Она всем телом содрогнулась будто от удара, когда услышала, что проклятая дверь открылась, впуская кого-то в комнату. Не вскочив на ноги, а напротив - прижавшись к полу диким зверенышем, тифлинг отпрянуло было назад, в сторону стола, но замерла в странном параличе, глядя на незнакомца, когда обернулась. Его присутствие здесь было неправильным, и сам... мужчина? юноша? вызывал слишком много чувств. Кажется, негативных: страх, что вернувшийся хозяин застанет чужака здесь, и виновной в этом почему-то окажется полукровка, получая очередное наказание; настороженность, причины которой пока Литьяра никоим образом не могла себе объяснить, но упрямо твердила, что в нем что-то неправильное, что-то выделяющееся... И еще его голос, где слова и тон совершенно не сочетались между собой. Естественно, что девочка поверила более "правдивому" показателю отношения к ней, и подобной искренностью похвастал как раз второй из всего малого списка.
Ей хотелось хотя бы убежать, забиться куда-нибудь в угол, но тифлингу не удавалось совладать даже со своим сбившимся дыханием, куда уж до окаменевших мышц тела. Страх причинял почти физическую боль, и желала полукровка того или нет, но эти зеленые глаза приковывали к себе внимание, лишь добавляя мучений. Немного легче стало от того, что незнакомец присел, прекратив возвышаться над Литьярой, однако больше всего в тот момент ей не терпелось остаться одной на драгоценные минуты покоя, когда однозначно никто не поднимет руки на нее.
Но... Именно этот человек заступился за нее там, внизу, презрев наличие иной публики. Ударил Брандена, заставляя услышать его слова, запрещая обращаться так низко и подло с тифлингом.
"А потом меня били в комнате и будут бить еще. Из-за него."
Пришел этот незнакомец и сейчас, однако Литьяра не понимала зачем. Чего-то хочет от нее?.. Но что она может дать или сделать? Пришел в таком случае поговорить с хозяином? О чем же тогда? Полукровка напряглась еще больше, пускай и казалось, что это попросту невозможно. Каждое движение контролировал пристальный и подавленный взгляд белых глазищ, хотя девочка помнила, что в прошлый раз события произошли слишком быстро для нее. Она ссылалась на свое состояние, а не какие-то способности человека.
Имя... Он хотел узнать ее имя. То самое, которое Литьяра не слышала ни от кого сколько-то там месяцев. А есть ли вообще те, кто знает, как ее звать?.. Перепуганная девочка беззвучно шевельнула губами, однако и голос отказался ей подчиняться, предавшись оцепенению. Впрочем, своей цели незнакомец добился - полукровка отвлеклась самую малость от прежних переживаний.
И снова это слово - "тифлинг". Слово дурное, плохое, которое звучит от Брандена плевком в лицо и пощечиной, так почему же этот странный... юноша? мужчина? кажется, все-таки юноша будто бы восхваляет утомившим до тошноты обращением? Она ощутила сомнение и метания, запутавшись. Потомок демона... Но разве видела ли полукровка в своей жизни кого-то, кроме матери? Нет... И матушка - Литьяра помнила это четко - говорила, что демоны - зло. Разве она, Литьяра, зло? Разве может быть она потомком зла? Однозначно, нет. И этот господин что-то путает, должно быть, однако тифлинг была не в силах выдавить из себя хоть какой-то звук.
А потом в глазах потемнело, и полукровка смутно моргнула. Она одна, перед ней почти все собранные осколки кувшина, и сырой плащ, пропитанный пролитой водой.
"Я, верно, задремала..."
Литьяра поежилась, тревожно глянув в сторону раскрытого окна. Разве так всё было?
"Наверное, ветер."
А вот и шаги. Тяжелые, громкие, словно боевой конь ломится по коридору, и тоскливо заныло сердце в предчувствии очередной боли. Бранден зашел в комнату, и она почувствовала, как от него воняет выпивкой. Мужчина однозначно был пьян, а так же снова цел-здоров после визита к целителю, который, судя по запаху, отметил и исцелением душевных ран заодно.
- Ах ты еще не закончила?..
Тифлинг даже не поняла, как ей пришло подобное в голову или как тело вдруг решилось на такой ход, однако через несколько секунд полукровка осознала, что смотрит на своего врага сверху вниз, зацепившись как паучок за потолок в углу. Теперь ей конец, если она спустится, и волна страха задушила, взяв за горло.
Он ругался очень долго. Бранился, последними словами покрывал девочку, проклинал и угрожал убить, попутно швыряясь всем подряд. Она же, пребывая в полном шоке с самой себя, молчаливо уворачивалась, едва не плача и не понимая, что делать дальше теперь... Что-то тяжелое садануло в бок, и Литьяра с каким-то удивлением уставилась на пол, который стремительно рванулся ей навстречу.
Что было дальше? Ничего радужного, разумеется. К чему описывать побои, которые градом посыпались на тело полукровки, свалившейся вниз со своего спасительного закутка? Она снова поддалась тому оцепенению и страху, которые парализовали и не позволяли позвать на помощь, закричать, начать вырываться и сопротивляться... Литьяра задрожала всем телом, услышав треск своей одежды, когда рука зажала ей рот, и жалобно пискнула, дернувшись было куда-нибудь в сторону. Кажется, теперь Бранден испугался, что в этот раз его жертва на удивление прыткая, и тифлинг всхрипнула, когда ошейник просто впился в горло, сдавливая своей хваткой - последние искорки робкого и отчаянного сопротивления растоптали, утопив ее в панике и страхе...
Забившись в угол на полу, обнимая себя за плечи в стремлении закрыть стыдливую наготу, она беззвучно рыдала, уткнувшись носом в поджатые колени. Спутанные длинные волосы покрывали обнаженную спину, а тело пестрело пятнами кровоподтеков и болело, нещадно болело, но едва ли оно болело сильнее, чем что-то внутри, надрывающееся от воя... Тифлинг чувствовала себя грязной, испачканной, оскверненной, и это чувство всякий раз накатывало, когда Бранден касался ее избавленной от одежды кожи своими руками везде и повсюду. И это было ужасно, гадко, неприятно... До желания ободрать с себя всю плоть до кости с тех мест, которые хранят память о его отвратительных прикосновениях. Литьяре казалось, что ее сейчас стошнит, и она, чувствуя подступающую муть и головокружение, словно в трансе встала на ноги, пошатывающейся бесшумной походкой подбираясь к своему спящему врагу. Он дышал громко, похрапывал и казался безмятежным, довольным. Ее страдания, ее боль нравились ему, и холодная животная ненависть заставила обнажить клыки в оскале.
Тифлинг не поняла снова, что произошло. Почему потекли по руке на пол алые горячие струйки, почему что-то мокрое и мягкое оказалось в ее руке... Бранден хрипит, бьется перед ней в агонии, а ей так дурно от этого запаха, что темнеет в глазах...
Литьяра отпрянула назад, выпуская кусок горла своего умирающего врага из пальцев, и плоть с мерзким звуком, каким-то чавканьем, упала на деревянный пол. Белые глаза глядели в ужасе. Ее согнуло пополам, и полукровка лишь мимолетно успела порадоваться, что желудок оказался почти пуст. Утерев губы обрывками ткани своей одежды, подобрав один из них с пола, она заставила себя отвести взгляд от тела, содрогаясь.
Честно говоря, дальше всё было в еще большем тумане. Прихватила потрепанный свой плащ, спеша в него закутаться - больше одежды не было - и догадалась взять кошель, отозвавшийся звоном металла в своих недрах. Уже у окна Литьяра несмело коснулась пальцами ошейника, а потом сорвала его с шеи, закрыв глаза. Порванный кожаный ремешок упал на подоконник.
Тифлинг не представляла, что делать дальше и куда идти, но упрямо гнала прочь эти мысли, эти страхи. Вдохнув свежий ночной воздух, она стала спускаться вниз, на землю, цепляясь за стену, и из-за дрожащих рук ей казалось всякую секунду, что она вот-вот сорвется. http://cs629516.vk.me/v629516906/13a9b/xjDbiiWY9Ms.jpg Литьяра