Голод выбешивал.
Нет, он еще не дошел до стадии, когда желудок в яростной борьбе за жизнь начинает сжирать сам себя. И Ритца скорее насытится сырой плотью любого из жителей города, чем позволит себе умереть так нелепо и мучительно. Но пока она не спешила попросту проливать кровь. Когда-то так легко давались убийства, приносили радость, помогали выплеснуть злость и гнев, а теперь... Теперь с какой-то неохотой подобное представлялось. Нет, она всё так же могла убить, укажи ей на цель, за которую перекочует в ее карман несколько звонких монеток. Беда была в том, что или в ее услугах не нуждались, или предлагали тех, кто был не по зубам. Устав от неудач на этом фронте, полукровка сходу отказалась от идеи и оказаться в чьей-то постели за те же самые деньги - в таком случае был риск, что она сожрет горе-любовника, который не пренебрегает услугами продажных женщин, а не исполнит то, ради чего... Так сказать, наняли. Вчерашним утром повезло выловить крысу и покормиться вонючей от помойки плотью, ослабив жгущую пустоту внутри. Но спустя некоторое время голод вернулся в полной силе, и деться от него было некуда. В карманах была такая же пустота, ни единой монетки. Что же, бывало когда-то и хуже.
Оставалось еще одно, вариант не самый лучший, рисковый... Но обещающий славный итог, если всё пройдет как надо. Ловкая полудемоница не могла похвастаться хитростью рук, а потому пытаться откровенно срезать чей-нибудь кошелек с пояса боялась. Не была уверена в собственных силах сейчас, чтобы вломиться в чей-то дом. А вот пошуршать и порыскать в чьей-нибудь комнатушке, снятой в таверне... Так парочку медяков и отыскать можно. Подсобрать звонких монет - купить миску похлебки или кусок мяса прожаренный! Ритца аж заурчала вслух, чувствуя, как клыкастая пасть наполнилась слюной. Но не наугад же соваться в первую попавшуюся комнату? И загадала тифлинг уменьшить количество имущества у того, кого заприметит улыбку на губах - негоже радоваться кому-то, когда она страдает. Войдя в таверну, полукровка пришла к выводу, что планы придется пересмотреть. Весьма логично, что пьющие и предающиеся чревоугодию посетители едва ли будут унывать, а потому тогда пришлось бы грабить каждого второго, если не первого. Свистяще вдохнув горячие вкусные ароматы, Ритца мрачным взглядом из-под капюшона черного плаща обвела взглядом присутствующих, затем молча развернулась, покидая таверну. Нет, с этим что-то нужно делать. Например, просто подняться наверх и отыскать комнату, где оставили вещи и ушли.
Пользуясь наступившим вечером, тифлинг без особого труда, оставаясь незамеченной для лишних глаз, взобралась по стене к вышним этажам, где и находились сдаваемые комнаты. Одно из окон было открытым, заглянула первым делом украдкой полукровка туда чисто для галочки - не стоило сомневаться, что комната не пуста. Но, кажется, великодушие жизни снова на ее стороне. Мужчина сидел спиной к окну, а на столе... Валялся кошель, в котором точно что-то было. Можно даже поспорить на правый свой рог, что это деньги! Внимательно глядя куда-то поверх плеча человека - чтобы тот не ощутил столь пристальный внезапный взгляд - Ритца резко и как можно тише подалась выше, заглядывая в комнату, сгребая одним махом кошель и тут же скрываясь, лишь махнув хвостом напоследок. Сейчас она уже устроилась на крыше, присев на корточки, чтобы рассмотреть свою находку повнимательнее. Какой ловкостью нужно обладать, чтобы суметь повторить ее трюк? Бояться нечего, зато сейчас вот-вот пронзительная ругань приласкает слух, полукровка уже была в предвкушении...

Никаких ругательств, проклятий и им подобное Ритца не услышала, решив, что ее проделку может и не заметили пока что. В конце концов, сейчас она была увлечена перебиранием содержимого кошелька, а потому большую часть комплиментов к себе пропустила бы мимо остроконечных ушек, так что тишина была на руку. Пара золотых, больше серебра и доля медных. Это обещало несколько сытных и безмятежных дней в комнате вроде той, куда заглянула тифлинг. Ну или один очень веселый вечер в игре в карты, азарт никуда не пропадает. Вдруг повезет приумножить это маленькое богатство? А еще стоит вспомнить данное себе демоны знают когда обещание и завести тайник на черный день, чтобы не кормиться паразитическими грызунами, отвратительными на вкус. Лучше бы кошку или собаку какую выловила. Или голубей. Да хоть ворону! Нет же, крыса попалась... Ничего, никакой подобной мерзости больше не будет! Да и тайник... Слишком тут маловато денег для заначки, как-нибудь потом обязательно сделает и отложит запас.
Словно очарованная блеском монеток, часть которых была уже возвращена обратно в кошель, Ритца и забылась на мгновение, перестав вслушиваться в происходящее вокруг. А потому сильно дрогнула, отчего часть медных просыпалась из ладони, со звяканьем скатываясь вниз, когда за спиной послышался голос. Кошелек тут же перекочевал в маленькую сумку, скрытую под черным плащом, а сама полукровка вскинула рогатую голову, невольно теряя капюшон, позволяя увидеть и копну черной гривы, и рога, и белоснежные глаза на лице нежно-салатового оттенка, когда она обернулась. Она продолжала сидеть, удерживаясь всеми конечностями за черепицу, а стрельчатый хвост, до того лежащий неподвижно, взметнулся в воздух, блеснув на мгновение жалом. Пожалуй, очень некстати, что угораздило наткнуться на типа, который попытается вернуть отобранное... Да еще и не побоится лезть на крышу. Однако, она слишком замешкалась сидеть на одном месте, рискуя лишиться добычи и снова охотиться на невесть что.
- Ты не первый, - с вечной мягкой картавостью в голосе произнесла Ритца, тут же подаваясь вперед, к противоположному от брюнета краю крыши, двигаясь стремительной молнией, тело которой скрывал плащ. Разумеется, что в ходе передвижения полы одеяния за что-то зацепились, а сама полукровка и не подумала замедлиться, игнорируя треск ткани. Что поделать, плащи в ее компании долго не живут, вечно рвутся, мнутся, пачкаются - такова их участь. Кстати, можно будет приодеться при случае, если получится сохранить деньги, а не придется возвращать их, молясь, чтобы не отдали страже - пару раз и такое бывало в жизни, хватка и изворотливость уже была не та, где прежняя бравада? Не останавливаясь, полукровка стремительно оттолкнулась всеми конечностями, чтобы перепрыгнуть на соседнюю крышу. Успешно приземлившись как кошка на четыре лапы... ну, ноги-руки, она заинтересованно обернулась, рассчитывая, что в этот раз за ней не последуют. Одно дело решиться подняться на крышу, а совсем иное - перепрыгнуть на соседнюю. Не каждый человек на такое решится.

В иное время Ритца может быть и оценила бы упорство брюнета. Признающая силу и иногда упрямость, она тем не менее желала бы сейчас встретить малодушного рохлю, который бы продолжал сидеть в своей комнатушке и хлопать глазами, пытаясь вспомнить, а куда положил кошель, не мог же он пропасть волшебным образом? Легкая добыча уже не ощущалась настолько легкой, но запаха угрозы тифлинг всё еще не заметила. Если человек рассчитывает добиться чего-то переговорами, то он здорово ошибается. Слова не имеют никакой силы, если только в них не кроется острота опасности, риск потерять жизнь или приобрести массу проблем. Слова опасны шантажом, не более. И какой он бледный, больной что ли чем?
Ритца неодобрительно поморщилась, когда увидела, что человек решил ее преследовать. Своим прыжком она силилась передать что-то вроде послания: ты копуша, ты не уследил за своим добром, пеняй на себя, отстань от меня. И встреченную настойчивость оценить не могла, настроения играть в догонялки с риском и адреналином у тифлинга совершенно не было, а уж ее завышенная раздражительность и вовсе могла стоить жизни. Только вот чужие уверенность и акробатические прыжки как-то внушали ей, что пока не стоит связываться, не стоит атаковать первой. Показать зубки только в случае защиты своей законной добычи. Просто законы немного другие. Не такие общепринятые.
На слова и предложения вернуть украденное, Ритца лишь вздорно фыркнула. Так ей достанется больше, всяко больше, кроме того, что он себе представляет? Как послушная собачка таскает тапочки, так и она сейчас должна услужливо поднести кошелек прямо в его руки? Та, имя которой когда-то боялись и трепетали, страшась, что попадутся в лапы Зверя? Никогда.
Рыкнув, блеснув остренькими клычками, полукровка в этот раз не отвечает, снова кидаясь к краю крыши, чтобы перепрыгнуть на следующую. Плащ мешался ей, кроме того, она уже решила обзавестись новым при случае... И в полете когтистая права рука небрежно скользнула по застежкам, разрывая черную ткань. Темным призраком одеяние заскользило вниз в своем полете, а освобожденная от балласта Ритца ловко приземлилась снова по-кошачьи, тут же вскакивая на обе ноги, бегло проверяя наличие сумки. Она уже не стала ждать, когда брюнет совершит еще один прыжок за ней, тут же поспешила разогнаться для очередного прыжка на крышу домика, который был несколько ниже. И добежав до его края, она резко затормозила, вскидывая голову - следующее строение было слишком далеко, а расстояние казалось непреодолимым в один прыжок. Падать на землю Ритца не собиралась, ровно как и получать лишние переломы себе в трофеи - они крайне неприятно заживали, пусть и ускоренно при помощи высокой регенерации, но... А может, человек уже отстал? Продолжая стоять у края, тифлинг обернулась, гадая о дальнейших планах. Нужно было затаиться где-нибудь и немного подождать, в каком-нибудь темном углу, заброшенном доме, где угодно. Чтобы ее потеряли, махнули рукой и тогда... Тогда можно устроить маленький персональный пир - раздвоенный язычок с ажиотажем мазнул по губкам.

Ритца не очень понимала своего преследователя. Где же злость? На его добро позарились, а он добродушно-лениво просит вернуть, с обещанием поделиться и отдать часть? Ну да, безнаказанно. Как там говорится... Бесплатный сыр только в мышеловке, верно? Даже угроза в словах не особо-то и впечатлила, тон не вызывал какой-то опаски и серьезных волнений за свою шкуру. Но вот настойчивости ему было не занимать, полукровка рассчитывала избавиться от преследователя в пару прыжков, показать ему, что потерял свои денежки навсегда, но... Как обычно, всё пошло не так. Глядишь, привычка что-то планировать уйдет в небытие, ибо толку с нее?
Во-первых, тифлинг совершенно не ожидала, что брюнет окажется рядом так быстро. Она двигалась значительно шустрее простого человека, пусть и не на пределе собственных возможностей. Ее вина, что недооценила противника, уверовав в добычу слишком легкую. И казалось бы поделом за такое, но речь-то идет о собственной зеленой шкурке, весьма ей ценной и привычной по старой памяти!
Во-вторых, пока Ритца с озадаченным испугом белоснежных глаз глядела на человека (а человека ли?), тот времени не терял зря. И полукровка не особенно успела пискнуть, оказываясь поваленной на крыше. Причем рука брюнета очень нехорошо устроилась на ее горле, пока не сжимаясь, а нога... Нога придавила собой хвост, не давая скрутить и придушить в ответ! Как знал, сволочь, как знал. Негодующе зашипев - между прочим, ощущения были далекие от приятных - тифлинг прищулись, зажимая уши и чуточку скалясь. Ее огорошила атака брюнета, а точнее его сила. Она знала, что сильнее человека, даже мужчины. Разумеется, что с качком и горой мышц ей не особо справиться, но... Бледный был значительно сильнее ее, и потому трепыхаться было не то чтобы бесполезно, но на результат плодотворный не стоило рассчитывать. Покуда Ритца шипела, вяло сопротивлялась, пытаясь первым делом высвободить хвост, бывший хозяин кошелька продолжил обмен любезностями и такими же предложениями. Тифлинг бы послала его куда подальше, да только вот блеснувшие клыки, которые были острее и ее собственных, заставили как-то нутро нехорошо сжаться, обдавшись холодком.
Вампир?
Про эту расу она больше слышала по рассказам и слухам, а на деле не сталкивалась. Само собой, знала про их любовь к крови, дескать иного блюда и напитка не признают, потому что и вкуса-то не чувствуют. Еще вроде любят кровь девственниц, потому что она слаще. Еще боятся серебра, чеснока и... Осину, что ли? А, да, кол им в сердце надо вбить, точно! И по ночам на охоту выходят, боятся солнца. Что-то ничего только под рукой подходящего нет, вот как-то вампира встретить совсем не ожидала. О, а серебро в кошельке!? Или там не такое серебряное серебро? Или оно только в бою им опасно? Или... Ой, а вампиры же жестокие и кровожадные, да?
- И что же ты с-с-сделаешь? - прошипела Ритца, снова показывая на мгновение шустрый язычок. Глупый вампир. Она перед ним лежит, сумка через плечо болтается, а уж больше и некуда сунуть кошель было. Сам-то чего не возьмет?

Слишком запоздало осознала тифлинг, что слова ее так и провоцируют показать всё на деле. И окажись ограбленный упырем именно им - может и продемонстрировать прямо сейчас, что с ней сделает. Интересно, а вампиризм передается как? Просто через укус или как-то иначе? С другой стороны, тогда каждая их жертва стала бы вампиром, в мире со временем не осталось бы никого из невампиров - даже полукровка примерно такое представляла. С другой стороны... Пожелай он убить сразу - разве стал бы так бегать и прыгать за ней? Не особо верилось, что он искал незаметного места, откуда его кормежку никто не приметит. Не убил сразу - не убьет и сейчас, наверное. А точно ли это вампир? Тифлинг озадачилась. Быть может, это представитель именно ее, так называемой, расы? Дети демонов поражали своими возможностями и разнообразием. Иногда получалось их спутать с представителями иных рас, пока они не выкидывали что-то эдакое. И кровожадность была не редкость. Мало кто мог заковать в свою власть текущую по венам горячую демоническую кровь, так что увидеть тифлинга сдержанного - встретить белую ворону. Ритца предпочитала слушать приглушенный зов хаоса.
Что же у нее есть? Хвост с жалом, который придавлен. И когтистая рука, которая тоже придавлена где-то, но не так неприятно как пятая конечность, слишком чувствительная для такого отношения к себе. Стало быть, снова придется пробовать сыграть на лжи. Еще череда таких событий, и врать она научится весьма достойно, если выживет во время обучения.
- Ты имеешь что-то против таких как я? - проворковала полукровка, насмешливо косясь взглядом. Несомненно, ей было не по себе, что сейчас ее с силой придавливает вампир, а оказать отпор нет возможности. Если это правда вампир. И в то же время она как зверь чувствовала какую-то слабину у своего преследователя, не видя в нем достойного духом противника, способного пригрозить так, что ноги откажутся держать от ужаса. А значит, бояться нечего. Да и слова его первым делом восприняла как вопрос, затрагивающей происхождение, не о роде деятельности, словно обвиняя в нетолерантности. Хвост продолжал извиваться, стремясь освободиться, чтобы впиться жалом в затылок слишком ранимого хозяина кошеля, не сумевшего пережить разлуки со своими деньгами. Или придушить его в отместку.
Ритца зашипела, вяло завозившись, когда чужая рука скользнула в ее сумку, возвращая отобранное. Может быть, если повезло, какая-нибудь монетка выпала из кошеля, оставшись с ней, но надеяться не приходилось на такую удачу.
- Я по-твоему милая? - всё тот же воркующе-мурлыкающий тон, да она однозначно издевается! Хотя прикосновение острых клыков к шее заставило ощутимо напрячься, заволноваться за целостность своей кожи и крови, которой делиться не было в планах.
- Кус-с-сни, - ехидно прошипела полукровка, хотя внутри ощутимо всё сжалось и похолодело. - Мне будет интерес-с-сно глянуть как тебя будет прожигать нас-с-сквозь...
Интересно, а это больно?

- А они не любят тебя, - не осталась в долгу язвительная полукровка, которая всё так же была далека от состояния скулящего комка, молящего о пощаде. Несомненно, она уже осознала, что ее жертва обладает острыми зубками в буквальном смысле слова, ей доставляло некоторый дискомфорт наличие этих клыков в столь интимной близости с ее шеей, но бояться? Нет, не получалось. К едкому холодку опасности, идущему изнутри, она успела привыкнуть и даже по-своему оценить. Сказать по правде, не боялась скорее по незнанию, чем храбрости. Когда ей доводилось иметь дело с укусом, даже болезненным? Только в порыве страсти сама прикусывала кого за шею или плечо, получая такой же болезненный жест в ответ, вызывающий приглушенное рычание. Ну, могла она опасаться змей, которые способны ужалить, так там логично и понятно всё - ядовитые смертельно бывают, а тут чего бояться? Неужели она будет смирно лежать, и ждать, покуда ее не выпьют досуха как бутылку вина? Хвост-то, к слову, продолжает извиваться в попытках высвободиться, неудачно его прижали, держат, а время потянуть нужно.
Вампир похоже не поверил в то, что ее кровь кислотная или вроде того. А может быть поверил, не решив рисковать, только сослался на иные причины. Главное было то, что ее никто не планирует кусать, по крайней мере пока. Но оставлять дела просто так Ритца не планировала, рассчитывая все-таки раздобыть денег. И получить некоторую часть за возвращение ей казалось унизительным. Впрочем, кошель у нее отобрали, а отсыпать пару монет ей не спешили. Значит, нужно суметь обдурить.
- О, а тебе, я с-с-смотрю, нравитца быть с-с-сверху, да? - проворковала полукровка, не прекращая попыток освободить хвост. Стречальтый кончик уже оказался на свободе, а теперь тянулся к лодыжке, обнажив жало. Кое-как высвободив левую руку, которая была без угрожающих и смертоносных когтей, тифлинг нахально провела ею по плечу брюнета, касаясь легко и ненавязчиво, чтобы в этом жесте не углядел лишней угрозы.
Запугивания, что получится слететь с крыши ее так же не задели. Рожденная в лесу, проведя большую часть детства там, тифлинг полностью доверяла своему телу. И чтобы она сорвалась с высоты? Невозможно. Да, было дело, когда она не рассчитывала прыжка, пролетала мимо ствола дерева или не долетала, падая на землю. Были неприятные ушибы, вывихи, но всё это служило уроком. А уж любимая игра, где нужно было гнаться за белкой и не отставать... В общем, Ритца не боялась брюнета. Если только он не схватит ее сейчас и не швырнет вниз. Тогда может быть нехороший итог, если она сломает шею или спину. А в других случаях... Ютиться где-нибудь в какой-нибудь дыре не хотелось, пока организм сумеет восстановиться. Кроме того, для такого понадобятся силы... А их как раз слишком мало. Может, стоит придержать собственную наглость, осадить? Поздно, слишком разогналась, а язык острый и иногда любит сказануть лишнего.
- А может быть, интерес-с-снее ночь бес-с-спокойная? - белые глаза прищурились, а жало наконец-то дотянулось до ноги, проходя сквозь ткань. Тонкий болезненный укол, затем мгновенно передать весь до капельки яд, пряча жало обратно. И улыбаться, очаровательно улыбаться, показывая собственные клыки...

Запоздало полукровка задумалась, а может ли яд побороть вампира? Спрашивать такое было нелепо, а возможность проверить исключительно опытным путем. Если бы еще удалось дотянуться до затылка, а сейчас придется тянуть время, пока наркотик распространится и сломает безумной болью, если сломает. Ее маленькая и подлая атака не могла остаться незамеченной - сложно пропустить внезапно болезненный укол. Ритца завозилась усиленнее, пытаясь высвободиться, пока вампир отвлекся на свою ужаленную ногу. Обычно даже самые добродушные начинают злиться после такого. Но тифлинг видела некоторый тупик в происходящем, потому что ее поймали, отобрали то, что она украла и... Что и? Предлагали мирно разойтись или подраться? В открытом бою против вампира у нее немного шансов. Да и вообще открытый прямой бой - не для нее. Ударить исподтишка, ужалить, обезвредить и скрыться в темноте, бесшумно замирая тенью, которая не сводит с жертвы белоснежных глаз, таящих в себе смерть. Или из ниоткуда появиться, ударяя прямо в сердце когтями, чтобы снова раствориться, вплетая в тишину угрожающее шипение взбудораженного кровью хищника.
Ритца дрогнула, на мгновение сникая в своих сопротивлениях, когда рука угрожающе сжала горло. В горле внезапно пересохло, а сама полукровка люто захрипела-засипела, обнажая клыки в оскале. Хвост попытался увильнуть в сторону, избежать хватки руки, но нечеловеческая сила превосходила полукровку во много раз. Она билась, извивалась, хотя до того казалось равнодушно-спокойной да еще вовсю подтрунивала над вампиров, подразнивая его и едва ли не пытаясь соблазнить. Разум не соображал, что подобное сопротивление в объятиях охочего до крови хищника может лишь взбудоражить того, приближая момент его кормежки.
Тифлинг не сдержалась от приглушенного писка, когда острые клыки легко, но с такой же острой болью проникли сквозь кожу, прорываясь к артерии, чтобы украсть ее кровь. Кровь, которой она дорожит, которую не дает пролить попусту, а уж тем более бесцеремонно пить ее как какой-то напиток из таверны за деньги! Она зарычала громче, судорожно рванувшись, словно не думая, что так сама способна разодрать свою шеи об острия. Однако, ее не убили. Несколько глотков, и вампир отстраняется, отпуская мелко дрожащую Ритцу из своей хватки. Видя как противник отступил, тифлинг вскочила на ноги одним движением, воинственно взмахивая хвостом. Когтистая ладонь метнулась к укусу, зажимая кровоточащую ранку, которая едко зудела. Через некоторое время она затянется, а кровь еще раньше перестанет течь. Но задетая гордость, вынужденные унижения кипели внутри. Безумие было бы напасть прямо сейчас, но убежать и уйти, выжидая, когда тело восстановится - признать свое поражение. Ритца медлила, сверля белым колючим взглядом того, кто посмел силой взять ее кровь. Кровь демона, пусть и ослабленную кровью лесного эльфа.

Когда-то полукровка слышала о таком странном развлечении как бой с быком. Нет, скорее танец. В котором алой как кровь тряпкой махали перед взбешенным зверем, обманными движениями заставляя его пробегать мимо, а не взять на рога. Тифлинг не помнила тонкостей такого нелепого зрелища, но знала, что неизменно бык будет убит. Большее, что он мог сделать - утащить надоедливого человечка за собой в могилу, проткнув рогами, если тому не посчастливится увернуться в очередной раз. Разделить участь подобного существа Ритца не хотела, а в провокационных словах так и видела некоторую схожесть с подобным танцем, даже тоже обладала возможность попытаться проткнуть остриями. Ведь все-таки вампир стоят так соблазнительно близко к краю крыши, с которой мог бы очень славно слететь. Например, она вспомнила еще один миф, что клыкастые способны оборачиваться огромной летучей мышью, пронзительный визг которой заставлял кровь в жилах заледенеть, а глаза их полыхали как рубины - алым цветом - и светились в темноте. Ритца молчала, силясь найти какой-то достойный для себя выход из этой ситуации, чтобы остаться в живых и не слышать возмущения задетой гордости. И только она ступила вперед, решившись попытаться сбросить брюнета с высоты, как замерла, с некоторым недоумением всматриваясь в него. Выражение лица вампира изменилось, словно бы скривившись от боли. Удивление в глазах полукровки сменилось торжествующим оскалом на губах, когда ее собственный яд начал стискивать жертву в хватке боли, и она поняла это. Исключено, что брюнет притворялся - он не мог знать как яд работает, а значит... Теперь ситуация вернулась в ее контроль, что не могло не радовать. Тем не менее, его сила ощущалась - страдания ясно выражалась в его взгляде, отчаянном сопротивлении самому себе; но полукровка видела, как он опустился лишь на одно колено, пусть не в силах уже держаться на ногах. Досадно, что он не скулит и не воет от боли, молясь о смерти, но несомненно, что именно он теперь добыча. И за зудящую рану на шее ответит сполна. Неспешно подходя к нему, полукровка с издевкой пощелкивала хвостом, рычала и порой притоптывала - каждый сейчас звук отдавался безумной и слепящей вспышкой боли в разуме отравленного. Но надолго ли такое сработает с вампиром? Оказавшись рядом, Ритца безбоязненно присела на корточки, возвращая кошелек к себе, который вполне считала собственностью, отобранным трофеем у растяпы.
- Думаю, с-с-справедливо забрать то, что взяли у меня с-с-силой? Так с-с-сделал ты, так повторю я, - томный шепот на ухо ничего хорошего в себе не обещал, раздвоенный язык игриво мазнул по мочке. Чуть спустившись, теперь уже тифлинг впилась клыками в шею вампира. Острота ее зубов уступала, но так же была способна прокусить кожу... Только вот с гораздо более неприятным и весьма болезненным сопровождением. 
Вампирская кровь не понравилась полукровке на вкус - она показалась холодной и затхлой, лишенной тепла жизни, которое всегда будоражило. И потому, отхлебнув подобного напитка в отместку, Ритца демонстративно сплюнула на крышу, утирая рот ладонью.
- Зато ты дрянь на вкус-с-с, должна признать, - проворковала хвостатая, насмешливо улыбаясь окровавленными губами. И, небрежно поставив ногу на плечо вампира, попыталась откинуть его назад. В сторону границы между крышей и волшебным полетом вниз.

Как же подобное опьяняет, когда только что тебя униженно придушивали как котенка, а ты ничего не способен был показать в ответ, только приглушенно мог рычать - а теперь уже ты можешь поизмываться над поверженным врагом, отплачивая той же монеткой, вкушая свое превосходство. Ритца тут же поддалась мощному зову мести, готовая даже убить сейчас. Не сразу, постепенно, переполняя его тело болью от ран до момента, когда оно откажется чувствовать. Словно бы Зверь из прошлого пробудился, не желая прощать подобного. А как всё мирно начиналось, всего-то стянула кошелек, хотела уйти без лишних свидетелей, а этому невинному поступку помешали, еще и посмели ее ранить. Зуд в районе укуса уменьшался. Хотя бы уже не текла кровь, а причиной головокружения мог быть простой голод.
Полукровка забывала святую истину. Что даже отрубленная голова волка способна укусить. И не первый раз могла попасться на подобном, оказываясь поверженной поверженным противником, что звучало еще более унизительно. Но сейчас, ведомая желанием потерзать вампира, а не бежать прочь, она была вынуждена расплачиваться за неконтролируемый душевный порыв. Потому что даже ослабленный ядом хищник до крови был всё так же силен, способный сопротивляться...
...и нападать.
Ритца не сразу поняла как подобное произошло. Только что она намеревалась спихнуть вампира с крыши, гуманно отправить его в полет вниз, после которого он, быть может, даже выживет. Зеленая ножка упиралась в плечо брюнета, а теперь... Теперь она сама в плену яростной боли. Ушибленный бок, на который она рухнула, нещадно ныл, но куда большее волнение вызывала нога, за которую бесцеремонно схватился вампир и теперь выкручивал ее. Тифлинг зарычала, пытаясь отползти подальше, но лишними движениями только больше усиливала яркие вспышки перед глазами. И потому хвост поспешил окрутиться вокруг запястья вампира, угрожающе сдавливая его.
- Отпус-с-сти или клянус-с-сь, что с-с-сломаю твою руку, а с-с-следом и шею, - прорычала-прошипела взбешенная полукровка, пытаясь отстранить руку хвостом.
Оба мастера дипломатии и компромиссов, надо признать. А сквозь пелену боли еще пришла шальная мысль - что если приложить серебряную монетку к следам ее клыков, к его крови? Понравится вампиру или нет? Ведь серебро против нежити должно действовать, должно!
И еще, быть может, его организм уже переборол яд, и сейчас он возвращается к своим силам? В таком случае, дело плохо. Нужно скорее вырваться и бежать, скрыться. Интересно, на что способен очень сильно злой вампир? В смысле, будет он пытаться преследовать, чтобы отомстить или вскоре оставит попытки выследить?

Ритца не могла сделать однозначный выбор. Как нормальное существо - она ненавидела боль и увечья, предпочитая избегать встречи с ними. Бывало и так, что приходилось несколько дней валяться на одном месте в полусне, чтобы организм восстановился полностью от полученных ран, благо осторожность и некоторая трусость позволяли зачастую избегать такого исхода. Но тогда она была не одна, рядом находились те, от кого не стоило ждать кинжала в спину, более того - именно они подавали пищу и воду, которых в подобный период требовалось гораздо больше обычного. Полукровка могла бы потерпеть получение ран, поскольку тело всё равно потом исцелится, но... Всегда все проблемы и хлопоты из-за этого "но". Она не ела почти двое суток, у нее не было возможности довериться собственной регенерации, гораздо сильнее, чем у большинства смертных, из-за этой невозможности восстановления сил. Осознание собственного поражения выразилось шипением - протяжным и злобным, подобное гигантской змее. А еще был достигнут предел собственного терпения - Ритца не была из тех, кто молча мог терпеть пытки над собой, гордость вполне позволяла позволяла прошипеть от боли, зарычать, а если слишком паршиво - вскрикнуть.
Так с губ и сорвался короткий вскрик, перед глазами снова ослепительно вспыхнуло, а сама тифлинг сцепила зубы в бессильной ненависти. Сейчас придется уступить, отдать поводья в надежде перехватить удобно в свои руки попозже. Но будет ли подобная возможность еще? Она не может проиграть одна, Ритца себе такого не простит.
В порыве отчаянья рука нырнула в сумку, вытаскивая злополучный кошель обратно, но в тот же миг проявилась зловредная мысль, которую не послушать было нельзя. И коротко махнув им в воздухе - вот оно желаемое твое! - полукровка с коротким замахом отправила кошель в полет, прямо в противоположную им сторону, нарочно так, чтобы мешок с деньгами со звяканьем упал вниз.
- Так иди бери, - со всей любезностью, в которой так и сквозило искреннее пожелание вампиру сдохнуть в мучениях, прошипела полукровка с гадкой улыбкой на губах. Хвост, который до того сжимался на запястье брюнета, демонстративно ослабил хватку, а потом и вовсе убрался в сторону, освобождая руку.
- Пос-с-спеши, а то другие заберут, - участливым тоном добавила тифлинг, которой даже боль не мешала сейчас торжествовать. Сама она не сомневалась, что кошель в кармане какого-нибудь торопыги, который более глазастый и скорый, чем остальные. И вариант, что деньги не достанутся ни ей, ни ему вполне устраивал. Кроме того, был расчет, что в тот же миг ее отпустят, чтобы поспешить спасти денежки.

Не будь полукровка столь злобно отчаянной от голода, она может быть оказалась бы куда сговорчивее и уступчивее. Охотно бы обошлась выделенной ей суммой, спеша утолить голод и набраться сил. Пустота в брюхе ужесточила ее, ровно как и заострив гордость, которая желала получить весь трофей себе. В крайнем случае - не дать ему вернуться законному владельцу, чтобы не доставалось никому; подобное равенство она была готова признать. Но никак не платить за свои дерзости собственной кровью и обилием боли, которая ослепляла белые глаза, выбивала из нутра клокочущий рык и шипение. До тифлинга слишком запоздало сквозь слои самоуверенности и наглости постепенно доходило, что на добычу ей повезло наткнуться такую, которая сама полакомится и забудет. Что же, ногу ее отпустили; Ритца поспешила вернуть наболевшую конечность в нормальное положение, однако не тут-то было. Вампир резко рванулся вперед, сжимая руку на ее горле. С пугающей легкостью он поднял хвостатую девчонку в воздух, а та в панике вырывалась, не желая принять внезапное потемнение мира в ее глазах. Полукровка пыталась вцепиться когтями в руку, чтобы ослабить хватку брюнета, но она уже слабела и была далека от пика своей формы. Нет, она была значительно выносливее человека; голодные обмороки ей могли грозить лишь еще через пару дней голодухи, если до них удастся дожить. Почти провалившись в беспамятство, она попыталась хвостом обезвредить своего врага - ужалить его еще раз было бесполезно, поскольку яда больше не было, однако ничто не мешало им придушить или что-то свернуть; слишком быстро наркотик, похоже, выветрился из крови ее врага.
С силой ударившись о крышу, она всхрипнула, ощущая как хвост снова был придавлен - в этот раз сама стрелка оказалась под ботинком, что нещадно вмазывал ее в поверхность крыши. Однако эта проблема уходила на второй план, потому что всё так же воздуха не хватало, и лишь отчаяние еще помогало удержаться в сознании, а не провалиться в темноту. Внутри плескался страх, твердо уверенный, что утратив сознание сейчас, Ритца больше не очнется, а такого допускать не было в планах, ровно как вообще проливать свою и чужую кровь. И когда ей позволили вдохнуть, она задышала; учащенно, почти счастливо, широко раскрыв белоснежные глаза, уже начиная мелко дрожать. Еще один укус в шею был встречен содроганием всего тела, ослабевшая и еще толком не пришедшая в себя полукровка попыталась отстраниться, всё так же удерживаемая вампиром. Вцепившиеся клыки заставили тонко и коротко всхлипнуть; жизнь состояла из крови, согревала ее своим теплом - и сейчас эта жизнь утекала из тела тифлинга на каплями, а глотками, что пугало, казалось противоестественным и ужасным.
- Н-не н-надо, н-не буду, - язык не слушался, а перед глазами снова начала расстилаться затемняющая пелена. Энергии полукровки до того хватало на одну успешную охоту без лишней борьбы, но нынешняя потеря сил с каждой секундой приближала к последствиям - как минимум неприятным или же решающим.

Полукровка не ответила, проваливаясь в какую-то пограничную бессознательность - все ощущения казались туманными и расплывчатыми; сквозь эту муть она вяло осознавала, что всё еще жива, и это новость отдавалась теплом изнутри. Не стоило спорить, что в любой миг остатки сил могли ускользнуть из тела, чтобы продлить жизнь существа иного, принадлежавшего смерти, но не ушедшего полностью из мира. На нее накатил непонятный озноб; мелкая дрожь по телу была теперь от холода, но не страха. Последнее чувство как-то незаметно растворилось в неизвестном, большая часть мыслей и ощущений прекращала иметь значение. Хотелось невероятно малого - всего-лишь согреться, свернуться уютным клубочком под тяжелым одеялом, согревая тесное пространство собственным теплом и потом в нем нежась.
Белые глаза были полуприкрыты и глядели куда-то мимо, в сторону, едва ли каким-то осмысленным взглядом, словно тифлинг находилась в полудреме или каком-то трансе, что ближе. Несомненно, что она была жива и в сознании - грудь едва вздымалась от дыхания, а хвост, длинным шнуром расстелившейся по крыше, едва-едва подрагивал без угрозы сжаться вокруг шеи, ноги или еще какой конечности. Ее слова, вплетенные в жалобные всхлипывания были, по всей видимости, вампиром проигнорированы, и испивать полудемоницу он прекратил тогда, когда пожелал сам. Тифлинг вяло моргнула, когда он отстранился от нее - ни единого больше звука не издавали губы, а шипение, что до того клокотало в горле, постепенно стихло, сменяясь тишиной.
Закрывая глаза окончательно, она как-то съежилась, сжалась в на удивление небольшой комок, чтобы сохранить остатки тепла; уткнувшись носом в собственное плечо, которым соприкасалась с поверхностью крыши, она лишь сильнее побеспокоила и без того кровоточащую ранку на шее, однако красные струйки по зеленой коже ровно ее и не волновали. Она была бы несомненно сильнее, если бы не была подточена голодом, а сейчас тифлинг будто бы впадала в какую-то дрему, словно растеряв остатки инстинктов хищника.
Разумеется, что никакого ответа вампир не получил, а большая часть его слов миновала остроконечные ушки, которые едва ли дрогнули, вслушиваясь в речь, что сейчас не имела и не несла в себе смысла. Засыпать у ног того, в чьей власти было сейчас не поскупиться и добить окончательно было невероятной и безрассудной глупостью, но в какой-то момент стало так равнодушно на всё происходящее - хотелось только тепла и сна. И даже пустая боль голода внутри не так ощущалась сейчас.

Наверное, подсознание было гораздо умнее, чем сама Ритца - именно ему по всей видимости не раз и не два она была обязана жизнью. Или просто так сложились обстоятельства, что вид покоренной добычи и признающей силу над собой внезапно успокоил вампира? Будь Ритца на его месте - она бы добила, нанесла бы решающий удар или лишила бы последних теплящихся в теле искорок жизни. И не дай демоны она встретится когда-нибудь с тем, кого сможет назвать своим отражением - этот день станет ее последним в жизни. Но пока что... Ритца лишь вяло заворчала, сквозь сон, неосознанно, когда сквозь пружинящую темноту ощутила, что ее покой нарушен; что ее тело безвольно висит, лишенное возможности съежиться, чтобы пытаться согреться. На мгновение белые глаза приоткрылись, но не несли никакого смысла в своем взгляде, смыкаясь обратно. Потом она смутно ощущала мгновение полета, всё так же касаясь чего-то живого и подвижного - в таком состоянии было сложно понять, что сейчас ее тело болтается подобно мешку, перекинутое через плечо.
Вполне может быть, что ее просто решили оставить на потом - эдакие остатки плещущегося красного вина в бутылке, которые сгодятся позднее. Ритца едва ли что осознавала, находясь сейчас в состоянии самом опасном и потому отвратительном для себя - беззащитном, когда вся она находится в распоряжении и воле чужой, не своей. Мало кому доверяющая тифлинг пришла бы в ужас, увидев сейчас в такой ситуации, однако выбора у бессознательной полукровки не было, и она не особо что-то соображала.
А потому стало тепло и мягко, можно было свернуться в комок вновь, расслабиться, провалиться в такую добрую и приятную темноту окончательно, убегая от всего, как всегда неуловимой. Полукровка спала крепко, провалившись в бездонность, сны в которой отсутствовали напрочь или же тут стирались из памяти, не имея никакого значения сейчас. Только ощущение тепла было главным и спасительным, а из жалких искорок оставшихся сил организм пытался собраться, поднявшись из того жалкого состояния, в котором оказался по вине странных событий. Раны затянулись, новая и свежая кровь постепенно сменяла ту, что отобрали силком, но жизненные запасы энергии не были бесконечными, сколько бы ни было у слишком живучего организма резервов.
В какой-то момент полукровка словно вспомнила, кто она есть и что было на крыше, а осознав, что она до сих пор жива и в тепле, пусть и голодная, заставило настороженно напрячься. Она чувствовала под собой матрац, а сама свернулась под одеялом. Никаких оков на ней не было, а сама она была свободна, чувствовала это. Что же произошло там? Ритца даже затруднялась назвать сколько часов она провалялась в этом бессознательном состоянии. Проспать собственное спасение неизвестно кем или же проваляться все интересные моменты в обмороке - ну как же так!?
Очень робко и осторожно она приподняла краешек одеяла, с подозрением выглядывая наружу. Где-то тут должен был быть подвох. По крайней мере, уж точно никаких подозрений у нее нет, что это сон. Кроме того, она явно ощущала что-то на шее - кто-то ее перебинтовал. Достаточно бережно и аккуратно.

Когда-то, полжизни назад почти, Ритцу, еще тогда без нынешнего имени и с куда более чистым (сравнительно) прошлым угораздило оказаться на Пальмовом Архипелаге, забраться во дворец некого Флёра, оказаться там пойманной... В общем-то, всё это детали, а вот на всю жизнь запомнилось, как потеряла сознание от безумной боли, даже не успев себя похоронить в мыслях, а потом очнулась в роскошных покоях, не понимая, что ждать дальше. Нечто подобное происходило сейчас в ее восприятии. Полукровка не понимала, почему она не просто жива, но еще находится здесь.
Казалось бы, она очень осторожно и по мере возможностей выглянула бесшумно, однако вампир услышал едва заметный шорох одеяла. Поежившись в мыслях, Ритца глянула молча и с вопросом в глазах. Говорить ей как-то не хотелось, тем более было боязно услышать правду. В конце концов, вдруг вампиры имеют привычку держать рядом с собой живую пищу, чтобы в любой момент пополнить силы и утолить жажду? Впрочем, не могла полукровка не верить и своей же изворотливости. Прожить больше века с ее-то способностями находить проблемы, беды, а еще мелькнуть в богатых адреналином и риском для жизни ситуациях длинным хвостом - было поразительным достижением. А коллекционирование таких эпизодов в жизни вполне уже тянуло на хобби.
Тифлинг не скрывала своего подозрительного отношения к брюнету, в каждом ее движении, взгляде так и сквозила ясная и сдержанная неприязнь. Которая никак не грозила глупой и самонадеянной атакой еще раз, но тактично сообщала, что никакой симпатии, благодарностей и прочего от нее не дождаться. Хотя, несомненно, Ритца была удовлетворена полностью тем фактом, что она до сих пор живая и сравнительно целая. Вампир, как ни странно, уступил ей кровать, проведя ночь сидя на полу. Полукровка ничего не ответила, но послушно перевела взгляд на поднос с яствами, пока клыкастый пересаживался в кресло. Гордость и сдавленная настороженность внутри призывали ее отказаться от предложенной пищи, однако организм, и без того ослабленный после всех приключений, пришел в неописуемый ужас от подобных мыслей, подстегивая ее изнутри болезненной пустотой голода. Так что полукровка, робко-робко, под пристальным взглядом вампирских глаз, а все-таки встала с кровати, неуверенно переступая на месте. Ей очень хотелось потянуться, привычно выгибаясь ловкой кошкой, скинуть с себя остатки сна, но совершать излишние телодвижения под чужим взглядом ей не хотелось. И потому, вздорно поводя плечами, Ритца сделала пару шагов к столу, где стояла еда - судя по всему остывшая, но даже сейчас тифлинг ощущала ее запах, и против воли все мышцы напряглись, а глаза алчно блеснули. Однако тем не менее, с какой-то немой и угрюмой опаской, полукровка покосилась на вампира, словно бы желая уточнить, а точно ли можно. Второй вопрос так же остался проигнорирован, а выражение лица никак не дрогнуло, оставаясь всё тем же сдержанным, с холодной неприязнью.