-А?.. - очнулась она от кратковременных раздумий и как-то отрешенно посмотрела на дракона, - Не вижу причин не взять ее с собой...
-Кхем-кхем... Эльфийка, а кто только что чуть ли не тыкал посохом ей в лицо, пригрожая скорой расправой?!.. Эй, совесть, вроде бы я тебе предложила поспать немного...
Эс поднялась и отряхнула чуть-чуть запачканный плащ.
-Только следи за своими словами... Прошу.
Это последнее "прошу" было самой искренней вещью, которую она сказала за этот день. Действительно, Эселина хотела избавиться от многих ее привычек... Например, она просто ненавидела, когда оскорбляют ее рассу, то есть оскорбляют ее честь... Эльфийка просто выходила из себя и не могла ничего поделать с собой... Словно это была... какая-то липучая зараза...
Эс выжидающе посмотрела на собравшихся.
-Ну так что мы будем делать? Пойдем в таком составе или нас соизволит покинуть одна персона? - вот теперь в голосе звучал сарказм.

Элимиан встал и направился вдоль берега реки вниз по течению. Он не обращал внимания, идут за ним или нет. Пойдут, если захотят. Не захотят - не надо.
- Только может вы мне скажете, куда мы собираемся идти? А то как-то некрасиво получается, что я не в деле.
- К водопадам, если они тут есть, - отозвался парень, остановившись, но не обернувшись.
- Если идете - идите сейчас... - Элимиан мысленно выругался, но с места не сдвинулся. Шум воды успокаивал его. Тихий бархатный голос наперекор реке запел древнюю песню, на забытом всеми языке. Древний мелодичный язык светлых драконов, который переняли их темные сородичи. Язык был забыт, но не утерян окончательно. Элимиан знал его, так как его мать ценила древний язык, она помнила его. Она была древнейшей, той, которая разговаривала на этом языке...
Элимиан тихо пел песню, которую никто не поймет. Он сделал шаг вперед, другой, третий. Потом просто пошел вдоль берега.
--- водопад

Водопад? Ну это впринципе где-то даже хорошо. Холодная чистая вода, сильный поток, стаи мелких рыб...Наконец смогу и "душ" нормальный принять..
Начала размышлять Тизария, в очередной раз оторвавшись от реальности. За последнее время с ней такое часто случалось. Может быть, в глубине души, она всегда мечтала вырваться из этого бренного мира, посмотреть на кружевные облака, что неспешно плывут в прозрачной тишине и найти там невидимую лестницу, что ведёт прямо вверх. Куда-то туда, где начинаются облака. Туда, где больше нет боли...нет страха...Туда, где жизнь вечна и весна никогда не кончается...Среди этих глупых фантазий прозвучал голос. Вернее песня, которая вернула её обратно на землю. Эта красивая и непонятная  мелодия...Для Тизарии это козалось чем-то вне, т.к музыку она принципиально не слушала. Пожав плечами, она со скучающим видом направилась за Эмилианом и Эселиной.
----------Водопад

В это же время на берегу реки проявился маг, он осмотрелся по сторонам, кивнул сам себе.
- Ну что же, - сказал он. - Вероятность досадных помех тут исчезающе мала... приступим?
Сам воздух в этом месте, свежий и холодный, был не таким, как в Аримане - он был лишен слабой ноты светлой магии, присутствовавший в городе из-за повышенной концентрации эльфов.
Похоже, чародей долго ждать был не намерен, он отошел на пару шагов и взял посох на изготовку, перехватив его, как боевой шест.

Первый удар Рэйека маг отклонил, успев произнести какое-то звучное заклинание, заставившее посох вспыхнуть и поглотить заряд тьмы. Правда, Рэйек мог видеть и чувствовать, что магия его по-прежнему жива и вполне контролируема...
В щит Рэйека тут же полетел плотный шар, насыщенный темной энергией, способной высосать силу из любого существа при малейшем контакте. Пожалуй, если бы не защита, аура могла бы серьезно пострадать.

Отредактировано Сказитель (08-09-2009 19:20:40)

Старик выкрикнул заклинание, его окружил серый туман щита, поглотившего нити заклятия, однако это заняло какое-то время, вынудив старика пропустить свою атаку.

Маг вскинул посох, на мгновение навершие этого магического предмета налилось чернотой, а через секунду поставленный чародеем щит отразил заклинание Рэйека в него самого. Получилась своеобразная атакующая защита.

- Недурно, - сказал маг, направляя точечный заряд тьмы, внешне выглядевший как маленький дротик, против щита на Рэйеке... они сегодня договорились не убивать, посему целью дротика было пробить щит и слегка оцарапать плечо некроманта.
Старик покрепче оперся на посох, и выглядел весьма сосредоточенным.

Маг немного отвлекся на все эти манипуляции и наскоро окутал Рэйека сферой тьмы наподобие той, что создают Дроу, стремясь лишить того обзора, пока сам старик разбирается с дротиком. Плотный черный туман повис у некроманта перед глазами... а старик тем временем превратил дротик в удушливый черный вихрь и принялся вплетать его магическую силу в туман, чтобы тот слегка придушил юношу, коим считал пожилой маг Рэйека. Заклинание это требовало времени, так что соперник Рэйека полагался на завесу для отвлечения внимания.

Отредактировано Сказитель (11-09-2009 14:08:12)

Должно быть, маг решил немного передохнуть - он только стукнул посохом в землю, рассеивая все имеющиеся вокруг обоих поединщиков темные заклинания и с шутливой улыбкой предоставил Рэйеку право следующего хода.

Иглы растаяли в воздухе, не долетев до мага, когда тот пробормотал рассеивающее заклинание. Обернувшись облачками темного дыма, они постепенно растаяли. И тут, по всей видимости, старик применил не совсем честный прием - земля под ногами Рэйека дрогнула, расходясь трещиной.

Он услышал громкие проклятья сквозь сжатые зубы; видимо, маг, избавившись от заклинания, теперь не мог понять, куда делся его противник, и пытался отыскать его... несколько раз Рэйек в обличии кота слышал недалеко тяжелые шаги. Однако старик не рассчитывал на оборотня, да еще такого маленького размера; поэтому он никак не мог его обнаружить.

Начало игры.

Эйнеке оставил брата. Сидеть и караулить его полукровке никак не улыбалось. Особенно когда есть чудеснейшая возможность попытаться выковырять из-под булыжника очередную частичку местной флоры. В хозяйстве пригодится все. Особенно когда лезешь в горы в поисках очередной клыкасто-когтистой образины. Что-то пойдет в зелье, что-то на продажу, а что-то можно и на опыты пустить по прибытию домой. Брат же, уже мальчик взрослый и здоровенный как лось. Не помрет и не перепугается, проснувшись среди ночи. В конце концов, его охраняет Магиус, а это чего-то, да стоит. Эйнеке был готов смеяться своим мыслям вслух, однако поостерегся. Он привык быть ниже травы и тише воды, оказавшись в одиночку, да еще и в дикой местности. От этого напрямую зависело его выживание. Кинжал - не аргумент в споре с медведем или с еще чем-нибудь очень интересным и голодным. Примерно по этой же причине Эйнеке не отходил далеко от импровизированного лагеря, разбитого близ берега горной реки.
"Ну давай же!" - от усердия высунув язык, полукровка сосредоточенно скоблил мох, забившийся в трещину между двумя солидными валунами. От усердия у него даже проступили мелкие капли пота на лбу и стали слегка дрожать руки, но Эйнеке довольно скоро сладил со своей жертвой. Сунув пальцы в щель между камнями, полуэльф ногтями доскоблил остатки и, тихонечко хмыкнув, ссыпал клочки мха в один из поясных мешочков вместе с грязью и каменной крошкой. Приводить добычу в божеский вид он будет потом. Сейчас не время, да и не место, пожалуй. Еще многое предстояло сделать до пробуждения Наталя.
"Набрать воды в мехи, - мысленно диктовал себе Эйнеке, попутно озираясь вокруг и вытирая грязные руки об штаны, - При том не упасть в эту проклятую речку, не свернуть себе шею и не намочить ноги. Еще нужно успеть усесться рядом и изобразить из себя примерного часового..."
Переварив все эти мысли, полукровка не удержался от очередного широкого зевка, затем, поймав себя на мысли о том, что зверски хочет спать, встрепенулся и двинулся обратно к брату и чуть потрескивающему костерку. Впрочем, до брата Эйнеке так и не дошел. Впереди уже ярко мелькал алым огонь, но взгляд полуэльфа соскользнул с него на очередное прибежище мха. Секундное противостояние с самим собой закончилось фиаско, и Эйнеке прильнул к здоровущей глыбе, подвергая ее придирчивому осмотру юного маньяка-натуралиста. Облепившая шероховатую поверхность колония имела несколько иной цвет, нежели предыдущая попавшаяся на глаза полуэльфу, да и вообще выглядела она какой-то малознакомой...
"Старею что ли? Или дурнею? Не помню, чтобы мох имел такой оттенок... В этих краях уж точно," - вновь почесав в затылке, Эйнеке вытянул из петли на запястье кинжал и потыкал его кончиком в ворсистую поверхность мха. Трогать руками, жевать и нюхать что-то малознакомое полукровка старался пореже, а потому впал в очередную дилемму с самим собой, рассуждая как следует поступить в конкретно данном случае и попутно воскрешая в своей памяти многочисленные страницы и параграфы, прочитанных некогда трудов по мхам, грибкам и прочей годной для алхимического ремесла дряни. Результаты не утешали, да и разум в очередной раз позабыл об необходимости время от времени осматриваться, прислушиваться и принюхиваться во имя сохранения собственной бестолковой жизни.

"Опасен или не опасен?" - Эйнеке сосредоточенно хмурился, а руки его уже между тем делали свое дело. Проворно орудуя кинжалом, полукровка во всю скреб лезвием мох, оглашая округу тихим скрежетом металла о камень. В конце концов, если на кинжале не появились разводы от какой-нибудь невообразимой потравы и ничегошеньки вокруг еще не взорвалось, то мох этот не представляет собой особой угрозы. Да и вообще, Эйнеке ничего не слышал о взрывающемся мхе. О ядовитом да, но не о взрывающемся. Еще он слышал о мхе, который якобы вызывал галлюцинации. К этому конкретному виду у Эйнеке даже возник некий болезненный интерес, но благо эдакая дрянь ему еще не попалась под ногами, и Наталь мог спать спокойно, не волнуясь за шаткое здоровье братца и его не очень здравые идеи относительно того, чем можно разнообразить долгие вечера в таверне.
"Угу, будет он за меня волноваться! Накушается какого-нибудь самогона и пойдет официанток от работы отвлекать!" - мысленно усмехнулся Эйнеке и раздраженно повел плечами, припоминая утро их отъезда к Скалистым горам. Наталь ему все нервы вымотал во время сборов. Никак не мог отлипнуть от новенькой - девушки лет шестнадцати, нанявшейся к ним на работу.
Опять этот непонятный комок чрезвычайно ярких и жгущихся эмоций.
И зависть, и ревность. И обида. Особенно обида. В конце концов, чем он хуже Наталя? Если не обращать внимания на болезненную худобу и бледность, то вроде бы ничем не хуже. В чем-то даже лучше.
"Ой, будто оно тебе надо!" - одернув сам себя, Эйнеке едва не выронил кинжал, чиркнув его острием по скату каменный глыбы. Лезвие проскользнуло в миллиметре от его запястья, едва не оцарапав его. Эйнеке выругался, затем спохватился и резко затих. Во-первых, вести себя следовало опять же потише, ибо кто ж знает что там в кустах затаилось? Во-вторых, до слуха полуэльфа донеслись отчетливые звуки, не очень-то выписывающиеся в категорию звуков природных и нормальных для данной ситуации. Насторожившись, Эйнеке весь напрягся. Мысли о загадочном незнакомом мхе и новенькой официантке, фривольно флиртующей с братом, вмиг покинули его разум, позволяя думать ясно и холодно.
Некоторое время Эйнеке не двигался с места, напряженно вслушиваясь в темноту, затем, уловив тот же "посторонний звук", полукровка двинулся в нужную сторону. Прихватить кинжал он не забыл, а потому судорожно сжимал его в руке. Впрочем, Эйнеке продолжал искренне сомневаться в том, что столь жалкое средство самообороны ему поможет при оказии. Затаившись среди камней, полуэльф принялся всеми силами вглядываться в происходившее на том берегу реки. Силуэт коня с седоком отличить от расстилавшегося впереди ландшафта он все же смог. Первым порывом было скользнуть на несколько десятков шагов в сторону, к лагерю. Разбудить брата добрым любящим пинком под ребра, схватиться за арбалет и поприветствовать гостя, однако Эйнеке сдержался, несколько озадаченный вопросом "Кого же сюда вообще могло занести?".
- Эй! Остановись! - так и не показавшись из своего укрытия, бросил Эйнеке. По горлу будто полоснули когтями. Он уже давно не пытался кричать, да и вообще говорить в полный голос, а посему его выкрик больше походил на воронье карканье.
- Ты кто и куда едешь? - откашлявшись, добавил Эйнеке спустя некоторое время. Мысленно он уже взывал к магическому огню, оживавшему в его крови, и прокручивал в уме подходящие заклинание, что могло бы при должном везении ненадолго отвлечь потенциального противника.

Внимание привлечь удалось. Силуэты коня и седока замерли посреди реки. Звук выпускаемого из ножен оружия отзвучал в ночи удивительно знакомо, но жутко неприятно. Эйнеке даже поморщился, припоминая кое-что из общих с братом похождений. Сохранять концентрацию, необходимую для контроля внутреннего огня стало чуть сложнее. Неприятные воспоминания играли не на руку полукровке. Впрочем, он тут же одернул себя и замер в ожидании ответа, который не заставил себя слишком уж долго ждать. Эйнеке даже не успел начать сомневаться в том, что его слова смогли разобрать. Все же голос успел сделать полуэльфу очередную подставу...
"Гволкхмэй Северная... что-то знакомое?" - Эйнеке несколько озадачился, вновь теряя концентрацию. Магическое пламя, вскипевшее в его жилах, стало понемногу угасать. Да, имя показалось ему знакомым. Он и сам был наемником и в их с братом таверне побывало немало наймитов. Возможно, кто-то из гостей "Кота" упоминал в своих беседах сию особу. Сам же Эйнеке не смог выловить из хоровода воспоминаний хоть какой-нибудь образ, мало-мальски подходящий к озвученному имени. Значит, лично они не встречались, а если и встречались, то встреча была мимолетной и малозначимой, чтобы хорошенько засесть под корочкой мозга. На предложение выйти из укрытия маг отреагировал тихим смешком.
"А я ведь по своей природе трус," - не без доли самоиронии подумал Эйнеке, - "Трус прежде думает, а уж потом сверкает своей шкурой перед вооруженным чужаком..."
- Вложи оружие в ножны, Гволкхмэй Северная из рода Фриар, - еще раз возвысив голос, бросил полукровка, а сам мысленно рассчитал сколько ему понадобится мгновений, чтобы добежать до лагеря в случае тактического отступления. Результат он счел удовлетворительным, затем, отерев кинжал, вложил его в ножны и потуже затянул петлю у запястья.
- Я тебе не враг, покуда ты не враг мне, - куда тише чем прежде произнес Эйнеке, покидая укрытие со всей своей сдержанной грацией. Вновь пробуждая и удерживая магическую силу на кончиках пальцев левой руки, полукровка вышел на открытое пространство.
- Я - Эйнеке - зверолов и травник, - безразличным тоном молвил он и даже приподнял правой рукой краешек островерхой широкополой шляпы в качестве своеобразного знака приветствия, - Там у костра мой брат. Он спит, но звуки боя его непременно разбудят, - добавил Эйнеке спустя мгновение. Играть в безумца он пока не торопился. Это не имело никакого смысла. Как впрочем и попытки скрыть свое имя. 
- Я слышал шелест крыльев, - немного поразмыслив, бросил Эйнеке, - У тебя есть птица?

Мелькнувший в ночи ястреб особого восторга у полукровки не вызвал. Он инстинктивно дернулся в сторону и уже вскинул вверх руку, готовясь встретить опасность огненной стрелой, но ни слова произнести не успел. Заклинание не прозвучало, потому как послышался повторный свист и, птица вовремя сменила траекторию полета. Впрочем, сам Эйнеке запнулся и едва не полетел спиной вперед. Остатки концентрации ушли в никуда и рассчитывать на новую более-менее успешную попытку призвать к внутреннему огню в ближайшее время не приходилось, да и, наверное, в том надобности уже не было никакой. Всадница вложила клинок в ножны. Это Эйнеке пришлось по душе. Как впрочем и извинения за столь внезапное появление птицы, которое полукровка, впрочем, пропустил мимо своих вполне эльфийских ушей. Точнее сделал вид, что пропустил мимо ушей. А вот то, что всадница заставила коня продолжить путь через реку, заставило Эйнеке вновь напрячься. Он сделал несколько шагов назад, пытаясь сохранить приемлемую дистанцию.
- Чудесная птичка, - отступая, прошептал Эйнеке. Больше говорить в полный голос он не мог. Горло саднило от непривычки, да и желания голосить не имелось вовсе.
"Мантикора?" - а вот на знакомом названии чудо-зверушки Эйнеке встрепенулся и насупился, поглядывая исподлобья на Гволкхмэй, - "И ты что ли по ее душу явилась? Да еще и одна, не считая птицей... Сбрендила?" - маг попытался заглянуть в глаза визави, но в потемках он даже толком не мог различить черт ее лица, - "А может и проспорила кому, накидавшись эля до полуобморочного состояния..."
- Мантико-о-о-ра... - чуть растягивая слоги, зашипел Эйнеке, - А как же! Видел. Недавно пробегала. Разыскивала наймита, который снесет ей башку. Тобой, кстати, она тоже интересовалась, а потом слямзила горного козлика и пташкой упорхала в закат, - полуэльф выдавил вялую улыбку, больше походившую на гримасу, вызванную острой болью аж во всех зубах разом, - Шучу, - на всякий случай бросил он, и лицо мага вновь приняло совершенно отчужденное и равнодушное выражение, - Если поножовщина тебе и впрямь не нужна, то идем к костру. Я замерз, а переохлаждаться мне нельзя.
Кивнув головой в сторону небольшого лагеря, Эйнеке не сдвинулся с места. Спиной к чужачке поворачиваться он пока не собирался. Немного паранойи еще никому не повредило. Продолжать диалог вдали от уютного костерка и возможности смотреть в глаза собеседнице полукровка тоже не собирался, о чем, в общем-то, и говорил весь его вид.

Что-то в поведении чужачки было странным. Нет, конечно, Эйнеке не так часто встречаются посреди ночи вооруженные дамочки, разыскивающие мантикору, но все же... Само ее поведение, внезапное молчание и отсутствие какой-либо реакции на попытку пошутить заставило полукровку заинтересованно вскинуть брови. Природное любопытство давало о себе знать. Внезапная интрига и предчувствие чего-то... занятного завладели рассудком молодого мага. Он даже испытал некоторое глубокое удовлетворение от осознания того, что его, быть может, ждет приятная беседа с кем-либо кроме Наталя. Конечно, против его общества Эйнеке ничего не имел, да и вообще пристрастием болтать с малознакомыми личностями не отличался, но сегодня можно было бы сделать и небольшое исключение. Разнообразия ради.
- Коня можешь привязать рядом с нашими, - все тем же безразличным тоном молвил полукровка, когда дева, ведя коня под уздцы наконец двинулась к лагерю. Сам Эйнеке приблизился к костру и подложил в него пару хворостинок, затем украдкой покосился на брата. Наталь все еще спал. Оно и к лучшему, пожалуй. Эта бестолочь может все испортить и лишить младшенького удовольствия от попыток вызнать что здесь забыла Гволкхмэй.
- Не будем его будить, - прошептал Эйнеке, кивнув на мирно похрапывающего брата, - Наталь крайне докучлив и вреден, если разбудить его раньше срока, - между делом полуэльф расстелил запасное одеяло, - Садись, - произнес он, сам пристраиваясь на краю собственной импровизированной постели из таких же одеял и шкур, - Можешь сесть ближе, если я говорю слишком тихо для тебя, но, прошу, не касайся меня. Ты голодна?
"Да ты сама любезность, Эйнеке! Ишь разошелся!" - насмешливо прокомментировал происходящее внутренний голос. Маг предпочел проигнорировать это замечание. Внезапное любопытство уже изводило его изнутри. Он даже поддался чуть вперед, поближе к костру, чтобы в его свете как следует рассмотреть черты лица Гволкхмэй, чтобы иметь возможность смотреть ей в глаза. Смотреть как он любил. Долгим, неотрывным взглядом, лишенным каких-либо эмоций. Взглядом живого мертвеца, которым он порой ощущал себя, сгорая от жара очередной лихорадки. Правда, теперь чужачка и сама могла как следует рассмотреть его физиономию. Острые уши и раскосые глаза. Причудливый результат смешения крови людей и эльфов. И худобу на грани истощения - последствие многочисленных болезней. Эйнеке ощутил себя несколько уязвимым. Ему было страшно неловко за себя, такого... несуразного.
- Ты ищешь мантикору, - констатировал полуэльф. Он подтянул колени к груди и, поставив на них локти, подпер большими пальцами подбородок. Арбалет лежал неподалеку. Беспокоиться Эйнеке пока было вроде бы не о чем. Тем более, что остроухий уже успел решить, что чужачка не намерена при оказии приложить его мечом по загривку. Во всяком случае пока.
"Вероятно, она и сама ждет от меня чего-то подобного," - чуть усмехнулся своим мыслям Эйнеке, - "В конце концов, для нее я тоже чужак."
- Ты хочешь ее убить, - прошипел полуэльф, внимательно поглядывая на Гволкхмэй в ожидании возможной реакции, - Ты когда-нибудь имела дело с подобными созданиями? - Эйнеке ненадолго затих, задумавшись, - Ты одна, не считая коня и птицы. Я прав? Мантикоры опасные животные. Забить ее отрядом весьма... проблематично, а ты одна. Рискованно.
Маг затих вновь, когда в одном из мешков, сваленных в стороне от костра послышалась возня. Вскоре из этого же мешка показалась косматая кошачья голова. Два ярко-зеленых глаза сонно моргнули.

Эйнеке куда меньше беспокоился о правилах приличия. У него с этим всегда было туго. Он продолжал беспардонно разглядывать девушку, заставляя свою память от и до запечатлеть в себе ее черты. Изгибы тела, ширина плеч и бедер совершенно не волновали полукровку. Снаряжение Гволкхмэй (во всяком случае все, что было на виду) он успел оглядеть украдкой. Если дама носит клинок, да еще и резво им машет, то глупо сомневаться в ее физической силе и соответствующем сложении. Куда интереснее Эйнеке было лицо собеседницы. В один миг ему даже показалось, что он уловил в них что-то смутно знакомое, но тут же отмел эту мысль. Что угодно могло почудиться в неверном свете костра.
Все, что полукровка мог сказать с полной уверенностью, так это то, что Гволкхмэй несколько напоминает мальчишку, а еще то, что она, вероятно, выглядит моложе своих лет. В последнем уверенности остроухий не имел. В конце концов, возраста визави он не знал, да и определить на взгляд  его не мог. Эйнеке привык не очень-то доверять первому впечатлению. Оно бывает весьма обманчиво. Он сам себе был доказательством в этом. Эльфийская кровь давала знать. В свои семьдесят два Эйнеке походил на юношу. Кто знает какие тайны хранит в себе эта девица и кем были ее предки? Впрочем, Гволкхмэй слишком очевидно смахивала на человека, когда как в Эйнеке и его брате человеческого прослеживалось немного. Во всяком случае, рожами они уж точно в папашу-эльфа пошли. Как бы это не бесило Эйнеке...
- Как хочешь, - равнодушно пожав плечами, отозвался полукровка и проводил взглядом ястреба. Магиус, показавшийся из мешка и вовсе проигнорировал птицу. Она вызывала у него меньше интереса, нежели новый двуногий вблизи его лежбища. Снэхл, принимаемый большинством обывателей за простого кота, еще раз моргнул глазами, но погладить себя позволил без пререканий. Эйнеке, на время переставший изучать лицо Гволкхмэй, перевел взгляд на своего любимца. Реакцию Магиуса на "гостью" полуэльф посчитал хорошим знаком.
- Его зовут Магиус, - представил питомца Эйнеке, вновь пытаясь заглянуть в глаза собеседнице. Комплимент, перепавший "почти коту" польстил не только Магиусу, который, одобрительно зафырчав, плюхнулся поближе к новой знакомой, но и полукровке. Он даже прищурился от удовольствия, но растолковывать истинную сущность своего лохматого друга не стал. В конце концов, это не имело особого значения. Снэхлов мало, они редки, да и в действительности едва отличны от простых домашних котов. Сейчас же есть и более занятные темы (да простит Магиус!).
- Всякое, - неторопливо согласился Эйнеке, затем, заметно расслабившись, продолжил, - Но всегда есть что терять. Неиспользованные возможности, например. В конце концов, помереть дело нехитрое и большого ума не требует. Выжить и взять у жизни свое куда занятнее и сложнее, - полуэльф вновь замолчал, переводя дух. Ему было категорически необходимо выдержать эту паузу, чтобы восстановить дыхание и дать отдых продолжающему саднить горлу.
"Надо бы заварить что-нибудь успокаивающее, иначе так и будет болеть," - с ноткой обреченности подумал маг, проводя мысленный обзор содержимого своих сумок с травами и ингредиентами. 
- Сколько тебе обещали в оплату? - вновь зашептал Эйнеке, - Или ты совершаешь глупости задаром? И знаешь, было бы неплохо набрать воды в мехи и котелок. Ноги мочить мне тоже нежелательно.

Ничего так не греет душу, как бескорыстная помощь малознакомых людей. И знакомых тоже. Вообще, Эйнеке нравилось, когда кто-то вот так вот исполнял его просьбы. Не навязывался и не отпирался, а делал то, что нужно, заслышав просьбу. Впрочем, просьбы Эйнеке многие принимали за приказы. Находились даже те, кто считал что младший брат помыкает добродушным и легковерным старшим. Эти личности страшно угнетали Эйнеке и периодически вызывали желание подложить им в постель крапивы. Этим полукровка баловался в Академии. Хотя и вылетел он оттуда по совершенно иной причине, но многочисленные петиции одноклассников-недоучек, пожалуй, тоже сыграли свою роль. Это ужасно льстило.
- Мехи вон там, - монотонно протянул Эйнеке, мотнув головой в сторону сваленных в кучу седельных сумок, заплечных мешков и бурдюков. Двигаться самому полукровке категорически не хотелось. Он около двух часов прыгал с кинжалом наперевес и охотился на мох. Это не прошло даром. Эйнеке немного замерз и утомился. Ему нужно было как следует передохнуть и отогреть похолодевшие пальцы. Каждое движение же требовало от полуэльфа физических усилий, а значит портило полноценный отдых. В общем, встать и самому подать мехи, да еще и сделать несколько шагов обратно к одеялам было поступком невыгодным и иррациональным.
- Вино оставим на потом, - изобразив пародию на вежливую улыбку, Эйнеке отозвался на предложение угоститься чужими припасами, - Сейчас мне нужен кипяток и свежее питье на утро. До лежбища этой твари не меньше чем полдня пути, который частично придется пройти пешком.
Наталь еще до захода солнца выследил мантикору или думал что выследил. В этих вопросах Эйнеке старался доверять брату. Из него самого следопыт был не очень. Определить кому какой след принадлежит, опознать чьи когти оставили борозды на камнях или кто пожрал те или иные останки убиенной добычи младшенький мог, а вот дальше в дело вступал Наталь. Он хотя бы не выпадал в прострацию, одолеваемый десятками логических цепочек о возможных дальнейших перемещениях жертвы. Наверное, у брата было особое чутье. Он сразу выбирал один нужный вариант развития событий и убеждал в нем каждый раз младшего, указывая на следы чужой жизнедеятельности.
Что же до сокрытия ценной информации... Эйнеке не видел ничего особенного в том, чтобы дать понять Гволкхмэй о том, что они все-таки выследили мантикору. Ей это знание, согласно замыслу Эйнеке, должно было дать повод задуматься и немного поднять цену услуг братьев, если она решит ими воспользоваться, а нужного направления к логову он так и не упомянул. Так что при оказии полуэльф ничего и не проиграет.
"В конце концов, если она сама умеет читать следы, то уже знает все, что знаем мы об этой особи," - решил Эйнеке, попутно перебирая травы в поясных сумочках и мешочках. Магиус, почуяв знакомый аромат и услышав возню, поддался чуть ближе к приятелю. Потрепав снэхла между ушей, полукровка выложил на одеяло рядом с собой пригоршни сушенной душицы, череды и пижмы, а все лишнее смел обратно в сумки. Кроме мяты. Пару листиком мяты Эйнеке в силу дурной привычки сунул в рот и разжевал. Магиус наградил хозяина весьма красноречивым взглядом, а полукровка, демонстративно закатив глаза, буркнул:
- Ой, можно подумать ты сам так не делаешь, когда я не вижу!

Кажется, никто кроме Магиуса не заприметил маленькую выходку Эйнеке, что оставило его еще более довольным чем прежде. Пережевав листочки мяты, он сплюнул их в сторону, подальше от костра и принялся ожидать возвращения Гволкхмэй с котелком и мехами. В принципе, ему больше ничего и не оставалось кроме того как сидеть и покорно ждать. С такого расстояния она не услышит его тихого шипения, да и он больше не сможет видеть ее лица. Полукровка сидел на месте, почти недвижимо, и лишь кончики его пальцем рассеянно теребили мягкую черную шерсть Магиуса. Снэхл, кажется, опять уснул. Во всяком случае, на грохнувшиеся рядом бурдюки он отреагировал довольно апатично. Просить подвесить котелок над огнем не пришлось. Гволкхмэй сделала все сама, и Эйнеке даже снизошел до кивка головой в знак своей признательности.
Гволкхмэй между тем сетовала на распроклятую реку, в которой видимо успела даже частично искупаться. Во всяком случае одной ногой уж точно, потому как девушка стягивала с этой самой ноги мокрый ботинок. На ругань новой знакомой полуэльф не обратил ни капли внимания. С волками жить - по-волчьи выть. И не такого наслушался, в общем, а в исполнении этой дамочки, столь похожей на чьего-нибудь молоденького оруженосца, это звучало даже по-своему забавно. Наталь продолжал самозабвенно храпеть. Очевидно, его ничто не беспокоило. Особых угрызений совести за то, что Гволкхмэй пострадала (пускай и незначительно) из-за него не пробудилось в душе Эйнеке, но он все же решился пошевелиться, дабы принять участие в спасении промокшего ботинка, да и самой Гволкхмэй.
- Поставь сушиться к костру. Если боишься прожечь, я сам могу их высушить, - с некоторым усилием прошептал он, затем, подцепив край ближайшего одеяла, попытался накинуть его на девушку. В этом деле не забывал Эйнеке и проявить некоторую педантичную аккуратность. Он умудрился сдвинуться с места вместе с тяжелым одеялом, не задев ни единой кучки трав ссыпанной рядом, не потревожил Магиуса и даже попытался проделать все так, чтобы избежать прямого контакта с чужим телом. После Эйнеке отступился и сел обратно, скромно собирая длинными пальцами мелкие камешки, которые можно было бы нагреть для просушки ботинка.
- Мне интересен лишь хвост мантикоры, ее яд и кровь, - между тем умиротворенно шипел маг, продолжая оборвавшийся разговор о чудище, - Не отказался бы и от когтей с клыками, но согласен и на это, - он коротко глянул на  Гволкхмэй, вновь пытаясь разобрать что же у нее на уме.
Долго затягивать эту игру в намерения Эйнеке не входило. То, что ему было нужно, он в каком-то смысле добился. Послушал чужой голос, скоротал некоторую часть ночи и даже был избавлен от необходимости приближаться к холодной воде. Это уже хорошо. Сейчас же время для делового предложения. Время чтобы узнать, удастся ли подзаработать еще или же нет. Никогда нельзя упускать удачный момент. Это недальновидно.
- Как я уже говорил, мы с братом звероловы. Опытные звероловы. Иногда ловим подобных созданий по чьей-либо прихоти, иногда убиваем, - неторопливо повел свою речь полуэльф, - Эту мантикору нам полагается убить ради некоторых ингредиентов для нашего заказчика. Шкура ему малоинтересна. Особь молодая, ее грива еще не до конца сформировалась, - Эйнеке криво усмехнулся, - Но не суть. Если твой работодатель не расстроится от отсутствия у его коврика жала и еще кое-чего по мелочи, то мы вполне можем договориться, - очередная пауза, затем голос мага зашелестел вновь, - Мы вместе дойдем до логова. Кровь, яд и жало наши, если ты нанесешь бестии последний удар. Это будет оплатой за услуги следопытов. Если я или брат убьем мантикору, то к хвосту и яду мы берем на двоих тридцать процентов с твоей оплаты. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы. Устроит?

Плащик из мантикоры в подарок невесте - кретинизм и склонность людей к саморазрушению не знают пределов. От этого становилось одновременно и горько, и смешно. Смешно, потому что подобные потуги не могли не забавлять. Горько, потому что Эйнеке и сам был склонен к чему-то подобному. Одна его половина уж точно. Наверное, именно из-за своей чрезмерной внутренней человечности Эйнеке и избрал такую работу - убивать и ловить вольное (хоть и опасное, потому как "опасность" их природная суть) зверье из-за прихоти какого-нибудь женишка, которому приперло подарить даме накидку именно из мантикоры. Впрочем, не туфельки из дракона или поясок из василиска, и на том спасибо. Фантазия одержимых любовной горячкой или же простой жаждой нажиться за счет приданного богатенькой девицы порой не знает границ.
"Кто-то жестоко разочаруется, увидев шкурку столь юной особи и ее клочковатую гриву," - мысленно усмехнулся Эйнеке, смакуя в воображении эдакую картину. Камушки он оставил в покое. Вероятно, нужды в них уже не было. Разве что кинуть один Наталю в голову, чтобы храпел потише. И вообще проснулся. Уже начинает понемногу рассветать, а он все спит вместо того, чтобы готовить завтрак, заваривать отвар для брата и вообще лошадей седлать. В общем, Нат обнаглел и всячески заслуживает получить по своей бестолковой голове. Но камнем побольше.
- Если выживем, то никто в накладе не останется, - вновь улыбнулся Эйнеке. Он хотел бы чтобы его улыбка была искренней и добродушной, но вместо этого вышла очередная лукава усмешка, которая так не нравилась дворовой ребятне Греса и ученикам Академии.
Между тем атмосфера у костра стала еще чуть более теплой и доброжелательной. Девушка избавилась от части своей амуниции, что весьма благоприятно подействовало на Эйнеке. Он вновь почувствовал себя в безопасности. Словно знал эту особу не меньше лет десяти кряду. На одежду Гволкхмэй маг вообще не обратил никакого внимания. Одетая - это хорошо, а во что не важно. Он сам на принца не похож и в атласе, да бархате не гарцует, чтобы возникать. Закипела вода в котелке, и Эйнеке с головой ушел в составление нужного ему отвара. Он снял котелок с костра, выискал где-то среди шкур подобие кружки, ссыпал на ее дно смесь из трав и залил ее кипятком. Оставалось дождаться когда варево завариться как следует, процедить его и прополоскать больное горло. За это время можно обдумать как тактичнее объяснить брату присутствие незнакомки у их костра или попытаться разговорить саму незнакомку, к которой Эйни еще не успел потерять интерес. Второе оказалось чуть предпочтительнее.
- Гволкхмэй... - протягивая каждый слог и словно пробуя имя на вкус, произнес Эйнеке. Взгляд снова сфокусирован на глазах девушки, а голова заинтересованно склонена к плечу, - Твой пернатый спутник тебе подходит. К имени. Я прав? Если не хочешь провести остаток ночи в тишине, я могу тебе рассказать то, что знаю о нашей мантикоре. Или ты расскажешь мне откуда ты родом и чем промышляешь.

"Так значит ты бастард," - Эйнеке моргнул. Обычно в его обществе люди не торопились откровенничать, да и сам он старался не говорить того, что прятал глубоко в закоулках мозга. Многим он не нравился. Кто-то его даже чурался. Иногда этого Эйнеке добивался сам, начиная подражать безумцу или ловко имитируя судороги. Сегодня что-то точно пошло не так. Гволкхмэй пускай и тихо, но вполне твердо поведала полукровке свою историю. Маг слушал молча и жадно. Он всегда так слушал, пытаясь уловить в чужих словах подвох или возможную выгоду. Лжи в рассказе новой знакомой, однако он не почуял, да и не хотел чуять. Слишком рано разочаровываться во временно союзнике. Разочарование может сильно омрачить вроде бы приятную беседу и сыграть злую шутку в бою. Идти в бой следует или улыбаясь или безумно хохоча, не думая об общей степени несправедливости и прозаичности жизни.
"Ошибка и грязное пятно на родовом гербе... Единственная ошибка и грязное пятно. При том, желающее этот родовой герб омыть чужой кровью во имя свершения мести," - новая и несколько неуместная усмешка скривила губы Эйнеке. Любопытство в его сознании вспыхнуло вновь, на этот раз смешиваясь с некоторым творческим порывом. Он должен бы как следует расспросить эту девушку о подробностях падения ее рода. И о многом другом. Особенно о семейных легендах и преданиях. Еще можно было попытаться выведать герб. А потом все это перенести в дневник. Записать и зарисовать. Пополнить коллекцию. Взор Эйнеке, прикованный к  Гволкхмэй, но уже смотрящий как будто сквозь нее, лихорадочно вспыхнул.
Между тем вставало солнце и начинали просыпаться мелкие пичужки. Это означало только одно - скоро проснется Наталь, а если Наталь скоро проснется и поблизости есть орущие по утру птички, то нужно убрать подальше арбалет. Свое оружие полуэльф отодвинул чуть в сторону. Незаряженный арбалет Наталя Эйни сдвинул чуть подальше носком ботинка, затем он чуть виновато и вместе с тем печально улыбнулся гостье, как бы извиняясь за возможное поведение брата после его пробуждения. То, что Наталь устроит какое-нибудь шоу Эйнеке не сомневался. Не могло все идти вот так вот хорошо. В рамках приличия и здравого смысла.
- Полуэльфы, - чуть качнул головой Эйн, выходя из легкого оцепенения. Он потянул руку к кружке, но, почувствовав исходящий от нее жар, решил подождать еще немного, затем несколько рассеянным взглядом скользнул по шевелюре Гволкхмэй. В свете утреннего солнца волосы новой знакомой напомнили ему цвет плавленого золота. Кажется, теперь Эйнеке знал какого оттенка будет его новая туника. Осталось только найти подходящую материю и сделать заказ портному.
- Наша мать была человеком, - преспокойно продолжил маг, - А отец лесным эльфом. Изгнанником, как я думаю, - а вот при упоминании об отце голос Эйнеке невольно перескочил на более высокие и раздраженные ноты. Полукровка даже невольно закашлялся, едва не поперхнувшись собственными словами, - Родом мы из Греса. Близнецы... Впрочем, не так уж и похожи мы. Не то что в детстве, - полукровка тихонечко фыркнул и покосился на брата, - В Гресе мы выросли. Там и учились. Пока нас не турнули с Академии. За... за все хорошее. Нарушать дисциплину и пререкаться с преподавателями - это у нас, пожалуй, семейное. Одно на двоих с братом. 
Эйнеке ненадолго затих, обдумывая что же еще он может сказать Гволкхмэй из того, что ей знать вполне допустимо. То, что они с братом маги (хоть и недоучки, выкинутые из Академии) он уже дал понять. Что до семьи...
- После того как нас отчислили, мы не вернулись домой. Совесть заела. Не думаю, что смог бы жить под одной крышей с дедом. Он слишком много денег вложил в нас, - уже чуть более отстраненно заговорил Эйнеке, - А мы этих вложений не оправдали. В общем, с тех пор мы валандаемся по свету. Сначала как простые наемники, потом уж стали только зверьем заниматься. В людских сварах больше грязи и крови.
Сказав это, полукровка затих тем самым передавая слово Гволкхмэй. Про дальнейшую судьбу своей семьи ему говорить не хотелось. В конце концов, семьи у него уже давно не было. Эльфийская кровь, даровавшая ему долголетие, стала и своеобразным проклятием. Только с возрастом Эйнеке дошел до мысли о том, что он был обречен пережить большую часть тех, кого он знал, к кому был привязан. Только отец и брат оставались с ним в этом отношении равны, но отец ушел. Бросил. Брат... Иногда хотелось его задушить.

Поход дело хорошее и не важно за чем он. Главное то, что по пути Наталь будет палить во всю пушнину, которую заприметит, а главное то, что он увидит как огромный неповоротливый Магиус снова перепачкается в крови недавней живой добычи. Потом они сготовят ужин из того, что кот недоест - настоящее прожаренное мясо с запахом костра и без привкуса сковородки. К тому же сколько полукровка себя помнил ему всегда хорошо спалось на свежем воздухе. В таверне он был лишен этого скорей по собственной глупости. Причиной всему была новая хорошенькая официантка. Если быть честным, то Наталь нанимал ее для брата, но Эйнеке проигнорировал её, как и многих других до. В общем, чтобы вложения не пропали зря, Наталь в очередной раз воспользовался всем сам, что и привело к серии бессонных ночей.
И все, что хотелось полукровки, оказавшись вдали от новой любовницы, так это хорошенько выспаться. Но по воле судьбы в эту ночь ему все мешало. Сначала Магиус ворочающийся в своем мешке, где Нат спрятал флягу с довольно крепким алкоголем, и если Магиус его грохнет своим пузом, то брат опять будет ругаться, что кот пропах сивухой. Затем когда кот успокоился куда-то ушел Эйнеке. Конечно же, Наталь не должен был этого заметить, если бы кот дал ему уснуть. Здесь уж остается только забыть о глубоком сне, поудобней перехватить молот под спальным мешком и бдеть в полглаза. Но и это вскоре устаканилось. Под мерное постукивание кинжала о камень с той стороны куда пошел Эйнеке.
Решив что, если воспаленный бессонницей мозг способен уловить и такое, то заметить и приближение опасности ему не составит труда, Наталь отпустил молот и стал готовиться упорхнуть в свои сны. Но невдалеке процокала чья-то чертова лошадь, после прозвучал голос брата и, кажется, не встревоженный. В ответ послышался женский голос. Наталь не стал подниматься, но все же снова взялся за молот. Затем голоса переместились в их лагерь. Брат довольно мило беседовал с незнакомкой. Даже слишком мило, как показалось Наталю. Разговор не очень интересовал Ната, да и раз уж его не стали будить, значит могут обойтись без него. Девушка, рассказала свою историю, Эйнеке свою. Нат даже надеялся что их милая беседа перерастёт, во что-нибудь более интересное... Правда, тогда ему пришлось бы выйти погулять, что несмотря на всю любовь к брату, не очень-то хотелось делать...
В общем, Нат продолжал валяться без дела, пытаясь уснуть и не вслушиваться в чужой разговор. Пока речь не зашла об мантикоре. Точнее, о дележке трофеев. И горячо любимый брат случайно забыл упомянуть о голове, которую Наталь очень хотел себе подвесить над стойкой в таверне. Выругавшись про себя, полукровка поднялся с постели и постарался незаметно отпихнуть молот себе за спину.
- Доброго утречка! Что, кота гладите? И без меня! - сонным голосом буркнул Наталь в качестве приветствия, затем полукровка сгреб в охапку Магиуса, который кажется развернулся к нему. Кот был неплохой заменой одеялу.
- Случайно услышал про мантикору. Ничего не имею против, но мой брат забыл упомянуть, что нас еще интересует, голова твари, - Наталь старался придать голосу доброжелательный тон. Старался ровно настолько, насколько это может сделать разбуженный полуэльф.

-Ну ладно,-пожала плечами Гволкхмэй, проводив Эйнеке взглядом. Затем перевела его на Магиуса.-Что ж, ты то хоть не убежишь?-усмехнулась девушка, протягивая коту кусок сыра. Тем временем Регнфос, увидев, что Волэй раздает еду, издал пронзительный крик и молнией метнулся к девушке.
-И ты туда же, прихлебатель!-шутливо обругала ястреба Гволкхмэй и насыпала на траву немного хлеба. Регнфос ещё раз крикнул, но уже не так громко, и пошёл есть.
-Меня, кстати, Гволкхмэй зовут, хотя, возможно, ты слышал,-обратилась девушка к Наталю.-А зачем тебе нужна голова мантикоры?
Она отломила от буханки ещё кусок и, положив на него остатки сыра, принялась есть. Взаимоотношения двух братьев крайне забавляли девушку. У нее с братом было полное равенство между собой, несмотря на то, что брат был старше Волэй на два года. Равенство между братьями и сестрами, в случае если все они сражаются или управляют делами рода, было прописано в родовом кодексе. Глупо, как и все правила рода, но справедливо. Она вспомнила, как они делили добычу и право воевать в более хороших местах, делили лучших лошадей, лучшее снаряжение-все это решалось боем до первой крови. Они с братом сами так решили. Все лучшее достается лучшему. Сейчас бы Гволкхмэй только посмеялась, если бы ей кто-то такое предложил. Ещё она вспомнила, как брат все время снимал ей шлюх во время походов, а она обожала подсылать к нему молоденьких парней. Это было смешно, но ни для брата, ни для неё самой не было разницы, с кем спать; секс-это одно, а вот любовь-совсем другое. Любовь, которой у Гволкхмэй никогда не было. Впрочем, разве она могла себе это когда-то позволить? Раньше уж точно не могла, а сейчас...сейчас на неё никто и не посмотрит-кому нужна грубая наемница, выглядящая как мальчишка? Даже шлюхам или изредка торгующим телом парням она будет без надобности- денег-то у Волэй все-равно нет.
Девушка помотала головой, отгоняя эти мысли и доедая свой завтрак. Да уж, подумать только, утро началось с мыслей о сексе и настоящей любви!

Отредактировано Гволкхмэй Северная (01-02-2016 22:22:21)

Нет, Магиус никуда убегать не собирался. Он даже и не думал о подобной глупости. Ну какой убегать, когда тут на халяву жрачку раздают? Снэхл, довольно урча, принялся поглощать сыр. На ястреба он отреагировал вполне в своем духе. То есть крайне апатично. Он лишь глянул на птицу уничижительным взглядом, мол, "чего шумишь, дурной?" и продолжил свою трапезу, абсолютно игнорируя действия двуногих. Двуногие вообще крайне взбалмошные существа. Чего на них энергию тратить? Побегают и успокоятся. Об одном Магиус, быть может, и сожалел: о своем бестолковом друге-полуэльфе, который зачем-то убежал от еды и доброй женщины, кормящей всех и вся сыром. Неразумные двуногие... Взбалмошные...
Эйнеке между тем сидел на своем камне, воинственно нахохлившись и чувствуя как предательски горят его щеки и острые уши. Стараясь скрыть это, он надвинул шляпу чуть ли не на глаза и прервал мысленный контакт с братом. Тот все равно продолжал думать о всяких глупостях про сортиры и головы распроклятых мантикор. Еще Эйнеке не хотелось, чтобы брат знал, что ему удалось застать младшенького врасплох, вынудить ретироваться. И поддаться. Поддаться глупым неуместным эмоциям, от которых резко взогрелась кровь и заломило в груди от слишком мощных толчков взбудораженного сердца. Желание задушить Наталя возросло стократно.
"И чего этот болван от меня ждет?" - негодующе поглядывая на брата, думал Эйнеке. Он не знал что его больше уязвляет: попытки брата уровнять их во всех отношениях или же тот факт, что сам Эйнеке действительно был ничем не лучше близнеца. Да, он не носился за каждой встречной юбкой, но все же тоже испытывал влечение. Пускай и мимолетное. Глупо отрицать, что женщины бывают весьма привлекательны, да и Гволкхмэй вполне неплоха, если ее переодеть и как следует вымыть, но... какой же все-таки Наталь болван! Мимолетные связи бессмысленны, а постоянные отношения... Не будет постоянных отношений, потому как оба они (и Наталь и Эйнеке) выродки от смешения крови эльфа и человека, не имеющие даже понятия о том, сколько им отпущено лет жизни. Слишком уж это легкомысленно отвлекаться на что-то недолговечное вроде человека или же красть годы счастья у чего-то вечного, как эльф. Легкомысленно и нечестно.
"Впрочем, у нее красивые волосы..." - совершенно не заметив столь странный мысленный переход, сам себе сказал Эйнеке, - "Если Наталь станет вокруг нее виться, буду и я. Чтобы ему не повадно было," - решил в конце концов полукровка, совершенно не представляя как ему вообще следует совершать эдакий подвиг, и весь напрягся, потому как брат направился к нему с неким подобием завтрака. Коротко оценив подношение, Эйни позволил брату себя укутать в одеяло. Он и впрямь успел опять замерзнуть, так что одеяло было только кстати, а вот аппетит напрочь отказывался просыпаться при виде сухарей и пары полосок вяленного мяса на каком-то подобии тарелки. Закутавшись поуютнее, Эйнеке зыркнул на Наталя. Он хотел было предложить ему взять половину завтрака, как обычно и делал, однако близнец уже ушел собирать пожитки и готовить к отбытию коней.
- Не забудь ничего! - шикнул вслед ему полуэльф, а затем не торопясь поднял посудину с едой, да поморщился, подумывая кому бы все это безобразие спихнуть. На Гволкхмэй он старался не смотреть вообще, ибо и так себя чувствовал полнейшим идиотом, краснея от этого еще пуще прежнего.