Конечно, глупо гордиться количеством любовников, но вот если вспомнить, кем именно были эти самые любовники... Девушка едва заметно качнула головой. Она в любой момент может об этом вспомнить, тут как-то ситуация неподходящая.

- Не только среди людей бывают циники. Есть те, среди которых такое поведение в порядке вещей. Я точно не могу ручаться за нас. Мне не довелось общаться с другими вивенди на столько долго, чтобы я мог сделать такие заключения. А судить только по положению в нашей семье я не могу.
Так значит, хозяин дома был-таки вивенди! Слегка заторможенный мозг выдавал это предположение, вот только не был услышан, потому что... Потому что. Железный женский аргумент срабатывал даже в спорах с самой собой. Ох уж эти аргументы...
- Разве можно выйти замуж не по любви? Одно дело, если любовь была, но исчерпала себя, а вот просто так, ради каких-то материальных благ? - вопросы Харниэла звучали как-то удивленно, и девушка перевела на него взгляд, заметив, что флорист смотрит в окно, за которым было ни зги не видать.
Собственно, таких удивляющихся подобному раскладу вещей было достаточно. В любой другой ситуации Эл и сама бы удивилась, мол, как так - ни любви, ничего, зато в одном доме живут и кольца при себе имеют. Но ощутив на своей шкуре, что это такое, когда у тебя нет ничего и ты готов довольствоваться даже таким предложением, Аморе решила, что больше вообще не будет осуждать таких людей, которые были подобны ей в те юные и невинные восемнадцать лет. Да, не было никакой любви, просто оба пользовались тем, чем хотели пользоваться. Зато не надо было волноваться, если "муж" задерживался где-то, можно было просто без задней мысли завалиться спать, закончив работу по дому. Да, конечно, многие считали брак не по любви неправильным, выходящим за какие-то рамки моральных устоев, но если каждый раз обращаться к этим устоям, то все больше понимаешь, что уж лучше жить так, как тебе хочется. Жить по образцу - скучно, хотя в некоторых ситуациях даже полезно, но кого волнует?
Элеонора молча разглядывала отвернувшегося к окну флориста, даже слегка пристально, словно пытаясь запомнить черты его лица. Она не торопилась с ответом, размышляя о том, что Харниэл своей правильностью даже не раздражал, как это бывает обычно, а слегка умилял. Среди испорченного общества, которое думало только о деньгах, разврате и хорошей жизни, вивенди был словно самым натуральным глотком свежего воздуха, был тем, с кем было приятно посидеть наедине и поговорить, может даже просто поболтать. Мозг, когда время было уже за полночь, вообще предлагал закончить этот странный разговор, подталкивая свою светловолосую хозяйку к тому, чтобы просто сесть и обнять флориста. Девушка едва сдержалась от смешка - а как бы флорист отреагировал на такое? В раздумье, весело при этом щурясь, северянка снова вытянулась на постели Харниэла, убирая руку из-под головы и лениво потягиваясь, будто бы пародируя кошку и смакуя каждый момент этого потягивания. Светлые волосы Эл разметались по постели, а сама торговка продолжила лежать, повернув голову к Харниэлу и, наконец, заговорив:
- Не по любви можно много чего делать, выскочить замуж без любви - не самое страшное... - Аморе сложила руки на животе, задумчиво ощупывая царапину на одной из ладоней. - Я не буду оправдывать себя тем, что так делают многие и так далее. Вижу, что ты не понимаешь меня, Харниэл, - Элеонора лишь повела плечами. - Но я и не прошу понимать. Просто выслушать, но не понять. К слову, именно после того, как мы с мужем разошлись, и начались самые веселые годы. Путешествия, города, новые места! - в глазах северянки на миг отразился восторг, и она мечтательно вздохнула, прикрывая глаза и погружаясь в сладкие грезы о прошлом. - Новые знакомства. Некоторые из них далеко не приятные, но все равно они настолько врезались в память, что я уже никогда не смогу их забыть. И это ощущение... - Эл замолкла, подбирая слова. - Ощущение, что ты свободен, словно ветер. Никаких цепей, которые приковывают тебя к одному месту и не дают сдвинуться ни влево, ни вправо. Вот она, моя, черт возьми, идеальная жизнь, о которой я мечтала, сидя в своем родном доме в Агарде. Правда... - девушка вздохнула уже  с ноткой огорчения, продолжив: - Иногда, сидя в зале шумных таверн, я понимала, насколько все-таки одинока. Случайные встречи, приятели - нет, это не помогало. Когда тебе не с кем чем-то поделиться и когда даже потреблять алкоголь приходится в одиночестве - это грустно. Вот она, ложка дегтя в сладкой, казалось бы, жизни одиночки. Это не значит, что я не люблю общаться и все такое... - начала Аморе, но тут же усмехнулась, открывая глаза и глядя на флориста. - Наверное, ты это и так понял.

- Может не муж тебя держал? - спросил флорист, а Элеонора лишь лениво прикрыла глаза, пожимая плечами. Она сейчас о бывшем муже вообще думать не хотела, предпочитая оставить все воспоминания, связанные с ним, в далеком-далеком уголке памяти. Тем временем, парень продолжал говорить, пока девушка прислушивалась к завывающему ветру за окном. - Меня ничего такого не держит тут, но я остаюсь на месте, хотя тоже не против увидеть другие, далекие места. Я выбираюсь в горы, дохожу до Ржавого Дола, но это максимум. Дальше для меня стоит граница, которую я сам не могу преодолеть, а может и внутренне не хочу.
Услышав шорох, торговка приоткрыла один глаз, затем второй, задумчиво глядя на развернувшегося к ней Харниэла. Границы... Границы, конечно, в определенных ситуациях были весьма-таки необходимы. Вот только терпеть цепи, которые приковывают к одному месту, не давая сдвинуться ни влево, ни вправо, северянка была не намерена. Сказывалась излишняя любовь к свободе. Иногда, конечно, в голову забредали мысли о том, что было бы неплохо иметь свой дом, куда можно возвращаться после путешествий, где можно уютно устроиться возле камина и спать на постели в позе морской звезды. И, к слову, однажды у Аморе даже был такой дом! Три года назад в Аримане она купила за весьма малые деньги удивительной красоты домик у хозяйки, которая спешила покинуть свое жилище. Надо было насторожиться сразу же при покупке, почему это женщина хотела поскорее уехать прочь из города, из родного дома... Впрочем, причина этого раскрылась чуть ли не сразу же, оказавшись опасной зеленокожей полукровкой, тифлингом, что величала себя Зверицей и, по сути, зверем по характеру и была.
Воспоминания, так внезапно всплывшие из медленной реки памяти, заставляли слегка болезненно жмуриться, словно бы девушка снова ощутила на своей коже прикосновения острых зубов или длинных когтей полукровки. Отведя взгляд, Эл скользнула по своей шее рукой, словно бы убеждаясь, что все спокойно и никто ее снова не пытается исподтишка укусить, с игривой силой сжимая длинные клыки. Из груди северянки вырвался едва слышный вздох - в целом, встреча со Зверицей оставила какое-то даже полусладкое послевкусие, но Элеонора сомневалась, хочется ли ей еще раз встретить на своем пути тифлинга... или встретиться ей на ее же пути.
Нащупав на шее лишь старый шрам и успокоившись на этом, Аморе снова перевела взгляд на сидевшего рядом Харниэла. Она прекрасно услышала его последние слова и старательно их обдумывала. Возможно, он был прав. Жизнь ставит границы, старательно маскируя их под что-то, и смотрит, сможешь ли ты переступить через них. Сможешь - ты свободен, гуляй, ну а если нет - извольте страдать, мил сударь.
- Может быть, - Аморе дернула плечами, а затем весело улыбнулась: - Вот только если все же надумаешь как-нибудь красиво ускакать в закат навстречу новым местам, будь осторожнее в тавернах. Плохому они там учат, ой, плохому! И песни у них там вульгарные, и люди там только пьяные, трезвых не сыщешь - она говорила, не повышая голоса, но говорила с заметной усмешкой на губах. Этим девушка ясно давала понять, что это все - шутка, хотя в каждой шутке есть доля правды. И пьяные в тавернах были, и песни встречались такие, что хоть стой, хоть падай. Но все же там была своя в какой-то мере даже уютная атмосфера, которую дополняли даже вкуснейшие запахи. Элеонора не могла всерьез обвинять свои единственные пристанища в городах в какой-то их неотъемлемой части, бережно храня в памяти все самое интересное, что когда-либо происходило с ней в тавернах. Это было по-своему прекрасно и всего лишь являлось часть той самой свободной жизни торговки. - Если без шуток, знавала я одного барда, девушку. Чудесно пела, я даже до сих пор помню одну из ее  песен, - Эл лишь улыбнулась своим мыслям, переводя взгляд в потолок. - Черт, да я даже с маркизом знакома была. Какие веселые были дни, - мечтательно зажмурившись, торговка вздохнула.
Она столько видела, но еще больше ей предстояло увидеть в будущем! Причем на этот счет у Элеоноры даже не было сомнений. "А кто сказал, что завтра я умру?" - такие мысли, хоть и наивные, чем-то неправильные, но все же порой проскальзывали у девушки в голове. Но сейчас, вспоминая про свое недалекое будущее, Аморе как-то без лишних раздумий приняла решение ехать в Ариман, а потом вернуться в Агарду. Ее проснувшаяся совесть немного поздно, но начала грызть ее изнутри по поводу того, что девушка даже не съездила к родному дому и не посмотрела, осталось ли от него хоть что-то. Мать найти она не рассчитывала, Кристиана - тоже, да и сдался он ей вообще? Приоткрыв глаза, Аморе спросила:
- Я вот в Ариман еду. Подарочек из не столь далеких мест привезти?

Произнеся свои последние слова, Элеонора чуть ли не сразу же погрузилась в свои мысли, задумчиво устремив взгляд куда-то в одну точку. В Аримане ее ждали дела, девушка надеялась подзаработать еще немного денег, чтобы на ближайший месяц-полтора вообще забыть об этой проблеме. В принципе, той суммы, которую она получила от работодателя в Агарде, с лихвой могло бы хватить, но лучше было подстраховаться.
Ариман был неплохой площадкой для торговцев или различных наемных работников, хотя добираться отсюда, почти из Агарды, в этот город было достаточно долго. Эл все в таком же задумчивом ступоре моргнула - она точно не поедет через Леммин. Уж лучше обогнуть этот проклятый город всеми объездными дорогами. Это лишнее время в пути, да, но были у девушки такие капризы: не хочу ехать в Леммин и все. Да, она лучше объедет, лучше будет ехать лишние несколько дней, но нет, не поедет в этот чертов городишко. К сожалению, иногда о своих капризах приходилось забывать и покорно тащиться в ненавистный город, но это уже другой разговор.
Голос Харниэла вывел Аморе из ступора, заставив вздрогнуть и перевести затуманенный мыслями взгляд голубых глаз на парня, сидевшего рядом.
- Если ты захочешь привезти подарок, то это значит, что эта наша встреча не последняя, - флорист улыбался, но смотрел на торговку внимательно. Та в очередной раз вздрогнула, услышав, как огромной птицей бьется в окно холодный ветер, норовя забраться внутрь, разбив стекло на миллионы осколков. Это окончательно привело северянку в чувство, она тряхнула головой, отгоняя лишние мысли, чтобы не просто послушать то, что говорит ей Харниэл, но и услышать его слова. - Ты уверена, что после всего что рассказала, захочешь видеть меня снова?
Вопрос не застал Элеонору врасплох, она и сама об этом думала за то время, пока находилась в уютном доме флориста. Тем не менее, сразу она не ответила, собираясь с мыслями. "Почему нет?" - вот и все аргументы. Харниэл оказался удивительно интересным собеседником, да и вообще приятным человеком, личность которого было бы хотелось бы разгадать все-таки до конца. Поверхностные впечатления и первые мысли всегда слишком обманчивы, а любопытство так и требует узнать, что же скрывается глубоко под ними. А потому, прервав свои раздумья, Элеонора хитро прищурилась с полуулыбкой на лице и произнесла:
- Думаешь, меня это остановит? Мы же не поругались в первый же день встречи, мне не заказали ни тебя, ни твою мать, мы, в конце концов, просто поговорили в спальне, - четко выделив голосом два слова, девушка, пародируя всезнающего, с очень умным видом кивнула. К слову, она обижалась, когда блондинок называли глупыми. Глупым может быть человек с любым цветом волос, и откуда пошел такой миф именно про светловолосых девушек - черт его знает, но это было несправедливо. Да блондинка порой была осведомлена в какой-то области лучше, чем кто-либо другой! В общем, сейчас это было не так уж важно; Эл хмыкнула, будто бы снимая с себя маску вселенского умника, и продолжила: - Так что? Заказывай подарок, пока я не передумала! А то мало ли, вдруг я такая непостоянная, а ты сейчас рискуешь остаться без гостинца из другого города? Только давай ничего слишком замудренного. Кровь девственниц в бутылке или первую встречную красавицу в мешке, перекинутую через седло, я тебе не повезу! - торговка усмехнулась, затем покосилась на окно, за которым продолжал бушевать ветер. Нет, она не говорила, что это их последняя встреча. Она вообще не любила загадывать, а потому четкого ответа от девушки Харниэл так и не дождался.

я пытался [2] Харни, не бей.

- Про красавицу - это заманчивая идея.
Элеонора лишь дернула бровью и с улыбкой хмыкнула, показывая, что она нисколько не сомневалась. Еще бы это не заманчивая идея! Это еще и соблазнительное предложение, ведь заиметь дома ту, что имела ослепительную красоту, было вроде как мечтой каждого пятого мужчины. Впрочем, это все равно, что держать птицу в позолоченной клетке (ну а как же, красавиц было принято запирать в доме). Птице смертельно скучно и хочется на волю, а мужчина наслаждается ее внешностью, не видя за всем этим ее душу.
Впрочем, мысли были слегка пессимистичные, напоминая собою переплетение тонких ниточек узорчатой паутины, которую сплел паук, паутины, где если зацепишься хоть за краешек, то рискуешь уже не выпутаться, потому девушка тряхнула головой, пытаясь избавиться от них. Прикрыв глаза, вместо всего этого она вновь подумала о своих планах на будущее. Из Аримана... куда? Сразу в Агарду? Выкроить свободное время, плюнуть на все и снова махнуть на вроде как родной север? "А на что плюнуть-то? У меня и нет ничего", - в который раз подумала северянка, все еще лежа с закрытыми глазами и накручивая локон светлых волос на палец. - "И свободного времени хоть отбавляй. Сплошные плюсы в том, чтобы жить самой по себе"
- Знаешь, наверное я доверюсь твоему вкусу. Что, по твоему, будет хорошо смотреться в роли подарка, то и возьми, - вновь раздался голос Харниэла, заставивший торговку приоткрыть один глаз и задумчиво кивнуть.
- Себя тебе привезу. Тоже, вроде как, подарок, - усмехнулась Элеонора, снова закрывая глаз и вслушиваясь в бушевавшую вьюгу. - А ведь я могла сейчас ехать... Бррр, ужас. Признаться честно, немного отвыкла от здешнего холода, - сказала Аморе, подавив зевок. Беседа, оставившая приятное послевкусие, была сладкой ложкой меда в бочке дёгтя этого дня. От этой сладости, словно гревшей изнутри, хотелось свернуться клубочком под теплым одеялом, пародируя кошку, и утонуть в легких снах. Парень, словно угадав мысли Эл, задал вопрос про колыбельную, о которой она спрашивала еще тогда, когда пришла к нему в оранжерею. Торговка согласно кивнула и нехотя устроилась на краю постели, забираясь под одеяло. Ей все еще было как-то неудобно занимать место на кровати у хозяина дома, но все же отказываться она тоже не решилась. - Давай колыбельную... Только без всяких волчков, которые грозятся пообкусать все бока тем, кто лежит на краю, пожалуйста, - притворно простонала Элеонора, добавив: - Со мной это не сработает, вот!

Удостоверившись, что колыбельная все-таки про что угодно, но не про волка, которым пугают детей ("Да ладно, я же большой ребенок"), девушка устало прикрыла глаза, вслушиваясь в ровный голос Харниэла, баюкающий и столь приятный. Она не особо пыталась запомнить слова, зная, что в таком полусонном состоянии уже не сможет этого сделать. Элеоноре пришлось просто наслаждаться незнакомой песней и голосом вивенди, которые переплетались со звуками вьюги за окном, сливаясь в одну общую мелодию.
Сон пришел совсем внезапно, как и обычно, завлекая уставшую за день северянку в свои удивительные цветные, а порой и черно-белые, миры. Сны были чем-то, что было совершенно за гранью реальности, местом, где не было границ. Засыпая, слепой мог прозреть, тот, кто никогда не умел летать, мог взлететь высоко, касаясь рукой белых пушистых облаков; можно было посетить давно забытые места или места, где ты никогда не был. Сон и сам был местом отрешения от всех проблем, от всех невзгод; там можно было забыться и хоть ненадолго вздохнуть спокойно, чтобы с утра вновь с головой окунуться в реальность, словно в прорубь с холодной водой.
Элеоноре снился дом. Давно покинутый дом, оставленный, казалось бы, далеко позади, воспоминание о котором уже давно скрыто другими, но все еще манящий к себе своим былым теплом, отголосок которого навсегда поселился в сердце девушки. Дом был жив. В его окнах мягкими всполохами переливался свет от огонька свечи, мелькали тени. От дома веяло умиротворением, спокойствием и теплом родного семейного гнездышка, которое черт знает как выглядит сейчас.
Северянка вздохнула, замечая мелькнувший в окне силуэт девочки с растрепанными волосами, следом за которой в комнату скользнула и мать. "А ведь так когда-то было. А сейчас... Сейчас нет ничего. Ни дома, ни семьи" - торговка подняла голову, вглядываясь в небо, окрашенное в черный цвет. Небесная высь была украшена россыпью мерцающих звезд, которые в последний раз игриво сверкнули своим манящим светом, прежде чем все вокруг растаяло, сменяя краски с темных на внезапно-яркие. Сны тянулись один за другим, но не несли какой-то особой психологической нагрузки больше, в конце концов просто коварно оборвавшись на самом интересном моменте, оставив после себя какой-то неприятный осадок.

Девушка проснулась рано. Дом утопал в мирной тишине и в тихом дыхании тех, кто все еще спал. Вьюга за окном, по всей видимости, стихла, а небо за окном только-только начало покрывать себя светлыми красками в преддверии рассвета.
Вздохнув и потянувшись, Элеонора выскользнула из-под теплого одеяла, ступая босыми ногами на пол и жмурясь от казавшегося сейчас обжигающим холода, которым обдало тело, спокойно минуту назад гревшееся под одеялком. Неслышно скользнув до своей сумки, северянка вытащила оттуда одежду, которая была быстро натянута на тело, чтобы было хотя бы не так холодно. Торговка лениво мазнула взглядом голубых глаз по помещению, которое утром, при едва-едва просачивающемся свете, выглядело совершенно иначе, разглядывая стены, окно, предметы интерьера, мебель... Устало зевнув и поняв, что ни черта она не выспалась, Аморе, предварительно расчесав светлые волосы, привычно собрала их в пучок, чтобы не мешались в долгой дороге.
Подойдя к окну, Эл оценивающе взглянула на все старания ночной вьюги сделать дорогу просто ужасной. Окно тоже было малость присыпано снегом, но в целом картина казалась ясна - коню будет ой, как невесело тащиться по сугробам, везя на себе еще и человека! "Да ладно, не через такое проходили", - мысленно утешила себя девушка, лишь качая головой и вздыхая.

Девушка напряженно прислушалась к звукам, доносившимся из других комнат, постояв около окна еще несколько минут. Покидать уютный домик флориста не хотелось, но надо было. Печальная правда - любой чужой человек в доме будет напрягать тебя, так непростительно просто вмешивается в твою привычную жизнь, переворачивая ее с ног на голову.
В комнату впорхнул восхитительный запах чая с травами, который заставил нервно сглатывать голодную слюну. К сожалению - Элеонора грустно вздохнула и развернулась, подходя к тумбочке и забирая клинок - если северянка сунется на кухню, то застрянет там надолго, наслаждаясь едой и чаем, ну и разговорами с Харниэлом вдогонку. "Времени нет", - Аморе подняла с пола сумку, затем переступила с ноги на ногу, смотря на выход из комнаты. Она не любила прощаться, не любила этот горький привкус, который прощание оставляло после себя, ей были не по душе дружеские и не очень объятия, прежде чем ей предстояло надолго или даже навсегда покинуть чью-то жизнь, уехать, романтично держа курс на закат и все такое.
Поколебавшись еще немного, торговка все же решила, что завтракать она не будет, и так как-нибудь обойдется, не впервой. Поэтому, окинув комнату задумчивым взглядом, проверяя, все ли собрано, девушка, удостоверившись, что все взяла, все же вышла из комнаты, по пути заглядывая на кухню.
- Спасибо, что приютил на ночь. Завтракать не буду. До скорых встреч! - несколько беспечно махнув Харниэлу рукой и улыбнувшись, Эл выскользнула из дома.
Встававшее солнце слепило глаза, отражаясь в тысячах снежинок вокруг. Вдохнув морозный весенний ("Странно звучит") воздух и невольно сощурившись от сияния, набросившегося на нее отовсюду, Аморе огляделась, а после отправилась к конюшне, где накануне оставляла коня. Тот, к слову, выглядел довольным и отдохнувшим, а потому без проблем дал себя поседлать, порой поворачивая голову и тыкаясь носом девушке повсюду, где, по его мнению, могли быть спрятаны различные угощения. Ткнувшись очередной раз куда-то в бок и не больно получив по ушкам, конь фыркнул и отвернулся, больше не пытаясь совершить попытки ограбления, а северянка смогла вздохнуть спокойно.
Закончив с седланием, торговка вывела коня на дорогу и влезла в седло, поудобнее устраиваясь на широкой спине лошади. Последний раз глянув на дом флориста, Элеонора перехватила поводья так, как ей было комфортно, и повела коня рысью по заметенной дороге. Впереди у нее был долгий путь...