Мрачные, скорбные орудия убийства легли на стол перед светлым и он вздрогнул от близкого контакта с горем, что несли на себе эти клинки. Зачарованная сталь помнила многое, куда больше, чем говорил об оружии Дария, однако именно ее слова помогали искать нужные струны.
Кукри дракон отбраковал сразу.
- Иглы, - сказал он, - типичный вампирский артефакт, питающийся жизнью жертв и носящего. Легко разбудить и пробудить его силу, в кровавой сече владелец не будет знать устали и будет разить врагов, как бешеный зверь. Однако же истощение даст себя знать, когда собственное тело пройдет "черту" и попросту погибнет, чтобы восстать в виде нежити. Добровольно отдать клинки, раз напоив их кровью живого, можно только с помозью светлого мага или могущественнейшего менталиста.
Маг смотрел на кукри с явным отвращением, видя в них смерти бывших владельцев, очарованных клинками и сведенных с ума темным отливом их лезвий.
Второе лезвие Лотир без сомнения взял в собственные руки и, почти прикасаясь в клинку губами, долго что-то шептал на эльфийском, как будто беседуя с мечом. Затем, спустя некоторое время, клинок слегка засветился.
- Клинок храмовников, что упокаивали мятежных духов и нежить вблизи эльфийских границ, - в этот раз эльфу было неприятно думать о гибели владельца, но о свойствах оружия он говорил с гордостью, - для активации требует прочесть краткую молитву, а после, держа его в руке, не допустить в сердце ненависть к врагу или боевую ярость. В таком случае меч встретит духа как обычного врага, сотканного из плоти, а темный клинок, за исключением могущественнейших образцов, будет просто куском стали, подобно самому "Покаянию".
Клевец оказался куда более забавным. Тяжелый клинок боевой кирки был выкован из адамантина, искусные узоры сплетались с чарами, наложенными кем-то странным. Ясно было, что использовался артефакт, как-то связанный с демоном металла, но в чем состояло чародейство и кто сумел наложить подобное...
Почти полчаса потребовалось магу на то, чтобы заставить чары заработать. Оказалось, что прикосновением или же достаточно сильным ментальным всплеском нужно было набросить аркан на "жертву", "настраивая" артефакт.
- "Погибель големов", клевец, для которого любой материал, не равный адамантину - не более чем бумага. Вот только для построения связи нужно "сработаться" с оружием. Это может занять достаточно долгое время, а в бою время слишком дорого. Это и погубило его владельца.
Следующий клинок заставил его сердце полыхнуть болью. Ему не нужно было другое узнавание, когда-то, сидя на коленях у отца, общающегося со странной гостьей, он крутил его в руках, затем, спустя пару дней - она дала ему пару уроков фехтования. Прекрасная, смертоносная айрес, ставшая для него эталоном, открытая и благородная, ставшая для молодого серебряного эталоном крылатых воителей, столь высоко оцениваемых им и по сей день. Лотир не смог сдержаться и на левом его глазу выступила скупая слеза. Замерев на мгновение, он поцеловал основание клинка и почти шепотом сказал,
- Не лги мне... И... прошу тебя, никогда не прикасайся к нему. Пусть, если так надо, он хранится у тебя, но никогда не прикасайся к нему своим телом. И другим не позволяй.
"Хранилище" было единственной надеждой тех айрес, что были уверенны, что падут в бою во искупление неизвестного греха своего народа. Духовная связь с клинком делала воителя зависимым от своего оружия, но после смерти позволяла "сохранить" неприкаянный дух крылатого война в его клинке, сохраняя для того надежду, что однажды товарищи смогут вернуть его "домой".
Он не хотел говорить, не хотел объяснять, что чувствует, как светлый дух мечется внутри, как с надеждой смотрит в каждого, кто позволяет своей коже коснуться меча. Теперь это было не оружие воина, а его могила.
"Эльф" выглядел безжизненным духом, беря следующий клинок. Несколько раз проведя над ним рукой и морщась, он наконец заявил.
- Иллюзия для дураков. Зачарователь продал его за большие деньги, обещая небывалую остроту и прочность. Но в нем ничего нет, кроме простеньких ментальных чар.
Следующий образец был сложнее. Не зная его истории, Лотир со странным упоением погрузился в видения сотен смертей, отголоски которых пели свою заупокойную песню в оружии. Шли минуты, а разгадка не приближалась. Казалось, ответ скользил на поверхности, но ускользал от дракона, сложные чары казались ему обычным усилением на оружие, оплетенных... но чем?
- Один из древних "безликих" клинков дроу, - наконец заключил он, спустя почти четверть часа, прибегнув даже к использованию восприятия клинка Дарией, чтобы докопаться до истины, ведь дракона подобным внушением было не обмануть, - использовался всадниками из числа аристократов для убийства родных. Заставляет окружающих забыть оружие, жертву и убийцу, оставляет не свойственные подобному оружию раны. Естественно, усилен для повышения прочности и остроты. Опасная игрушка в руках заговорщика, но дурное подспорье честному войну.
Фальчион кровавого мага был последним и юноша, прикоснувшийся к клинку, заплатил за это обожженными пальцами. В воздухе запахло паленым мясом и соленой кровью, а сам дракон отпрыгнул от стола, баюкая у груди правую, более обожженную руку. Через некоторое время он встал и, подойдя вновь, пристально стал разглядывать сложный рунический узор на клинке, проступивший в момент прикосновения и все еще медленно угасающий и как будто прочел с него.
- "Сердце". Один из клинков, не признающих иную магию, кроме кровавой. Рассекает магические щиты и защитные чары, унося часть энергии в клинке и рассеивая ее в пространстве, не позволяет привычным магам прикасаться к себе. Как и все артефакты крови, питается за счет гибели других, причем его подпитывает лишь живая кровь чародеев.
Закончив с этим, Лотир вновь уселся на предложенный ему стул, подняв последний с пола и уселся, уткнувшись в сложенные на столе руки лицом.
Шрифт:
#main-reply, .punbb .post-content { font-size: ${value}px; }