В таверне Аримана этим вечером было особенно весело. Отмечался, кажется, какой-то праздник, вот только пару, сидящую в конце зала за отдельным столиком, общее веселье никак не касалось. Девушка в плаще и с надетым на голову капюшоном сидела, чуть склонившись к своему собеседнику, и слушала его, неотрывно глядя на мужчину светлыми глазами. Он предложил ей работу, касающуюся ее второй профессии. Торговля товарами и путешествия по городам были невинным развлечением по сравнению с этим предложением. Наемная убийца была приятно удивлена суммой, которую огласил заказчик, но не подала виду и продолжала слушать мужчину.
- Я полагаю, если вы бывали в Аримане и раньше, то вы слышали про семью ван Нормайенов, - знакомая фамилия заставила девушку настороженно нахмуриться. Заказчик, заметив это, продолжил: - Вижу, что слышали, хорошо... Мне нужна смерть одного из оставшихся в этой семье, а именно - Алонсо. Прошу не спрашивать, зачем, это...
- Это личное, - закончила за заказчика девушка, и ее губ коснулась легкая улыбка. - Мне не нужны подробности, из-за которых вы желаете старому маркизу смерти. Деньги, ваши условия, время - единственное, в чем я нуждаюсь, чтобы начать работу.
Мужчина, постучав пальцами по столу и немного подумав, наконец сказал, что условие девушке ставит только одно: не попасться. Временем он наемную убийцу не ограничил, но объяснил, что добраться до ван Нормайена будет проблемно. Предложение делать это под видом новой служанки девушка восприняла положительно лишь потому, что больше вариантов не было. Однако, перед этим надо будет месяц или два торчать в особняке ван. Нормайенов на испытательном сроке, ведь слуги подле себя, которые не умеют ничего, были Алонсо не нужны. Делать нечего, пришлось соглашаться и на это.
Требуемая сумма для начала дела была выдана, и девушка, спрятав деньги, встала из-за стола, выходя из таверны, успев услышать тихий шепот заказчика: "Я надеюсь на вас, Элеонора".
***
Тихое утро за пределами Аримана позволяло расслабиться и быстро снимало своей свежестью желание поспать. Днем опять будет жарко, всем уже хотелось, чтобы прошел сильный ливень, чтобы хоть денек побыть без этого обжигающего солнца. Или несколько ливней, чтобы уже несколько дней наслаждаться заветной прохладой, но погоде было абсолютно все равно на желания каких-то людишек внизу.
Удивительно большой особняк, в свете утреннего солнца казавшийся если не шедевром архитектуры, то хотя бы обладавшим невероятной красотой, принял Аморе с раскрытыми... нет, не объятиями, а дверями. Девушка неспешно вошла внутрь, перевесив сумку на другое плечо и оглядываясь вокруг. Изнутри поместье выглядело, пожалуй, еще более впечатляюще, чем снаружи, но Эл лишь грустно покачала головой, понимая, на что подписалась. Различным слугам или нанятым людям тут было явно не легко, ведь такой огромный дом и прилегающий к нему сад требовали больших усилий на свое содержание.
Впрочем, додумать девушке не дали, и откуда-то со стороны раздался вопрос:
- Амелия, как вас там... Ален? - спрашивала немолодая женщина, вышедшая навстречу Аморе. Наверное, кто-то из подчиненных, это Элеонору мало волновало.
- Вы поразительно точно угадали мою фамилию, мисс, - девушка едва удержалась от язвительных ноток в голосе, стараясь сохранять полнейшее спокойствие, не дрогнув под суровым взглядом женщины. Конечно, идти под своими именем и фамилией было очень глупо, а потому Элеонора представилась первым попавшимся именем и фамилией своего теперь уже бывшего мужа. Получилось, в принципе, неплохо. Красиво звучит.
- Не дерзи мне, иначе быстро твой испытательный срок закончится. Идем, я покажу тебе комнату, где недавно освободилось одно место, заодно расскажу тебе о твоих обязанностях, - женщина развернулась и зашагала по коридору. Аморе ничего не оставалось делать, как идти за ней.
К рассказу новой знакомой о ее обязанностях Элеонора особо не прислушивалась, потому что поняла, что в основном надо будет делать то, что будут говорить старшие. Такой расклад северянку вполне устроил, а вот упоминание о том, что дома находится сам Тиль ван Нормайен, заставило Аморе неприятно вздрогнуть. Парень мог очень осложнить течение событий, если бы узнал северянку. В памяти всплыла темница и поцелуй (а еще деньги, найденные после освобождения Эл Тилем), но девушка лишь тряхнула головой, забивая эти мысли в тот угол памяти, откуда они сейчас появились. Оставалось теперь надеяться на то, что молодой маркиз мало гуляет по дому, ну и на мудреный камуфляж в виде этой дурацкой одежды прислуги.
Элеонора не могла точно сказать, какой запомнил ее Тиль. Наверное, робкой, стеснительной и все в таком духе. Сейчас Аморе возлагала большие надежды и на свой поменявшийся образ. Движения стали более аккуратными, порой резкими (хорошая реакция нужна была и в работе торговкой, и на заданиях по убийству); улучшилась осанка (в кои-то веки); чаще северянка выглядит равнодушно и говорит примерно также, за исключением случаев, когда надо включить красноречие.
Женщина, наконец, закончила монолог и довела новую работницу до комнатки, которую она теперь была обязана делить с тремя такими же молодыми девушками, без лишних слов оставляя Аморе наедине с дверью. Немного поколебавшись, дверь девушка открыла и вошла внутрь. В комнате никого не было ("Рабочий день начался"), а потому Элеонора спокойно зашла внутрь и начала процесс переодевания.

Конечно, форма горничных была просто ужасной. Черное платье и белый фартук, еще и волосы постоянно собирать надо. Ладно, не особо длинные светлые волосы Аморе и так постоянно собирала либо в хвост, либо в пучок, мешаются сильно. Были даже мысли их отрезать, но жалко как-то стало. Но все же иногда несколько особенно коротких прядей выбивались из сначала аккуратной прически. Интересно, как на такое будет реагировать эта, как ее... Мария? В общем, та женщина, которая ее встретила. Она кажется довольно строгой, но это лишь предстояло скоро выяснить.
Собирая волосы, девушка ногой задвинула сумку под кровать, поморщившись, когда там что-то звякнуло. Она догадывалась, что это может быть, и думала, что надо убрать клинки в самый низ забитой личными вещами Эл сумки, что она и сделала, управившись с волосами. Никто не ценил, когда лазают в его сумку, но мало ли что, лучше перестраховаться. Хотя сейчас оружие было так же бесполезно, как и, например, опыт работы девушки торговкой. Здесь, в огромном доме, где никому не нужны такие навыки, как умение продать почти любой товар или относительно тихо засадить клинок кому-нибудь в глотку, клинкам предстояло проваляться в сумке достаточно долгое время. Без них на руках под рукавом чего-нибудь Элеонора чувствовала себя немного не в своей тарелке. Но рукава платья были короткими, рубашку тут не наденешь, да и в этом доме, кажется, ничего не происходит, кроме повседневной рутины как для слуг, так и для молодого маркиза. По крайней мере, так выразилась Мария. Аморе лишь покачала головой. "Интересно, сколько он тут сидит? Я бы с ума сошла..."
Распоряжения не заставили себя ждать, и Эл, успевшую только выйти из комнатки, сразу послали работать. Список заданий был не то чтобы внушительным, но довольно большим, а вот о том, где какая комната находится, Мария ей рассказывать не собиралась, а на возмущенный вопрос Аморе "А как насчет короткой экскурсии по дому?" она ответила, что Элеоноре придется разбираться самой.
- Серьезно? - недовольно пробурчала себе под нос девушка и, страдальчески закатив глаза, послушно побрела разгребать ворох дел.
На самом деле, работу прислуги Элеонора приравнивала к работе проституток. Та же система - приказы, которые направлены на то, чтобы хозяину было хорошо. Но как жрицы любви опускаются до такой профессии, так и слугам приходится не перечить и все выполнять ради денег. Одно хорошо - полтора или два месяца потерпеть, а потом можно спокойно напиться в таверне и на следующее утро быть свободной, словно птица. Особенно с такой платой за такую работу...
Мысль о деньгах заставила северянку вздохнуть. Поскорее бы со всем этим расправиться. Но первым делом надо было тащиться в комнату самого Тиля, там девушку ждали смена простыней и протирание пыли. В первый же день попадаться парню на глаза было как-то... глупо. Особенно если он ее узнает. Тогда действительно будет не до смеха.
До комнаты молодого маркиза девушка добралась без приключений, спросив у первой попавшейся служанки, где находятся покои ван Нормайена. Та сочувственно прощебетала что-то про то, как сложно новеньким. Но когда служанка встретила испепеляющий взгляд Аморе и недовольно сжатые губы девушки,  решила, что будет лучше заткнуться и просто сказать, где находится комната, обойти новенькую и быстро ретироваться. Элеонора вздохнула. Осечь молоденькую девчушку даже без слов было просто, но вряд ли это будет срабатывать всегда, и придется изображать из себя покорную рабыню.
Наконец, северянке удалось добраться до комнаты и свободно попасть внутрь. Тиль был на завтраке, по крайней мере, так сказали девушке. Комната, в свою очередь, оказалась впечатляющей как по размеру, так и по обстановке, но Эл решила не задерживаться ("Мне придется привыкнуть к такой роскоши") и приниматься за работу. Уборка была для "служанки" была привычным занятием - ее муж этим, конечно, не занимался. Это раздражало, но делать было нечего. Девушка сменила простыни на постели молодого маркиза, расправляя все, чтобы не было ни единой складочки (мало ли, придерутся еще), и заправила кровать. Пыль... С пылью будет сложнее. Комната большая, и за работу надо было браться прямо сейчас, уж очень не хотелось сталкиваться с Тилем. Хотя, признаться, раньше Аморе была бы не прочь его встретить, но не при таких обстоятельствах. "Что я ему скажу? Привет, я тут буду работать месяц или около того, а потом направлюсь непосредственно на убийство твоего отца? О, да, отличный выйдет диалог" - девушка поморщилась, принимаясь вытирать в комнате пыль. Иногда обручальное кольцо на ее пальце при соприкосновении с различными предметами интерьера издавало специфический звук (стук по стеклу, по дереву), и Элеонора косилась на ставшее простым украшением символ счастливого брака. Она не знала, что мешало ей его снять, но было все время некогда. Поклявшись выкинуть кольцо в ближайший ручей, северянка, покачав головой, продолжила работу.

Работы в комнате было еще достаточно, только в тишине и покое ее доделать не удалось. Послышались шаги, а потом кто-то вошел в комнату. Даже гадать не надо было, что вернулся хозяин помещения. Элеонора дрогнула, но не обернулась, однако после внезапного приветствия повернуть хотя бы голову все же пришлось. Ненадолго задержав взгляд на человеке, которого не видела уже три с половиной года, девушка, пробормотав "И вам доброе утро, господин" снова отвернулась от дворянина, отмечая про себя, что тот мало изменился внешне, зато внутренне... "Где тот молодой и циничный парень?" - подумала северянка, но одернула себя. В конце концов, по словам как заказчика, так и прислуги, молодой маркиз находился в заточении в собственном доме. Вряд ли тут можно найти массу веселых вещей.
Парень смотрел на нее слишком внимательно, и Аморе потребовалась масса усилий, чтобы сохранить спокойствие. Тиль уселся в кресло, не прекращая глядеть Эл в спину.
- Вы же сегодня первый день здесь? Я - Тиль ван Нормайен, и из-за меня все местные порядки походят на армейские. А как вас зовут? Откуда вы? Вообще, расскажите о себе. Ведь будет не очень честно, если вы будете трудиться для моего блага, а я даже не буду знать о вас ничего.
"Что происходит? Почему ты меня спрашиваешь об этом? Тиль, черт бы тебя побрал..."
- Очень приятно, что вы представились, господин ван Нормайен, - как можно спокойнее начала Элеонора. - Да, я... новенькая, - отлично, оставалось ответить еще на несколько вопросов, а вот пыли становилось все меньше и меньше. - Никогда не слышала, чтобы кто-то так интересовался слугами, но раз вы спрашиваете... Я Амелия Ален, из Леммина. Там остался муж, - девушка покосилась на кольцо. На деле же от мужа уже полтора года ни одной весточки не было. Как он, где он, с кем он? Черт его знает. Решив больше о себе ничего не рассказывать лишь потому, что легенду о прошлой жизни этой самой Амелии Аморе не придумала, девушка замолчала. Хотя, в любом случае можно было что-то соврать, и главное - запомнить эту ложь, чтобы потом не возникло неприятных казусов.
Когда скрипнула, открывшись, дверь, Элеонора замерла, глядя на вошедшего. Этим человеком оказалась Мария, которая, дико извиняясь перед Тилем (оказывается, он просил себя не беспокоить), сердито поглядела на новенькую и приказала ей выметаться из комнаты.
- Могла бы и догадаться... - сквозь зубы произнесла женщина, но Эл ее бесцеремонно перебила.
- Могли бы предупредить, прежде чем посылать меня что-то делать. Или вы тоже о том, что господин просил его не тревожить, узнали чуть ли не только что? Ох, как непрофессионально с вашей-то стороны... С кого же мне теперь пример брать? - северянка понимала, что такая выходка ей с рук может не сойти, но не выдержала. Да  уж, а терпеть этих людей ей предстояло еще долго. Придется учиться сдерживаться.
По переменившемуся лицу женщины Аморе уловила тот самый момент, когда настало время скрыться с ее глаз. Так Эл и поступила, оставив Марию наедине с молодым маркизом. Не сказать, что она была довольна собой, вполне вероятно, что ей сделают выговор, будут читать нотации... Боже, это так скучно.
Остаток дня и дел прошли вполне себе сносно. Дикой усталости Элеонора не чувствовала и, вернувшись в комнату, где ей предстояло жить, прямиком направилась в душевую. Никого из ее соседок еще не было, что не могло не радовать, однако скоро они вернутся. Заводить тут каких-то приятных знакомств ей не хотелось, а слушать болтовню соседок - тем более. А потому, закончив с водными процедурами, северянка оделась (опять в ту же самую форму горничной) и решила выйти в сад.
На улице оказалось достаточно тепло и свежо, по крайней мере свежее, чем в особняке. В красивом и ухоженном саду отыскалась лавочка, где можно было посидеть в одиночестве и насладиться природой, чем девушка и воспользовалась. Впечатления от первого дня такой работы были довольно смешанными, но все это казалось необычным, новым. Аморе еще раз подумала про Тиля и лишь вздохнула, думая, как ему должно быть тяжело находиться здесь постоянно.

Размышления постепенно отходили от богатого особняка и заточенного в нем ван Нормайена, возвращаясь в Леммин, а если совсем точно - к мужу ("К бывшему мужу"). Элеоноре все еще был интересен мотив поступка Марко, приславшего ей записку о том, что он все проиграл в карты. И дом, и другое имущество... Это казалось девушке странным, она не была уверенна, что мужчина мог бы поставить на кон все, что у него имелось. Было хорошо, что он хоть саму торговку в рабство не продал. Было бы... смешно. Ну или грустно. Но, во всяком случае, на письма Эл Марко не отвечал, да и девушка уже со всем этим смирилась. Да, она осталась без постоянной крыши над головой, но недорогие комнаты в тавернах были вполне сносными заменителями этого факта; путешествия по миру и по городам оказались приятнее и интереснее вечного сидения дома, в одном городе. Новые люди, новые места... Можно было строить кучу планов, если, конечно, имелись деньги. Не сказать, что у Аморе было туго с денежными ресурсами, но порой состояние содержимого ее кошелька вгоняло в печаль. Впрочем, это было дело, которое можно исправить двумя способами - законным и не очень.
Аморе подняла голову, смотря на небо. Думать о завтрашнем дне не хотелось, как и о Марии, от которой служанка должна была получить хороший выговор. "Может, пригрозить, что я ей руку сломаю? Тогда уж точно вылечу отсюда с концами..." - Эл лишь хмыкнула, снова осматривая сад. Придется учиться справляться со своими эмоциями, здесь так вести себя не подобает.
Размышления были прерваны голосом сверху, обладателем которого являлся сам Тиль ван Нормайен. Впрочем, неудивительно...
- Вы были сегодня довольно самоотверженны. Мало кто перечит Марии. Я надеюсь, она вас не съела? - парень улыбался, глядя на девушку из окна, находящегося на втором этаже. -А если серьёзно, вышло немного... нелепо, ей не за что ругаться.
Элеонора снова подняла голову, но смотрела уже на молодого маркиза. Не позволяя парню слишком долго вглядываться в свое лицо, девушка пожала плечами и отвернулась, бесцельно оглядывая сад.
- Я не привыкла к такому отношению к себе, и терпеть его не хочу. Впрочем, это было неуважительно по отношению к вам, господин, а потому... извините меня, - Эл весьма рисковала, не соблюдая правил правильного (ну, как сказала Мария) обращения к Тилю, но делала это скорее ради интереса, а не из-за своей гордости или чего-то еще. Было интересно, как будет реагировать на такое дворянин. - Но, в общем, если завтра не досчитаются одной служанки, а на ужин подадут свежее мясо, то будьте уверены, что свой приговор Мария исполнила в полной мере, да еще и буквально, - порой черный юмор был неуместен, но разговор о старой служанке и наказании, которое ждало "Ален" вызывало у девушки лишь желание съязвить.
Элеонора посмотрела на свои руки и, заметив кольцо, решила не ждать подходящего случая и постоянно думать о неприятном при взгляде на украшение, а поэтому кольцо было снято с пальца и убрано в карман платья.
"Все равно оно мне не нравилось" - это было плохим утешением, да еще и неправдой, но все-таки стало чуть легче. Порой надо отпускать прошлое, чтобы начать жить по-настоящему.
У Эл появилось дикое желание распустить наконец волосы, но, начав поднимать руку к голове, она внезапно осекла себя. Нет уж, делать это в присутствии ван Нормайена лучше не стоит, а то мало ли чего, натолкнет такой непродуманный жест и более привычный вид Аморе парня на размышления.
- Почему же вы не ложитесь? Кровать была плохо убрана? Если так, мои извинения, исправлюсь. Наверное... - последнее слово было сказано девушкой шепотом и себе под нос. Надо было продолжать диалог, ведь маркиз все еще смотрел на служанку из окна.

"Подняться к нему. Твою же мать, почему мне так не везет сегодня?" - девушка закусила губу, не поднимая головы. Искать отговорки было глупо, ведь тогда Тиль точно начнет подозревать, что новая служанка избегает его. С другой стороны, еще более глупым выходом оказался самый простой - идти напрямую к маркизу в комнату, и там отвернуться уже точно не получится.
Эл явно сомневалась в выборе. Если она откажется сейчас, то все равно рано или поздно вопросы, которые хочет задать ей ван Нормайен, будут заданы, но уже не в спокойной обстановке. А избегать маркиза и дальше в его собственном доме, который он почти не покидает... Интересно, долго ли получится?
- Я... - с сомнением начала девушка, а затем тихо вздохнула. - Конечно, сейчас.
Аморе, поднявшись со скамьи, неспешно зашагала в сторону дома. Подсознательно она понимала, что ведет слишком опасную игру, находясь на грани разоблачения, но надеялась на то, что всегда можно правдоподобно солгать. Никто ведь не знал, как, где и с кем она до этого жила, а потому оставалось сохранять правду в секрете. Когда она уйдет отсюда и наконец выполнит самую интересную часть задания, то северянке будет уже все равно, раскусят ли ее обман. Будет поздно, слишком поздно. Главное - бежать дальше от Аримана и не соваться в Леммин года полтора... Городов много, выжить можно. Грес, Гульрам, Агарда на самый худой конец.
В доме уже было по-вечернему спокойно, и всем стало все равно друг на друга. Это радовало, ведь постоянный шум и беготня надоедали, но это было одной из немногих ужасных для не привыкшей к такому раскладу торговки. В остальном все было достаточно сносно, если хорошо притворяться, то можно вполне сойти за свою. А Мария... Да черт с ней. Надо только научиться терпеть и сдерживать себя.
В размышлениях путь до двери в комнату молодого дворянина показался девушке даже слишком коротким. Сердце билось быстрее обычного, и Эл на секунду остановилась, чтобы попытаться успокоиться. Такого волнения на заданиях она еще никогда не испытывала, и происходящее сейчас ей очень не нравилось. Не хотелось чувствовать себя зависимой от того, узнает ли ее ван Нормайен или нет. Хотя... Даже если узнает, то что сделает? Прогонит? Вряд ли, конечно, но об этом сейчас думать совсем не хотелось. Девушка, убрав за ухо выбившуюся из общей прически прядь светлых волос, еще раз глубоко вдохнула и постучала в дверь больше для приличия, чем ради приглашения войти, осторожно заходя внутрь. Внутреннее убранство комнаты все также бросалось в глаза, было непривычно находиться в комнате, когда вокруг тебя сплошная роскошь.
- Как и просили, господин. Что вы хотели спросить? - Элеонора незаметно для себя закусила губу и отвела взгляд от Тиля, якобы рассматривая комнату.

Парень был встревожен не меньше самой Аморе, и метался по комнате. Он заговорил о том, была ли девушка хоть раз Аримане, что где-то ее видел... Элеонора перевела на Тиля взгляд, задумчивый, но спокойный. Она знала, что не успеет ему ответить, у маркиза было явно слишком много вопросов, чтобы ждать ответы на те, которые уже заданы. На предложение парня сесть в кресло девушка лишь помотала головой, сказав, что и так неплохо. Она внимательно наблюдала за старым знакомым, казавшимся уж слишком оживленным от той мысли, что увидел в новой служанке кого-то, кого видел и раньше.
- Поймите меня правильно, когда сидишь тут годами, начинаешь придираться и присматриваться ко всему необычному. Тут как в тюрьме... - Тиль замер и повторил последнюю фразу еще раз. Его взгляд стал напряженным, парень неотрывно смотрел на девушку, и она поняла, что игра с переодеванием закончилась. Элеонора смогла лишь слегка улыбнуться, когда молодой дворянин поднялся с кресла. - Элеонора? Это... ты?
- Я все думала, как долго смогу прятаться от тебя. Долго не получилось... - северянка распустила волосы. Теперь уже нечего было терять, оставалось лишь пережить кучу вполне очевидных вопросов. - Привет, Тиль. Я... скучала, - было это ложью или нет знала только сама Эл. Скучать было особо не по чему, один неполный вечер знакомства и поцелуй не значат, что надо было обязательно каждый день вспоминать про ван Нормайена. Несмотря на это, вспоминался он девушке довольно часто, причем не в самых иногда приличных фантазиях. Было интересно, вспоминал ли хоть раз о ней сам Тиль, но спросить это уже не удалось.
- Ты... Какими судьбами тут? Рассказывай! - странно, что первыми пошли именно эти вопросы, но делать было нечего. Парень хотел знать ответы.
- Я здесь теперь работаю, если ты не заметил, - северянка покосилась на дверь. Появились два необдуманных желания: обнять молодого дворянина и сбежать. Вообще сбежать, из дома, из Леммина, от этой кучи предстоящих вопросов, но... Аморе не могла себе этого позволить. Разговор с ван Нормайеном был приятнее, чем с другими слугами, а парень, кажется, был рад посреди этой серой рутины встретить знакомую... - И пока ты не задал этот вопрос... Не под своим именем лишь потому, что хотела сделать тебе сюрприз, - Элеонора как можно мягче улыбнулась, делая пару шагов навстречу Тилю и мысленно ругаясь на себя за такой странный повод смены имени. Оставалось надеяться, что все пройдет гладко, и маркиз ничего не заподозрит.
Если забыть про все это притворство и условия заказа, в которых ясно было сказано, что никому свое имя выдавать не нужно, то девушка была отчасти рада тому, что дворянин узнал ее. Одной проблемой меньше - не придется прятать от него лицо и притворяться, что они не знакомы (по крайней мере, наедине с ним). Да и... Было немного приятно, что ван Нормайен, переспавший с большей частью женского населения разных городов и вовсю флиртовавшего с этими самыми любовницами, помнит ту, которую он вытащил буквально из рук капитана стражи. Конечно, в ответ ему был дарован лишь поцелуй и быстрый побег прочь, да и на размышления он потратил весь день... Хотя последним фактом стоило гордиться самой Аморе - она ведь пыталась притворяться другим человеком, чтобы маркиз ее не узнал. Значит, неплохо притворялась, но можно и лучше, однако в маскарад больше играть не хотелось. Во всяком случае, с Тилем - точно.
- А ты? Ты давно тут? - спросила северянка, думая о том, а не подарить ли страдающему от отсутствия должного внимания маркизу дружественные объятия, и незаметно для себя улыбаясь от таких мыслей.

Что же, кажется, Тиль был и вправду приятно удивлен и грозился просто утонуть в волне эмоций, захлестнувших его с головой. Наверное, было и вправду так удивительно повстречать кого-то из своей прошлой жизни, к которой здесь тебе отрезали все пути. Эл точно знала, что здесь он занимался фехтованием и музыкой. Говорили, что еще магию практикует, но этого она точно не знала. Три занятия каждый божий день, куча снующих вокруг слуг и приевшаяся красота особняка... Да уж, Алонсо точно был извергом.
"Ты тоже скучал... Как бы хотелось верить в это, господин ван Нормайен" - девушка молча выслушивала парня, не переставая искренне улыбаться. Главное, чтобы сейчас их никто не услышал и не вошел в комнату, иначе всю эту сцену неправильно поймут. Попадет тогда и Тилю, и Эл, но для одного это будет значить, что он снова отрезан от общения, а для другой - провал задания. На деле, ни оставлять маркиза, особенно сейчас, когда в нем вспыхнула искорка жизни, ни докладывать заказчику о том, что все провалено, не хотелось. О последнем можно было мало беспокоиться, ведь при желании всегда можно найти человека, которому насолил другой человек...
- Нет, я заметил, конечно. Так ты с нашей встречи переквалифицировалась в горничную? Сюрприз? Поверь, тебе удалось. Но почему ты ждала вечера? Мы же сегодня уже встречались с глазу на глаз... Хотя правильно, что подождала! - парень говорил быстро и много, хотя один раз Элеонора смогла уловить в его взгляда недоверие, и нужно было его развеять.
- Не в горничную... В торговку, - девушка лишь пожала плечами. Профессия была хоть и не особо безопасной в плане перемещения из города в город, но денег хватало и на еду, и на комнату в таверне. - Да, я... Я рада, что сюрприз получился, честно. Да и насчет того, почему ждала вечера. Понимаешь, застань нас та же Мария... Думаю, мысль закончить и сам сможешь и сам, - девушка едва-едва успела договорить и тут же оказалась заключена в крепкие объятия своего старого знакомого. На миг Эл засомневалась, но все же аккуратно обняла парня в ответ, с улыбкой уткнувшись дворянину лицом в плечо. Жаль, что от вопроса про то, как давно ван Нормайен тут сидит, объятия быстро закончились.
Выяснилось, что Тиль сидит дома почти три года, и это заставило Аморе судорожно вздохнуть и искренне, хоть и молча, посочувствовать парню. На его месте она бы уже с ума сошла от этого всего: от безделья, от слуг, без намеков на прошлую жизнь... Хотелось спросить, как маркиз еще не совершил самоубийство, но северянка удержалась от вопроса, посчитав его бестактным. Впрочем, скучать тут не приходилось, ведь молодой дворянин хотел еще много знать и все еще имел множество вопросов.
- Но что я, у меня ничего интересного. А вот как у тебя жизнь сложилась? Неужели ты пошла в горничные исключительно ради того, чтобы сделать мне сюрприз? - Тиль опять смотрел на нее как-то... недоверчиво. И это чувство было вполне оправдано.
Понимая, что разговор предстоит, скорее всего, долгий, северянка все же села в кресло напротив маркиза. Она помолчала, не зная, как и с чего начать. Решив начать все-таки с самого начала, Элеонора заговорила:
- После нашей встречи я отправилась в Леммин. Я хотела остановиться там с самого начала, но черт понес меня в Ариман... Ладно, о том, что произошло в Аримане, я не жалею. Ты меня натолкнул на законный путь заработка денег, - девушка хмыкнула, но без особой радости. - Я торговка. Была ей, по крайней мере. Путешествую по городам, продаю товар и еду дальше. В Леммине так получилось, что я вышла замуж, впрочем, это был вполне обдуманный шаг. У него были деньги и своя крыша над головой, а у меня всего этого зачастую не было. Не могу сказать, что мы жили счастливо, - Элеонора достала кольцо из кармана платья и повертела его в руке. - Потом конфликт, расставание, и снова у меня нет денег. С торговлей сейчас не очень складывается, поэтому решила совместить приятное - ну или не совсем приятное - с полезным. И вот, я тут... Видеть то, как ты радуешься хоть чему-то в этой тюрьме, - Эл подняла на сидевшего напротив нее Тиля глаза, - практически бесценно.
Сказанное маркизом про отпор Марии заставило северянку лишь весело усмехнуться, но многозначительно промолчать, мол, я и не такое могу. Хвалиться тут было почти нечем, но почему-то Элеонора была весьма довольна собой.
Разглядывая Тиля, девушка тоже вспомнила про свое обещание до поцелуя в Аримане и задумалась, но в результате пришла к выводу, что если парень что-то попросит, то обещание, данное ему хоть и почти три года назад, придется держать, да и бежать при первом упоминании о своих словах Элеонора не собиралась. Она лишь уселась поудобнее в кресле, устало потерев глаза рукой и убрав назад спавшую на лицо прядь волос.

Элеонора лишь согласно кивнула на слова Тиля о том, что видеться они смогут редко, да и обращаться ему придется к девушке как к служанке. Это было вполне ожидаемо, являлось частью маскарада, в который северянке теперь втянула и маркиза. Они смогут играть в отношения хозяин-слуга, а за кадром встречаться, но стоило ли посвящать ван Нормайена в настоящие планы? Как он отреагирует? Эл лишь покачала головой, решив со всем этим повременить. Ей не хотелось прерывать приятные чувства от встречи и разговора со старым другом.
- ...но я действительно рад, что судьба свела меня с тобой тогда, в Аримане, и сейчас.
- Да, госпожа судьба - странная дама. Посмотрим, что она приготовит нам в будущем... - задумчиво произнесла Элеонора. За окном, тем временем, совсем стемнело, и девушка решила, что придется закончить разговор. Если ее сейчас по пути в комнату заметят или, не дай бог, увидят, как она выходит из комнаты Тиля, то у новой служанки появятся дополнительные проблемы, кроме Марии и предстоящего выговора. Эл поднялась с кресла и подошла к дворянину, наклонившись к нему и с улыбкой целуя его в щеку. Объяснения этому действию девушка дать не смогла бы, да и неважно это было. Выпрямившись, северянка попросила: - Только Тиль... Не называй меня настоящим именем, пожалуйста. Им его совсем не обязательно знать...
Больше ничего не пожелав объяснять, Элеонора буквально сбежала от возможных вопросов. По пути в комнатку ей никто не встретился, что не могло не радовать. В этот раз им повезло.
* * *
Неделя прошла совсем незаметно. Дни мелькали перед глазами один за другим, но замечать их смену за кучей работы даже не удавалось. Эл приходилось покорно терпеть разговоры Марии с кем-то о себе. Да уж, старая служанка ее явно невзлюбила, но она все еще мало беспокоила Аморе. Не замуж же за нее выходить потом, верно? Да и большой роли в жизни наемной убийцы женщина вряд ли сыграет. Однако, поумерить свой пыл все же пришлось, хоть это было и неприятно, что не можешь в какой-то момент постоять за себя.
С Тилем наедине больше поговорить не удалось. Что сказать, молодые люди даже старались друг на друга не глядеть. Молчание и копящиеся эмоции выводили из себя, хотелось сесть и продолжить прерванный неделю назад разговор, но всегда находились препятствия.
День начался с обычного выполнения обязанностей служанки и постепенно перетек в вечер. Бывшее утром ясным и светлым небо начало затягивать тучами. Казалось, природа замерла, ожидая столь желанный ливень.
Вечер был подозрительно свободен от всяких разных мелких поручений, а потому, дождавшись, когда в особняке все более-менее утихнет, Элеонора направилась в комнату к Тилю, следя за тем, чтобы никто ее не увидел. Добралась она до комнаты без особых проблем... Ну разве что ей всучили поднос с чашкой чая и какими-то сладостями и велели отнести в комнату к маркизу. Делать было нечего, все равно Эл было очень даже по пути. Открывать дверь и входить внутрь пришлось, к сожалению, без стука и боком, ибо руки были заняты.
- Привет, - коротко поздоровалась девушка и поставила поднос на столик, даже не глядя на ван Нормайена. Ей было абсолютно все равно, чем он там был занят, северянку переполняла непонятная ей радость от смены погоды, и она, подбежав к окну словно девчонка, распахнула его настежь, полной грудью вдохнув свежий воздух, который вскоре начал наполнять комнату. Так свободно дышится только перед дождем, а значит, он все же будет... Вдалеке раздался первый раскат грома, и Элеонора закрыла глаза, вслушиваясь в него. Постояв так несколько мгновений, она все-таки обернулась к хозяину комнаты.

Оказалось, что Тиля все это время даже в комнате не было, и поздоровалась девушка с пустотой. Это ее, правда, мало волновало, она сполна наслаждалась свежим воздухом, стоя у окна и опираясь на подоконник. Но дверь открылась, и пришлось повернуть голову к вошедшему... и тут же отвернуться, пряча вспыхнувшие румянцем щеки.
- Элеонора, ты бы хоть предупреждала, - в голосе дворянина звучала усмешка, а он сам вошел в комнату только что из ванной, в одном полотенце.
- Да, прости, что не послала тебе почтового голубя. Я исправлюсь, мой господин, - впрочем, от смущения быстро не осталось ни следа, и ответила Эл уже с веселыми нотками в голосе. Девушка украдкой поглядывала на маркиза, а когда тот переоделся, повернулась к нему лицом, а не спиной. На теле у парня была татуировка, и это было интересно, если учесть, что он все-таки из знатных людей и все такое. - Что это у тебя? Змей?
Девушка без смущения уселась на подоконник, слушая новые раскаты грома и чувствуя, как ветерок дует ей в спину. Вечер был довольно приятным и настраивающим на беседу. На любую беседу, тема была не важна, хотелось просто говорить без стеснения хоть с кем-то в этом огромном доме. Размеры особняка не могли подавить того чувства, что одни и те же стены давят на сознание, которое просит хоть немного свободы и расслабления. За неделю накопилось много усталости, но снимать ее сном не хотелось.
Элеонора вздохнула, разглядывая Тиля с задумчивостью. Они избегали друг друга целую неделю, и это угнетало. У парня, наверное, было еще много вопросов, на которые ему хотелось бы получить ответы. Но какого они были рода? Все так же про то, какова была жизнь Эл до всего этого? Нет, вряд ли. Она рассказала ему все, что он хотел узнать. О себе ван Нормайен тоже вряд ли заговорит, ведь, как поняла Аморе, парень не любил поднимать эту тему. Наверное, она приносила ему боль и буквально доставала со дна притупившихся эмоций злость на отца и на все вокруг.
"Нам ведь придется расстаться, и кто знает, встретимся ли мы снова друзьями?" - с горечью подумала девушка, и эта мысль омрачила ее веселый настрой. Что сказать, друзей у нее ровным счетом не было. Знакомые торговцы и караванщики вряд ли могли с гордостью зваться близкими для северянки людьми. Их общество надоедало, но без общества хотелось выть и лезть на стенку. А Тиль... С ним можно было действительно не стесняться себя и говорить, вести беседу часами. Аморе даже жалела о том, что не может быть с ним до конца откровенной по тому поводу, зачем она тут на самом деле. Элеонора тряхнула головой, отгоняя эти мысли, и произнесла:
- Прав ты был, мало тут приятного... Зато есть крыша над головой, за которую платить не нужно. Во все надо искать положительные стороны, - в глубине души Эл понимала, что маркиз едва ли сможет ее понять. Не похоже, чтобы он хоть раз ночевал в тавернах, на этих неудобных кроватях... В комнатах для прислуги кровати были намного удобнее, как казалось девушке. А кровать молодого дворянина вообще должна быть просто невероятно мягкой и быть просто образцом удобства...
"А ты умеешь находить время думать о чем-то подобном. Молодец, Аморе, твое внутреннее "я" тобой очень гордится"
- М-м, Тиль? Можно я совершу ну очень неприличный поступок со стороны служанки? - не дожидаясь ответа ван Нормайена, Элеонора соскочила с подоконника, подходя к постели маркиза, а затем улеглась на нее, прикрыв глаза и всем телом ощущая мягкость перины и все прочее, что было так лень перечислять. Хотелось лежать и ни о чем не думать... Северянка приоткрыла глаза, косясь на Тиля и виновато улыбаясь. - Прости. Не удержалась. Но когда я еще смогу полежать на постели самого ван Нормайена, да?

Только когда Тиль начал говорить, Эл вдруг поняла, как вызывающе это выглядело со стороны. Неизвестно, как долго привыкший к женскому вниманию молодой маркиз был обделен оным. А девушка, получается, сама и будет виновата, если парень сейчас сорвется.
Такие внезапные действия, которые совершаешь без задней мысли, некоторые люди воспринимают по-своему. Это было похоже на игру с огнем, на хождение по лезвию ножа, иными словами - это был самый обычный риск. За годы выполнения контрактов и путешествий по лесным чащам риск Элеоноре начал нравиться, он разогревал в ней живой интерес и заставлял думать "что будет, если я это сделаю?" и "что будет, если я этого не сделаю?". Если она сейчас встанет и сядет в кресло или на подоконник, то они с Тилем продолжат разговаривать, будто ничего этого и не было. А если не встанет, то ситуация окажется еще более интересной, даже предположить, что же сделает маркиз, Эл до конца не могла.
Пару мгновений посмотрев на вставшего с кресла ван Нормайена, виновато при этом улыбавшегося, Аморе лишь хмыкнула и перевернулась на живот, еще и голову отворачивая от страдающего дворянина, сидящего почти в другом конце комнаты. За окном послышался нарастающий шум, и вскоре на улице разразился настоящий ливень. Девушка прикрыла глаза, прижимаясь щекой к мягкой подушке.
- Дождь начался, - вполне справедливо заметила северянка, не открывая глаз. - Тиль, замолчи и слушай дождь. И не смотри на меня, а то ты мне дырку в спине прожжешь... - вставать она даже и не думала. Чуть помолчав, Элеонора добавила, стараясь говорить как можно серьезнее: - Нет, ну если хочешь, конечно, подойди и попробуй что-то сделать, но я не гарантирую, что не сломаю тебе руку или что-то еще, - на деле это были лишь пустые угрозы, которые девушка вряд ли сумеет воплотить в жизнь. Она, конечно, на самом деле могла что-нибудь человеку сломать при острой необходимости, но только если этот человек был примерно такой же силы, что и сама северянка. Тиль же был ее в несколько раз сильнее, и оказать ему достойное сопротивление вот так, даже без оружия, было бы очень проблемно. И сейчас, без клинков на руках, Элеонора чувствовала себя незащищенной, но подсознание (и не только оно) просто жаждало приключений среди этих скучных и однообразных дней.
"Когда-нибудь, если не сейчас, твои эксперименты для тебя очень плохо закончатся, Аморе" - мысленно поругала себя Эл, но тем не менее не сдвинулась с места.
Ливень за окном только усиливался, и довольно прохладный ветер задувал в комнату, заставляя Элеонору чуть вздрагивать. Хотелось встать и закрыть окно, но упертость не давала ей этого сделать, заставляя продолжать лежать и испытывать далеко не безграничное терпение молодого маркиза. Впрочем, Аморе стала редко задумываться о последствиях каких-то своих действий, и в глубине души ей это не нравилось. Правда, экспериментатор сейчас взял верх над осторожным наемным убийцей, да и отступать уже было... некуда. И глупо.
"Ладно, будь что будет" - Эл чуть приоткрыла глаза и повернула голову, глядя на Тиля.

"Вот как. Ну ладно, будь по-твоему" - Аморе молча, не шевелясь, наблюдала за тем, как Тиль направился к двери и закрыл ее. Он был настроен вполне серьезно, но закрывал дверь парень нарочито неторопливо. Элеоноре вполне хватило бы времени встать с постели и объявить, что ничем подобным она заниматься не собирается. Но такой поступок значил бы проигрыш в игре, где испытываешь своего оппонента на прочность. Значит, тебе самому слабо, а слабым не любит казаться абсолютно никто. Да и не сказать, что северянка была категорически против, нет, но все дело было в живом интересе. Они оба понимали, что если все произошедшее выльется за пределы комнаты, то будет плохо обоим, но каждый молчал и отвергал эту мысль.
Элеонора продолжала наблюдать за маркизом ровно до того момента, как тот сел рядом с ней на кровать. Прикосновение к спине заставило девушку вздрогнуть, но почти незаметно. Рука скользнула вверх и снова вниз, обнажая плечо и останавливаясь на талии. Эта остановка каких-либо действий тоже служила условным сигналом - либо прекращай играть сейчас, либо мы продолжаем.
Девушка открыла глаза, небрежно стряхнув с себя руку дворянина, и села на постели лицом к парню, несколько мгновений разглядывая его и делая для себя какие-то выводы, которые были понятны только ей. Тут игра уже кончается, остается только выбирать - да или нет. Нет никаких "наверное, я подумаю, у меня голова болит". Нет, Эл не планировала сделать вечер таким... излишне откровенным. Как говорится, он сам таким вышел, а исправлять положение либо было лень, либо не хотелось вовсе. Четко ответить для себя на вопрос "Чего я хочу?" северянка не могла, да и не собиралась. Когда у тебя практически нет никаких возможностей, невольно хочется взять от жизни все в самый подходящий момент.
С абсолютно безразличным выражением лица, которое было, впрочем, очередным притворством, Элеонора подалась вперед, повалив Тиля на постель и нависнув над ним. Она пару мгновений помедлила, но все же поцеловала парня в губы. Поцелуй вышел коротким и совершенно ничего не значащим, но девушка, тем не менее, слезать с дворянина не собиралась, внимательно и неотрывно глядя ему в глаза. Когда она, наконец, заговорила, голос Эл звучал тихо и с едва уловимой насмешкой.
- У меня есть три весьма очевидных выхода. Первый — я вскакиваю и убегаю через окно, и плевать, какой тут этаж, слезу уж наверное, - Аморе незаметно расстегнула первую пуговицу на рубашке Тиля, отмечая про себя, что это была чистая ложь. Вряд ли она останется целой, выпрыгнув через окно, и вряд ли ей удастся, цепляясь за что-то, слезть, ведь мокрые поверхности обычно очень скользкие. - Второй — я действительно ломаю тебе руку, и пока ты будешь лежать и стонать от боли, я убегаю через дверь и заявляю, что ты пытался меня изнасиловать, - тоже ложь, а к первой расстегнутой пуговице прибавилась вторая. - И третий — я просто остаюсь тут, буквально в твоей власти, а потом мы забываем, что что-то вообще было... - вот это уже было ближе к правде (если вообще не являлось именно ей). Еще несколько расстегнутых пуговиц, и Элеонора вновь заговорила, задержав пальцы на последней пуговице, которую предстояло расстегнуть. - Я надеюсь, ты не расцениваешь все мои действия как то, что я уже однозначно сделала выбор. У меня еще предостаточно времени на то, чтобы выкинуть что-то неожиданное... - одно движение пальцами, и последняя пуговица тоже была расстегнута. Нет, девушка не угрожала Тилю и врала ему практически во всем, обозначая это как часть игры, в которую ван Нормайен втянулся по доброй воле.
Губы северянки дрогнули в легкой улыбке. За окном, кажется, разразилась настоящая буря: комнату изредка освещали сверкавшие в небе молнии, пару раз снова рычал гром, а ставший довольно холодным ветер задувал в комнату, заставляя неуютно ежиться.
"Надеюсь, нас при такой погоде не услышат..."

Как и ожидалось, Тиль не поверил двум вариантам исхода событий, объявляя, что третий является наиболее предпочтительным. "Да ладно, мы оба сидим в запертой комнате и прекрасно понимаем, чего хотим" - мелькнуло у девушки в голове, прежде чем она дрогнула и отвлеклась на сверкнувшую за окном молнию, утратив всякую сосредоточенность и отрешенность в лице. Ей хотелось отвлечься от реальности хоть на ночь. Ночь, где не надо думать о том, какая погода за окном или что тебя заставят делать завтра. Раствориться в накопившихся чувствах и...
Впрочем, закончить свои размышления Элеонора не успела, так как маркиз подался вперед, начиная новый поцелуй и увлекая северянку вниз, заставив ее уже лечь сверху. Девушке ничего не оставалось, как ответить на поцелуй и покорно лежать, чувствуя, как руки парня скользят по ее телу. Тиль позволял себе вольности в этом деле, заставляя северянку, давно не испытывавшую того, как мужчина дотрагивается до ее тела везде, где ему вздумается, вздрагивать и шумно выдыхать сквозь поцелуй.
Парень перевернулся, оказываясь сверху, в наиболее привычном для него положении, и разорвал контакт, отрываясь от губ Элеоноры и начиная раздевать девушку. Платье было чертовски неудобным, и Аморе была лишь рада от него избавиться. В самом деле, зачем так извращаться над одеждой и почему бы не придумать платья попроще? В нем даже убираться было сложно, а не то, что снимать...
Девушка снова дрогнула, когда губы ван Нормайена коснулись ее шеи, и запустила пальцы одной руки парню в волосы, прикрывая глаза. Она чуть подавалась вперед, навстречу долгожданной ласке и разгоравшейся между молодыми людьми страсти. Когда она в последний раз чувствовала все это? Уже и не упомнить. Бывший муж был не в счет - у них не было взаимной привязанности друг к другу в плане секса. Марко было абсолютно все равно, он брал ее как хотел и где хотел, заставляя торговку молча терпеть и не получать никакого удовольствия от процесса. Она даже жалела, что именно он был ее первым мужчиной и именно он подарил ей все это отвращение к постели и все, что с ней было связано. Элеонору смог разубедить только ее друг, с которым они, правда, переспали чисто из интереса, но потом северянка оборвала с ним все контакты, не желая вспоминать, что между ними что-то было, а именно - страстный секс. Стыдилась ли она или была другая причина, но Аморе предпочитала об этом даже не упоминать.
Дворянину все же удалось освободить Эл от платья, и северянка невольно поежилась, не столько от холода, сколько от осознания того, что парень внимательно разглядывает ее тело. Нет, она не считала себя идеальной, были девушки с фигурой намного лучше ее, но обижаться на природу, что она, например, дала тебе не особо большую грудь, было странно. И глупо. Чем наградили - тем извольте пользоваться.
Пока ван Нормайен избавлял себя от одежды, Элеонора покосилась на окно. Там буря даже и не думала стихать.
- Тиль, закрой окно, пожалуйста. Холодно, - девушка снова перевела взгляд на нависшего над ней парня, в свою очередь разглядывая и его быстро обнажающееся тело, и с улыбкой добавила: - Я никуда от тебя не убегу, обещаю, но если завтра у меня будет жар и кашель, то это будет на твоей совести, - Элеонора подняла руку, скользнув пальцами по непонятной, но однозначно красивой татуировке на теле дворянина. Хотелось спросить, зачем он это сделал, но это отложилось на потом.

Элеонора молча проводила парня взглядом, разглядывая его тело на расстоянии, изучая и скользя взглядом по большой татуировке. Пока Тиль закрывал окно, северянка повернула голову, поискав взглядом платье, пока в комнате было еще не совсем темно. Она не особо следила за тем, куда была брошена одежда ("Была бы моя воля, так я бы вообще без нее ходила, если ничего более удобного не дадут", и успокоилась, обнаружив платье на полу подле кровати. На целость и сохранность формы Аморе было по большему счету все равно. Мария отругает за то, что платье мятое - и все, гуляй дальше.
С закрытым окном они уж точно отгородились от того, что происходит и будет происходить за пределами комнаты. Они сейчас только вдвоем, только друг для друга. Пусть это не выльется в невероятно страстный роман или что-то в этом роде, можно считать происходящее небольшой шалостью, какие часто совершают дети. Только Эл с Тилем уже давно не маленькие, да и шалость эта не была лишена многих серьезных исходов, которые могли последовать, если их двоих на этом поймают.
Поймав неоднозначный взгляд дворянина, девушка напряглась, но почти сразу же сбросила напряжение с тела. "Серьезно? Ты сейчас будешь думать об опасности? Ну и дура же ты, Элеонора" - такие мысли у Аморе не были редкостью, ведь зачастую ее никто не мог остановить или переубедить в чем-то, и пришлось научиться воздействовать на сознание внутренним голосом. Иногда помогало, иногда - не совсем, но уж лучше так, чем никак вообще. Мужчин девушка привыкла бояться, нежели восхищаться какими-то их действиями, не говоря уже о том, чтобы эти самые действия приносили ей какое-то удовольствие.
С Тилем все было по-другому. Он был достаточно нежен с ней, хоть и чувствовалось, как его прямо разрывает желания все это прекратить и просто взять Эл прямо здесь и сейчас. Однако, он этого не делал, за что торговка оказалась ему весьма благодарна. Она, отвечая на короткие поцелуи в губы, вздрагивала и шумно выдыхала от его действий, утопая в захлестнувшей ее волне наслаждения. После одного негромкого стона Элеонора все же откликнулась на призыв быть потише, хоть это и было достаточно сложно. Приходилось вместо стонов и выдохов кусать губы, жмуриться и выгибать спину, вцепившись руками в одеяло.
Ласки все же кончились, и началась самая интересная часть. Эл дрогнула, ощутив, как парень проник в нее, жмурясь от почти уже забытых ощущений. Тиль перевернулся, и девушка оказалась сверху. Она продолжала кусать губы и невнятно стонать, но уже от движений внутри себя. Изредка северянка опускала голову, целуя парня в губы, и не было в поцелуях уже ни капли нежности, одна лишь обнаженная страсть, так быстро разгоревшаяся между молодыми людьми.
Никто из них двоих не знал, сколько прошло времени до того, как и ван Нормайен, и Аморе оказались удовлетворены произошедшим. Парень поймал взгляд Элеоноры, и та лишь улыбнулась ему, устало, но довольно. Девушка и не думала слезать с маркиза, облизывая кровоточащую от укусов губу и устраиваясь на нем сверху поудобнее. Хотелось просто лежать и держать голову у Тиля на плече, что Эл и делала. Дыхание потихоньку нормализовалось, а на разговоры вот никак не тянуло. Да и какие тут разговоры могли быть?
- Твой отец - изверг, Тиль. Посмотри, до чего тебя довело это заточение... - после довольно длительного молчания Элеонора все-таки заговорила, не поднимая головы с плеча парня. - За что он так с тобой обошелся? - она понимала, что сам ван Нормайен очень вряд ли начнет разговор на такую тему, ведь она была ему явно неприятна, но после всего случившегося северянка все же надеялась на откровение со стороны молодого дворянина.

Речь Тиля девушка выслушала молча, не смотря на него. Ее внезапно пробила крупная дрожь, а потом посетило отвращение, но не к Алонсо и не ко всему тому, что рассказал ей маркиз. Отвращение только к самой себе. Реальность возвращалась, и возвращалась слишком болезненно. Слова парня была сравнимы с отрезвляющей пощечиной. И впервые на задании Элеонора задумалась, какого черта она делает сейчас.
Дворянин просидел в особняке три года. Без общения, не видев отца. Слуги, неразговорчивые и сливающиеся с серыми буднями, никому бы не могли заменить друзей. Возможно, Тиль бы и дальше не жил, а просто существовал, пока его отец не скончался, и маркиза бы ничего не волновало до того момента долгожданной свободы.
И тут она. Без стука вошла в эту серую рутину, понадеявшись, что сможет скрываться от ван Нормайена как можно дольше. И если бы северянке это удалось, все прошло бы гладко, и в конце концов новая служанка просто исчезает из чужой жизни, а тут все остается как и прежде. Но судьба распорядилась иначе. Тиль узнал Эл, и она невольно стала для него чем-то вроде опоры, человеком, с которым можно быть предельно откровенным, который не смотрит на тебя исключительно как на хозяина, которому нужно прислуживать. Только вот Элеонора так много ему врала, что теперь усомнилась в том, что она заслуживает каких-то дружеских чувств со стороны дворянина. Она ведь должна его буквально кинуть, убирая эту самую опору, которой сама и являлась. А когда тебя бросают на произвол судьбы - это больно, и северянка об этом прекрасно знала. И сейчас девушка испытывала довольно смешанные чувства, ведь и приход сюда, и их разговоры с Тилем (которые ему, впрочем, были необходимы), и то, что сейчас произошло здесь, за закрытыми дверями - это все было  одной сплошной ошибкой. Осчастливить парня своим приходом было очень даже хорошим поступком, но Аморе придется уйти, и за это ее уже начинала грызть пробудившаяся совесть. На самом деле, иметь совесть, когда работаешь наемным убийцей, не особо весело.
Элеонора долго не могла собраться с мыслями и вновь заговорить, кусая многострадальную губу и о чем-то думая. Рука Тиля в ее волосах и его осторожные движения пальцами нагоняли желание заснуть прямо здесь, на нем, и не просыпаться до утра, но такой вольности северянка себе уже позволить не могла. Хотя нет, могла и хотела, но ее многое останавливало.
- Я... Я тут на испытательном сроке, - после долгого молчания робко начала Эл. Что же, когда-нибудь ей бы все равно пришлось вскрывать все карты. - И потом я уеду. Буду прислуживать твоему отцу. Если хочешь сказать, какая я сволочь, потому что скоро тебя оставлю, или что-то в этом роде, то сейчас самое время. Можешь даже ударить. Думаю, я заслужила, - Аморе закрыла глаза. Не сказать, что насилие вошло в ее повседневную жизнь, но инциденты были, и боль торговка уже научилась терпеть. - Так вот. Может, пока я буду в качестве прислуги у твоего отца, я его... ну, отравлю или еще что? - она очень постаралась, чтобы это прозвучало так, словно слова были еще одной черной шуточкой. Но в каждой шутке есть доля правды, так что... Оставалось лишь ждать реакции ван Нормайена и чувствовать, как же сильно бьется сердце. Элеонора очень надеялась, что когда Тиль почувствует ее учащенное сердцебиение (а он почувствует), то решит, что это все-таки от того, что Эл перед ним очень стыдно и все такое, а не потому, что она тут лежит и раскрывает себя и свои настоящие цели пребывания в этом особняке.

Парня явно зацепили слова о смерти его отца, а вот слова Тиля, в свою очередь, весьма задели самолюбие Эл. "Не смогу убить, ну да, как же..." - но вслух Аморе предпочла этого не говорить, ограничившись лишь фразой, прозвучавшей скорее расстроенно, чем едко:
- Как вы все легко клюете на внешность, - девушка глянула в лицо маркизу. Взгляд получился вызывающим. - Если я сказала, что я торговка, это не значит, что мне никогда не приходилось защищаться, даже со смертельным исходом для противника. В жизни не все так сладко, хочешь жить - выживай каждый день, - Элеонора слегка приподнялась, отклоняя голову в сторону и обнажая шею. Северянка дотронулась до небольшого шрама на шее, снова заговорив, на этот раз глухо: - В тот день я была на волоске от смерти. Человек, оставивший это, был сильнее, а убегать было некуда. И знаешь, в результате мертв оказался он, а не я.
Девушка снова улеглась в свое исходное положение. Она понимала, что скорее всего рушит весь свой образ, который сложился в голове у дворянина, но рано или поздно он все равно бы узнал. Так пусть узнает сейчас, чем при следующей встрече уже за пределами особняка, когда дружески Тиль к ней вряд ли будет настроен.
Элеонора коснулась свободной руки ван Нормайена своей рукой, переплетая их пальцы. Она уже жалела о сказанном и о том, что спросила парня про отца. Хотелось отмотать время назад и не повторять этой ошибки. Они могли бы продолжать безмятежно лежать и думать каждый о своем. Северянке крайне не хотелось терять еще одного близкого человека, но Эл понимала, что требовать что-то вроде "прими меня такой, какая я есть" она не может. Никто в здравом уме не мог долго мириться с мыслью, что их светловолосая подружка втайне подрабатывает наемным убийцей, и эти люди тихо отстранялись от Аморе все дальше и дальше, а потом исчезали насовсем.
- И... прости, что врала, - дрогнувшим голосом произнесла Элеонора. Вся эта ее неправильность вгоняла девушку в слезы, и она была близка к тому, чтобы зарыдать, уткнувшись лицом куда-нибудь: в подушку, в плечо Тилю... Куда угодно.
Зачем все это? Ради денег, которые она получит, пролив чью-то кровь? Да, и северянка не раз такое совершала, но такое состояние было для нее чем-то из ряда вон выходящим. Плакать, чуть ли не рассказывая про сам контракт, - вообще замечательно, лучше и не придумать. Самолюбие покорно заткнулось, уступив место другим эмоциям. Впервые перед Элеонорой встал выбор: потерять еще одного человека или получить деньги. И она терялась, мечась то туда, то сюда. У каждого варианта были свои плюсы и минусы. "Неужели я позволю жадности взять верх над чувствами?"
Плечи торговки дрогнули, а сама она всхлипнула. Ей хотелось отгородиться от всех этих мыслей и просто лежать, но не получалось, как бы она не старалась.
- Тиль... - Эл с трудом сглотнула, но не смогла договорить, закрывая лицо рукой и вытирая выступившие на глазах слезы.

Прозвучал роковой вопрос, и Элеонора затихла, с трудом успокаиваясь. Как быстро все рушилось, как быстро приходило осознание того, что спектакль подходит к финалу. Северянке ужасно не хотелось ничего говорить Тилю, у нее было желание попросить его заткнуться и поцеловать, но это все будет значит, что она увиливает от ответа. Не отвечать - значит, посеять новые подозрения у маркиза, коих и так уже было достаточно, и все они были оправданы.
- Я рассказала... почти все. Только не обмолвилась про одну маленькую деталь, - девушке было очень трудно говорить, в горле будто образовался ком. Она судорожно вздохнула и продолжила: - Мне предложили такие большие деньги... Деньги за убийство твоего отца. Я совсем на мели, поэтому и согласилась, - последняя фраза звучала как оправдание, но из-за такой мелочи простить Элеонору было бы весьма и весьма сложно. - Я... Я... Подрабатываю. Наемной убийцей, - слова с трудом вырывались из груди, Аморе избегала встречаться взглядом с ван Нормайеном. Она снова чувствовала отвращение к себе, ведь было столько лжи... Но почему-то именно сейчас правдой, оказавшейся намного хуже, нужно было испортить их уединенный вечер. Но реальность стучалась в окно и ломилась в двери, не желая больше наблюдать счастье молодых людей. Элеонора слезла с Тиля, скидывая с себя одеяло и усаживаясь на край кровати. Девушка обхватила плечи руками, глотая новые слезы и смотря только в пол, никак не на дворянина. - И ты вправе меня прогнать. Все, узнав правду, так делали, никто не смог принять такую мою сторону.
"И ты не сможешь..." - мысленно добавила Аморе, судорожно вздохнув. Такое у нее было впервые - она сама увязла в своей лжи и запуталась в своей игре. Но чувства почему-то брали верх над желанием получить большую сумму денег. Хотя, что значит "почему"? Потому, что Элеонора была все еще человеком, который не был помешан на деньгах и который мог испытывать что-то к себе и к другим людям. И сейчас ей было стыдно за все произошедшее, и пока Тиль не подумал, что и общалась она с ним, чтобы разузнать побольше об Алонсо и дать себе все новые причины для его убийства, Эл тихо произнесла:
- И если что, я тебя не использовала. И никогда не стала бы. Ты помог мне, и в какой-то момент мне пришло в голову, что таким образом можно отдать свой долг... Прости меня.
По щекам предательски покатились слезы, и северянка поежилась. Она привыкла производить впечатление независимой девушки, умеющей постоять за себя и доказывающей это как словом, так и делом. Только вот слезы рушили весь этот холодный образ, оставляя перед глазами то, что скрыто глубоко внутри - испуг, робость, потерянность. "Какое жалкое зрелище, Эл..." - Аморе всхлипнула, все еще не в силах определить четкую причину своих слез. Их, наверное, все же было несколько. И одна из них точно звучала так: придется расстаться с Тилем. Делать этого не хотелось, но сказанные слова могли вполне стать решающими этим вечером.
В ожидании того, что же скажет ван Нормайен, Эл продолжала сидеть, обхватив плечи руками и подрагивая.

Отредактировано Элеонора Аморе (10-01-2015 20:53:42)

Элеонора дрогнула, почувствовав, как дворянин обнял ее. Она надеялась на что угодно, но не на такое. Хотелось притвориться, что ничего не было, она ничего не говорила, а Тиль ей не отвечал. Просто сидеть и нежиться в объятиях, отгоняя от себя такую злую реальность. И слова парня северянка услышала будто сквозь вату - глухо, неразборчиво, но было предельно ясно, что он ей говорит. Ван Нормайен решил воспользоваться возможностью, которую Эл сама же ему и дала при их прощании в Аримане, и попросил не убивать отца. С одной стороны, девушка поняла его выбор - отец, все-таки, не двоюродная сестра или прабабушка дедушки, а с другой... "Ты же можешь выйти отсюда. Я могу тебе помочь выйти. Почему ты отказываешься?.." - но вслух Элеонора не произнесла ничего. Не ей переубеждать Тиля, она ему, по сути, никто. Он сам за себя решает, не маленький уже.
Но то, что он ее не прогнал... Эти слова заставили Аморе содрогнуться всем телом. Для нее это было дикостью - как это, Тиль не гонит ее? Остальные поступали ровно наоборот - да пошла ты, какая ты ужасная, потом и за моей смертью придешь?
Девушка вырвалась из объятий, всем телом разворачиваясь к дворянину и с трудом заглядывая ему в глаза. Ей было сложно преодолеть себя и повернуться к человеку, которому она только что во все созналась. Сознание кричало: "Убегай, оставь его, идиотка!", но Эл заглушила этот голос. Она впервые смотрела в лицо человеку, узнавшему обо всем. И этот человек был первым, кто не отрекся от нее, услышав правду. В голове стучал лишь один вопрос: "Почему?", но Элеонора продолжала сидеть и разглядывать лицо дворянина. Ей было стыдно не то, что в глаза ему смотреть после всего этого, а просто находиться рядом. Эмоции накрывали с головой, а по коже пробежали мурашки. Взгляд Эл метался с глаз Тиля на его губы, с губ на глаза... И она, практически не отдавая себе отчет в своих действиях, подалась вперед, поцеловав парня. Может, это было ей необходимо, а может, это была лишь очередная прихоть.
Поцелуй закончился весьма быстро.
- Прости меня, если сможешь, Тиль. Не знаю, что ты там обо мне думаешь теперь... - Эл снова повернулась спиной к дворянину.
Она не могла смотреть ему в глаза теперь и не хотела думать о том, встретятся ли они еще когда-нибудь. Наверное, если встретятся, то к тому времени Аморе уже перестанет грызть совесть, а ван Нормайен про нее вряд ли будет вспоминать. И про ее поступок. Но, несмотря на все это, уходить (по крайней мере сейчас) северянка ужасно не хотела. Тишина напрягала, хоть и прерывалась шумом бури за окном.
"Наверное, стоило бы уйти. Но не хочу..." - Элеонора подобрала с пола свое платье и стала бесцельно разглядывать его, хоть и был предмет одежды знаком ей до тошноты. Девушка задумалась над тем, что теперь ей предстоит делать. Она уже решила, что поступит так, как попросил ее Тиль... Ну а дальше что? Скорее всего, придется долго не соваться в Ариман, обходить его всеми возможными дорожками. Было еще достаточно городов, где можно развернуть торговлю и остановиться там на неделю или чуть меньше. И если заказчик узнает, что Алонсо жив, то явно пошлет разбираться с наемной убийцей кого-то, кто ее в несколько раз сильнее. Редко, но все-таки бывают люди, которые, делая абсолютно серьезный вид, добавляют: "Провалишь задание - умрешь", и хочется лишь скептически вздернуть брови. Такие угрозы почему-то не пугали, а заставляли относиться к ним даже с весельем, ведь интересно, как наемники будут искать убийцу, которого в лицо не знают и не имеют понятия о том, чем он еще может заниматься, если контракты - не основной способ добычи денег для такого человека.
Эти мысли немного подняли девушке настроение, но не настолько, чтобы она вновь смогла улыбнуться. Элеоноре не хотелось принимать никаких решений сейчас, но и сидеть вечно северянка не могла. Скорее всего, она уйдет завтра с рассветом. Осталось лишь дождаться утра, и ждать безумно хотелось в этой комнате. Аморе покосилась на примятые простыни и отброшенное одеяло, а затем переборола себя и обернулась к дворянину через плечо, без какой-либо цели, просто снова глядя на него заплаканными глазами.