Вот уж во истину люди – существа самые странные между Небом и Землей. Частенько они готовы заложить душу Дьяволу, чтобы выкупить теплое местечко подле Бога. И что удивляться тому, что многие из них живут среди нежити?
   Обычный торговый городок у подножия гор. Большей частью здесь живут люди – купцы или ремесленники. Просто искатели удачи, да наживы, что ютятся в халупках подле городской стены. Город пестрит всеми местными аборигенами. Можно встретить чуть ли каждую расу хотя бы раз в год. Вавилон в миниатюре. Такой же надменный и хрупкий.
   Ксуеман редко отходила далеко от города, еще реже покидала сам город. Все окружающее казалось ей всем миром. Что все города вот так же расположены у подножия гор, что везде такая же помесь народов и такая же натянутая толерантность, как улыбка на устах торговца, который вас только что обманул на пару звонких монет.
   Она совершенно об этом не думала. В этом маленьком мире она построила свой, еще меньше. И сейчас была занята более насущными проблемами, нежели вопрос шаткого мира между живьем и нежитью всех мастей и рас. Сейчас ее тонкие пальчики собирали камешки, поросшие мхом. Это – для лекарств. С некоторых мох будет соскабливаться, перетираться в порошок, смешиваться с другими порошками. А другие будут завариваться целиком. Почему мховые камешки помогают – тоже не важно. Главное, что действительно помогают избавиться от недугов.
Важно другое – начинает темнеть и холодать. А когда холодно, движения становятся замедленными, ленивыми, и девушка мало отличается от зомби. Особенно в темноте.
   Но как она ни старалась, до темна так и не успела. Забросила котомку с камешками и куском хлеба на плечо. Потерла холодные ладошки и похукала в них, похлопала себя по щекам. Кажется, идти не так уж и далеко, поэтому к ужину должна успеть. А камушки знахарке занесет завтра утром.
   Только вот не задача – девушка свернула где-то не туда. В темноте все тропки похожи друг на друга или вовсе не заметны. Уже подумывала о том, чтобы протянуть в воздухе пару огненных нитей, чтобы хотя бы дорогу осветить, как вдалеке что-то блеснуло. Потерла глаза – нет, не показалось. Там точно танцевал огонек. Маг? Маг-некромант? Скорее мысль о том, что тот теплый костер ближе, чем городские огни, который совершенно не видно, двинула ноги в сторону костра.
   Какой-то еще, кажется табачный, дым тянулся и цеплялся за чахлый кустарник. Ксуеман чихнула, потерла холодный нос и снова чихнула.
   У костра сидел человек. В этом сомнений не было вообще. Мало кто в этих землях на ночь глядя будет разжигать огонь. Нет, не предосторожность – просто без надобности. Хоть отец частенько и говорил мелкой, что люди не только странные, но и опасные существа, девушка все же потянулась к огню. Руками. Согревая себя, начиная от кончиков пальцев и кончика носа. Когда пару извилин мозга оттаяли, она вспомнила и матушкины наставления – со встреченными нужно здороваться, желать кому-то здоровья – это вежливо и правильно. Поэтому Ксуеман повернула голову в сторону хозяин костра, немного тряхнув длинными волосами:
   - Здравствуйте. Приятная ночь, не правда ли? – и вернула свое внимание пляшущему пламени.

Огонь танцевал танго. Ритмично и дерзко. Для него играл целый оркестр, не слышимый обычному человеческому уху. У него в партнерах был ветер. Папенька всегда шутил, что чем больше будет ветра в пустой головке Ксуеман – тем ярче будет гореть огонь в ее груди. Но сейчас ей хотелось упасть в костер и обниматься с пламенем – такой он был теплый и притягательный. И она бы это сделала, если бы не человек, сидящий рядом.
   - А чего тут шутить? – Она удивленно на него посмотрела. – Разве можно кого-то приветствовать в шутку? – Немного подумав, добавила: - Даже если приветствие не искреннее, оно все равно приветствие, разве нет?
   И склонила голову на бок. От чего крупная прядь волос колыхнулась и поцеловалась с огнем. О, это было бы прекрасно, если бы не ужасный запах горелых волос! Ксуеман поморщилась, немного отползла назад и начала отрывать закрученные огнем локоны. После чего прислушалась к совету незнакомца и подтащила бревно, уселась на него.
   Только она успокоилась, как снова пришлось откровенно морщиться, выслушивая меню сегодняшнего ужина. С такими блюдами в пору быть вегетарианкой! И для здоровья полезней, и животины тебя не боятся. Но вот у человека был такой вид, словно он сам себя ощущал главным блюдом этой ночи. А девушка на самом деле – баба-яга.
   Но маменька всегда говорила, что нельзя отказываться от предложенного угощения, особенно людям. Так что девушка выудила из своей котомки сверток, развернула ткань и протянула чужаку краюху ржаного хлеба.
  - Ксуеман, меня зовут Ксуеман. Березовый сок. И топинамбур, пожалуй. Ста.
   Становилось теплее. Она щурилась кошкой, и кошкой хотела свернуться. И если бы она была кошкой, тогда всего лишь безразлично бы дернула ухом на замечания человека о страхе, безопасности и прочем. Что может быть безопаснее этого полумертвого леса, что жадно карабкается в горы? Что может быть прекраснее этих лугов, желтеющих уже в середине лета? Да и чего боятся, когда в округе столько скелетов?! Они, конечно, глупые, но такие забавные! К ним можно тихонько подобраться и воровать ребра – любимая детская шалость местной ребятни.

- Рада знакомству, господин Лан Кудоу. – Она ему улыбнулась. Вежливость – это королей… Чего-то королей… Чего? Ах нет же! Точность – вежливость королей. А вежливость – просто вежливость. Даже орки любят, когда им улыбаешься. А как мило снимать шляпу перед скелетами! Они при этом с поклоном могут снять свою голову. Нет, все же хорошо быть вежливым.
   Есть в одиночестве – грустно. Каким бы королевским не был ужин, он теряет весь свой вкус в огромном пустом зале. Тогда как кусочек хлеба, разделенный с кем-то, становится вдвойне, или втройне, вкуснее.
   Простые истины – это просто. Зачем за ними идти за тридевять земель в тридесятое царство?
   Девушка отломала кусок хлеба, выудила из котелка клубень топинамбура. – Да благословят боги пославшую нам пищу. Приятного аппетита. – И принялась жевать. И даже не причмокивала! Только, прожевав, снова посмотрела на человека. На его лице красиво танцевали блики огня. То наступали на тень, то отступали.
   - Угу. Я – аборигенка. – Так называют местных заезжие купцы. Ксуеман толком не понимала значение слова и считала, что так называется ее раса. А вот смысл дальнейшего был темнее тьмы за спиной. – Как… выживаем?.. Спасибо, хорошо выживаем. А Вы?
   А что еще могла подумать семидесятилетняя девушка, считающая привычный жизненный уклад обязательным для все и всюду?

Внезапно предгорья содрогнулись от подземного взрыва. Твердь пошла рябью, словно водная гладь. Раздался нарастающий гул, и под оглушительное «бабах!» в семи метрах от костра поднялся фонтан из земли и камней. Вместе с ним из образовавшейся дыры в воздух взвились две орущие благим матом фигуры. Грязные комья осыпались вниз, в опасной близости от Лана и Ксуеман. Следом приземлилась летающая парочка. Было очевидно, что какая-то магия удерживает из от свободного падения, однако удар оземь был все равно жестким. Обнявшись, они тщетно пытались удержаться на ногах, поддерживая друг друга. Потом свалились, сначала мужчина-гном, сверху на него девушка-человек. Последняя тут же резко вскочила, очевидно в невероятном возбуждении. Это была высокая и стройная молодая женщина. Одета она была по-походному и во все черное: шелковую рубашку, кожаные жилетку, штаны, заправленные в ботфорты и теплый плащ. Капюшон упал с головы. Белоснежные волосы, уложенные раньше в изящную прическу, растрепались и рассыпались по плечам. Большие глаза горели хищным ведьмовским огнем, казалось, ярче пламени костра. Она пронзительно зарычала и бросилась к отверстию в земле, откуда только что появилась. Девушка была вся перемазана в земле и очевидно побывала во взрыве: в свежем вечернем воздухе тело ее буквально дымилось, а нижний край плаща явно горел. Она только что жестко упала, однако, казалось, не чувствует ни усталости, ни боли. Путники могли подумать, что это из-за выброса адреналина, однако основная причина скрывалась в том, что ведьма являлась нежитью, хранящей свою душу в амулете. Склонившись над проемом, она закричала: Антонио Тсурьерда, я убью тебя! Если ты до сих пор не сдох, я разорву тебя на мелкие кусочки!

Гном, напротив, являл собой воплощение спокойствия. Он несколько секунд лежал неподвижно, затем открыл глаза, поморгал, сел и замотал головой, приходя в себя. Несмотря на то, что мужчина был закован в дорогие позолоченные латы с ног до головы, он явно пережил происшествие хуже, чем его спутница. Самым плохим в его случае оказалось пренебрежение головным убором: длинные рыжие волосы дымились на концах и издавали характерный запах.

<Начало игры>

Грог Руд медленно приходил в себя. «Ну и ночка выдалась…» - подумал он, - «И зачем я только согласился лично участвовать в испытании?». Вдруг он почувствовал неприятный запах жженых волос и начал руками сбивать с них пламя. Через некоторое время король обнаружил, что на голове кое-чего не хватает. – Моя корона! – басом взвыл гном. Неприятное открытие заставило его буквально вскочить на ноги. – Мой боевой топор! – новый громоподобный возглас разнёсся по окрестностям. Затем он услышал Мор, обращающуюся к нему и подумал, что ее предложение очень даже кстати. Сконцентрировавшись и выставив руку, он заставил землю под ногами вздыбиться волной, которая толкнула Ксуеман в его объятия. Зажав пленницу подмышкой, гном резво подбежал к ведьме и уже через секунду оказался снова в разгромленной подземной лаборатории. Тут же отпустил девушку, поставив ее на землю, и принялся озираться в поисках своих бесценных артефактов. Совсем скоро он их заметил и выставил вперед толстый короткий палец – Туда! Скорее туда! Я нашел!