Новое имя было чужим. Новое имя не давалось в руки, резало слух, не желало стать единым целым с ее покалеченной сутью. Новое имя было лишь частью Зверя, жалким огрызком величавого прошлого, и потому казалось утратившим свою основную часть силы. С иной стороны, а какой силой обладал Зверь, чем был еще, кроме воплощения боли, страданий и безумия? Каждую ночь, перед тем как уснуть, она шептала собственное новое имя, глядя на огонь ли, звезды или просто в никуда белоснежной пустотой глаз. Белый цвет принято ассоциировать с добром и Светом, тем, что противно Тьме и злу. Взгляд полукровки же нес в себе ослепительную чистоту снега, высасывающего жизненное тепло до конца, беспощадно обжигающего смертельным холодом.
Достигнутая цель оказалась в ее руках, согрела ладони своим торжеством и придала слащавый вкус победы, а затем ускользнула в прошлое, оставляя заместо себя ничто. Ничего больше не служило путеводной звездой, ничего не звало за собой и не вело куда-то вперед, неважно куда. Потерянная полукровка не знала, что делать теперь. Она внезапно осталась одна, со своей выцарапанной обманом свободой, наедине со своими ранами, где когда-то цеплялись кровожадные крючья, делающие из Зверицы послушную марионетку, скрывая ее же рабство от нее самой. Зверь внутри задремал, избавившись от вечного подстегивания болью, чтобы крушить и убивать. Иногда, в какие-то моменты, эта суть пробуждалась, чтобы потребовать крови, но снова обессиленно падала ниц.
Нечто смутное тянуло ее к горам, которые вдалеке возвышались несокрушимыми гигантами, стеной, что обещала укрытие от любой напасти; вечными хранителями покоя. Ритца следовала к ним, ведомая чем-то ей неизвестным, что никак не могло быть инстинктом - тот позвал бы ее укрыться и зализать все раны в лесу, месте, где родилась и жила, была счастлива. Тифлинг следовала неутомимо вперед, покинув город, изматывая себя до невозможности, чтобы лишним мыслям не была места в переполненном усталости теле и разуме. Пищу и воду она по возможности экономила, не брезгуя охотой за небольшими зверьми, пожирая их мясо еще сырым, даже не сдирая шкуру, чтобы где-то потом продать. Каждый день походил на предыдущий, и всё отличие заключалось в постепенно растущих горах, расстояние к которым неутолимо сокращалось.
Из странного образа жизни ее вывел выход на небольшой поселок, где останавливались многие и нелюдей среди них было куда больше. Тифлинг какое-то время следовала желанию скрывать свой облик и таиться под чернотой капюшона, но вскоре признала, что так лишь больше привлекает внимание. Боязливость раскрыться была тщетной, никто не обращал внимания, что она - тифлинг, а тем более бывшая ручная смерть главаря банды в прошлом, с охоткой убивающая всякого, на кого укажет рука.
За несколько монет отыскалась одна из свободных комнат, за еще дополнительных пяток штук - еда и питье, а так же возможность отмыться и прийти в себя. Ритца решила отдохнуть от неясного гона внутри, который теперь стих. Горы были рядом - величественные, грозые и с белоснежно-снежными вершинами, напоминающее собственный цвет глаз. Полукровка не раз просто стояла одиноко вдали, запрокинув рогатую голову и всматриваясь вверх.
Через несколько дней пришло осознание, что монет стало слишком мало. Что плату продолжают требовать, а никакого дохода нет. Полукровка обеспокоилась, привыкнув к некоторой роскоши, что окажется на улице снова. Тогда ничто не мешало бы продолжить путь дальше, но куда? Дальше вверх?..
Спасение отыскалось внезапно и буквально на следующий день - стоило полукровке спуститься, как прямо к ней подбежал некий человек с речью неприятной, отрывистой и поспешной. Ритца поморщилась, сдерживая порыв силой объяснить, что не стоит столько дерзко тратить ее время, но замахнувшаяся было рука так и не ударила - из отдельно выловленных слов получилось составить общую картинку. То, что нужна помощь, чтобы защитить, выступить телохранительницей и сопроводить. Куда? Это не имеет значения, в одно крайне интересное место, за достойную плату. Тифлинг прищурилась, опуская руку. Подобное предложение было очень в тему ее материальному положению. Только не слишком ли вовремя? Не ловушка ли?

Отредактировано Ритца (28-02-2015 20:41:47)

Полукровка глядела отстраненно, уже сидя за столом с тем самым человеком и вяло попивая теплое свежее молоко с добавленной по ее просьбе кровью из глиняной тяжелой кружки. Сколько десятилетий прошло, а всё тот же нелепый напиток оставался любимым и сказать по секрету - кровь не особо меняла его вкус, лишь чувствительный язык мог выловить те жалкие капли, которые придавали нежно-розовый цвет. Наверное, это было привычкой, чтобы кровь была всегда и везде, а может - напоминанием для всех и себя в частности, кто она есть, даже сейчас. Несколько раз вышколенный рефлекс убивать просыпался, уже подсказывая как быстро и эффективно уничтожить жалкого червя перед собой и куда потом податься, чтобы оказаться незамеченной и оторваться от будущего преследования. Зверь, в кои-то веки свободный от безумства и боли, всё так же изредка порывался подняться, чтобы служить, не признавая этого. Ритца всё так же ощущала в себе способность убивать, разбираться жестоко и кроваво, получать от этого удовольствие... Но ей не нужно было столько крови. Она почти захлебнулась тогда и более не желала подобного. И уж как ни звал ее этот некто, которого, к слову, звали Джон, а отказалась полукровка, покуда не проснется и не выпьет своего излюбленного лакомства. Даже в пище не так остро нуждалась она, как просто промочить горло, которое почему-то пересохло за ночь. Ну и подробности пока пыталась выведать, куда же без них?
Какая-то пещера, где-то в горах, что-то легендарное, где он уже был. Так зачем она ему, если был? Был, но не дошел, спугнули его! Телохранительница нужна.
Ритца кивала вяло, то и дело прикладываясь к кружке. Всё-то звучало так непонятно, будто врали ей на ходу. Хотя некоторым вещам бы поверила, какой-то бумажкой, похожей на карту, Джон и правда яро тряс, призывая прямо сейчас, но слишком всё звучало непонятно.
- А я-то почему? - проговорила тифлинг, кивая в сторону матерых наемников, у которых были и крепкие доспехи, и меч или лук. Если сравнивать их с хвостатой - та безусловно проигрывала и в снаряжении, и в боевых способностях.
Ответ снова прозвучал слишком расплывчато. Потому что наслышан о ней, о ее возможностях и тому подобном. Первым делом полукровка едва не вскочила, ощутив нутром душную панику, что ее узнали и раскрыли. Потом - успокоилась, осознав, что слишком спокойно человек говорил, если знал, что говорит со Зверем. И затем, вздохнув, Ритца согласилась.

До назначенного места было идти около двух дней, но обратная дорога по неясным причинам дается легче, а ноги словно сами несут к поселку. Полукровка лишь плечами пожала на странное высказывание, отмахнувшись от предложения рассказать точнее. Раньше доберутся - раньше она получит свою награду. Лишние разговоры утомляют и задерживают. Тифлинг была задумчивой, казалась погруженной в свои мысли, хотя белые глаза блуждали по сторонам, отыскивая возможное нечто, что повлечет за собой угрозу. И шагала со спокойным равнодушием, двигаясь бесшумно, не уставая, казалось бы, вообще. Ей тоже пришлось нагрузиться запасом провианта, чем-то еще - походную сумку выдал Джон, до того в панике пробежавшийся по разным лавкам, закупаясь необходимым. Полукровку начинало раздражать это мельтешение человека, а Зверь внутри тут же услужливо встрепенулся, предлагая вырвать сердце и сожрать... Ритца помотала головой.
Шли до темноты, поднимаясь вверх, сворачивая на такие незаметные тропки, что полукровка лишь поражалась, как они могли здесь оказаться. Без карты сама бы она, при всем своем любопытстве и умении отыскивать проблемы, провозилась бы долго или просто прошла бы мимо. Ночь была зябкая, воздух вокруг отличался от того воздуха, что стелился понизу, и тифлинг почти не спала - глядела в горящее пламя костра и шептала свое имя, новое имя, чтобы привыкнуть и принять. Пару раз она задремывала, не прекращая вслушиваться в происходящее вокруг. И старательно сдерживала порыв придушить храпящего Джона.
На рассвете она растолкала его без лишних церемоний, заставляя продолжить путь. Общество этого недоумка порядком наскучила, а отсутствие лишних глаз так и манило прислушаться к зову Зверя, который неутомимо нашептывал убить, убить человека. Ели на ходу, сама полукровка едва прикоснулась к пище, лишь утоляя легкий голод.
Они шли вдоль обрыва, по нехоженой дороге, а возможность сорваться с высоты изрядно нервировала Ритцу. Потому что до сих пор в ее услугах защитника не нуждались. Где гарантии, что ей не перережут глотку или не скинут вниз, чтобы не платить? И всё четче был слышен глас Зверя. Убить, убить, убить. Зов пульсировал в висках, растворялся в крови, тянул к исполнению желаемого. Тифлинг остановилась перевести внезапно сбившееся дыхание. Джон обернулся с явным неодобрением.
- Что там? Говори, что там. Или я... Убью тебя. - проговорила полукровка, а на последних двух словах вскинула рогатую голову, прищурившись злобно, как демон, скорее рыча, нежели говоря. Зверь пробудился и сделал шаг навстречу человеку, оттесняя новорожденную и сырую суть в сторону. Подобных изменений, словно у оборотня, Джон никак ожидать не мог, что-то испуганно залепетал, отходя назад. Чудовище наступало, и в снежных глазах он почуял для себя смерть.
- Что. Там. Такое? - Зверь не привык переспрашивать. А потому каждое слово было отмечено клокочущей яростью, печатью оскала и шипения. Еще несколько быстрых, хищных шагов навстречу заставляли человека отступать, позабыв о том, что находится за спиной. И когда человек шагнул прямо в воздух, мгновенно с диким криком улетая вниз, полукровка замерла на месте, всматриваясь в уменьшающийся силуэт. И карта, и его вещи улетели вместе с ним. Как и деньги.
Но долго огорчаться не довелось - крик содрогнул горы, заставил их словно бы затрястись, отвечая своим рокотом. Зверь скромно отступил в тень, натворив лишних дел, а Ритца... Ритца теперь с ужасом понимала, что сейчас будет обвал. И кинулась бежать по дороге, в том направлении, куда они шли до того, не сворачивая на обратный путь. Почти сразу же она скинула на ходу сумку, чтобы не задерживать себя. Сбросила теплый плащ, в полах которого могла запутаться. И завернув куда-то в сторону, надеясь не попасть под падающие камни, наткнулась на каменную плиту, перекрывающую дальнейший путь. Неграмотной полукровке не было дела до выцарапанных надписей - их она толком и не заметила.
- Нет, - бормотала она, ладонями пробегаясь по поверхности камня, - нет, нет, нет...
Она не хотела оказываться расплющенной камнями, она не хотела оказаться погребенной заживо и умереть от удушья, она вообще не хотела смерти! И плита под руками вдруг дрогнула, уходя в сторону, открывая дальнейший путь. Ритца не стала дожидаться, едва только увидела лазейку, в которую была способна втиснуться - сразу рванулась вперед, протискиваясь, чтобы попасть неведомо куда; тифлинг даже не задумывалась, что плита может поехать обратно, расплющивая ее или разрубая пополам.
Оказавшись внутри, полукровка свалилась на каменный пол, вздыхая с облегчением, что избежала страшной участи. Разум участливо напомнил, что обратную дорогу могло завалить, а потому быть может как раз сейчас она находится в тупике. И само собой, что разум оказался послан в очень непристойное место, потому что сейчас она жива, а остальное пока не имеет значения. Пока.

Несколько секунд Ритца продолжала валяться на камне, блаженно смакуя осознание, что она цела и невредима. К приятной сладости подобного вскоре добавилась горчинка, что она потратила время и силы, оставшись ни с чем, а теперь ей невесть как нужно вернуться обратно, чтобы снова озадачиться вопросом дальнейшего заработка. Это заставило нахмуриться, вслушиваясь в рокот всё так же открывающейся двери. Как ни странно, на этом грохот заканчивался - камнепад снаружи прекратился странным образом. Приятное совпадение, что можно спокойно уйти назад - в наконец-то открывшемся арочном проеме ярко искрился дневной свет, нежно пригревая тифлинга, которая в кои-то веки рискнула приподнять голову, а следом встать на ноги. Да, ноги и руки были в некоторых царапинах - пока она лезла в спасительный проем, еще узковатый для нее, было немудрено ободрать кожу о шершавость камня. Ритца вздохнула, щурясь от солнца, уже намереваясь было выйти наружу, когда...
- Кот? Откуда? - с явным недоумением и во взгляде, и в голосе проговорила она, растерянно глянув на маленького зверька. Кот был черный, с белым на груди, явно не боящийся людей - в глазах его явно читалось любопытство, но никак не страх. Это часом не за ним шел Джон? Люди бывают крайне странные, быть может он потерял своего питомца, который ему дороже всего, а потому... Нет, в мыслях не укладывается - на карте было указано точное место, где могло быть сокровище или какая-то ценность, но никак не кот.
- А, и без тебя проблем хватает, - отмахнулась таким образом полукровка, точно намереваясь покинуть пещеру без какой-либо компании, когда...
Дверь с рокотом закрылась. Мгновенно, гораздо быстрее, чем когда открывалась. И Ритца была готова поспорить, что это произошло после второго мяуканья кота! Прямо перед ее носом захлопнулся единственный выход к солнцу! Какой же неудачный день, прощение ему будет, только если она выберется отсюда целой и невредимой. Уныло поскребя когтем по странной двери, тифлинг обернулась. И вздрогнула снова.
- Больно они мне нужны, - фыркнула полукровка, даже не осознав, что отвечает коту. Потом осеклась, быстро оглянулась по сторонам, глядя сквозь темноту и уставилась снова на зверя. - Ты говоришь? - задала она поразительный по своему остроумию и оригинальности вопрос, робко следуя за котом - иного выбора у нее не было, а просиживаться у двери не видела смысла, в тщетной надежде, что та откроется. Стены и потолок были грубыми, дикой каменной породы. Иное дело пол - Ритца с удивлением обнаружила на нем узоры, а уж в гладкости не стоило сомневаться - ступалось легко, ничто не впивалось в босые стопы.
- Ты - Хранитель, - внезапно поняла тифлинг и поежилась. Обычно, подобные создания очень ревностно относятся к своей территории и посягнувших на ценности убивают. Как же тут докажешь, что она была лишь спутницей за определенную плату? Но и маленький черный кот не выглядел особо внушительным в такой роли. Только кто знает, какие у него секреты и козыри в рукаве?

Можно до бесконечности проклинать этот полный недоразумений день, можно капризно остановиться на месте, топнуть ножной и потребовать немедленно открыть дверь, пока хвост узлом не завязала. А к слову... Почему она так и не поступила? Чем ее удивил говорящий кот? Словно никаких странностей в жизни не видела, саму аж досада берет.
- Я за тебя рада, - едко сообщила полукровка, шныряя взглядом по сторонам, чтобы высмотреть какой-нибудь выход наружу, к солнцу. - Покуда я не придумаю как выбратца... Мне не нужно ничего, - огрызнулась она вдобавок.
Не то, чтобы сейчас Ритца была готова поддаться клаустрофобии, но ей не нравилось ощущать себя запертой в помещении, где нет ни единого светлого окошка. Ей не нравилась духота и спертость воздуха, его вонь пленом каменного мира. Стены давили со всех сторон, призывая ускорить шаг. Кажется, к своему маленькому, но живому спутника она симпатизирует - оказаться здесь одной было бы несколько грустнее. И может быть не кот виноват в том, что дверца ловушки захлопнулась? Зато он может знать выход отсюда, что тоже было бы весьма кстати. А потому стоит обращаться к своему возможному спасителю повежливее. Четвероногий, к слову, не преминул удивить полукровку снова.
- Откуда ты знаешь мое имя? - покосилась она с подозрением на кота, ускоряя шаг, чтобы оказаться рядом с ним. Попутно и переваривала его слова. Постоялец? То есть, тут он не живет, забрел случайно или не особо. Главное, чтобы не был таким же как она пленником. Впрочем, на крайний случай именно он станет ее ужином - кошачьим мясом в условиях голодухи брезговать не приходилось. Вкусом подобный деликатес похвастаться не мог, зато помочь сколько-то протянуть и выжить - запросто. А большего и не нужно. Интересно, он знает только это имя? Куда больший шок был бы, назови котик имя, которым нарекла ее мать, что нынче знает лишь горстка людей. А может уже позабыли. Это имя умерло. Как то прошлое.
Ритца закусила губу, волнуясь. Ей всё больше не нравилось тут, а дорога не заканчивалась. Больше того, она словно бы вела вниз. Глубже в землю? Туда она рассчитывала попасть исключительно после смерти, не раньше...
Спускаясь по спиралевидной дорожке, тифлинг встревоженно крутила головой во все стороны, чувствуя, как дышит неровно и учащенно. Не зная как унять волнение, она скорее по привычке утолила душевные метания очередной порцией яда, кольнув себя чуть ниже затылка, отравляя крошечной капелькой. Просто чтобы вдруг внутри на всё стало плевать, стало легко и беззаботно. Ощущая, как эйфория расплывается по телу, а мир становится капельку размытее, хвостатая хихикнула.
- Как выход найдем - так с-с-сразу интерес-с-сно и с-с-станет, - протяжно прошипела она, поглядывая по сторонам теперь взглядом несколько одурманенным. По губам гуляла тонкая улыбка, в которой чувствовалась незаметная усталость от всего. Особо веселье вызвал неуловимый светящийся шарик, который постоянно ускальзывал вперед, освещая путь. То и дело посмеивалась Ритца, задерживая на клочке света блестящий белый взгляд. Слава демонам, что хоть не кинулась его ловить с истеричным хохотом.
Их путь неожиданно прервался. Что самое печальное - банальным тупиком, где посреди комнатушки стоял чан с песочком и деревянной острой палочкой. В общем, ничего такого стоящего пристального своего внимания полукровка не заметила. Вяло скользнув глазами по странным статуям, она нахмурилась чему-то из своих мыслей, а потом разочарованно махнула рукой. Каменные люди пялились на этот песочек, так чего им мешать?
- Тупик. Идем назад.
Однако кот был совершенно иного мнения. Ритца лишь с недоумением уставилась на пушистого нахала, который что-то ей тут смел указывать и советовать. Да и палочка внезапно ожила, что-то коверкая на песке. Подходить и рассматривать тифлинг не рисковала. Вдруг эта палочка так же внезапно вонзится ей в глаз?
- Я не знаю грамоты, - буркнула хвостатая и развернулась с твердым намерением вернуться к закрывшейся двери. Там хотя бы солнце сравнительно рядом.

А котик-то знает очень многое, гораздо больше, о чем говорит. Он открыто ей намекнул, что ведает про ее прошлое, едва ли не по имени Зверицы обратился - от этого внутри всё тревожно напряглось. Кто он такой? Однозначно, что не оборотень, вторая ипостась проклятых луной всегда велика размером, злобная и лишена возможности обращаться к человеческой речи. Но теперь Ритца была готова поспорить на собственный хвост, что котик это слишком непростой - и не способность говорить на людском языке этому причиной. Сомневалась она, что и случайный он гость в этом месте, хоть и притворяется, что не всё тут знает.
Обращался он к ней дерзостно, называя и голубушкой, и дорогой - не слишком ли много вольности для домашней зверушки? Такое и мужчине-то далеко не каждому с рук сойдет. И потому полукровка, даром что пребывала в одурманенно-веселящем состоянии, а ощущала постепенно взрастающее напряжение внутри. Предпоследней каплей стало то, что и ход назад начал перекрываться внезапно ожившими каменными плитами. И вот теперь Ритца была в твердой уверенности, что такие дела свершились виной пушистых лапок маленького проныры, которому хотелось уши оторвать.
- Ты!.. - рявкнула полукровка, уже делая шаг навстречу к малому паршивцу, намереваясь как минимум схватить его за шкирку и хорошенько встряхнуть, когда в их милый диалог вплелся участник третий. И не только.
Ей было мало попасть под камнепад, оказаться запертой в пещере в обществе говорящего кота, невесть куда заведшего ее для выполнения глупых заданий. Судьба посчитала, что еще не хватает встречи с ожившими каменными статуями, представлять крепкие объятия которых не хотелось. Вообще-то, полукровка поблизости не заметила никаких валяющихся костей и черепов, но кто знает, может тут принято убирать останки неудачливых гостей?
- Какой к демонам запрет?! - рявкнула Ритца, не зная, куда и деться. Потолок был слишком невысок, кроме того у нее были прекрасные возможности пораниться об острые выступы и сделать всю кровавую работу оживших камней за них. То есть, убиться самостоятельно. Это в планы полукровки не входило, ибо во всех случаях она предпочитала выживать. К слову, с успехом, нужно отдать ей должное.
Даже неодушевленный светлячок, что был соткан из чистого света, будто бы струсил и отлетел за спину полукровки. Великолепно. Блеск. Потрясающе. Сколько еще можно вспомнить подобных слов, пока не свернули шею?
- ДА ЗНАЛА БЫ Я ЕГО - НЕ БЫЛА БЫ ТУТ!
Пожалуй, сейчас задели весьма больное место полукровки, которая вдруг скорее поддалась злости, нежели страху. Это было нечто, чего она пыталась избежать всеми силами, правдами и неправдами. Зачем она живет? Да потому что не дали сдохнуть тогда, когда она была готова на это; а потом слишком плохо пытались ее умертвить, ибо она на редкость живучая сволочь! У нее нет смысла. Не было никогда. Когда-то была цель отомстить - она убила того, кто сломал ее счастливый мир детства, обагрив его кровью матери. Она выживала, прогрызала себе путь, проливая всё ту же кровь. Никогда не было великой цели в жизни. Были лишь некоторые желания, до которых нужно было идти, ибо не давались те сходу в руки. Но смысл жизни? Нет уж, она не собирается погибать за такую глупость.
- Вон, - прорычала Ритца, делая шаг вперед. - С-с-с. Моей. Дороги. Вон.

Во-первых, Ритца совершенно и никоим образом не понимала, что тут происходит. И не наркотик тут был виной. Какой запрет она нарушила и как? Тем, что попыталась покинуть комнату через тот же ход? Потому двери закрылись, а исполинские фигуры ожили и теперь что-то планируют нехорошее с ней сотворить?
Слово жизни. Что вело ее по жизни?
Пролили кровь ее матери, она пролила кровь врага, что посмел сделать это.
Кровь всегда была жизнью, кровь же пролитая была жизнью утерянной; или уже на грани ускальзывания из твоих же ладоней.
Правит тот, кто может пролить больше крови; пролить алую жизнь того, кто сильнее, побороть хитростью или своими силами.
Мысли полукровки путались, смешивались, какие-то звучали кричаще глупо на ее взгляд, в каких-то ощущалась своеобразная мудрость, которую она не успевала выхватить. Но почему-то именно это слово явственно пульсировало среди прочих, привлекало к себе внимание и казалось каким-то особым.
- Кровь... -  послушно повинуясь этому смутному зову внутри, прошелестела вслух чужим голосом полукровка. Она почти ощущала привкус соли и металла на языке, так явственно вдруг вспомнился этот вкус крови.
Алой была вся дорога ее жизни, тот же цвет ждал ее впереди - глупо было надеяться, что идущие по дороге крови так легко покидают свой путь, сменяя на другой. И раскаленным металлом коснулось всей ее души осознание, от которого она всегда пыталась бежать, уворачиваться и тщетно закрываться.
Этот путь никуда не ведет, являясь бесконечным и бессмысленным. Этот путь тяжел, и много сил выпьет из нее, не давая взамен ничего. Это был путь Зверя, путь с которого она попыталась сойти, сделать его не столь ослепляюще-алым.
Зажмурившись, ровно не видя перед собой статуи, что почти дотянулась до шеи каменной рукой, Ритца сцепила зубы, хватаясь за голову - наркотик внезапно обернулся отравой, вызывая острыми волнами боль, от которой звенело в ушах,

Было много вещей, которые что-то да весили для Ритцы в большей или меньшей степени. Запоздало сейчас всплывали слова остальные, которые могли что-то значить. Куда же без денег и золота в наше время? Ведь как приятно, когда в карманах ли, сумке или на поясе тяжесть от подобного. Куда же она денется без зова похоти, когда тело порой горит от голода, а все мысли сводятся к одному - оказаться в чужих объятиях или же подчинять кого-то своей воле в подобном? Были еще вещи, без которых полукровка не могла представить своей жизни, но предпочитала об этом умолчать. С губ сорвались слова про Кровь? Прекрасно, пусть будет так. По крайней мере, не самый худший вариант. И может он действительно базовый, если появился в мыслях в первую очередь? Ритца вздохнула с усталостью, отстраненно провела пальцами под носом, собирая алые струйки. Бездумно уставилась на них, поднеся руку к глазам. Вот так вот, пролила кровь и без ранения. Скользнув раздвоенным язычком, собирая все-все до единой капельки красной жизни, тифлинг выдохнула, прищурившись. Быть может, она слишком возгордилась или ей просто казалось, но она была в твердой уверенности, что еще не встречала крови вкуснее собственной. Крови демона и лесного эльфа, что в сочетании несло в себе непокорную силу и лесную кротость. Не было нужды оглядываться назад, чтобы понять, что путь всё так же перекрыт. А то, что не открылся проход вперед... Тем лучше. Значит никто не помешает ей вершить правосудие.
Внутри была пустая усталость, а сама она внезапно оказалась какой-то загнанно взмокшей - не то нервы, не то наркотик, не то просто отсутствие свежего воздуха, которое снова начинало сводить с ума, ровно как и давление стен вокруг. Выдохнув, Ритца выпрямилась, а белоснежный взгляд не нес в себе ничего хорошего. И хлыстом хвост скрутил кота, слегка его сдавливая - не рискуя удушить, но уже показывая свою силу в пока что малом объеме. Продолжая крепко удерживать зверя, тифлинг подняла его, держа на дистанции перед собой.
- Мне надоело. Ты здес-с-сь не прос-с-сто так. А говорящих котов не бывает. Хватит шуток и игр, - прорычала полукровка, усиливая давление - и ей нипочем, если хвостатый посмеет распустить свои когти, ведь тем хуже будет для него. Боль же и пролитая насильно кровь лишь подстегнет ее злость. Она больше не собиралась послушной лапушкой выполнять все прихоти безумца, что создал это место.

А какой она была - настоящей? Какой являлась в своем истинном облике, без навязанной жажды крови, не вымуштрованная как цепной волк, который и рвется с цепи прочь на свободу, и убивает по единому маху руки своего хозяина? Какой она была, когда не пыталась заработать денег, влекомая алчностью к золоту не хуже драконьей? Какой была, когда не была ведома похотью и не желала провести ночь с кем-то, потешить свою плоть? Осталось ли что-то от того создания, какой растила ее лесная эльфийка? Ведь Литьяра не несла в себе жестокости бессмысленной, а если и вкушала живую кровь, то лишь от голода, а не желания убивать. Все эти маски, ворох новый образов буквально облепил тифлинга, безнадежно похоронив ее прошлое под своей тяжестью. Но вопреки всему она жила, продолжала жить и планировала заниматься подобной бессмыслицей еще достаточно долго. Вот и еще одно слово, которое звучало взвешенно, уверенно, но пришло слишком запоздало. Вопреки. Сколько раз ее пыталось течение покорить, утащив за собой подобно щепке? Полукровка без устали всегда чему-то сопротивлялась, порой лишь ухудшая ситуацию. Но тем не менее, обычно она получала то, что желает, пусть и неожиданными способами и не совсем в том виде, в каком ожидала.
Кот не показал себя испуганным, не попытался сопротивляться, лишь посмеялся и внезапно рассыпался песком, а хвост сжался на пустоте. Такое уже было в ее жизни, когда она была удушена отчаянием и паникой, когда безнадежность переполняла душу и топила в себе. Тогда ее хвост сдавливал шею того, кто рассеялся пустотой, чтобы появиться через мгновение там же. Но эти воспоминания слишком мутно шевельнулись в памяти полукровки, потому что голова не прекращала гудеть - сложно было понять, что служило причиной такого, но хотя бы перестала течь кровь из носа. Дышать становилось тяжелее, а тело наливалось непокорностью, не желая продолжать стоять. Перед глазами всё плыло, отчего внезапно Ритца словно переставала осознавать, кто она и где находится. Но не было сомнений в одном - она жива.
- Плохо ты меня знаешь. Моя мать убита уж почти век как, - глухо, с затаенной и сдавленной болью проговорила тифлинг, отчаянно сопротивляясь неизвестно чему. Она не желала опускаться на колени, не желала признавать силу невесть кого, а стены пещеры плавали перед глазами, теряя очертания и угрожающе представляясь чем-то иным - не то безумным оскалом каменных чудовищ, не то протянутыми к ней руками смутно знакомых силуэтов, которые несомненно мелькали в ее жизни и не раз, но кто они были... И почему исчезали...
В какой-то момент полукровка нещадно дрогнула, когда из подобных образов сложилось лицо Лалиэль - погибшей матери. Всё та же грустная улыбка и нежный взгляд пронзили болью, нещадной и острой, отчего Ритца тонко всхлипнула. Это лицо слишком часто снилось когда-то, этот голос не раз и не два звал за собой, а сколько сотен раз в лесу, казалось, мелькал среди деревьев такой знакомый и призрачный силуэт? И тифлинг отпустила туманную мысль, что всё это ей кажется.
- Мама... Я с-с-скучаю, - шепот кротко и отчаянно сорвался с губ, а белоснежные глаза расширились, в никуда потянулась зеленая ладонь, жаждущая соприкоснуться с наваждением, которое тут же расплылось и пропало, сменяясь образами иными, порой болезненными. Неведомая музыка вокруг словно вгоняла в транс, ломала и растворяла в себе; Ритца почти подчинилась потоку происходящего, когда внезапно острое жало вонзилось в ее же затылок, извергая весь до единой капли яд, заставляя судорожно выгнуться дугой, падая набок и кричать, кричать от безумной боли вокруг, усиляя ее собственным криком. И последнее, что она успела на мгновение припомнить озарением - подобное правда было в жизни, но в ином месте и с иным человеком. Когда она познакомилась с Флёром.

Сколь далеко в тот же миг пожелала оказаться полукровка, узнай с чем придется ей столкнуться в этой пещере? Золота, которое так обещали ей и которое она так не получила да не получит, подобное не стоило, а Ритца предпочитала избегать того, что могло не только поднять из небытия подзабытые раны, но и внести смуту в еще зыбкую новую реальность, к которой она едва едва начинала привыкать. И что за глупость вышла, ведь так звали и манили горы, обещая в своей непоколебимости защиту, а на деле она оказалась пойманная в ловушку, где вынуждали и заставляли всматриваться в себя. Но как же желала тифлинг сбежать от своей сути, своей жизни, себя самой... Быть может, ужалить себя и выбрать страшнейшую боль было очередной попыткой убежать? А она всегда стремилась ускользнуть от проблем, порой выбирая еще большие и, казалось бы, жесткие.
За всю свою жизнь лишь несколько раз она позволяла себе отдаться безумной боли, которую не могут подарить ни одни пытки. И сейчас она мгновенно потеряла связь с миром, воспринимая и свет, и звуки яркими белыми вспышками перед глазами в тон глазам. Полукровка не была из тех, кто мог подобное терпеть вечность, а потому слишком предпочитала убежать и от самой боли - как правило в темноту и глубокий обморок, что не стало исключением и сейчас. Коварность же ее яда заключалась в том, что даже в бессознании не было возможно отыскать покоя для себя, спрятаться. И потому даже в обмороке полукровка билась, выгибаясь в изломе тела и тонко всхлипывала. Бессмысленный шепот звучал отчаянно, но чуждо, не давая разобрать слов. Даже если бы она открыла глаза, попыталась бы вынырнуть из своего состояния - едва ли ослепляющая боль позволила бы что-то разобрать глазам. В какой-то момент дышать словно стало легче, а в ушах отдавался эхом чужой голос - однозначно не тот, которым обладал маленький и пушистый спутник. Что-то иное, но всё было далеко, как будто не с ней. Почему большую часть своих приключений и самых решающих событий она проводит в обмороке? Еще больше дивило, что как правило она приходила в себя живой. В этом просматривалась систематичность, отчего уже и рефлексом таким недолго завладеть. Увидеть опасность и угрозу - сразу бум в обморок прямо под ноги врагу, который волшебным образом пробьется на сердобольность...
Однако губы и язык ожгло какой-то неясной жидкостью, которая против воли проскользнула дальше, неся всё то же обжигающее тепло. И ядовитая боль, которая захватила кровь, тело и разум, внезапно начала растворяться и пропадать, уступая не сразу, но верно. Она вяло мотала головой, пытаясь увильнуть от луча света, который даже сквозь веки казался слишком ярким. Недовольно что-то пробормотав, Ритца пыталась съежиться, свернуться клубком. Очень скоро прикосновения чужого существа, ровно как и его голос пропали, а свет, к которому она так было рвалась, прекратил ее донимать, оставляя в покое. Лежать было удобно, спокойно, однако тифлинг вдруг словно вспомнила, что может быть в опасности. И рывком вскочила, пока что слепо озираясь вокруг. Память отказывалась воспроизвести даже те обрывки, которые хоть как-то воспринимались ею, когда яд сжигал болью разум. Однако, кот был всё так же рядом. А еще было очень сухо во рту, но дышалось легче, а разум походил на мутное стекло, постепенно проясняясь.

Полукровка совершенно не представляла о душевных метаниях демона, который пообещал ей счастье (она-то, сказать по правде, и обещания не слышала, но что поделать), не знала она, что второй раз в жизни имеет дело ни много ни мало, а с самим стихийным демоном. Только стихия была полной противоположностью - если до этого ей повезло или не очень встретиться с повелителем ветра, то теперь иметь дело приходилось с владыкой камня. Забавно, ведь многие считали этих существ чем-то вроде легенды, Ритца же даже не утруждала себя размышлениями на тему вымысел подобное или правда. Она мыслила значительно уже, предпочитая замечать происходящее вокруг нее. В крайнем случае, внимание уделялось тому, что могло как-то повлиять на нее саму и ее маленький сформированный мир - то есть, на вещи более глобальные, но всё так же малые по сравнению с целым миром вокруг.
Первый порыв, вслушиваясь и мутно опознавая всё тот же кошачий голос, свернуть этому нахальному комку шерсти шею. Ибо подобное отношение полукровка совершенно не собиралась терпеть от того, кто даже не достает ей до колена, а рожден для ловли мышей и уворачивания от метлы - в основном такова была участь домашних котов и кошек, что ей встречались. Несомненно, что кто-то положил ее на стол и провел какие-то действия - стеклянность рассудка еще была мутной, но проясняться продолжалась, уже позволяя размышлять и пытаться разобраться в происходящем. Едва ли черный котик в этот раз был виноват - слишком ничтожно маленьким и слабым он был, и даже паранойя касательно лунных ничего не нашептывала подленького по поводу истинной сути этого плута. В какой-то момент подозрение, что она крепко спит появилось в ее голове, и никуда не пропало, внезапно пустив корни. Вполне складно и логично всё соотносилось - тогда она получается всё так же валяется в обмороке в окружении останков оживших статуй, а это ей глючится, говоря попросту. Только почему галлюцинации так опираются на ее воспоминания об этом месте? Ритца поморщилась, совершенно не слушая истеричные крики спятившего животного - сейчас у нее были совершенно иные дела. И потому матерный возглас прервал речи кота, когда тифлинг себя ущипнула за запястье - от души, больно и так, словно от этого зависела ее жизнь. Очнуться не получилось, а боль была слишком натуральная для глюка - всё тело, а особенно голова недовольно отозвались на подобные издевательства над собой. И эта жажда, что еще взялась из ниоткуда...
Дела обстояли всё так же неважно: она замурована в каменной комнате, где единственный источник света - тот самый светящийся шарик, выход назад закрылся, входа вперед не было. Только непонятный стол, на котором она очнулась, останки статуй и кровь по полу.
Кровь?
Ритца отсутствующе-равнодушно уставилась на стремительно возрастающий уровень алой и густой жидкости, что текла из стен как из многочисленных ран. Она не боялась крови, ведь сколько пролила за свой век с небольшим? И даже паники, истерических вопросов, вроде что происходит и откуда кровь не последовало. Полукровка не имела понятия, правда ли сейчас слились в единое отобранные когда-то ею жизни, или это иллюзия. Она даже не попыталась как-то начать биться в закрытой каменной клетке, лишь уселась, поджимая к себе колени и обхватывая их руками. Она не отвечала коту, не слушала его, не пыталась как-то сопротивляться происходящему. Ведь тифлинг совершенно не умеет плавать... А еще она внезапно устала и ощущала какое-то раздражение; нежелание играть по чужим правилам и исправно быть хорошей и покладистой пешкой. Обычно такие бунтари, она слышала, умирали, но вдруг сейчас повезет? Белые глаза неотрывно и зачарованно глядели на маленькое озерцо крови.

Зачем, - мысленно простонала полукровка. - зачем. Откуда он знает ее имя? Зачем он потревожил могилу, путь к которой должен быть забыт давно, а все надписи и упоминания стерты временем? Ритца чувствовала себя какой-то уязвленной, словно оказалась внутри собственной души - того места, которое пыталась или отрицать в существовании, или избежать любой ценой. Она умела отвечать на жизненные опасности оскалом; порой поражала своим отважным безрассудством, продолжая упрямо пытаться что-то раз за разом, напоминая битье мухи об стекло. Однако сейчас это место вместе со своим хозяином не просто нащупали ее ахиллесову пяту, но и методично наносили в эту уязвимую точку укол за уколом, не убивая, но причиняя невыносимую боль. Разве тифлинга можно было укорить количеством убитых, галлонами пролитой крови? Да даже после первого убийства в своей жизни она спала... Пусть не как младенец, ибо горела безумной болью потери, но именно та самая отобранная у проклятого луной жизнь помогала вдохнуть капельку свободнее - ведь она отомстила, невесть как порвав почти голыми руками оборотня в его боевом состоянии. Полукровка считала себя неуязвимой от моральных ударов - в ее жизни не было любви, ибо ее сменила похоть. Все ее желания были просты и приятны - больше золота, возможность в любой момент уединиться с тем кто привлек ее телесно, а так же азарт и интерес. Неважно, что всё сложнее было отыскать то, что развеет тоску внутри, хотя бы на короткий момент. Забыться и убежать от нее иногда помогал яд, который всегда был с ней, который всегда был готов отравить и унести вскачь от гадкой реальности. Она себе всё прощала, оправдывала любой поступок, не давала себя загнать в угол и ловушки, но это... Это продолжало служить самой болезненной раной, которая начинала кровоточить от любого прикосновения со стороны внешнего мира. Как могла Ритца выкручивалась, пыталась порой не обращать внимания на вещи, которые напоминали о прошлом и потерях, отвлекалась, давила и глушила эту самую боль; но всякий раз подобное соприкосновение несло боль и какой-то неясный ступор с отрешенностью от всего мира. Казалось бы, рано или поздно, а должен перестать вздрагивать - но нет, всё время словно раскаленным железом по живому мясу...
Разве тифлинг была героиней, которая будет продолжать следовать по пути, что напоминает лезвие меча, повернутое острием выше? Ведь ей дорога ее жизнь, а первая возможность улизнуть от испытаний, сговорившись с гордость, упущена не будет. Вот и сейчас, когда уровень крови всё так же продолжал подниматься - плескаться в ней, пробовать на вкус и истинность никто не собирался - Ритца настороженно вскинула голову, щурясь от яркого света. Она не сразу заметила пропажу кота, да и не был он ей нужен. Свобода и солнце было перед ней, даже любезно повисла лесенка. Быть может, что неведомый хозяин решил, что игрушка сломалась, раз не желает подчиняться правилам. Однако хвостатая была уверена как раз в своей победе. Ведь она желала выбраться, а не проверить собственную прочность?.. Оставалось надеяться, что это не очередная ловушка и иллюзия. И потому, она поднялась на ноги достаточно неспешно, потянулась в разминке и лишь потом, струной поддавшись к своду потолка, поймала рукой за нижнюю ступеньку лесенку, ожидая подвоха. Помедлив, она пружиняще оттолкнулась от каменной поверхности стола, спеша хвостом зацепиться за лестницу, подтаскивая себя и руками.