Сказать честно - она не хотела бы пить непонятно что, но, судя по обрывку разговора, что она все же слышала краем уха, предлагаемая ей “таб-лет-ка” была той же пилюлей и должна была снять неприятную ноющую боль в вышибленной руке. Рада по началу действительно отвела голову в сторону, словно капризничая, как ребенок, вообще она не любила, когда с ней ТАК возились. Она вполне могла съесть предлагаемое сама, только в руку дайте. “Ага точно. В какую из? В ту, в которой чаша или в ту, которая едва пальцами шевелит? Ну умница! Ну догада!” После этих коротких размышлений, она перестала крутить головой и сама осторожно забрала таблетку губами, короткое быстрое движение и она уже поднимает чашу с водой, чтобы запить. Странная, чуть горьковатая, действительно круглая, но не как её пилюли, а плоская, как монетка. Натаниэль после этого принялся чем-то заниматься, если быть до конца откровенной, она не совсем понимала чем, ведь эту часть разговора она даже мельком, даже в пол уха не запомнила, рука покоилась на бедре, да, ныла, но не смертельно, это вам не стрела в грудь, в жалких нескольких сантиметрах от сердца и не нож между ребер, это и потерпеть можно. Да и, по долгу работы она постоянно наблюдала не самые приятные картины, мало того, наслушалась и женских криков во время родов, и что-то ей подсказывало, что вывихнутое плечо причиняет не такую боль, чтобы орать, ныть или скулить, ежесекундно требуя внимания к своей ушибленной особе. Эту боль можно было перетерпеть молча, а потому и смысла не было тревожить своими воплями окружающий. Судя по всему, её новый знакомый делал повязку, но несколько не такую, как обычно делала она. Что такое “конверт” она не знала, но в целом как могла помогла - не стала мешать в действиях, даже попыталась отставить куда-то чашу с водой, но не знала куда, а потому бросила попытки. В её мире не было конвертов, письма сворачивали или в рулончики, после чего запихивали в специальные круглые коробочки, или в толстые книги вкладывали, между листов, или еще проще - загибали углы письма к центру и запечатывали воском.
Закончив с повязкой, её знакомый вспомнил о том жесте, что она ему продемонстрировала столь недавно. Чашка ушла из руки и в неё легла небольшая, но тяжеленькая, плоская коробочка, словно бы дощечка узкая, но какая-то гладкая.
- Благодарю. - Девушка положила её на колени и принялась в прямом смысле изучать. Одна из сторон была гладкой, ровной, словно стекло, противоположная ей - не стеклянная явно, но и не деревянная, не железная, чуть шероховатая, словно с каким-то очень мелким тисненым рисунком, опять из какого-то непонятного материала, словно бы и тот, из чего была та граненая бутыль, но и какого-то другого. На этой самой тисненой стороне, у одной из коротких сторон была стеклянный кругляш, а на противоположной, словно бы дырочки. - Вы столько раз говорили, что… “позвоните”, разве он не сломается, если его ударить колокольным молотом? Этот… те-ле-фон не похож на что-то прочное, он даже не железный… Или он сам звенит? - Она его тряхнула, но предмет в руках не зазвенел, а потому она несколько смутилась. Барышня явно выражала свои сомнения по поводу того, что можно с этой непонятной штукой что-то делать. - Позвонить - это же как пойти постучать в дверь. Позвонить можно в колокол позвенеть бубенцом или колокольчиком, постучать в дверь, но… - Она явно не понимала как кусок какого-то материала, оказавшийся у неё в руках может кому-то звонить. - Как можно позвонить кому-то, если вы остаетесь здесь? Я слышала о зеркалах-братьях, способных отображать смотрящегося в него на втором зеркале, видела книги-близнецы, в одну пишешь, а появляется надпись и во второй, но я никогда не видела ничего такого, что могло бы передать голос… - Она чуть нахмурилась, изучая уже боковые грани телефона, найдя на них несколько узких полосочек, который вдавливались внутрь и издавали при этом тихий-тихий щелкающий звук, словно кузнечики. - Или же это просто какое-то волшебство, магия, которая живет в вашем мире?
Она осеклась и смолкла, мысленно уже высказав себе все, что о себе же думает. “Кто тебя за язык твой болтливый тянул, растудить твое налево, на бекрень верхушки леса?” Натаниэль же, вернулся к теме леса, нимфа как-то более менее выдохнула, но не на долго. Мужчину, кажется, просто распирало от необходимости узнать все и сразу. “Да.. помнится ты тоже была поглощена именно этим стремлением, когда подвешивала кристаллы над аркой… а ведь Мартин говорил… Словно знал...” Она тяжело вздохнула, поняв, что Нат от неё все равно не отстанет и объясниться с ним придется. Вопрос в том, как же подать то, что она хочет ему донести, да так, чтобы он не упек её в дом скорби. “Нарисовать ему наш мир? Хотя бы карту? А как… ты слепа… ты сейчас разрисуешь ему такие каракули, что сама ужаснешься, если прозреешь… Просто рассказывать? Сочтет, что ты юродивая… кто ж в здравом уме и твердой памяти поверит в такое? Да и… Откуда тебе знать, может в этом мире и не знают, что можно прыгать, что есть такая магия, какой пользовалась ты… Ведь она не действует тут. Её словно и не было никогда у тебя… Другая земля, другие энергии, материи и другая магия… Да… пожалуй то, что он говорит это магия их мира… Просто особенная, непонятная тебе… Как же объяснить-то…” Она протянула мужчине его телефон.
- Возьмите, Натаниэль. - После этого она поймала мешочек, разделенный внутри на два. В одной части - пилюльки, в другой - монетки. Именно монетки она и достала, после чего протянула их своему спасителю. - Вот. Посмотрите. Этих монет вы так же на найдете, как и не нашли города, в котором я живу и практикую целительство. Не найдете не потому, что их нет, их не может не быть, когда они лежат у вас на ладони, не найдете потому, что их никогда не было в вашем мире. Ни в вашем, ни в сотнях других. - Она вернула руку на подлокотник. - Не говорите ничего, я чувствую, что вы удивлены и не верите мне, но это правда. Миров на самом деле бесконечно много, как звёзд в ночном небе. Все миры разные, чем-то похожи, чем-то отличны. Если вы будете искать, вы найдете похожие монетки, но не такие. Поэтому и я вас понимаю, но речь ваша кажется мне мудрёной и чужой. Видимо, наши с вами миры похожи. - Она замолчала на некоторое время, поняв, что мысль её увела её куда-то далеко от его вопросов, и надо как-то плавно перейти к ответам, но не выходит.
- Я оказалась в том лесу потому, что в своем мире, где родилась, выросла, учусь и практикую ремесло свое, в одном из ближайших к городу аббатств, нашла древнюю разрушенную арку. Я изучала старые руны, которым была покрыта и арка и окружающие её колонны, нашла и один из подвешенных к потолку подземелья кристаллов. По переводам рун, выходило, что арка эта способна повернуть время вспять. Повернуть безвредно для всего моего мира, отодвинуть время на любой отдаленный срок, замереть в нем, дать возможность посмотреть историю своими глазами, но сроком только на один час, потом же временное полотно возвращается на круги своя и если тот, кто стоял в арке не успел бы в неё вернуться, его время затёрло бы из настоящего. Путешествующего не стало бы. Но дело в том, что… - она как-то горько усмехнулась, вздохнула и продолжила. - Видимо я неверно перевела старые руны, может быть сыграло и то, что кристаллы, подвешенные на цепях были искусственно воссозданы мною, может и то, что один из них сорвался, порушил весь ритуал, но... арка эта оказалась не временной, как я думала, а пространственной. Она не переносит стоящего в ней во времени в пределах одного мира, одной реальности, она переносит в другую реальность, в другой мир и, может быть, из-за того, что проведенный мною ритуал касался времени, перенесла меня и в другое время. Так я и оказалась в лесу, так не по погоде одетая и… слепая. Я не планировала покидать стен аббатства, я думала перенестись во времени и вернуться обратно в свое. Думаю потеря зрения, это тоже последствие неверного прочтения и использования арки, но я не представляю ни куда она меня выкинула, ни вернется ли зрение, ни как вернуться обратно, не могу увидеть что за мир меня окружает, как выглядят его обитатели, какие тут травы, деревья, звери, но… Судя по тому, что я вас понимаю, узнала и вашего зверька, наши миры схожи в чем-то. В вашем, Натаниэль, мире, нет той магии, тех энергий, что есть в моем. Я тут чужая, я не могу делать того, что могла там, иначе я бы не стояла мокрой под дождем, я бы от него отгородилась куполом. Я бы не гадала, что за зверь скребется у вас за дверью, я бы знала точно еще встав у входной двери, но… В каждой земле своя магия, магия вашего мира, видать в том, что вы так странно называете телефоном, техникой и прочими непонятными мне словами, а моя… Моя тут не действует, меня уравняли, подстроили под правила вашего мира. И, если быть до конца честной, Натаниэль, я более чем уверена, что сейчас вы… вы сильно сомневаетесь в моей душевной целостности и здоровьи. Не удивляюсь, если вы меня сдадите в дом скорби, ведь все, что я вам сейчас сказала, иначе как бредом сумасшедшей назвать нельзя. Но тем не менее это так и именно поэтому, я более чем уверена, что оповестить моих знакомых не в ваших силах. Ведь, скорее всего, у вас нет таких сил, чтобы рвать пространство и время.
Она замолчала. Взгляд её глаз был направлен куда-то в сторону Натаниеля, но мимо. Она молчала и было ей от этого не легче, хотя… может быть чуть-чуть. Теперь, проговорив все это вслух, она как-то перестала метаться, ей самой стало спокойнее, хотя все равно все оставалось так же запутано, не ясно. “И зачем ты вывалила на него это все, умница? Вот зачем? Он что, поможет тебе вернуться домой? Чего ты добилась? Он ведь сейчас небось ищет предмет потяжелее, для свершения акта милосердия над тобой убогой? Да и черт бы со всем… Убьет, так даже легче… ни ему, ни себе обузой не буду.”
Отредактировано Рада (02-03-2017 20:28:01)
Шрифт:
#main-reply, .punbb .post-content { font-size: ${value}px; }