|
|
~ Альмарен ~ |
|
Новости форума 
|
|
12.12.2023 Обновлены правила форума.
02.12.2023 Анкеты неактивных игроков снесены в группу Спящие. Для изменения статуса персонажа писать в Гостевую или Вопросы к Администрации.
|
|
Форум находится в стадии переделки ЛОРа! По всем вопросам можно обратиться в Гостевую |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » ~ Альмарен ~ » Старые рукописи » Вот и встретились две неожиданности
Участники:
Сиф, Амарилла
Время:
931 год назад
Место:
Тракт близ города Кельмир
Сюжет:
Ночь, почти полное отсутствие денег и полная дезориентация в пространстве. Именно в такой ситуации оказывается Амарилла, решившаяся в свои 23 изменить свою никчемную жизнь распутной девки и сбежавшая из-под стального контроля хозяйки дома терпимости. Выбившись из сил после долгой дороги, она выходит на тракт, по которому хочет продолжить свой путь, но неожиданная встреча круто меняет планы...
Тихий летний вечер, плавно спускавшийся на землю, приносил прохладу и ароматный запах прелых трав. Посетители дома терпимости, трусливо нашедшие в нем убежище от полуденного зноя, теперь постепенно разъезжались, пытаясь до ночной темноты проделать остаток пути до Кельмира. Девушки откровенно скучали, разочарованные прижимистостью торговцев, мечтали о щедром аристократе, занесенном каким-нибудь шальным ветром, который осыпал бы их звонкими монетами и освободил бы от незавидной участи до старости торговать телом, чтобы взамен получать скромные гроши от хозяйки на пропитание. Амарилла, недавно отметившая свое 23-летие, не разделяла радужных фантазий подруг по несчастью, она-то прекрасно понимала, что девушки для развлечения настолько редко могут иметь шанс очаровать так крепко, чтобы клиент выкупил их и взял замуж, что не стоит и надеяться на это призрачное прекрасное будущее. В ее голове уже сложился план побега, который несколько месяцев к ряду не давал ей покоя. Оставалось только решить одну небольшую проблему – как выманить хозяйку из ее, так называемого, рабочего кабинета, чтобы раздобыть деньжат, начальное вложение в настоящее светлое будущее, ну или не очень светлое, но хотя бы отличное от того, чем приходилось промышлять все сознательные годы жизни. Случай не подворачивался вот уже второй месяц, а ожидание, как известно, выматывает намного больше шага в неизвестность, поэтому Амари то и дело украдкой бегала к входной двери проверить, не появился ли на дороге запоздалый клиент? Одна из таких вылазок увенчалась успехом – клиент и вправду появился, он был крепко пьян, судя по громким нечленораздельным звукам, которые затруднительно было бы назвать песней. Сначала девушки опасливо косились на странного гостя, но как только в его руках забренчали монеты, и он пожелал ни одну, а сразу троих, напряжение спало, сменяясь любопытством. Даже хозяйка, собиравшаяся выставить оборванца, как она сама выразилась, вон, резко подобрела, залебезила, и предложила гостю несколько горячительных напитков на выбор. Что происходило дальше, Лила уже не видела, она опрометью бросилась к себе, судорожно пытаясь надеть простое платье, в котором можно было показаться на людях, душа ликовала, удача наконец-то улыбнулась ей. Когда с горем пополам платье было надето, девушка как можно тише спустилась на первый этаж, где кучка любопытных девиц в дверную щелочку упоенно наблюдали за происходящим в комнате – Тем лучше, - решила она, крадучись пробираясь в запретную обитель самого ненавистного человека. Комната выглядела аскетичной, даже убогой, если учесть, что из мебели там находились только грубый стол, стул, шкаф с различными отделениями, и кровать, но самым важным было то, что она оказалась не запертой – неслыханное везение. Небольшая горка денег сиротливо покоилась на столе поверх каких-то бумаг. Если бы только Амари умела читать, но, увы, это знание было ей пока что не доступно, поэтому она, воровато оглядываясь, сгребла деньги в ладошку, и с замирающим сердцем уже повернулась к выходу, когда заметила на вешалке хозяйский плащ. Летом он, естественно, без надобности висел на крючке, но девушке почему-то подумалось, что он может служить неплохой подстилкой для ночлега вне города, поэтому решение взять его с собой не терпело никаких возражений. Расправившись с нехитрым, нажитым бесчестным путем имуществом и утешая себя тем, что на ней, в общем-то, все ее годы наживались, Амарилла последний раз окинула комнату быстрым взглядом, надеясь еще что-то прихватить, но глаза скользили, не давая никаких зацепок, поэтому пришлось так же аккуратно начать обратный путь в холл. Веселье было в самом разгаре, но любопытных у двери поубавилось, да и слышен был крик хозяйки, опять за какой-то проступок отчитывавшей свою подопечную. Не теряя времени даром и не давая кому-либо шанса оглянуться и заметить ее уход, девушка аккуратно дошла до входной двери, медленно отворила ее и так же медленно притворила, когда оказалась на улице. Сначала ощущение безграничного счастья захлестнуло ее, свобода, долгожданная свобода улыбалась и манила в неизвестные дали, но после разум подсказал, что нужно не просто радоваться, стоя у входной двери, а двигаться, если Лила не желает быть пойманной и возвращенной на свое законно занимаемое место. С этими мыслями она, поминутно оглядываясь, пересекла небольшой луг и скрылась в черневшем лесу, надеясь выбраться из него вблизи от какой-нибудь деревушки, которыми были так богаты окрестности. По крайне мере ее исчезновение еще не заметили, и у нее есть фора в пару часов, а возможно и больше.
Время как будто бы застыло. Блуждать по лесу в темноте, еле различая стволы, оказалось намного труднее, нежели Амари представляла это себе. Никакой деревушки не было и в помине, поэтому начинал маячить вариант заночевать на лапнике, но голодный желудок был крайне против такой перспективы.Аабсолютно вымотанная и желавшая только одного – найти пристанище и немного еды, девушка наконец-то увидела просвет. Время, должно быть, уже близилось к полуночи, но выбираться на открытую дорогу было опасно – слишком близко она была от своего места заключения, чтобы позволять себе такую роскошь. Впрочем, рассудив, что ночных путников она вряд ли встретит, а если таковые и попадутся, можно будет примкнуть к оным, возможно даже, разжиться новой одеждой и едой, Лил нетвердой походкой вышла на освещенную луной дорогу. Несколько минут она просто стояла, обдумывая, в каком направлении стоит двигаться дальше, а когда решилась дойти до видневшегося поворота, услышала стук копыт. Стоило испугаться и в панике скрыться под покровом ночного леса, но упрямство и вера в свою счастливую звезду сделали свое грязное дело – девушка пошла навстречу звуку. Полагая, что это обоз, Амарилла была крайне шокирована, когда из-за поворота вылетел экипаж. Ошибка уже была совершена, но самым страшным было то, что кони, громко всхрапывая, летели прямо на нее, страх же сковал тело, не давая отшатнуться в сторону, поэтому оставалось только безмолвно наблюдать, что будет дальше. Возница успел затормозить скакунов, крикнув что-то явно обидное в сторону Лил. Но последний шанс уйти с дороги она позорно упустила, начав судорожно костерить коней, возницу, экипаж, а когда дверь приоткрылась, разгоряченная девушка в сердцах успела выпалить – Да что б ты провалился, идиот, нельзя было нанять возницу, который получше управляется с лошадьми?! Не сидится вам, богачам, дома, дернуло же тебя мне попасться! – и только после этого осознала, что все немного наоборот, и это она стала нежданным препятствием на его дороге. Ошарашенная своей дерзостью, Амарилла застыла, словно статуя, с горечью осознавая, что сейчас, по видимому, тикают последние минуты ее никчемной жизни, но падать ниц она не собиралась, слишком много чести для незнакомца, слишком недостойное окончание жизни для нее.
Кельмир. Город, исполненный торговли и порока. Город, где можно найти всё, что твоей душе угодно. Он, кажется, целиком и полностью состоит из рынков и ярмарок. Тут тебе и запрещенные искусства, и одалиски, обученные искусству любви, и древние реликты, коих днем с огнем не сыщешь, и их не менее умелые подделки. И всегда прорва народу. Есть кем подкрепиться приезжему вампиру, есть, с кем знакомство завести. И от кого надобно держаться подальше, тоже имеются. Сиф уже давно научился обходить стороной светлых и охотников, видеть среди товаров что-то стоящее и, наоборот, бесполезное барахло, умел отсеивать ненужную информацию и находить нужных людей. Тут имеются в виду люди в самом широком смысле - не лишь как источник пищи.
В Кельмир сейчас и направлялся Сиф. В его голове уже давно зрела идея, которая обрастала всё новыми и новыми деталями и крепла с каждым годом. Уже несколько лет вампир вынашивал в своем небьющемся сердце это желание, лелеял его, оберегал, хранил до нужного момента. Он был уверен, что его судьба - не просто слоняться по миру, охотясь за очередной порцией крови, нет. Его судьба значит что-то большее. Он был рожден принцем, и теперь, потеряв свою семью, свой род, владения, имя, он обрел бессмертие и силу, которые следовало бы направить в более благородное русло, чем простое существование. И эта идея заключалась в создании общины. Одного могущественного, сплоченного, влиятельного клана вампиров, который станет защищать себе подобных, вести их, обучать, учить жить новой жизнью темного и бессмертного существа.
- Не все вампиры понимают, каково это быть - таким, - рассуждал Сиф, откинувшись на подушках своей излюбленной кареты. Черной, глухой, закрытой со всех сторон от солнца. Вампир знал, что возница его прекрасно слышит. Сиф взял за привычку брать в поездку в качестве слуги человека. Он был загипнотизирован от страха перед вампирами, поэтому спокойно выслушивал всё, с чем обращался к нему Сиф, и даже мог давать дельные советы. - Я считаю, что учить новичков - затея благородная и полезная. Не только для него самого, но и для общества.
- Общество вряд ли станет разделять ваше мнение, милорд, - осторожно возразил кучер. Окошко в стене между говорившими было открыто, и переговариваться можно было, даже не повышая голоса.
- Почему же?
- Охотники с радостью ответят вам на этот вопрос. Неопытного новичка куда проще выследить и убить, чем обученного хитрого и матерого вампира. Это схоже с охотой на волков, - и слуга ударился в долгие пространные рассуждения и сравнения. Сиф слушал с улыбкой, принимая всерьез слово через два. Хотя в чем-то возница был несомненно прав. Никто не позволит обучать вампиров, зная, чем это может после обернуться.
- Я подумаю над этим. В любом случае, думаю, наш род давно созрел для того, чтобы создать такую общину. Я даже сказал бы, что она необходима. Но требует, конечно же, тщательной проработки, - он задумался, глядя в окно на темное небо и яркую, не укрытую облаками луну. - Таван, почему мы едем так медленно? Я хотел, чтобы до утра мы уже были в Кельмире.
- Дорога извилистая, милорд, - отвечал слуга, - а я не вижу в темноте, как ваша светлость.
- Я могу исправить этот недостаток, если хочешь, - весело предложил Сиф.
- Если вы предоставляете мне выбор, то я все же пожелаю остаться человеком, милорд.
- Это мне известно. Я просто пошутил, - вампир усмехнулся и добавил, - ты же знаешь, Таван. Всё только по желанию. И всё же прибавь ходу.
Вожжи звонко свистнули, лошади понесли быстрее. Карету теперь раскачивало сильнее, ведь дорога действительно была извилистой и ухабистой. Хорошо хоть пустынной, иначе в темноте не миновать какого столкновения. В общем-то... миновать его все равно считай что не удалось. Резко потянув поводья, кучер затормозил скакунов чуть ли не перед самой фигуркой возникшей словно из ниоткуда девушки. А она еще и не испугалась, ловко принялась крыть руганью экипаж, возницу и господина, который как раз соизволил выйти и проверить, что стряслось.
- Полагаю, всё с точностью до наоборот, - степенно проговорил Сиф, останавливаясь напротив девушки и разглядывая ее с головы до ног. - Это вы попались мне, а не я вам. Допустим, у меня есть оправдание, почему я в полночь спешу добраться до города. Но куда торопитесь вы в такое время, одна? Дорога опасная. На ней постоянно случаются всякие... казусы.
Отредактировано Сиф (11-04-2015 01:12:19)
Моментом позднее оказалось, что аристократ не так уж и страшен, как малевало его воображение Амариллы. Что самое удивительное, он даже не был взбешен внезапной задержкой, хотя можно было судить, что куда-то спешил. Спокойный взгляд, пробежавший вскользь, как бы оценивая, кто перед ним стоит, заставил девушку судорожно выдохнуть, а ее сердце и вовсе было готово выпрыгнуть из груди, гулко отдаваясь пульсацией крови в ушах. Размеренный тон, с которым он к ней обратился, без единого намека на презрение или брезгливость, хотя, представляя, как она сейчас выглядит, Лил готова была поклясться, что другой на месте незнакомца не задумываясь отвесил бы ей пару ударов кнутом и закрепил достигнутый результат смачным пинком, чтобы знала свое место. Ее молчание затягивалось. Судорожно ища ответ на, казалось бы, элементарный вопрос, что привело ее сюда, она понимала, что правду сказать решительно не может, а заранее придумать, что можно соврать случайным попутчикам, она не догадалась, настолько была измотана блужданием по лесу и страхами о погоне, поминутно оглядываясь на каждый непонятный звук, доносившийся за спиной. Честно говоря, так далеко она и не загадывала, зачастую принимая все мысли о побеге за бред, который вдруг появился в ее голове и настойчиво не хочет убираться с завоеванных просторов мыслей.
- Я заблудилась – первое, что пришло на ум, не отличалось крайне оригинальностью, зато дало повод наградить себя мысленной пощечиной и парочкой крепких эпитетов. Во-первых, какая селянка в здравом уме и светлой памяти двинется куда-то на ночь глядя одна? Тем более бедная селянка, на которую так усердно Рилла старалась быть похожей? Во-вторых, с чего она вообще не метнулась обратно в лес, а встала, как вкопанная, ведь запросто могли задавить, а потом сказать, что так оно и было. Ну и в-третьих, зачем она сейчас пытается мучительно найти ответы на вопросы мужчины – он, вообще, кто? Хотя последний пункт был явно лишним, первой нагрубила Лила, и за что, что она до сих пор жива и здравствует, что было более чем невероятно, можно было сказать спасибо тому, кто так спокойно стоял перед ней, как будто бы не случилось ничего предосудительного, как будто бы он знал, что так будет. И… стоп, что там было сказано по поводу опасности? Над ней издевались? Да лучше отдать небу душу в какой-нибудь подворотне, чем торчать до скончания века в этом проклятом борделе! Амарилла насупилась, сейчас более всего напоминая ребенка. Страх, если и остался где-то в душе, сейчас без остатка был вытеснен злостью и отчаянием, что если высокопоставленный господин узнает правду, он не преминет вернуть ее туда, откуда девушка так мучительно долго пыталась выбраться. Лучше пусть убивает – упрямо стучало в мозгу.
- А куда я иду и что у меня за оправдание, вас явно не касается – отрезала она, с явным намерением развернуться и гордо удалиться в лес, после чего бежать, куда глаза глядят, а потом найти лапник, который сейчас казался возмутимо желанным. Мимоходом она с живым интересом рассматривала двух людей, встретившихся ей в столь поздний час. Кучер был столь же невозмутим, как и его хозяин, что было крайне странным, ведь он только что чуть не взял грех на душу в виде одного компактного и теплого девичьего трупа, и за что, что этой оказии не случилось, необходимо благодарить господина случая, но точно не сидеть на козлах, застыв в величавой позе. – Да и что еще за опасности, кроме как разъезжающие лихие богачи, да не разбирающие дорогу возницы я опасностей не замечаю! В лесу и то спокойнее передвигаться, чем по ночным трактам.
После этой короткой и злобной отповеди все же должен был следовать картинный разворот, но тело не слушалось. Изначально это заставило Амариллу удивиться, но после нескольких секунд девушка была готова возмущаться в голос, однако слова застряли в горле, так и оставшись невысказанными, а душу тем временем затопило необъяснимое чувство неконтролируемого животного страха. Оно то усиливалось, заставляя сердце сжиматься в комок, а девушку тихо поскуливать, то чуть отступало, как зверь, слушающийся умелого дрессировщика, но в любом случае не давало ни глубоко вздохнуть, ни двинуться с места.
- Отпустите меня – слова были еле слышны, поэтому их можно было скорее распознать по движению губ, нежели разобрать в тихом бормотании, но почему-то создалось ощущение, что аристократ все услышал.
Почти тысячу лет назад Сиф не был образцом сдержанности и благородства. Хотя в его поведении до сих пор проявлялись черты врожденного аристократизма, вампир вместе с обращением получил и темную сторону своей натуры, которая зачастую вырывалась на первый план. Сиф довольно долго учился контролировать жажду крови и способности вампира. Они усиливались со временем, и их постоянно хотелось испытывать, а как научиться контролировать, если не применять всё на практике? Так что Сиф не сдерживал себя так часто, как то было необходимо. Правда, в его правилах был золотой пункт - не убивать без надобности, который начал соблюдаться и был введен самым первым в негласный кодекс. Причиной тому стал период жизни, о котором вампир старается и не вспоминать - одурманенный вкусом крови и плоти, он, как настоящий хищник, который не может никак насытиться, убивал каждого, кто попадался ему на пути, и однажды очнулся в море крови, чуть ли не свихнувшийся, совершенно не узнающий себя и своей жизни. После того случая Сиф взял себя в руки и поставил себе жесткие рамки. Он долго учился избегать ловушек смертных и охотников, обходил десятой дорогой светлые земли, прятался в тени и ночи, страшась солнечных лучей. Он выбирал укромное место, где мог отсыпаться и набираться сил, чтобы потом выходить на охоту. Раз за разом охотиться приходилось всё реже и реже, пока голод окончательно не был взят под контроль. Теперь он, Сиф, был хозяином своего тела, а не то вечно голодное кровососущее существо, боящееся дневного света.
Но это так, лирическое отступление. Сейчас он был предельно сосредоточен и спокоен, глядя на особу, нервничающую перед ним. Еще бы ей не занервничать. Молоденькая девушка, одна на пустынной дороге ночью. Сталкивается с двумя мужчинами, а вокруг ни души, никого, кто бы мог откликнуться на призывы о помощи. Она пока еще не догадывалась, кого это нелегкая принесла ей навстречу, но какие-то нехорошие звоночки явно уже трещали, и внутренний голос подсказывал, что лучше будет удрать при малейшей возможности.
- Заблудилась, - эхом повторил Сиф, в его голосе чувствовалась легкая бархатистая насмешка. - А может быть, вы пришли именно туда, куда и следовало.
Он мягким крадущимся движением приблизился на шаг. Жаль, что она не видела в темноте, ведь такая мрачная вампирская бледность в обрамлении темных волос и глубокого голодного огонька глаз могла и заворожить. Как змей гипнотизирует кролика, и тот покорно следует к нему в открытую пасть...
Девчонка оказалась языкатой, норовистой, попыталась откреститься от откровенностей по поводу цели своего пути, да и в целом не особо жаждала рассказывать незнакомцу хоть что-либо о себе. Сиф, вероятно, пугал ее. Хотя она попыталась соорудить тактику вроде "атака - лучшая защита", что, однако, не возымело никакого результата. Сиф остался совершенно спокоен, хотя его взгляд блуждал по шее девушки, вычерчивая полоски сонной артерии. Естество вампира чуяло сладкую молодую кровь, тонкий слух слышал частое выстукивание сердечка.
"Боится", - он снова улыбнулся краем губ. Ему захотелось чего-нибудь юно-ароматного на десерт. Дорога была дальней, а Тавана использовать для подпитки было даже жаль. Он лишь для самых крайних случаев, когда добыть пропитание невозможно.
- Отпустите меня, - тихим шелестом отозвались ее слова.
- Разве я вас держу? - Сиф изобразил неподдельное удивление. Он ее не держит, но ведь за дичью надо поохотиться. И если она побежит, то это лишь разогреет его аппетит. Что ж... охотничий рожок уже призывает к началу гонки. Сиф отступил назад, давая девчонке дорогу. Выбрать свободу - ее право.
Повторение собственной фразы в устах мужчины звучало несколько наигранно, но, тем не менее, устрашающе. Он явно понимал, что девушка солгала, но давал ей понять, что намеренно ввязывается в эту словестную игру, как будто бы заранее знал результат, был безоговорочно уверен в своем превосходстве, которое вряд ли должно было ограничиться лишь разговором. Аристократы, будь они неладны, обычно не любят марать руки, прибегая к помощи наемных рабочих или слуг для свершения грязного дела. Здесь же было стойкое ощущение, что мужчина желает разобраться во всем самостоятельно. После следующей фразы, произнесенной таким же спокойным и сдержанным тоном, будто бы с Лилой велась светская беседа, а не странный диалог на ночной пустынной дороге. И правда, может сюда ее привело провидение? Может этот человек (Амари окинула взглядом своего собеседника, оценивая, насколько он подходит на роль спасителя. Увы, не подходил ни коим образом, что крайне огорчало.) и правда послан ей для избавления? Внутренний голос с опаской уточнял – избавления от бренной жизни в общем или же от груза тяжких проблем и последствий побега, но на этот вопрос ответ абсолютно не спешил представляться очевидным. Все же, молчать было крайне невежливым, да и за разговорами время можно было немного потянуть, вызнав, что же все-таки задумал ее невольный собеседник, а после уже сообразить, какой план побега лучше всего предпринять. К своему стыду, Амарилла рассматривала даже вариант с угоном кареты, но в ее понятии крепкий коренастый мужчина на козлах вряд ли бы отдал хрупкой девушке поводья добровольно, отнять же их при таком раскладе сил возможным не представлялось.
- Так для чего я здесь, по-вашему, оказалась? – подавив панические позывы криком раздирать ночную тишину и умиротворение, осведомилась Амарилла, хотя прекрасно слышала, как дрогнул ее голос на последнем слове. Язык, казалось, стремился прирасти к небу, не давая обладательнице произнести ни звука, поэтому если бы пришлось говорить что-то еще, девушка бы попросту бы промычала нечто нечленораздельное, настолько велик был страх перед случившимся. Бордель уже не казался таким уж страшным местом, а хозяйка так и вообще представлялась ангелом во плоти, к которому хотелось прижаться и избавиться от всех бед разом. И еда, и кров, и работа – и чего ее понесло в неведомые дали? Хотела приключений, вот, получай, а что с ним делать? Как что, выпутываться, никто ведь не заставлял идти на такой риск. Сердце пропустило удар, а после забилось еще сильнее, когда мужчина сделал шаг навстречу. Желание закричать почти встало на одну степень с желанием жить, но даже сейчас целесообразность подобных идей ставилась девушкой под большое сомнение, ведь крик никак не поможет ей выжить, ну разве что мужчины смутятся, их совесть взвоет от неподобающего обращения с дамой, они дадут ей пару звонких за беспокойство и уедут восвояси, но в такой развитие событий верилось с трудом, если не сказать, не верилось вообще.
Попытка к побегу не увенчалась успехом, страх, если это был именно он, сковал его цепями, не давая двигаться с места, тем самым подогревая животный ужас в душе, когда мышь находится перед змеей, загнанная в угол, и уже понимает, что ее ничто не спасет, надеяться не на кого. Почему-то сейчас Амарилла ощущала себя именно такой вот мышкой, хотя угла не наблюдалось и в помине, ей казалось, что бежать некуда – везде этот спокойный и насмешливый незнакомец сможет достать ее, ведь именно поэтому он так удивился, когда она попросила свободы. И правда, он ее не держал, но что-то давало ей понять, что все ее жалкие попытки уйти и забыть все произошедшее, как страшный сон, не увенчаются успехом. Именно поэтому, уже отставив ногу, чтобы сделать аккуратный шаг назад, Лила, внутренне застонав и сжавшись в комок, поставила ее обратно на землю. Если она совершает огромную ошибку – жалеть об этом на том свете ей явно не придется, если же поступает правильно, значит ли это, что игра продолжается? С этой мыслью, сглотнув накопившуюся во рту слюну, девушка подняла широко открытые глаза на мужчину, и, хотя не видела его лица, постаралась смотреть в глаза.
Для чего она здесь оказалась? О, на этот вопрос можно было найти множество ответов, однако Сиф решил предположить самый простой и, по его мнению, очевидный.
- Ну, возможно, вы от кого-то бежите, скрываетесь. Почему? Видимо, совершили какое-то преступление. Я прав? - он прищурился и чуть склонил голову набок. Девушка этого, правда, видеть не могла, а вампир частенько забывал, что его мимика остается за стеной темноты. - Что-то украли? Или кого-то убили? Убегаете от стражей порядка? Или от собственной жизни? - впрочем, он тут же пожал плечами и, как ни в чем не бывало, возразил себе, - либо я ошибаюсь, и вы просто шли домой и ночь вас застала в дороге. Но, как вы уже изволили мне напомнить, это не мое дело. И как я уже изволил вас уведомить, я не удерживаю вас рядом с собой силой.
Сиф даже отодвинулся в сторону, предлагая девушке продолжить свой путь туда, куда она и следовала. Это, конечно, вовсе не означало, что она сможет уйти далеко, но он, как потомственный аристократ, держит слово и не держит жертву. Только почему же она стоит на месте и двигаться словно бы и не собирается? Разве никто не ждет ее дома? Разве ей уже не нужно торопиться и убегать от фантомных преследователей? Или... выбираться из лабиринта дорог, на которых она, по ее же словам, заблудилась? Почему же она не уходит, раз ее никто не держит?
"Боялась меня и боялась оставаться рядом, но, видимо, перспектива бежать ночью по пустынной дороге выглядит еще опаснее", - мысленно усмехнулся вампир. Девушка, естественно, и не догадывается о том, кто стоит перед ней. Сиф тоже мог о многом не догадываться, и эта красотка вполне способна преподнести несколько сюрпризов. Но она не владеет светлой магией и не является светлым существом, судя по всему, действительно обычный человек - другое вампир почуял бы за версту. И будь она какой-нибудь лесной эльфийкой, то уже давно валялась бы в ближайшей канаве без капли крови.
- В таком случае, раз вы не уходите, я могу предположить, что вам может потребоваться помощь, - с легкостью того, кому эта помощь не будет стоить ровно ничего, проговорил вампир. - Вас подвезти? Или... вы нуждаетесь в помощи какого-то другого рода?
Сиф прикрыл глаза, чтобы ничто не отвлекало его от попыток проникнуть к ней в разум. За несколько секунд поверхностной проверки он выяснил имя девушки, род ее занятий, что с ней произошло, чего она страшится и куда направляется. Также определил, что ее разум соблазнительно чист от сторонних воздействий. Нет здесь ни магии, ни чужого влияния, ни испорченности (не считая, конечно, той, которой обучают в борделях). И это свойство может оказаться очень полезным, особенно если учитывать ту идею, которой Сиф загорелся некоторое время назад.
Девушка не успела сделать вдох, как вампир уже стоял за ее спиной, его пальцы крепко впились ей в плечи, удерживая на месте и не позволяя так уж сильно дергаться.
- Мы ведь можем помочь друг другу, Лила, - бархатистый шепот раздался около ее уха, но не было тех сопутствующих эффектов, когда так шепчут живые. Не было обжигающего дыхания, щекочущего кожу. Лишь тихий голос, пробирающийся в ее разум. - Не бойтесь и не кричите, - тут уже поработало внушение. С ним у Сифа еще были некоторые нелады, однако тренировка - залог успеха. И в принципе, сейчас девушка должна была почувствовать, как страх понемногу разжимает свои липкие пальцы.
Да, она бежала, словно загнанный зверь бежит от охотников в надежде спасти свою жизнь, если побег от хозяйки был не самым страшным, что могло случиться с молодой девушкой, то вот воровство по законам не прощалось, а очень даже преследовалось и наказывалось, так что у Амариллы появились все основания подозревать, что перед ней какой-то представитель правосудия, который на своем веку повидал ни одну преступницу и вряд ли пощадил даже самую очаровательную красотку. Адреналин заставлял пульс зашкаливать, дыхание временами перехватывало, но девушка все еще пыталась держать себя в руках, соляным изваянием представ перед своим судьей, по крайней мере ей так казалось. То, что его голос звучал абсолютно ровно, а лицо было скрыто в густой тени, являлось дополнительным волнующим фактором, явно не прибавлявшим ситуации ясности, скорее еще больше пугавшим девушку. С вариантами ответов было совсем туго. Скажи она правду, Амари рисковала лишиться руки или загреметь за решетку, если перед ней именно тот, за кого она успела принять незнакомца. Но за решетку не хотелось, а перспектива лишиться конечности, на всю жизнь оставшись заклеймленной калекой, тоже не приносила должного вдохновения. Соврать? На эти грабли она уже наступила – ее собеседник как будто бы чуял ложь нутром, выискивая потом удобный момент, чтобы невзначай ткнуть Амариллу носом в ее же собственные фантазии, каким-то образом умудряясь задавать такие вопросы, где правда лежала на поверхности, непрозрачно намекая сознаться во всем добровольно, а не пытаться выкрутиться.
Следующая цепочка вопросов, была такой же животрепещущей, как будто бы перед Амари раскладывали всю ее жизнь по полкам, вычленяя особо страшные проступки. Неужели у нее на лице так четко написано, что она беглянка, а не просто заблудшая в лесу девушка? Отпираться было бессмысленно, но кто сказал, что женщины руководствуются только здравым смыслом в своих действиях? Еще раз представив красочные картины заключения в темницу и операцию по отделению руки от тела, Лила собрала в кулак всю оставшуюся упертость и наконец-то нарушила молчание.
- Скорее отдыхаю от бренной действительности – кто сказал, что это вранье? Сущая правда, в каком контексте не посмотри, в какой ситуации не примени. А что, пусть будет так, у нее перерыв, пауза в опостылевшей работе, которая позволит ей увидеть немного больше, чем четыре стены проклятого заведения. А дальше можно идти и добровольно сдаваться на милость хозяйки, которая заблудшую овцу, конечно же, примет, никто в здравом уме от золотоносного осла не отказывается, но вот ждать снисхождения явно не приходилось, а стоило представить, что неделю придется сидеть на голодном пайке, как живот немедленно отозвался протестующим урчанием, заставив Амари залиться краской и прикрыть бесстыдную часть тела руками. Собеседник молчал, видимо, обдумывая свои варианты видения ситуации, впрочем, дальнейшее, что он произнес, зажгло огонек какой-то отчаянной надежды в душе. Да, да, да, ей нужна помощь как никогда! Когда незнакомец предложил ее подвести, девушка еле сдержала радостный стон облегчения, не обращая внимание на ехидный внутренний голосок, который пророчил ей проснуться утром после того, как ее огреют дубиной по голове, в темном каземате. Пока она приводила в порядок внезапно нахлынувшие чувства и собиралась с мыслями, чтобы не выдать своей бурной радости по поводу предложения, от которого она не могла отказаться, но чуть лишь она попыталась набрать в грудь воздуха, чтобы огласить свое согласие, как обнаружила, что мужчины перед ней уже не наблюдается, зато плечи были внезапно сдавлены крепкими руками, не давая никакого шанса дернуться и убежать, от чего Лила удивленно охнула. Она никогда не видела, чтобы люди умели так быстро перемещаться, поэтому первое, что пришло в голову – она бредит. Просто от страха начались галлюцинации, всего-то, нужно успокоиться, и окружающие ее люди исчезнут, главное, убедить себя не вести с воображением диалогов, а то еще не понятно, куда он может завести, так как в сумасшедшие записываться не хотелось так же упорно, как и рассматривать все остальные пессимистичные варианты развития событий. Правда самоубеждению, что все это бред и сон явно помешал вкрадчивый шепоток у уха, от которого кожа покрылась мурашками, а девушка попыталась отчаянно выкарабкаться из капкана рук. Проклиная всех дурных мужчин на свете, всех сумасшедших на голову девушек и судьбу-злодейку, затеявшую такие грязные игры, Лила уже собиралась закричать, что было сил, но тут как будто бы разум подернулся дымкой, сметая все страхи и волнения, оставляя какое-то замогильное спокойствие и покорность в душе. Попытки сопротивления прекратились. Тело обмякло, глаза невидяще уставились в пространство перед собой, ожидая дальнейших указаний от того, кто сейчас стоял и наслаждался моментом за ее спиной.
У Сифа сформировался план, едва вампир поверхностно просканировал мысли девушки. Он узнал о ней, о том, кто она, чем зарабатывала на жизнь. Узнал, что у нее никого нет. Одинокая душа, не знающая, куда податься в этом мире. Которая, создав себе иллюзию, что там, в этом мире, будет всяко лучше, чем на прежнем месте жительства, жаждет вырваться на свободу. А что за этой стеной - кто знает. Может, еще хуже. Вот, например, как этот таинственный парень в черном, что объявился на дороге и не уходит. Но ведь он отпустил девчонку, так почему же она тоже продолжает стоять на месте? Значит, ей все же боязно идти в неизвестно, в ночь, когда вот рядом находится тот, кто предлагает помощь. Пусть от него исходит какая-то пугающая аура, но он кажется адекватным, спокойным.
А теперь, когда Сиф воздействовал на разум девушки и велел ей не бояться, Амарилле казалось, что всё хорошо, что так и должно быть. Что рядом с ней тот, кто ничего плохого ей не сделает, наоборот, защитит от опасностей. Она может доверять и не бояться.
Сиф стоял позади девушки, изгиб ее шеи был прямо перед его губами. Такой волнующий момент. Вампир одновременно заставлял себя желать этой крови, утолить жажду, и сопротивляться этому, справляться со своим голодом. Его клыки удлинились, в глазах загорелся огонь, правда, этих изменений все равно бы никто не увидел. Момент затягивался. Можно сказать, что Сиф тренировался на девушке в том, чтобы уметь сдерживаться себя и не бросаться на жертву, выпивая ее до капли.
"Ты хочешь быть сильной, быстрой, ловкой? Никого не бояться, жить вечно, знать чужие помыслы? Хочешь любить ночь, уметь скрываться в ней, слышать то, что говорится далеко? - зазвучал в ее голове тихий голос. - Не отвечай. Я чувствую, к чему ты стремишься. Ты хочешь новой жизни. Ведь ради этого ты и сбежала. Я могу подарить ее тебе. Но за каждую благодать надо чем-то жертвовать. Не бойся..."
Она была бы ему благодарной. Не сразу, и даже не в первые минуты после своего становления. Не в первые дни и не в первые годы. Поначалу жизнь вампира кажется проклятием, от которого уже невозможно избавиться. Но потом, когда ты учишься, когда тренируешься, то минусы становятся плюсами, а от недостатков не остается практически ничего. Сифа некому было учить. Он стал вампиром, погибнув мучительной насильственной смертью, и проснулся на поле брани среди трупов и стервятников, подгоняемый лишь одним ненасытным чувством своей ненависти к убийце.
"С Амариллой всё будет иначе", - решил вампир. Он подумал, что сможет научить ее. Это тоже будет своеобразным опытом, ведь прежде у него не было учеников. Девушка станет первой, и если такой эксперимент удастся, то и дальнейшие планы можно будет развивать. Его клыки вонзились в шею. Сладкий вкус крови сводил с ума, останавливаться не хотелось, а лишь пить, пить, пить... Руки крепко держали, чтобы девчонка не дергалась и не пыталась вырваться, правда, она слабела с каждой каплей, что отдавала вампиру, и вскоре он держал уже обмякшее тело. Разум говорил Сифу, что пора остановиться. Ведь он не хотел убивать ее. Но вампирская алчность жаждала больше и больше.
Остановился Сиф только тогда, когда Амарилла потеряла сознание. Он подхватил ее на руки и занес в карету, где там уже продолжил свое дело - обращение. Заставил девушку глотнуть его крови, а потом свернул ей шею.
Умиротворяющее спокойствие, заполнившее мятущуюся душу девушки до краев, внезапно отгоняя все страхи, казалось таким естественным, как будто бы такое состояние было сродни дыханию. Комок в горле, так и не преобразовавшийся в бессмысленный крик страха и мольбы о помощи, так и остался в горле, а после начал медленно растворяться, принося тем самым облегчение. Хотелось обернуться и легко беззлобно рассмеяться в лицо незнакомцу, который так внезапно перестал казаться пугающим, а наоборот, приобрел все черты самого привлекательного человека, как будто бы именно о нем Лила мечтала всю свою сознательную жизнь. Это ощущение было настолько новым и внезапным, что девушка буквально захлебывалась от нахлестывавших, подобно волнам, эмоций, все силясь рассказать мужчине, что она испытывает. Хотя казалось, что он и без того все прекрасно знает, мягко и аккуратно поддерживая безвольное тело, прекратившее подчиняться своей хозяйке. Чудилось, что в этот момент девушку посетило то самое желанное, чего так жаждут все смертные – чувство всеобъемлющего счастья, абсолютно необъяснимое, бесконтрольное, но, тем не менее, безумно приятное. Ее никчемное существование в борделе, ее глупый побег – все это отошло на второй план. Решение стояло за спиной, этот мужчина должен был стать ее спасением, билетом в счастливую жизнь.
Несколько минут показались изматывающей вечностью, хотя Амарилла и не знала, что было на уме у ее мнимого спасителя, но предполагала, что на него можно полностью положиться, поэтому не возражала, завороженно продолжая думать о своем. Даже когда в голове появился вкрадчивый шепоток, похожий на шелестение осенней листы, гонимой ветром, она приняла это все за чистую монету, так же благодарно потянувшись к своему собеседнику всем естеством. Она кивала на каждый предлагаемый ей пункт, да, она хотела быть сильной, быть быстрой, уметь постоять за себя, познать сладость независимости и свободы. Удивление не было вызвано даже тем, что голос не предполагал, знал о ее побеге, о ее душевных ранах, даже вкрадчивое предупреждение о расплате не испугало, а наоборот, показалось крайне логичным. Если что-то хочешь получить, нужно что-то отдать в замен – непреложный закон, кто бы только нашептал цену за такой поступок, на который бывшая проститутка уже решилась. А потом последовала резкая боль в районе шеи, но девушка даже не дернулась, застывшая маска блаженства вскоре сделалась фарфоровой, капля за каплей из Лилы утекала жизнь. Сознание долго не оставляло девушку, хотя это больше походило на состояние транса, нежели на осознанное восприятие происходящего вокруг, но вскоре глаза закрылись, а тело окончательно потеряло тот стержень, который держал его в более-менее вертикальном состоянии.
Тьма без снов и эмоций – вот что окружало девушку все время, когда она находилась в беспамятстве. Было не страшно, но крайне непривычно, ведь обычно сны заканчиваются достаточно быстро, а здесь… Не было ни боли, ни каких-то ощущений реальности, поэтому когда новообращенная, но еще не подозревающая об этом, Амари открыла глаза, ощутив себя крайне глупо. С одной стороны казалось, что все произошедшее – дурной сон, она все еще должна была быть в родном доме терпимости. Правда более чистая и аккуратная обстановка приводила ее к умозаключениям, что вряд ли ее мысли правильно стыкуются с реальность. Покрутив головой, осматриваясь на предмет присутствия еще кого-либо в комнате, Лила пришла к выводу, что она одна, если конечно здесь не имелось каких-нибудь потайных глазков. Нутро было обожжено диким чувством голода, но оглядевшись, девушка не нашла ни единого признака завтрака, отчего пришла в дикую ярость, забывшись, что в этой жизни никто ничем ей не был еще обязан. Заметавшись по помещению, она чуть ли не сшибала мебель, пытаясь понять, что же все-таки произошло, где она в данный момент времени обретается, и главное – что со всем этим делать? Разум постепенно начал затуманиваться странным желанием, поэтому когда дверца помещения издала характерный скрип, Лила обернулась и напружинилась, готовая в любой момент атаковать.
Ситуация складывалась очень удачно, как казалось Сифу. Он давно выискивал для себя подходящую жертву, чтобы та стала впоследствии чем-то большим. Та, которая не станет жалеть о своем прошлом, которой даже не о чем будет жалеть. Та, которая влачила настолько убогое существование, что и смерть с перерождением покажется ей даром богов. Ну, или по крайней мере, не покажется кошмаром, из-за которого лучше рассыпаться в пепел, нежели продолжать так жить. Амарилла показалась отчаявшейся девчонкой. Даже поверхностно просмотрев ее мысли и воспоминания, Сиф понял, что больше искать ему никого не нужно.
Она молода, красива, чтобы после, разменяв энную сотню лет, наслаждаться своим внешним видом и позволять себе маленькие женские вольности за счет этого. Она не обременена моральными принципами, раз работала в таком нехитром местечке. Ее голова не забита условностями, и в силу своего юного возраста и белых листов в знаниях и опыте Амарилла может учиться. Ее можно научить не только быть новым существом и жить с новыми способностями и недостатками, но и научить всему, что может понадобиться помощнику такого вампира, как Сиф. Игре, коварству, интригам, и в то же время - преданности, верности, доверию. Вдобавок ко всему этому не стоит забывать и о связи "создателя" со своим "ребенком". Амарилла выглядит не старше самого Сифа, и все-таки он создает из нее не просто очередного вампира, который пойдет по миру, ведомый жаждой крови. Он создает из нее ту, которая будет рядом. Прикроет тыл, сможет подсказать, увидеть то, чего не увидит мужчина.
"Но до того дня, когда она сможет встать рядом со мной, еще далеко", - мысленно ухмыльнулся вампир. Он слышал ее мысли. Он не старался ее околдовать сейчас, чтобы она под воздействием гипноза сказала, что согласна переродиться. Однако и не-магическое убеждение действовало прекрасно. Достаточно было всего лишь рассказать о преимуществах, которые получишь, и даже плата за всё это показалась девчонке сущим пустяком.
Сиф велел ей не бояться, но не приказывал сидеть смирно или отключить разум. А разум должен был уже сказать Амарилле, с кем она столкнулась в ночи и что сейчас произойдет. Она все равно не попыталась прекратить процесс. Не вырывалась, не просила отпустить ее. Даже, кажется, наоборот, она желала этого обращения.
Комната была темной, без окон, без иных источников освещения, которые совсем не нужны вампиру, а молодому вампиру могут еще и навредить. Обстановка не из богатых, и уж точно язык не повернется назвать интерьер роскошным. Так, стиль минимализма и удобства. Для Амариллы тут была кровать, был стул, стол, на котором ничего не стояло, и, пожалуй, вся обстановка. Одежда на девушке осталась прежняя, Сиф всегда был аккуратистом, так что и сейчас умудрился ни капли крови не пролить на ее наряд.
Вампир шел к комнате, ступая почти неслышно, впрочем подобная осторожность сейчас не была нужна. Даже если Лила и услышит его, то вряд ли сможет вычленить звук шагов среди всего, что окружает ее в данный момент. Да и голод наверняка затуманивает всё остальное.
Голод... Да уж, Сиф помнил, как сам очнулся в новом облике посреди мертвых тел на поле брани. Как, еще не понимая и не осознавая, набросился на трупы, пытаясь заглушить жажду крови. О том времени он не любил вспоминать, как и в целом о своем прошлом. Да и толк в таких воспоминаниях? Амарилла научится, конечно, на плохих примерах, вот только себя Сиф в таком виде представлять совсем не хотел.
Дверь отворилась, и вампир вошел в комнату.
- Привет, - усмехнулся он коротко. Лила теперь могла видеть его куда лучше благодаря ночному зрению. И зная нервозность и злобность новичка в первое время, Сиф был готов уклоняться от любых летающих в свою сторону предметов. - Как ощущения?
Тяжело стряхивая с себя остатки странного сна, в котором ее окутывала всепоглощающая чернота, и отсутствовали хоть какое-то ощущение реальности, Амарилла стала оглядываться, попутно отмечая абсолютную аскетичность обстановки, как будто бы это была не комната, а тюремная камера приговоренного человека – знать бы только к чему? Ни намека на то, что здесь должен был обитать еще кто-либо, дверь, самая обыкновенная, правда, была видна, но звуков из-за нее не доносилось решительно никаких, чтобы можно было хотя бы сделать предположение о месте пребывания. Еще немного поозиравшись, Лила поймала себя на мысли, что прекрасно ориентируется в помещении, хотя окон не было, скорее всего, они и не предполагались, ведь больше всего место, которое стало ей временным, хотелось бы в это верить, пристанищем, походило на наскоро разобранный склад, нежели на полноценное жилье. Поежившись и обнаружив, что на ней до сих пор надета одежда, в которой она решилась на рисковый побег, девушка еще больше смутилась, так как беспокойные мысли об изнасиловании незнакомцем пришлось откинуть, как абсолютно несостоятельные, а количество вопросов превысило количество догадок. Что же все-таки произошло? Покопавшись в памяти, Лила с горечью вынуждена была признать, что помнит только тотальное чувство спокойствия и уверенности в том, что ей хотят дать прекрасный шанс. Стоп! Какой еще шанс? Что с ней сделали? Душа забилась раненой птицей, предчувствуя неладное, а беглая жрица любви, ощутив дикое чувство голода, напополам с возраставшей в геометрической прогрессии яростью, заметалась по комнате, не понимая, зачем ее сюда поместили и что собираются делать. Мысли лихорадочно выискивали достойный вариант выхода из сложившейся ситуации, временами покидая голову, чтобы дать всполохам злобы захватить управление телом и выискать предмет, на котором можно было бы сорвать свой плохой настрой, но, увы, кроме грубо сколоченного стула, да громоздкой кровати в поле зрения ничего не было, что бесило еще больше.
Плохо справляясь с обострившимися эмоциями, когда хотелось рыдать от иллюзорной безысходности, рычать и крушить все, что попадется под руку, Амари на краю все еще не угасшего окончательно сознания услышала звук открывающейся двери. О ней не забыли, как это мило, но она тоже не хотела запамятовать, что никакой, даже мало-мальской заботы не было проявлено! Хотя бы стакан с водой оставили, в конце концов, это же не так сложно. Глаза в момент метнулись, еще раз охватывая обстановку, и остановились на табуретке. Назвать это ветхое творение рук человеческих полноценным оборонительным снаряжением язык не поворачивался, даже при самом богатом воображении, поэтому пришлось довольствоваться только подкатившей к горлу волной парализующего страха, которая почти сразу же уступила место панике и отчаянной решительности не сдаваться похитителям живой. Времени рассуждать, к сожалению, не нашлось, поэтому Амарилла со всех ног ринулась к спасительному предмету мебели, надеясь, что на ее стороне будет эффект внезапности, который даст ей отсрочку в несколько мгновений и подарит шанс выбраться из этого проклятого места. Не успев подхватить вожделенный кусок дерева, так как вошедший оказался более проворным, нежели рисовало воображение Амариллы, девушка оказалась спиной к злополучной двери, поэтому не смогла видеть своего посетителя, но знакомый голос подразумевал, что это именно тот несносный тип, который прервал ее странствие по ночному тракту. Еще раз ощутив прилив паники, но не позволив себе впасть в отчаяние и забегать по комнате, Лила попыталась растянуть не слушавшиеся губы в странном подобии улыбки и крайне медленно обернуться. В общем-то, ее память не сыграла с ней злую шутку, это был ее недавний знакомый, который выглядел достаточно свежим и отдохнувшим, чем вызвал крайнюю степень зависти у девушки, готовой поклясться, что в беспамятстве ее заставляли производить какие-то тяжелые физические работы, так как тело было абсолютно чужим и казалось налитым свинцом. На приветствие не последовало никакой реакции, мозг просто пропустил эту фразу мимо, концентрируясь на последующих действиях. Тихо рыкнув, Лил нагнулась, подхватывая табурет, в следующую секунду со всей силы кинула его в сторону двери, но абсолютно уверенная в промахе, сама кинулась на мужчину, желая выместить всю свою боль, злость и страх, понимая, что терять ей, по сути, кроме свой же жизни, абсолютно нечего.
Может быть, стоило подобрать для обращения и пробуждения более роскошные хоромы? Загипнотизировать какого-нибудь местного богача, заставить его убраться, пока Амарилла осваивается в новой для себя роли. Или не убраться, а наоборот? Ведь девушке в первое время будет очень тяжко, голод накроет с головой, затмит собой все разумные и не очень мысли. Так пусть бы хозяин лучше хорошенько отмылся, приготовился к тому, что его кровь предложат на обед новоиспеченному вампиру.
Сиф себе так и представлял, словно смотрит на упитанного полнокровного мужичка в расцвете сил и говорит:
- Хорошенько вымойся, поешь, выспись, оденься в чистую одежду с открытым воротом, - нечего ведь тратить силы на то, чтобы раздевать жертву. А пачкать одежду Сиф не любил, хотя предполагал, что для Лилы этот вопрос будет вряд ли иметь хоть какое-то значение, когда она набросится, чтоб насытиться, - не используй никаких ароматических средств, никакого душистого мыла, одеколонов, - у вампиров и так обострены чувства, нечего бить по ним сильнее, тем более что у новичка всё будет гораздо резче. И даже эта темнота может казаться ярким светом, и приглушенный шепот будет бить по ушам, как будто кто-то стучит по барабанам. И даже легкие ненавязчивые запахи привычных ароматов могут показаться настолько гипертрофированными, что захочется уткнуться в подушку и не поднимать головы. - Смотри на красивые картины, слушай приятную музыку, поиграй в шахматы, - у еды должно быть хорошее настроение. Сиф уже давно запомнил, что если жертва от испуга перед вампиром мочится в штаны, то кровь слегка горчит и ее даже приходится с усилием пить. Как будто сосуды сжимаются и скручиваются тугими петлями, не желая расставаться с ценной жидкостью.
Но это было бы всё лишь в том случае, если б Сиф все-таки поискал для себя и Амариллы пристанище куда более презентабельное, чем то, что было сейчас. Вообще вампир, пусть он даже был когда-то принцем, привык уже к вполне аскетичным условиям. Мог довольствоваться домом без удобств, лишь бы была крыша, которая могла укрыть от солнца. А в остальном Сиф не нуждался ни в чем особенно. Да, куда приятнее развалиться на мягком диване, а не ерзать на деревянном стульчаке, но если дивана не предвидится, то и стул сгодится. А если уж и стула нет, то можно и постоять.
Не только из этих соображений в комнате, куда Сиф поместил Амариллу, было по минимуму мебели. Он предполагал, что его появление здесь в очередной раз будет расценено не так радужно, как прежде. Да, девушка и до обращения не совсем была рада его видеть, она была остра на язык и не отличалась особой покладистостью. И все же чем-то Сифа подкупила. Так, что он решил, будто новая, полная приключений, опасностей и происшествий жизнь станет ей куда более в радость, чем то жалкое существование, которое она влекла до сих пор.
Реакция Амариллы на появление и приветствие Сифа была предсказуема. Впрочем, даже если бы вампир не ожидал чего-то подобного, вроде летящего в свою сторону табурета, он бы успел уклониться с легкостью и изяществом, характерными для его расы и его природной пластики движений. Однако уворачиваться от стула, который впоследствии еще, вероятно, пригодился бы, Сиф не стал. Он попросту поймал его в воздухе за ножку и аккуратно поставил рядом. Собирался уже, словно ставя точку в своем легком издевательстве, усесться, забросить ногу на ногу и снисходительно осмотреть свое "творение", пышущее гневом. О, Амариллу сейчас одолевало множество самых разнообразных чувств. И наверняка она не представляла себе, что, как и почему происходит. Она не могла, попросту не могла контролировать это. Контролю нужно было учиться, но не сейчас, когда все эмоции - гнев, ярость, боль, непонимание, ужас, отчаяние, страх, ненависть, бессилие и другие - перекрывал голод. Возможно, пока Лила не видит перед собой живое существо, в котором пульсируют вены, то еще не осознает то, насколько ей нужна сейчас кровь. Но стоит только зайти кому-то в комнату, и она набросится на него, как...
Да вот так, как сделала это сейчас, набросившись на Сифа. Ведомая лишь гневом и жаждой мести, она метнулась к нему, но не зная еще своих способностей и не умея ими пользоваться, промахнулась, ибо вампир в мгновенье ока оказался рядом, со стороны. Он перехватил ее руку, резко дернул, схватил за другую, сделал ими движение крест-накрест, и вот уже сам стоит позади Лилы, ее левая рука обвивает тело девушки в правую сторону, а правая - в левую, и они прижаты так, что двинуться вампирша не может.
- Ты освоишься, - мягко проговорил Сиф, почти касаясь губами ее уха. - Но лучше бы ты задавала вопросы, а не пыталась выбить из меня ответы силой.
Он отпустил ее через пару секунд, уверенный, что во второй раз ей хватит ума не бросаться на него бешеной тигрицей.
Эмоции, бурлящим коктейлем смешивающиеся в груди и пьянящие разум, не желали просто так сдавать позиции. Разрозненные страхи постепенно таяли под неумолимым напором жажды рукоприкладства и жгучего желания покрушить всю окружающую обстановку на тот случай, если после этого придет настолько необходимая в данной ситуации трезвость мышления, ну и, чего греха таить, просто для собственного удовольствия, которое сейчас принимало самые причудливые и извращенные формы. Впрочем, причина ее бешенства находилась сейчас в опасной близости, протяни руку и вот он – таинственный незнакомец. Интуиция буквально вопила о том, что необходимо прибегнуть к благоразумию, если оно еще каким-то боком осталось где-то в закоулках разума, нужно унять внутреннего зверя, помышляющего только о разрушении, но куда там… К злости добавился еще и азарт, легко подхлестываемый желанием не только покалечить мужчину, а, возможно, и не калечить вовсе – тут приходилось полагаться на противоречивое настроение, но и соблазнить: хотелось потешить женское самолюбие, когда кровать с тобой делили не за деньги, а по собственной воле. Ведомая этой гремучей смесью инстинктов и гипертрофированных чувств, Лила даже не удивилась, лишь раздосадовано зарычала, когда осознала, что ее противник не только успел изловить и отставить злосчастный предмет мебели в сторону, что еще больше разъярило новоявленную вампиршу, но и каким-то мистическим для нее образом оказался в стороне от линии ее атаки, тем самым не только обрекая ее на позорный промах, но так же и не давая возможности провести еще один выпад. Задумываться, с чего бы это ей вдруг показалось настолько оскорбительным оплошать в драке, когда она в жизни в них не ввязывалась, а предпочитала находиться где-то в стороне, времени тоже не было, так как руки оказались мастерски сведены за спиной, лишая Амариллу последнего огонька надежды на активное противодейтсвие. Единственным позитивным моментом виделось лишь то, что ее до сих пор не лишили жизни, и, впрочем, неких удобств, касающихся проживания, в остальных же аспектах наблюдались мрачная неопределенность и пугающий пессимизм по отношению к дальнейшему развитию событий. Все еще не остывшая от желания наброситься на незнакомца, Лил пару раз дернулась, все яснее убеждаясь в бесполезности сопротивления, и затихла.
Смысл сказанного не сразу же достучался до затуманенного разума, который терпеливо ожидал, когда хозяйка наконец-то вспомнит о его существовании, и взовет к рациональной своей половине. Дыхание легко щекотало ухо, заставляя тело напрячься в ожидании последующих шагов со стороны говорившего, а по спине пробежала волна мурашек, заставляя чуть слышно фыркнуть и вздрогнуть. Освоиться? С чем? Чужак шутил или это было какое-то извращенное оскорбление в ее сторону, а она, по простоте душевной, не поняла? Замешкавшись с определенным эмоциональным откликом на данное заявления, казавшееся абсурдным с одной стороны, но таким пугающе логичным с другой, девушка наконец-то предприняла попытку собрать все эмоции в тугой клубок, который постаралась отодвинуть подальше, чтобы не иметь помех для размышлений. Получилось это осуществить крайне однобоко – в том смысле, что Лила хотела отстраниться от своей эмоциональной половины, в данный момент представлявшей нешуточную опасность даже не для находившегося с ней в одной комнате мужчины, который легко продемонстрировал, что тягаться с ним в плане грубой силы просто не имеет смысла, а для нее самой, в то же время чувства не желали ослабевать и вовсю бушевали, как ураган, сметая все рациональные доводы, требуя только импульсивных действий. Ее просили выразить то, что она чувствует словами, ей готовы были разъяснить все, что так внезапно нахлынуло в душу, раздирая ее на клочки и заставляя видеть себя зверем, а не представителем разумной расы, способным мыслить трезво, но эта просьба казалась слишком нереальной, чтобы попытаться ее осуществить.
Мысли метались, самой логичной из них виделась та, что предлагала забиться в угол и заскулить, как побитая собака, прикрыв голову руками, но чувство собственного достоинства, давно забытое, и внезапно напомнившее о своем существовании в самый неподходящий момент, твердило, что так унижаться просто не стоит. Отпущенная без каких-либо намеков на наказание за неподобающее поведение, Амари шарахнулась, спиной больно впечатываясь в стенку, все еще ожидая подвоха, который никак не желал себя проявлять, нервируя девушку. Воинственный запал иссяк, теперь внутри медленно и верно просыпался страх, подсказывавший, что пора бы уже свернуть этот аттракцион демонстрации своей свирепости, и найти быстрый выход из положения. Ключевое слово “выход”, впрочем, быстро нашло свою реализацию в реальности – за всей этой кутерьмой Амарилла не заметила, как оказалась аккурат напротив двери. Что ж, шанса обдумать этот шаг не предоставилось, поэтому чуть остановив блуждающий взгляд на двери, Амарилла с утроенной энергией дала деру, протискиваясь сквозь небольшой проем и мстительно думая, что мужчина будет все же чуть медлительнее, чем в случае с ее нападением.
Перепрыгивая через ступеньку, она с грохотом очутилась на первом этаже, затравленно озираясь. Обеденный зал, как обычно располагавшейся во всех постоялых дворах на первом этаже подтвердил ее догадку о своем местонахождении в неизвестной гостинице, но пока что не прояснил, в каком городе или селении она располагалась. Посетителей не было и в помине – ночь, как думалось, была слишком бурной, чтобы тащить свои телеса сюда еще и утром, поэтому на нее с флегматичным интересом вышел поглазеть только хозяин заведения – видно было, что он на своем веку повидал уже много сумасшедших буйных психов, поэтому философски относился к еще одной умалишенной. Главное, чтобы ничего не порушила, хотя, учитывая, что устраивал ее в покои невольный спутник, платить за сломанное имущество ему явно придется из своего кармана. Вместо того, чтобы отдышаться и спросить у мужчины, где именно обретается это заведение явно не первого сорта, подгоняемая ужасом, что за ней гонятся, Лила рванулась к двери, махнув рукой, и неудачно выставив ее в дорожку солнечного света, пробивавшегося сквозь приоткрытые занавески. Боль, пронзившая все естество, заставило громко вскрикнуть, затормозить и отшатнуться обратно к лестнице в спасительный полумрак, с невнятными всхлипами баюкая руку, которая в момент покрылась жуткими ожогами, как будто бы к ней приложили раскаленное железо.
Поведение Амариллы было вполне понятно Сифу. Он сам когда-то переживал нечто подобное. Он прекрасно помнил до сих пор, хотя жаждал бы забыть, как очнулся на поле брани в окружении трупов и стервятников, как восходящее солнце начало жечь, и пришлось удирать. Как дальше новообращенный вампир метался, не осознавая, что с ним происходит. Ведь рядом не было никого, кто бы подсказал, помог. Лишь только слепая ненависть, ярость влекла вампира вслед за виновником произошедшего.
В душе Амариллы тоже буйствовал целый тайфун чувств, с которыми девушка не могла совладать. И если ее не направить, то она натворит таких дел, что сойдет с тропы и ударится во все тяжкие, как то бывает у большинства вампиров. Пока не научится на собственных ошибках, то не успокоится. А учиться ей предстоит еще стольким вещам, да и наставник ей, с ее неординарным нравом, просто необходим. Сиф, казалось бы, уже всё для себя просчитал. Как и что будет происходить. В какой последовательности. Когда.
Загипнотизировать хозяина третьесортной гостиницы и повелеть ему закрыть свое заведение на несколько дней было делом нескольких минут. Зачарованными оказались и жена с двумя детьми-подростками. Все они станут закуской для Лилы. И это нужно. Сиф вообще избегал того, чтобы употреблять в пищу кровь детей, но в этот раз так было нужно, чтобы Амарилла могла научиться. Ей нужно уметь контролировать себя, и если она будет знать, что ее действия приведут к смерти, к ненужной смерти, это может стать стимулом. Конечно, была и обратная сторона. Амарилла попросту могла переродиться исключительно темным абсолютом. И ей плевать тогда на смерти невинных, на их чувства и страдания. Сиф, однако, надеялся, что это не так, и что в девушке остались прежние качества, которые будет направить и развить куда сподручнее, чем переделывать злобную натуру в подконтрольную злобную натуру.
Не позволив побить мебель в комнате, Сиф позволил зато Лиле задавать вопросы. Но она не обратила на это никакого внимания. Решила, что сбежать - лучший способ, и Сиф не бросился за ней сразу вдогонку. Он лишь выдохнул с некой секундной гримасой обреченности. Наставник должен быть терпелив и доходчив со своим учеником. Сам проходил через всё это. В принципе, Сиф и без того был чрезвычайно терпелив и уравновешен. Подчас это бесило его собеседников, а врагов такой тактикой доводить до белого каления вообще было излюбленным приемом вампира.
Сейчас незачем было гнаться за Лилой и пытаться ее вразумить. Ей все равно не покинуть пределов гостиницы, если она, конечно, не желает обратиться в пепел. Тонкая связь между мастером и дитям отдалась болью в руке, когда Амарилла попала под действие полуденного солнца.
"А вот и первый опыт", - усмехнулся Сиф, ощущая ее боль, словно свою собственную. Разве только на его руке не появилось ожогов.
Он неспешно спустился по лестнице и остановился у одного из столиков. Мысленно отправил трактирщика погулять, опасаясь, что разгоряченная и весьма голодная Амарилла тут же перегрызет ему горло. А прежде, чем в первый раз насытиться людской кровью, нужно понять, для чего это.
- До заката мы заперты здесь, - пояснил Сиф, скрестив руки на груди и глядя на ничего не понимающую и даже, возможно, перепуганную девушку. - Тебе нужны ответы. И только я могу тебе их дать. Посмотри в зеркало, - оное висело на противоположной стене, и Амарилла, повернув голову, как раз могла бы увидеть свое бледное отражение, увидеть, как заострились ее черты, каким голодным блеском горят ее глаза, аж алым отдают. - Ты вампир. Я обратил тебя. И назад пути нет. Есть только вперед, к новой жизни. Поверь, она понравится тебе. Но только в том случае, если ты позволишь мне научить тебя.
Казалось, время остановило свой бег, оставив Лилу наедине со жгучей болью, отрезвляющей змеей растекающейся по телу. Животный страх совершить любое неосторожное движение, которое возможно будет сопровождаться новыми страданиями, подкатил к горлу в виде комка, временно лишая возможности говорить и свободно дышать, поэтому на вальяжно спускавшегося по лестнице незнакомца девушка воззрила с немым, застывшим на лице выражением крайней степени ужаса, непонимания и какой-то тоски, как будто бы что-то крайне дорогое и важное было утеряно безвозвратно. Эмоции, как нашкодившие мелкие шавки после того, как на них прикрикнули, забились в дальние углы, все еще чуть скаля зубы, готовые в любой момент снова наброситься на неустойчивое сознание, но, в любом случае, сейчас была обретена способность мыслить трезво, чем Амарилла и воспользовалась, аккуратно начав собирая части причудливой мозаики воедино.
Комок все еще не стоял в глотке, поэтому было время немного пораскинуть мозгами. Что с ней случилось? Судя по всему, на нее так и не напали, тогда странно было видеть себя на постоялом дворе, ведь добровольного согласия девушка не давала. Или все же дала? Мурашки расползлись по телу, когда воспоминания о последнем разговоре с мужчиной легким ветерком просочились в голову, услужливо напоминая, что в тот момент все было настолько просто и понятно, что Амари могла и не помнить, как согласилась на авантюру, а ведь согласилась же! Кинув затравленный взгляд на то место, где ей пришлось позорно отступать, девушка с удивлением обнаружила там всего лишь лучик солнца, пробивавшийся сквозь занавески. Непонимание напополам с легким шоком вытеснили все остальные мысли, оставляя лишь закономерный вопрос – почему свет причинил боль? Странно, что именно это захотелось спросить, ведь можно было предположить, что ее просто-напросто успели подловить на побеге, и именно таким образом заставляли вернуться, но какая-то часть разума все же бунтовала против подобного объяснения произошедшего. Значит свет, к моменту ее безрассудной попытки вырваться на улицу конвоир только-только начинал свой спуск с лестницы, о чем красноречиво говорили звуки шагов, которые и повергли Амариллу в неконтролируемый ужас, заставляя срочно принимать решение, поэтому вряд ли, беря во внимание его расслабленный вид, мужчина стал бы самостоятельно пытаться воспрепятствовать задуманному. Но ведь еще вчера она спокойно могла любоваться прекрасной погодой из окна своей бывшей темницы.
Голова чуть закружилась, голод опять давал о себе знать, варварски пытаясь сломить остатки воли, но еды вокруг не наблюдалось абсолютно, поэтому, кусая губы, чтобы хоть как-то держать себя в рамках, если не приличия, то хотя бы цивилизованности, новоиспеченная вампирша наконец-то взглянула на своего преследователя, желая все же озадачить его своими вопросами, раз уж ее не собираются убивать за нападение и попытку побега, что по меркам дома терпимости уже стоило бы хорошей порки и длительной голодовки для вразумления заблудшей овечки. С трудом сглотнув и прочувствовав, что способность говорить все же возвращается, Лил уже готова была прочистить горло, вывалив все свои сомнения на голову незадачливому представителю сильного пола, когда его простая фраза огорошила ее больше, нежели ушат ледяной воды.
- К-как заперты? – хриплым, срывающимся голосом, сопровождаемым дикой гаммой эмоций, проявившихся на лице, выдавила Амарилла, все еще силясь загнать происходящее в логические рамки. Как вообще можно быть запертыми, если их никто не держит, что за чушь! Но второй раз раскрыть рот она все же не успела. Незнакомец мягко подтолкнул ее к диалогу, непрозрачно намекая, что готов ответить ей на любой, даже самый нелепый вопрос – неужели на ее лице настолько сильно отпечаталось замешательство? Думая об этом, девушка машинально здоровой рукой легко докоснулась до кожи, чуть вздрогнув, ожидая новой порции боли, но ее не было, что дало надежду на мирное решение дел, знать бы еще каких. Не веря странному посылу, и сначала недоверчиво зыркая в сторону собеседника, Лил все же подчинилась, аккуратно скользнув к зеркалу, избегая смотреться в него со своей точки зрения, надеясь не увидеть там ничего такого, что могло бы довести ее до обморока от переизбытка чувств. Даже когда она приблизилась, стоя чуть правее, все еще не решаясь осчастливить себя своим внешним видом, решимости взять и взглянуть в зеркальную гладь не появилось. По-детски зажмурив глаза, она протянула руку, сделав шаг влево, ощущая холод стекла под пальцами, но все еще не разрешая себе взглянуть на отражение. Впрочем, эта внутренняя борьба длилась совсем недолго – осчастливленная новыми сведениями, попутно получив ответ на вопрос, кто же она такая, Амарилла широко раскрыла глаза, шокированно уставившись на себя, ощущая, что руки начинают мелко дрожать. Казалось бы, все та же 23-летняя девушка испуганно взирает с той стороны, повторяя все малейшие движения, но мертвенная бледность, заливавшая лицо, скорее делала ее похожей на труп, нежели на не слишком-то довольную жизнью, но живую рабыню дома терпимости. Возмущение в духе *да меня же не спросили*, быстро иссякло, так как память прекрасно запечатлела момент ее согласия. Не с обращением, нет, но с началом новой жизни, хотя сейчас казалось, что спроси у нее в тот момент прямо, готова ли она стать Дитем Ночи, ее язык так же послушно бы произнес да без лишних колебаний.
Потеряв на какое-то время всякий интерес к окружающему миру, Лил приступила к самой интересной части – рассматриванию себя – обновленной. Нет, конечно же, бледность была ей в чем-то к лицу, тем более все аристократки с ума сходили по белоснежной коже, пряча ее от шаловливых солнечных лучей, норовящих нанести легкий загар, но блеск в глазах пугал. Ощущение, что внутри отныне живет дикий зверь, имя которому голод – как уже быстро успела сообразить девушка, собрав воедино все скудные знания об этой расе, которыми с ней изредка могли поделиться особо разговорчивые клиенты – ни на минуту не оставляло, рождая в душе уже не страх, нет, бояться уже было явно поздно, а недоумение. Недаром же о вампирах чаще всего могли брезгливо отозваться, как о кровопийцах, откуда же ей взять кровь? И что более интересно, можно ли утолить голод обычной едой, которой, кстати, опять не было видно, к огромной досаде Лилы. Закончив беглый осмотр масштабов бедствия и удовлетворенно заключив, где наша ни пропадала, и с этим внешним видом жить можно будет, девушка решила все же воспользоваться своим правом на пару вопросов.
- Как тебя зовут? – голос чуть более адаптировался под разговор, поэтому произносить слова было намного легче. Спросив именно это, Амари немного опешила от своей же наглости, так вальяжно перейдя на ты, когда стоило бы обращаться со своим хозяином? на вы. Кем стал этот черноволосый для нее, оставалось пока что загадкой. Фразу об обращении она слышала прекрасно, и про обучение было немного лестно слышать, правда поврежденная рука все еще ныла, а подобных методов закрепления знаний кнутом испытывать на своей шкуре не хотелось. Все же, решив, что быть более бестактной, нежели она уже себе позволила, вряд ли представится возможность, поэтому, опустив все свои недовольства комнатой, Амарилла решила заявить свои права хотя бы на плотный завтрак, - Я есть хочу, с самого пробуждения – она зябко повела плечами, еще раз оббегая глазами залу – На голодный желудок думается плохо…
Наблюдать за Амариллой было отчасти даже забавно.
"Интересно, как бы я повел себя на ее месте? - размышлял Сиф. Он стоял, уже спустившись на первый этаж, и смотрел, как девушка раз за разом получает словно новое откровение о своей перерожденной сущности. - Мое обращение было не таким легким, к тому же никто и не собирался меня превращать. И наставника у меня не было. Потому я кучу времени провел, набивая шишки. Ну а Амарилле, конечно, нужно сначала свыкнуться с мыслью о том, что теперь она вампир".
Может быть, это было чуть эгоистично со стороны Сифа - обратить девушку, не спрашивая ее мнения. Вот она была местной шлюхой, юной, прожигающей жизнь в объятьях тех боровов, под которых ее подкладывали. А после встречи с загадочным незнакомцем она шугается каждого громкого звука, не может выйти на свет, боится шорохов, которые слышит так отчетливо, что всё ей кажется сумбурным шумом. И еще этот голод. Жуткий всепоглощающий первый голод. Когда ты еще не знаешь, что обычной едой не наешься, а если попытаешься запихнуть в желудок кусок хлеба или мяса, то тебя скрутит в три погибели, и будешь исторгать всё съеденное обратно. Оно не утолит голод ни капли.
Когда до Амариллы дойдет, наконец, что единственное, что сможет заглушить желание есть, это кровь, как она отреагирует? Очнувшись в той аскетической комнатке, девчонка проявила норов, запустив в Сифа стулом. Но тогда она еще не знала, что она отныне другое существо. Не человек.
"Ничего, поймет и примет. Обратного пути все равно уже нет", - вампир с некоторым напряжением наблюдал за Лилой. Если она попробует выскочить наружу, он перехватит ее. Он знает, что голод может сводить с ума так сильно, что думать не захочешь ни о чем больше. Инстинкт самосохранения пропадает. Остается лишь инстинкт набивания брюха.
- Первый урок ты уже получила, - сказал вампир, скрестив руки на груди. Он смотрел, как Амарилла изучает новую себя в зеркало. Это чувство незабываемо. Сначала всеобъемлющий страх. Непонимание. Злость. Попытка принять себя, прислушаться к своим обострившимся чувствам. А они порой сводят с ума. - Вампиры не очень-то дружат с солнцем. Поэтому не советую тебе повторять твой опыт и подставляться под лучи.
Она умная девочка. Она пусть и норовистая, порывистая, вся на взбунтовавшихся эмоциях, но не самоубийца. И опять же... Сиф ее перехватит. Между ними связь.
Она спросила о его имени. Только ли оно одно ее может интересовать?
- Меня зовут Сиф, - представился вампир. Свое полное имя он не использовал, оно слишком уж напоминало ему о потерянной жизни. И хотя он не жалел о том, что сам переродился другим, но то, другое время, напоминало о себе слишком болезненно. Так что Сиф предпочитал не вспоминать. - Конечно, ты хочешь есть. И для завершения обращения тебе нужно поесть. Иначе ты умрешь, - лишенным всякого беспокойства голосом продолжил принц и на всякий случай пояснил, - иссохнешь. Когда просыпаешься заново, всё твое тело жаждет крови. И потому ты не насытишься ничем больше. Вся еда, которую ты пробовала прежде, будет казаться тебе на вкус мокрой бумагой или комьями грязи. Вот это единственный минус, пожалуй, становления вампиром, - закончил он с улыбкой, - я всегда обожал рахат-лукум и иные восточные сладости.
Сиф подошел ближе, дав девушке возможность и его самого получше разглядеть. Амарилла уже чуточку успокоилась, это внушало уверенность, что свой первый завтрак она скушает полностью.
- Тебе нужны силы, - он мысленно потянулся к разуму трактирщика, и вскоре мужчина в летах появился пред светлые очи вампиров. Сиф кивнул на него, - ешь.
Трактирщик стоял статуей, будто это не о нём сейчас шла речь. Где-то на краю затуманенного голодом и прорвой новой информации сознания Лилы промелькнуло удивление – неужели всё вот так просто – промелькнуло и исчезло. Может Сиф ему заплатил, чего только не продают люди за звонкую монету, и умелые руки, и набитую знаниями голову, и стройное молодое тело. Кровь не лучше и не хуже любого другого товара, раз уж на неё есть спрос.
Успокоив себя таким нехитрым способом, девушка подошла ближе. Она всё не могла рассмотреть хозяина гостиницы как следует, взгляд метался, цепляясь то за одну, то за другую из бесчисленного множества мелких деталей, но отказываясь воспринимать увиденное целиком. Царапина у большого пальца, тёмное пятно на фартуке, седой волосок в заплетённой бороде, а потом Лила услышала стук сердца, спокойный, размеренный, живой, вот только её собственное сердце молчало. И вдруг нестерпимо захотелось, чтобы эта жизнь билась в ней, принадлежала ей целиком и полностью.
В мгновение преодолев последние пару шагов, Амарилла оказалась прямо перед трактирщиком и обняла его так страстно, как не обнимала ещё ни одного мужчину. Невесть откуда взявшиеся клыки легко проткнули плотную кожу, а затем и пульсирующую стенку артерии и в рот девушки хлынула густая, маслянистая и горячая кровь. Прежде этот вкус показался бы отвратительным, но благословенная влага несла с собой такое несказанное облегчение, что это уже не имело никакого значенья. Здоровый сильный мужчина не выдержал её напора и пошатнулся, оседая на пол словно кисейная барышня, но Лила не отпустила и не позволила ему упасть.
Терзающий белый шум бликов, звуков и запахов откатился подобно морскому прибою и рассыпался на бесчисленное множество составляющих, оставив мир умытым и ясным. В подполе шуршали мыши, а по крыше гостиницы скакали воробьи, дожидаясь пока пекарь из ближайшей лавки закончит чистить хлебные формы и насыплет им крошек. В соседнем доме скандалила семейная пара. Лила не могла их видеть, но точно знала, что дородная толстощёкая тётка отчитывает своего доходягу-мужа, который сутра уже успел приложиться к бутыли с брагой. Ещё дальше трубочист ширыкал жёстким ершом в каменной трубе. По улице спешили редкие прохожие, проехала карета, нет, телега, усталая кляча едва переставляет ноги, скрипучую заднюю ось надо бы смазать, а лучше поменять. Всё это происходило одновременно, здесь и сейчас, и манило заглянуть ещё дальше, хоть немного, самую капельку.
Но этого не произошло. Амарилла открыла глаза. Она сидела на полу посреди обеденного зала гостиницы, держа на коленях обескровленное, медленно остывающее тело. Судорожно всхлипнув, девушка оттолкнула труп и зажала рот ладонью. На пальцах остались свежие алые пятна, Лила попыталась оттереть их, но только ещё больше испачкалась и, подвывая от ужаса, отползла в сторону. Что она натворила?.. Во что превратилась?! Побег от себя закончился под лестницей, где забившись в дальний угол и прижавшись к шершавой стене, девушка отчаянно разрыдалась.
Не впервой Сифу обращать человека в вампира, не впервой его обучать. Только разница все же большая - между любым обращенным и Амариллой. Сиф ее не выбирал, а скорее нашел. Может быть, сам Рилдир привел его к ней? Столкнул их судьбы. Кто знает. Но почему-то там, на дороге, когда эти два эдаких одиночества пересеклись, вампир как-то сразу понял для себя, что девушка должна стать его. Спутницей, соратницей, напарницей, единомышленницей.
В общем, теперь, когда обращение наполовину было завершено, оставалось закончить начатое и приняться за обучение. А тут, судя по всему, пришлось бы потрудиться. Ведь Сиф хотел получить не еще одного вампира, не очередное пополнение состава своего маленького отряда, а особенную девушку, особенную новую душу, для этого придется потратить не один год. Возможно, даже не одно десятилетие.
"Ну что ж, я терпелив", - сказал он себе, глядя, как Амарилла поддалась своей новой сути и теперь наслаждалась отныне единственно доступным ей видом новой еды.
Ох, Сиф прекрасно помнил, как сам он, обратившись, очнулся посреди сотен и сотен трупов. Как пытался выживать, не понимая, что произошло и почему любимое ранее солнце стало таким ярким и ненавистным и почему оно жглось настолько, что невозможно было даже стоять днем в тени. Он прекрасно помнил, как, чтобы утолить свой дикий первый голод, бросился на еще свежие трупы тех, с кем совсем недавно сражался плечом к плечу. Эта кровавая пелена полностью затуманила разум, а когда бывший принц очухался и обозрел то, во что превратился сам он по воле одного из Первых вампиров, его накрыло такими яростью и злобой, каких он никогда не испытывал прежде.
И затем потянулись годы становления. Тогда Сифу никто не помогал, никто его не обучал. Он и сейчас еще не считал, что достиг пределов мастерства. Но зато полагал, что уже может быть наставником для других вампиров.
Например, для Амариллы.
Она хоть услышала его обращение к ней? Услышала его имя? Поняла, кем уже стала?
Сиф остался стоять там, где и остановился, прежде чем мысленно подозвать хозяина таверны в качестве закуски для новенькой. Амарилла вела себя, как типичная девушка, которая до обращения не была поглощена тьмой, ненавистью или пороками. Хотя она была шлюхой, о чем говорила ее память, где Сиф заблаговременно безо всяких колебаний покопался. Но несмотря на свою профессию, пороками эта молодая душа не обросла.
И потому Амарилла проходила все те стадии, которые в свое время проходил и Сиф.
Сейчас он дал ей вволю времени нарыдаться и изойти жалостью к себе. Она должна была прийти к пониманию своей новой сущности сама и понять, какие перспективы это открывает, а какие двери закрывает. Бессмертие... скорость, сила... Сила разума... Рвение к магии, которой учиться станет проще и продуктивнее...
- Чувствуешь связь между нами? - поинтересовался вампир негромок, делая вид, что не слышит этих всхлипываний и не замечает, в каком сейчас состоянии Амарилла. Хотя сам Сиф не был лишен сострадания, отзывчивости и иных подобных человеческих качеств, он их почти никогда не проявлял. И сейчас не собирался. Он не собирался утешать девушку, прижимать ее к груди, гладить по головке и обещать, что всё изменится к лучшему. Теперь уже не изменится. Теперь уже всё стало куда лучшим.
А связь она должна была чувствовать, как и сам Сиф ощущал эту тонкую нить, тянущуюся от создателя к творению.
Остатки человеческих чувств полыхнули и выгорели, как пучок прошлогодней соломы. Амарилла затихла, внутри воцарилась звенящая пустота, в темной глубине которой лениво ворочалась не утолённая окончательно, но пока не мешающая жажда. Никакого сочувствия она от вампира не ждала, как давно уже не ждала его от кого бы то ни было, и надумай он устроить что-нибудь в стиле "сам обидел – сам пожалею" восприняла бы это, пожалуй, как издевательство. Может поэтому Сиф этого и не сделал. В путанице недавних событий Лила не обращала внимания на связь между ними, так не замечаешь ушей или носа, пока не задумаешься об их наличии, но стоило прислушаться к себе, как обнаружилось нечто вполне подходящее под это определение. Девушка покусала губу, пытаясь подобрать другие, более простые и понятные слова, чтоб описать свои ощущения, но это оказалось почти непосильной задачей.
- Ты понимаешь, что мне плохо, но не понимаешь почему, - не слишком уверенно донеслось из-под лестницы. – И тебе… любопытно.
Обстоятельства складывались так, что все важные решения в жизни Лилы принимались без её ведома и участия. Вот и теперь стоило только помыслить о самостоятельности, как девушка оказалась в ловушке куда более надёжной, чем стены старенького борделя. Буквально за сутки она успела стать воровкой, убийцей, ходячим покойником, вынужденным пить кровь и шарахаться от света и, боги ведают, что ещё может случиться, ведь сутки ещё не кончились. К тому же появился очередной мужчина, желающий пораспоряжаться её судьбой, так что и прежняя профессия, похоже, тоже останется востребованной. В общем, положительные стороны такого положения разглядеть весьма непросто, зато недостатки были куда очевиднее и их количество поминутно росло.
Уголок, выбранный Лилой, казался более-менее безопасным. Жаль только, что сидение под лестницей не могло избавить от уже навалившихся неприятностей и, осторожно выбравшись из своего убежища и стряхнув с подола пыльную паутину, девушка вернулась обратно в зал. Одинокий лучик, с которым она уже успела познакомиться ближе, чем хотелось бы, пробивающийся сквозь дырочку в занавеске, труп трактирщика, лежащий на самом видном месте, вампир с большой дороги, которому непонятно чего надо, и рыжая девица с измазанным кровью подбородком, смотрящая из зеркала, оптимизма совершенно не прибавляли. Больше всего не понравилось отражение, потому, обойдя солнечный зайчик по широкой дуге и внимательно осмотрев себя, Лила принялась оттирать подсохшие разводы.
- Ты меня убил и проклял, - она, наконец, воздала должное долготерпению нового знакомого, правда, обращаясь при этом к его зеркальному двойнику. – Теперь мне тоже придётся убивать и обретаться во тьме. И… - Амарилла закончила с умыванием, развернулась и изобразила почти идеальный полупоклон: - Какой же благодарности мессир Сиф желает от бедной девушки?
В голосе не проскочило ни намёка на насмешку или, тем более, сарказм. Лила даже сумела любезно улыбнуться. Проживёшь пятнадцать лет при хозяйке, на которую лишний раз глаз лучше не поднимать, чтоб обойтись без свежих синяков, ещё и не такому научишься.
Отредактировано Амарилла (05-10-2015 17:33:19)
Нет, Сиф не назвал бы Амариллу своим экспериментом. Скорее - детищем. Для него все обращенные им лично являлись таковыми. Хотя, по какой-то иронии, по крайней мере внешне большинство из обращенных выглядели куда старше самого Сифа или одного с ним возраста. И понятное дело, что он не называл их своими детьми в прямом смысле этого слова. Но чувствовал за них ответственность, а с обращенными им самим чувствовал и особую связь. Эта связь с годами, конечно, становилась тоньше и рано или поздно рвалась, но вот сейчас, с Амариллой, к примеру, она была крепкой и взаимоощутимой.
Новоявленная вампиресса еще не успела примериться к обновленной себе. Эта роль ей была незнакома, в какой-то степени чужда и пугающа. Но наверняка Амарилла чувствовала и что-то особенное в себе (помимо жажды), подъем сил, новые возможности. Ведь вампиризм не только отбирал какие-то плюсы человеческой жизни, но и давал огромные преимущества взамен. Сиф и сам когда-то не понимал этого, но осознание пришло со временем. Пришло бы скорее, будь у Сифа наставник. И вот у Амариллы наставник мог бы быть, и это время обучения, понимания своей новой сущности значительно бы сократилось.
Сейчас ему оставалось лишь наблюдать за девушкой. Вой прекратился, что, вероятно, означало, что Амарилла чувствует бесполезность этого занятия. И да, в какой-то степени глупость и неадекватность. Вампиры не плачут. У них не остается тех человеческих чувств в таком количестве, из-за которых на глаза могут навернуться слезы. После смерти всё воспринимается иначе. Это событие как будто переворачивает внутреннее миропонимание и по-другому расставляет приоритеты.
- Мне не столь любопытно, сколь... я жду, - проговорил вампир, медленно кивнув. Амарилла была понятливой девушкой. Да, Сиф знает, что ей сейчас плохо. Но пройдет это довольно скоро. После первого обеда наступает второй, третий и так далее. Кровь живых подпитывает детей ночи, придает им сил. И потом перестает быть плохо. Моральные терзания растворяются в новой сущности. И лишь от каждой отдельно взятой особи зависит, сохранит ли она в себе хоть что-то от своей человеческой сущности или нет. - Жду, пока ты поймешь, какой рубеж перешагнула.
- Я тебя убил, - не стал спорить Сиф. Он наблюдал, как девушка приводит себя в порядок и разглядывает изменившееся лицо в зеркале. - Но не проклинал. Быть вампиром - это не проклятье. Но и не благословение, - поспешил добавить он, ибо в противном случае его утверждение противоречило бы собственным взглядам Сифа. - Это нечто другое. Другая жизнь. Другие возможности. Убивать? Никто не говорит, что тебе придется убивать. Разве ты сама будешь хотеть того или в целях самозащиты. А подобные причины не отличаются от тех, коими руководствуется любой житель этого мира, неважно, мертвый или живой.
Сиф не обращал внимания на труп мужчины, побелевший и как будто ссохшийся, из которого Амарилла напилась первой крови. Один труп или несколько - какая разница? Там еще где-то есть дети этого трактирщика и его жена. Они ждут своего часа, пока новый вампир проголодается. А первый голод бывает таким сильным.
Сиф не любил убивать просто так, без причины. Сейчас же причина была, и она, причина, склонялась в шутливом (никак иначе) поклоне.
- Ты насытилась? Или хочешь еще?
При упоминании еды по спине прокатилась волна мурашек, проникла внутрь и свернулась пульсирующим комом где-то между рёбрами. Лила с трудом сглотнула, когда он подкатил к самому горлу, но погасить хищные угольки в глазах так и не сумела. Ей было мало и она знала, где взять ещё. Там, на улице кипела жизнь, ходили люди, но за закрытыми ставнями палило солнце и сейчас никак не выбраться. Девушка даже удивиться не успела, как легко она приняла необходимость добывать пропитание таким жутковатым способом и начала это обдумывать. Слишком много всего происходило одновременно и каким-то невероятным образом Амарилла теперь могла за этим уследить, но эмоции за разумом явно не поспевали. Моральные терзания, тяжкие думы о прошлом и будущем отошли на задний план, уступая место вещам куда более простым и понятным.
Проснувшаяся жажда словно вывернула сущность Лилы наизнанку, вытряхнув оттуда все имеющиеся запасы эгоизма, разбудив гордость и не только её. Движения девушки сделались мягкими и плавными. Вроде бы она и прежде двигалась так же, но то было напускное, заученное уменье, сейчас это происходило просто и естественно. Точно так же маленькая девочка, ещё не умеющая толком ходить и разговаривать уже знает, как похлопать ресницами, чтоб выпросить сладости. Должно быть, есть нечто такое, исконно женское, изначально заложенное в каждой, но постепенно умолкающее и скрывающееся под серой пылью повседневных мелочей, и вот теперь, когда её унёс не ветер, а настоящий ураган перемен, вдруг надумавшее напомнить о своём существовании.
Сиф так и не ответил, чего от неё хочет, да это и не особенно важно, так же как неважно бьётся у неё сердце или нет и проклятье не такое уж непосильное бремя, если подумать. А люди… люди ничего хорошего ей не сделали, чтобы о них переживать, совсем наоборот. День закончится, можно будет выйти отсюда и тогда Амарилла с удовольствием заглянет в гости к хозяйке "Пёстрой кобылки", так долго служившей ей домом, и в благодарность за приют и науку превратить её в размалёванную мумию не хуже, чем этого трактирщика. И ещё в Кельмир наведаться будет здорово, она там бывала несколько раз, но почти ничего не видела. А сколько прекрасных мест не видела вовсе и как много интересного прошло мимо. Она ведь собиралась начать новую жизнь и если для этого пришлось умереть, что ж значит, так тому и быть.
Лила подошла к вампиру совсем близко и, привстав на цыпочки, положила подбородок ему на плечо.
- Я хочу уйти отсюда. Давай вернёмся в комнату или спустимся в подвал, куда-нибудь, где не так много света, - и чуть виновато добавила: - И есть я тоже хочу.
От Сифа приятно пахло, Лила не могла понять, чем именно, но это успокаивало и почему-то напоминало о прохладной пещере в лесу. Ухватившись за мгновение передышки, девушка прикрыла глаза и ткнулась носом в его шею, но неугомонное любопытство тут же выползло откуда-то и всё испортило.
- А что будет, если я тебя укушу? – спросила Лила, почти сразу же осознав, что зря, но слово, как известно, не воробей, вылетит, не воротишь.
Чувствовать внутренние терзания молодого вампира Сифу было просто - даже не приходилось прибегать к чтению мыслей. Всё, что нужно было, яркой картинкой отражалось на лице Амариллы, в ее глазах, жестах, каждом движении, даже самом маленьком и, казалось бы, незаметном. Но Сиф внимательно наблюдал за своей будущей ученицей. Не только потому, что ему было интересно, как она воспримет трансформацию, но и из чисто практической стороны. Как скоро Амарилла приспособится? Насколько велика ее сила воли, чтобы не позволять жажде завладеть собой? Сумеет ли она контролировать свои позывы и голод?
Нет, конечно, в первый день и даже в первые годы подобного можно не требовать и не ждать. На тренировку силы воли требуется много времени. Зачастую и десятилетий не всегда хватает. И то это если вампир действительно учится сдерживать себя и не позволять жажде завладевать сознанием, накрывая всё перед глазами кровавой пеленой. А если вампир пускает всё на самотек и полагает, что он отныне - новое существо, которому всё позволено и которое стало сильнее всех, то такой вампир обречен на долгие годы тренировок и самовоспитания. Это если его, конечно, не прибьет какой-нибудь залетный охотник на вампиров, идущий по кровавому следу.
Всё это и много больше Сифу предстояло в течение многих лет вдалбливать в очаровательную рыжеволосую голову.
Амарилла сейчас переживала трансформации своего внутреннего "я". Сначала страх и тотальное непонимание - как же, она умерла, она мертва, но почему до сих пор существует! Затем, когда получила объяснение и поняла, что стала другим созданием, наступил определенный момент принятия происходящего. А вскоре непременно наступила бы и следующая стадия - осознание своего превосходства над человеком, который отныне не что иное, как пища, добыча. Но в процессе обучения и эта стадия бы нивелировалась, оставляя лишь инстинкты. Сам вампир же переступал на другой уровень, достигая чего-то такого, в какой-то мере сходного с понятиями "опыт", "мудрость", "умения".
Сиф с любопытством наблюдал, как Амарилла приближается к нему. Что она задумала? Он с усилием подавил желание тут же скользнуть в ее разум и выяснить это. Нет, ученица не сможет стать частью семьи, если не будет получать даже толики доверия с самого начала.
А через мгновение он ощутил ее близкое присутствие, прикосновения, вызывавшие в душе какой-то диссонанс - фактически одно и то же существо: то, которое повстречалось ему на дороге, живое, дышащее, ароматное; и то, которое замерло сейчас рядом в каком-то подобии объятий.
- Можем вернуться в комнату. Подвал на меня навевает какие-то не очень приятные мысли, - вампир дал Амарилле возможность делать всё, что ее душе угодно, хотя сейчас не слишком понимал мотивов ее поступков. Лабильность психики? В этом причина того, что девушка сначала боится, бросается предметами мебели, вырывается и жаждет сбежать, а после льнет к своему убийце, как к единственному родному существу. - Первый завтрак твой будет сытным, - Сиф положил ладонь девушке на плечо в своеобразном полуобъятии, - эти люди готовы сегодня послужить тебе. Но если ты постараешься контролировать жажду и пить кровь, не убивая, это будет очень большим шагом для тебя вперед.
Почти сразу же он почувствовал, что Амарилла уткнулась лицом ему в шею. Странная реакция. Доверительная или просто хитрый ход с очередной задумкой?
- Тебе не понравится мертвая кровь. Но если ты хочешь сотворить такой эксперимент, то что ж.. попробуй, - и правда, эксперимент. Сифу не было жаль своей крови ради такого, рану его организм регенерировал бы быстро. К боли у вампира толерантность высокая, потерпеть может. А силы перегрызть ему шею у Амариллы пока не хватит. Только зачем ей это? Научный интерес?
- Ну, тебе же нравится, - пожала плечами девушка, может не ради еды, но зачем-то Сиф стремился к тому, чтобы таких, как он стало больше. – Мне хочется знать почему.
Она чиркнула ногтем немного ниже ключицы и крупная, похожая на переспелую черешню капля медленно покатилась вниз. Лила поймала её губами и, ахнув от неожиданности, судорожно ухватилась за Сифа. Ниточка, протянувшаяся между ними, вспыхнула и обожгла раскалённым металлом, окунув в водоворот бессвязно мельтешащих и порой едва различимых образов. Звон клинков и хриплые стенанья раненых сменились таким же хриплым птичьим криком и видом ночных полей с головокружительной высоты. Влажные прикосновенья предрассветного тумана, могильный холод, жар чужого тела, боль и восторг, всё завертелось в сумасшедшем калейдоскопе и вдруг прекратилось так же внезапно как началось.
- Так вот как это работает… - она слизнула оставшуюся на груди вампира бордовую дорожку и отстранилась. – Такое и правда, не на каждый день.
Семья трактирщика, миловидная ещё молодая женщина и двое таких же белокурых как она ребятишек, наблюдали за этой сценой с уже виденным Лилой умиротворённым безразличием, будто и не замечая иссушённого тела отца и мужа распростёртого на полу. Девушка вопросительно оглянулась на Сифа, не вполне уверенная, что это и есть те люди, о которых он говорил. Она же убьёт их или оставит детей сиротами, что не намного лучше. Она не чувствовала момента, когда пересекала грань, разделяющую чью-то жизнь и смерть.
Годами служившая верой и правдой мораль, пусть не слишком строгая, но тем бережнее хранимая, твердила, что так нельзя. Другой слащавый паскудный голосок возражал, что это ерунда, что люди и так то и дело мрут по любому поводу и без оного и будет даже милосердно прекратить это постоянное ожидание конца, а вновь поднявший голову голод с ним молча и весомо соглашался. Лила какое-то время прислушивалась к этой внутренней какофонии, а потом заткнула всех советчиков разом. Что удивительно, ей удалось, только голод недовольно рыкнул напоследок, убираясь обратно в свою берлогу. Девушка примирительно потрепала его по холке. От всех остальных можно избавиться, а с этим монстром ей теперь коротать вечность и лучше с самого начала не ссориться, тем более что он гораздо сильнее.
Она взяла Сифа за руку и потянула за собой к бестолково топчущимся людям.
- Я не умею остановиться сама, - пожаловалась Лила, заискивающе заглядывая ему в глаза. – Покажи мне, как это делается. Пожа-алуйста.
- А разве ты никогда не слышала о вампирах? Не знаешь, почему их ненавидят? - прищурился Сиф. Раз уж Амарилла стала одной из них, то нечего тешить ее одними розовыми мечтами и рассказывать об одних достоинствах. У жизни вампира и недостатков хватает. Это сейчас уже, по прошествии семи с гаком сотен лет, Сиф может снова увидеть город днем, гулять по улицам залитого солнечным светом мира, видеть цветущие поля... А вначале, едва лишь открыв глаза, ставшие какого-то потусторонне глубокого зеленого цвета, он почувствовал на себе действие даже самого мелкого и слабого солнечного лучика и был вынужден просидеть под какой-то кучей хлама до вечера. Видеть мир днем было больно для глаз. Тело становилось слабым, разум накрывало жуткой сонливостью, с которой было невозможно бороться. Как скоро Амариллу станет так отрубать? И ведь она не может просто так уснуть... Ей нужен гроб.
И еще кое-что.
Сиф, распланировав трансформацию своей новой ученицы, не забыл про столь важную деталь, как горсть родной земли. Вот он - его подарок девушке. Пока что она, наверное, не поймет, зачем он собрал в мешочек обычную землю с камешками и уже пожухлыми травинками. Но после, когда покинет эту территорию, когда позади останутся родные места, она почувствует такую тягу обратно, что лишь этот клочок земли станет казаться спасением. Она будет готова вшить его в одежду, только бы не расставаться...
Но сейчас, еще пребывая в неведении относительно подобных нюансов, Амарилла изучала первые отличия вампира от человека, и в данном случае - обостренные чувства. Сиф уже умудрился привыкнуть к тонким переплетениям запахов вокруг, к тому, что среди переливчатого хора лесных птиц может с легкостью отличить малиновку от щегловки, и позади всего этого шума услышать, как тихо объедает листочки детеныш оленя в сотне метров.
Хотя Сифу самому становилось неуютно в такой близости рядом с другим существом, и особенно с женщиной, он стоически выдержал все ее манипуляции, не шелохнувшись. Даже, наверное, это его искусственная выдержка привлекала к себе больше внимания, чем если бы вампир как-то проявлял свою нервозность.
- Ты уже не боишься меня, как я посмотрю, - констатировал он этот факт. Связь мастера с ученицей, возникшая с обращением последней, укрепилась, когда Амарилла попробовала крови Сифа. И на глазах этот незначительный порез затянулся, не оставив ни следа на бледной коже. Тоже еще одно преимущество быть созданием ночи.
Увлекаемый за руку Амариллой к людям, стоявшим спокойно и дожидавшимся своей судьбы, Сиф чуть улыбнулся. Правильно, она должна учиться. И хорошо, что она это понимает.
- Как остановиться? Для начала... тебе нужно понять, что ты управляешь голодом, а не он - тобой. У тебя есть сила воли. Просто пока она слишком слаба и зависима, - Сиф, оставив Амариллу стоять перед лицом женщины, сам обошел и стал у нее за спиной. - Попробуй удержаться, чтобы не наброситься на нее, когда будешь видеть ее кровь и слышать ее запах.
Он оттянул пальцем воротник на шее жертвы. Та услужливо отклонила голову вбок. Теперь Амарилле предстояло смотреть, как Сиф смакует горячую ароматную кровь, и попытаться сдержаться, чтобы не наброситься следом. Сиф подозревал, что Амарилле на первый раз такое не удастся.
Похоже, Сиф её совсем за дурочку держит. Конечно, Лила слышала много разного, и про острова, где водятся птицы способные унести в клюве корову, и про морских чудовищ с зубами в локоть длинной, и про далёкие страны, где мужчина может взять себе несколько жён. Но нельзя же верить всему, что болтают. И про вампиров она тоже слыхала немало. Вот например говорят, они до того дотошные, что если начнут какое дело, то не остановятся, пока не закончат. Потому после похорон у кладбища рассыпали маковые зёрнышки. Вроде, если свежеусопший обернётся нежитью, ни за что с места не сойдёт, пока все не сосчитает. Мака сыпали много, чтоб до утра хватило, а там уже солнце взойдёт и настанет конец вампиру. Только что-то Лила вовсе не испытывала нестерпимой тяги пересчитать тарелки в шкафу или ножки у мебели. И в зеркале, говорят, вампиры не отражаются, но она совсем недавно видела там и себя, и Сифа. Ещё вампиры бодрствуют по ночам, а днём впадают в беспробудную спячку, но Лила отчего-то проснулась именно утром. Может, на следующий день будет совсем иначе, но пока всё-таки сказки сказками, а лучше во всём убедиться на практике.
А бояться было уже поздно, да и без толку это, как оказалось. Прежде её многое пугало, что жизнь закончится, что старость настанет, что приедет купец из Кельмира, регулярно наведывающийся в бордель, чтоб получить за деньги то, чего дома не позволено. Платил он щедро, но и желания изъявлял такие, что девушки предпочитали его компании неделю в погребе на хлебе и воде. А теперь Лила умерла и оказалось, что и после смерти жить можно, и дряхлой старухой она стать не успела, да и с тем купцом сейчас сама бы с удовольствием повидалась, он вполне заслуживал встречи с голодным вампиром. Слишком многое изменилось, вот и Сиф, поначалу напугавший чуть ли не до икоты, теперь казался только лишь странным, а может на самом деле для нежити он нормальный, просто она пока чего-то не понимает, что и неудивительно, новоиспечённую вампиршу всё же больше занимали собственные недавно приобретённые странности, чем чужие чудачества.
Не орут, не бьют, не запирают, хотя если рассудить по-человечески, после всего что натворила, именно такого обращения она заслуживает. Даже поощряют и, похоже, помогать собираются, что, несомненно, приятно. Только Сиф не учёл одну маленькую деталь, даже получив общее проклятье, Лила не сделалась его точной копией. Привыкший повелевать принц и жажду свою дрессировал, как дикого зверя, превозмогая и доказывая собственное превосходство. Лиле же обычно приходилось мириться с обстоятельствами и уже потом, по мере сил и возможностей, оборачивать их себе на пользу, потому что-либо превозмогать было вовсе не в её характере. Если хочется, значит нужно поесть и точка.
Она даже не помышляла о том, чтобы сдержаться, и практически сразу пристроилась с другой стороны. Гораздо важнее было не скатится в блаженное беспамятство, чтобы суметь вовремя остановиться и, как ни странно, тут выручила прежняя профессия. Привыкшей к необходимости угождать девушке оказалось гораздо проще прислушиваться к обратившему её Сифу, чем к ничего не значащей жертве, и как только вампир отпустил женщину, Амарилла сделала то же самое. Жажда с явной неохотой разомкнула челюсти и сердито заворчала. Зажмурившись, чтоб не смотреть на свежий укус, девушка принялась уговаривать то ли её, то ли себя, что всё забрать можно только один раз, а если оставлять понемногу, то потом можно будет возвращаться снова и снова, что и так уже достаточно, а если нет, то скоро вечер и тогда можно будет найти столько, сколько захочется. Медленно, но верно уговоры помогали и она приоткрыла сначала один глаз, а поле и второй.
- Не получилось, - Лила отчаянно попыталась спрятать неприлично довольную для неудачницы улыбку за напускным раскаянием. – В следующий раз я буду лучше стараться.
Отредактировано Амарилла (03-01-2016 18:43:31)
Слишком много бытовало легенд о вампирах, чтобы всех их можно было знать. Естественно, знать их могли лишь сами вампиры. Вернее, не знать их самих, а знать ответы на вопросы, где правда, а где вымысел. Сиф, например, о маковых зернышках слыхом не слыхивал. Смеялся с тех басен, что вампира можно отогнать чесноком или полынью. И о том, что дети ночи не могут увидеть себя в зеркале и не отбрасывают тени, тоже наслышан был.
"Какое счастье, что в зеркале тебя видно, - усмехался Сиф мысленно, наблюдая за Амариллой чуть ранее, еще когда она разглядывала свое отражение, - иначе как бы ты красила губы и причесывалась".
Да и вообще, наверное, для любой женщины - живой или мертвой - не видеть себя и не иметь возможности следить за своим внешним видом смерти подобно. А красивая женщина еще более восприимчива к подобному.
Амарилла была красивой. Она и при жизни приковывала к себе взгляд. А после смерти эта аристократическая томная бледность придавала своеобразного шарма, цвет глаз стал более глубоким, и фарфоровая белизна кожи, лишенная всяческого румянца, выгодно оттенялась медно-рыжими локонами. В борделях страшилищ и не держат, то понятно. Отчего же Сиф выбрал такую девушку для обращения? Возможно, почувствовал ее внутреннее отчаяние, страх, чувство безысходности и потерянности. Возможно, что-то прочитал в ее мыслях, в какой-то мере разделяя ее метания и неопределенность.
Амарилла была одинокой, молодой, еще не определившейся в жизни. Не отягощенной правилами, принятыми в прогнившем обществе. Идеальная кандидатура для воспитания бессмертной очаровательной помощницы. Маятник на распутье, ожидающий твердой направляющей руки. Сиф посчитал, что может стать такой рукой.
Сейчас он преподал ей первый урок и, как предполагал, тот не увенчался успехом. Для без пяти минут вампирши нет никаких границ, через которые не можешь переступить. Это Сиф был воспитан наследным принцем и спустя сотни лет не перестал быть им, примерив на себя другую личину. От Амариллы подобного нельзя было требовать.
Сиф отклонился от жертвы, облизнув губы. Сладкий привкус крови еще сохранялся, а аромат из кровоточащих парных ранок манил повторить пиршество. Амарилла, надо отдать ей должное, сумела совладать со своим желанием опустошить сей сосуд до дна и отстранилась в одно время с Сифом. Но так чтобы она слишком уж жалела о своем поступке, по ней нельзя было сказать.
- Пока что сдерживаться необязательно. Это твой первый обед, и ты вольна насытиться им сполна, - Сиф позволил ослабевшей жертве сесть на стул и прижать к шее платок. - На сегодня у тебя есть и закуска, - кивок в сторону детей, - до вечера есть, чем занять себя. Если хочешь пытаться сдержать голод и взять жажду под контроль, то попытайся это сделать, - Сиф отступил к двери, остановившись у порога и словно сомневаясь, уйти или остаться. - Жизнь вампира не так проста, как кажется. И если ты хочешь дожить хотя бы до моих лет, тебе нужно учиться быть вампиром. Иначе рано или поздно своими действиями ты привлечешь к себе внимание и умрешь.
Многие новички-вампиры считали, что в их новом состоянии им всё позволено. Они ощущали себя значительно сильнее, особенно с наступлением вечера, и это чувство поглощало их, заставляя поверить в собственную непобедимость. Именно такие чересчур самоуверенные вампиры обламывали клыки о жертву, которую недооценили.
- Хорошо, - согласилась Лила со всем и сразу, может быть чуть поспешней чем следовало бы, но ей, действительно, нужно было побыть одной.
Всё-таки при Сифе она чувствовала себя неуверенно, будто по весеннему льду ходила – ступишь не туда и поминай, как звали. Потому, когда он вышел, девушка испытала некоторое облегченье. Правда, оставались ещё его подарки. Лила присела на корточки перед ребятишками. Сложись судьба немного иначе, лет в шестнадцать она вышла бы замуж, скорее всего за кого-нибудь из друзей отца и сейчас была бы уважаемой горожанкой, меняла наряды, цвела бы пышным цветом на гордость стареющему мужу и у них бы уже подрастали свои такие же. Но вышло по-другому. И вот она смотрит на двух человеческих детёнышей, слышит, как течёт кровь по веточкам сосудов и думает, что тут и есть-то нечего.
Младший курносый мальчишка с россыпью мелких конопушек на щеках, непонимающе моргал глазками-пуговками и, заглянув в них, Лила увидела тёмную комнату с наглухо закрытыми ставнями и силуэт с алыми искрами в бездонных зрачках. Её силуэт. Должно быть, это была ещё одна из необычностей её нового состояния.
- Не боишься меня? – тихо спросила девушка, вынырнув из омута чужих ощущений, мальчишка отрицательно помотал головой. – Да ты храбрец, - Лила улыбнулась, взъерошила ему волосы на макушке и подтолкнула обоих к двери. – Идите-ка отсюда и маму прихватите.
Оставшись, наконец, наедине с собой, она заперлась и уселась на кровать. Жажда ощерилась, норовя рвануться за ускользающей добычей, но в этот раз Амарилла сердито дёрнула её обратно. Да сколько ж можно есть?! Вопрос, конечно, интересный и когда-нибудь надо будет это выяснить, но в более подходящем месте и в более подходящее время, а пока они и так хорошо покушамши. Да и вообще, сегодня уже достаточно сделано того, что требует проклятье, и пора бы заняться тем, чего хочет Лила. А Лиле нужна была определённость, нужно было хотя бы приблизительно представлять свой завтрашний день и пока это не очень-то получалось.
Тот факт, что она теперь вампир и что за столь короткий срок успела провиниться во всех известных преступлениях за исключением скотоложства, уже не вызывал паники и, можно сказать, даже устраивал. Вот только вряд ли окружающие будут того же мнения и труп, лежащий на первом этаже, ей вряд ли простят, а ведь он наверняка не последний. И даже если нет, любой нормальный человек, если узнает правду, теперь просто обязан её прикончить. Сиф верно говорит, чужое внимание будет лишь вредить и, возможно, его это тоже касается. Намерения вампира оставались загадкой, а в бескорыстие его мотивов как-то не шибко верилось. По крайней мере, весь, имеющийся на тот момент у Амариллы жизненный опыт, категорически отнёс такую возможность в разряд нереальных. Она попыталась найти его поступкам какое-то объяснение, не преуспела в этом и, как водится у женщин, тут же понавыдумывала всяких ужасов. Конечно, его всего-то могла одолеть скука и захотелось завести компанию, но что поделать, понимание того, что самое простое объяснение чаще всего оказывается самым верным почему-то не приживается в девичьей головке. Итогом такого рода размышлений стал новый план. Вернее, на свет был вытащен старый, уже однажды опробованный Лилой и даже почти увенчавшийся успехом. Она решила сбежать.
Отредактировано Амарилла (26-10-2015 21:00:31)
Сиф очень сомневался, что Амарилла сейчас правильно его понимает и воспринимает. Она могла бы соглашаться со всем, что он говорит, лишь бы оставил ее в покое. Даже если сейчас она уверена, что не боится его (или только утверждает так), но на самом деле - еще как боится. Сейчас все ее чувства обострены и натянуты до предела, как струна скрипки. Сейчас она боится всего - слишком яркого солнечного луча, слишком горячего пламени свечи, слишком сильного чувства голода, слишком резких и громких криков, слишком ароматного и сильного запаха крови...
Слишком, слишком, слишком...
В этот момент для новообращенной вампирессы всего чересчур много.
Сам Сиф ее прекрасно понимал. Прошедший через всё это, он полностью понимал ее, хотя ничуть не жалел. Она должна пройти через каждое подобное испытание, чтобы стать сильной и не умереть от рук первого же попавшегося охотника. И видимо, ей надо не один раз расшибить лоб, чтобы понять, что ее шансы выжить стремятся к нулю, если она останется в одиночестве.
Но желание девушки - закон. Сиф улыбнулся. Он, конечно, не оставит ее совсем без присмотра. Девушки - создания беспечные и неугомонные, вечно ищут себе приключений. А если эта девушка еще и голодна, то тут нужно быть вдвойне бдительным.
Вампир слегка вздрогнул, припомнив то прикосновение к своей коже, а затем ощущение, будоражащее холодную кровь. Ощущение, когда кто-то ест тебя, а не ты ешь кого-то, как привык. Давно забытые прикосновения, мягкие, спонтанные, не такие, к каким привык.
Стоя снаружи дома, в густой тени раскидистого дуба, набросив на голову капюшон из плотной ткани, Сиф дожидался. Чего-то. То ли того, что Амарилла не поверит, что солнце сожжет ее, и бросится бежать. То ли что ввиду отсутствия сдерживающего фактора в виде Сифа бросится на жертв и слопает их, раскрасив все стены таверны алым. То ли еще какого-нибудь подобного исхода, а в изощренности и изобретательности девушки сомневаться не приходилось.
Но стоять на солнце вампиру тоже не нравилось. Нет, он, конечно, прятался в тени и защищал тело одеждой, но куда приятнее была для него ночь, до которой еще не скоро. Сиф удивился, увидев, как женщина, поддерживаемая своими детьми, выбирается из трактира. Дотянувшись мысленно до их разумов, вампир приказал им остановиться и сесть на землю у стены. Загипнотизированные ранее, они не имели возможности сопротивляться. Пусть посидят поближе к дому, вдруг Амарилла проголодается. Точнее не вдруг, а точно. Только-только обращенный вампир, кажется, всегда голоден. И как скоро дневной сон сморит ее? Сиф прислушался... До его ушей донесся едва различимый скрип кровати.
"Улеглась? Ну что ж, до вечера она будет безобидна и беззащитна. Будем надеяться, что никто ее не побеспокоит, пока я ненадолго отлучусь", - Сиф забрался в карету, в которой они с Амариллой сюда прибыли, подозвал возницу, своего слугу, и тот хлестнул поводьями. Экипаж покатился вдаль по дороге.
Детали плана побега сложились быстро. Дождаться вечера и за ночь добраться до города, где на кладбище полно старых склепов. Гадость конечно, но более надёжного места, чтоб укрыться от людей и солнца, Амарилла придумать не смогла. На первое время сойдёт, а потом можно будет подыскать себе что-нибудь поприличнее. Намереваясь подсчитать наличность, девушка выгребла содержимое из поясного кармашка и, зашипев от боли, бросила всё на покрывало. По ладони словно крапивой хлестнули, хотя ничего, способного поранить, в кармане вроде бы не было. Невесть когда подобранная крупная медная пуговица со вставкой из полосатого оникса, горстка честно скопленной мелочи да десяток серебрушек, уворованных из борделя. Она взяла одну из старых потёртых монеток, пальцы снова запекло, хотя серебряный кружочек остался холодным. Ощущение неприятное, но терпимое. Лила положила денежку к остальным и осмотрела руку, кожа сделалась совсем белой с сетчатым узором почерневших расширенных капилляров. Которые впрочем, вскоре бесследно исчезли, как и недавние солнечные ожоги.
Очередная история про вампиров оказалась полуправдой. Конечно, неизвестно насколько чистое это серебро, но достаточно просто одеть перчатки и оно больше не причинит вреда. Осталось только их раздобыть. Да и вообще, неплохо было бы разжиться более приличной, не пахнущей борделем одеждой. Хозяйская спальня отличалась от той комнаты, в которой она пришла в себя количеством мебели и размерами, но особенно Амарилле приглянулись плотные шторы и надёжные ставни, потому она предпочла остаться здесь, а не возвращаться наверх. Сейчас же она обнаружила ещё одно преимущество такого положения – тяжёлый кованый сундук в дальнем углу. Прежде, видимо, в нём хранилось приданое, а теперь всякая тряпочная всячина, в которую Лила тут же увлечённо зарылась.
Платья супруги трактирщика оказались ей велики, зато нашёлся кошель, немного денег, отличное место, чтоб хранить сбереженья. На самом дне обнаружились белая блуза с широким открывающим плечи воротом и тёмно-зелёная юбка с вышитыми по подолу осенними листьями, должно быть хранимые хозяйкой с девичества. Всё было мятое и тоже великовато, но если затянуть пояс потуже, то сидеть будет, как на неё пошито. Наскоро переодевшись и собрав свои сокровища, Лила помаялась по комнате, не зная к чему себя приложить. Хотелось поскорее убраться отсюда, но день не позволял выйти наружу и, в конце концов, она вновь растянулась на кровати.
Никакой усталости не чувствовалось, но стоило только коснуться подушки, как мир погас и навалилась тьма забытья. Но в стенах гостиницы Лила не чувствовала себя в безопасности и недолго провела в этом, напоминающем смерть состоянии. Вскоре оно сменилось каким-то болезненным бредом, когда всё видишь и слышишь, но ничего не можешь сделать. Девушка металась по постели, силясь вырваться из этого кошмара, прислушалась, в надежде позвать на помощь, но гостиница будто вымерла. Почти так оно и было, а после отъезда Сифа стало совсем тихо, только уличные звуки иногда проникали внутрь, тревожа ещё больше.
Освободило Амариллу опустившееся за горизонт солнце, но пробуждение не принесло облегченья, вместе с ним с новой силой вернулся и поутихший было голод. Семейству трактирщика сейчас стоило бы возблагодарить богов за то, что оказались вне её досягаемости. Голод не лишил разума, но изменил его, направив все устремления на удовлетворенье одного жгучего желанья. Все мысли о побеге, Сифе, дальнейших планах отодвинулись в такие неведомые дали, что извлечь их оттуда казалось почти нереальным, но в то же время Лила не рвалась сломя голову на поиски новой добычи. Приоткрыв ставни и убедившись, что на улице пока ещё было слишком светло, она нашла забытый наверху плащ, не спеша, словно собираясь на свидание к возлюбленному, привела себя в порядок и только после этого распахнула окно. За ним оказался задний двор с грядками специй и овощей, кустом давно отцветшей сирени, и покосившимся заборчиком, упирающимся в стены хозяйственных построек. Легко шагнув на подоконник, Лила оказалась снаружи и в последний раз оглянулась на место, давшее ей приют на эти сутки, место где она проснулась вампиром, где в первый раз столкнулась с солнцем, совершила первое убийство. Она забудет обо всём этом и никогда больше сюда не вернётся.
Сиф уехал недалеко. Всего-то в соседнюю деревушку. Подумал, что Амарилле на первое время может быть жаль детишек, а потому лучше привезти что-нибудь другое в качестве пищи. Ладно, ее мозги еще не стали на место. Это Сиф тоже мог понять, вспоминая самого себя, когда только очнулся на поле брани посреди трупов. Тогда ему приходилось довольствоваться мертвой, пусть еще свежей кровью. Для Амариллы он такого не готовил. Пожалуй, это слишком угнетающее дело для юного вампира - питаться трупами. Пусть она вообще даже не думает, что подобное является альтернативой, когда говорят, что на безрыбье и рак - рыба. Нет-нет, и деревушки для своей подопечной он вез совсем другой подарок.
Ближе к вечеру черная карета снова подъехала к постоялому двору. Сиф подал вознице знак остановиться. Зная, что Амарилла - оголодавший вампир, который плохо контролирует жажду крови, он приказал слуге держать в руках что-нибудь серебряное и положить на колени мешочек сбора так называемых "анти-вампирьих" трав - боярышник, вербена, бузина, липовый цвет. Не то чтобы это так уж сильно могло защитить человека от голодного кровопийцы, от древнего уж точно нет, но хотя бы отвадило на первое время. Сиф не хотел лишаться такого хорошего слуги, который служил ему уже давненько и которого для того даже не приходилось гипнотизировать.
Первым делом в глаза Сифу бросилось наличие детей и матери. Они, как послушные домашние животные, сидели на земле у стены здания и апатично глядели перед собой. Значит, Амарилла до сих пор не поужинала.
"Плохо. А проснулась ли она или до сих пор почивать изволит?" - он прислушался, но никаких посторонних звуков не расслышал. Хотя что он пытается услышать - биение ее сердца или дыхание, которых нет? Оставалось лишь надеяться, что девушка не совсем спятила. Так или иначе, тонкая, но прочная нить от создателя к своему творению продолжала тянуться. Чем дальше Амарилла находилась от Сифа, тем явственнее ощущала это увеличивающееся расстояние. А сам Сиф тем сильнее чувствовал ее состояние души и тела. Пока что девушка была невредима, пусть и несколько запуталась в происходящем. Это ожидаемо и не вызывает порицания.
- Будь здесь. При малейшем подозрении на ее появление свисти, - телепатически выдал вознице Сиф последние указания. Для этого у слуги был специальный свисток, похожий на те, которыми приманивают уток на охоте. А сам отправился за своей ученицей.
Нет, никто ее не нагонял, никто не собирался ловить. Сиф лишь желал посмотреть, что Амарилла станет делать в его отсутствие.
Черный ворон неслышно и незаметно опустился на ветку дерева, наблюдая с высоты за побегом вампирши.
Короткие летние сумерки близились к концу, когда Амарилла наконец решилась скинуть капюшон и выйти из тени амбара. Её отличие от окружающих было настолько явным, что казалось, будто сразу поднимется переполох. Но редкие прохожие, попадавшиеся навстречу, проявляли к девушке лишь любопытство, как и к любому постороннему, оказавшемуся в их тихом уютном болотце.
Лила оказалась на окраине посёлка, жившего за счёт путников и застроенного без какого-либо плана. Несколько крупных зданий, лавочек и постоялых дворов жались к тракту, ещё десятка полтора домов были хаотично раскиданы между ними и стеной леса. Она увязалась за какой-то женщиной, несущей от колодца два наполненных ведра, и почти у самой калитки окликнула её, расспросив, куда это она попала, далеко ли до Кельмира и есть ли здесь ведунья. Девушке нужен был хоть кто-то, способный толком объяснить, что с ней происходит и что со всем этим делать дальше. Тётка опустила ношу на землю и, размашисто жестикулируя, принялась объяснять, что место называется Верхний Омик, до города ещё день пути, а к ведьме, это надо идти дальше в лес и как обходить, и куда сворачивать.
В домах готовился ужин, мычали вернувшиеся с пастбища и ещё не доеные коровы, на окраине деревни несколько девичьих голосов выводили заунывную песню под плавную мелодию тростниковой флейты. Людей здесь было в избытке, но они совсем не походили на безразличное ко всему на свете семейство трактирщика, и ни с одним из них Амарилла не справилась бы. Когда око видит, да зуб не имёт, голод становился и вовсе невыносимым, потому без толку промыкавшись по деревне до полуночи, она отправилась в чащу.
Жилище знахарки оказалось не близко и блуждать пришлось долго. Перед утром заметно похолодало. Самый тёмный час ночи держался из последних сил перед неспешной и неотвратимой поступью приближающегося светила. Совсем скоро тьма трусливо сбежит, так и не встретившись лицом к лицу со своим сияющим противником. Но пока она цеплялась за густые кроны, так словно не наступит завтра новая ночь и не придётся ей больше безраздельно править миром. А вот для Амариллы она действительно могла не наступить, если до рассвета не найти какое-нибудь укрытие. В лесу выбирать особо не приходилось, и когда ей попалось поваленное полое внутри дерево, девушка тут же забралась в него.
Над дубами и валлинами разгоралась заря, внутри трухлявой колоды среди сырости и гнили у скатившейся в очередной липкий кошмар Амариллы оформилось и созрело первое сильное настоящее вампирское чувство – ненависть к тому, кто её обратил. По собственной прихоти Сиф лишил её какой-никакой привычной человеческой жизни и создал бесполезное, слабое, никчёмное существо, обрекая либо на мучительную гибель от голода в одиночестве, либо на существование рядом с ним в постоянном страхе неведения, покормят тебя в следующий раз или нет. И как ни странно, эта беспомощная злоба давала силы вынести новый день, чтоб когда-нибудь после дождаться момента и сделать ему во сто крат хуже.
Пока что вмешиваться в новую жизнь Амариллы не приходилось. Ворон следовал за вампиром-новичком, перелетая с ветки на ветку и укрываясь среди густой кроны деревьев. Сиф видел, что Лила добралась до деревни, причем всю дорогу она не питалась, а значит, была до одури голодна. Ведь и ту женщину с ее детишками не тронула.
Нет, нельзя позволять ей окунаться в свои огрызки человеческих чувств. Хватит и одного Сифа с подобным недостатком, хотя у него он не проявляется настолько явно, как поступала Амарилла сейчас. Крестьянку, с которой путь вампирши пересекся, она тоже не смогла тронуть. А после ее закружил водоворот деревенской жизни, и там одной юной кровопийце против целого поселения, естественно, было не справиться.
Сиф проследил за ней до тех пор, пока она не забралась в корягу, укрывшись там от дневного света.
"И что это за жалкое зрелище? - раздался в голове девушки насмешливый голос. Щадить ее хрупкие чувства Сиф не намеревался. - Та, которая может выучиться и стать владычицей ночи, способна только ныть и проклинать свою судьбу? И меня заодно? Нет уж, не для того я подарил тебе новую жизнь, чтобы ты потратила ее на жалость к себе самой и ненависть ко мне. И сдохнуть я тебе не дам".
Солнце еще не окутало своим светом землю, лишь только-только его лучи на горизонте знаменовали начало нового дня. А в лесу уже гулял парень с корзинкой - он специально проснулся так рано, чтобы прийти сюда и собрать... Что-то собрать. Он четко знал, что ему просто необходимо то ли ивняка нарезать для того, чтобы плести корзинки. То ли насобирать ягод для пирожков. То ли просто надоело сидеть дома и захотелось подышать свежим лесным воздухом. Он не мог понять, почему это стало таким важным и необходимым - прийти сюда. И прийти именно сюда.
Сиф продолжал наблюдать с дерева, как парень подходит ближе к обозначенной коряге. Он не видел Амариллу, которая там пряталась, но зато увидел целый куст каких-то ягод. И почти сразу же колючками поцарапал пальцы.
Даже ворон, сидя на ветке в нескольких метрах над землей, ощутил запах крови. Амарилла, оголодавшая за почти сутки поста, никак не могла пропустить этот манящий запах, сводящий с ума. Голод заменял все мысли, все желания сводились к тому, чтобы наконец поесть.
А парень же продолжал возиться с кустом и ягодами, отыскивая самые спелые и складывая их в корзинку.
Когда объявился Сиф, начавшая было засыпать, Амарилла вновь открыла глаза. Она всё не могла перестать думать о вампире и терялась в догадках, то ли дало в избытке впечатлений связанных с ним, то ли в ментальном поводке, на который её посадили. Почти смирившись с тем, что придётся перебиваться кое-как и питаться чем попало, девушка узнала, что даже и этого не может себе позволить. Сифу достаточно посильнее дёрнуть за шлейку и такой дорогой ценой добытой иллюзии свободы придёт конец.
В каком месте он углядел у беглой проститутки задатки владычицы ночи теперь навсегда останется тайной, от той, прежней Лилы осталась лишь оболочка, наполненная злобой и отчаянием. А судьба, будто в насмешку решила ещё больше поизмываться над ней, манящий запах крови пробрался в сырое убежище и потянул наружу. Инстинкт самосохранения, велевший оставаться на месте, и жажда боролись недолго, изначальное предназначение проклятых убивать и оно вскоре взяло верх. Лила выбралась из укрытия, подкралась сзади к зажимавшему рану парню и впилась ему в плечо. Тот вскинулся, ошалело заметавшись между деревьями в попытке стряхнуть вампиршу. Это удалось только после того, как он основательно приложился спиной об один из стволов.
Лила отцепилась, но тут же кинулась снова, на этот раз сбив парня с ног и опрокинув в ягодный куст. Ненадолго потеряв его из виду, вампирша прыгнула следом, но вместо испуганно трясущегося завтрака её встретил удар увесистой суковатой веткой поперёк живота, отбросивший далеко назад. Понимая, что так просто не отделается, парень бросился бежать. Лила вскочила и, зарычав, рванулась за ним. Ветви хлестали по лицу, в голове шумело так, будто там плескались воды Великого океана, азарт охотника гнал вперёд. Человек уставал и она почти настигла свою добычу, когда они вылетели на широкую просеку. Первые лучи восходящего солнца, ещё не проникшие под лиственный полог, пронизывали её насквозь. Лила дико закричала, закрываясь от него покрывающимися ожогами руками, и уползла обратно в лес.
В пылу погони она совсем забыла, что найти укрытие в чаще не так-то просто. Прежнее осталось далеко позади, да и возвращаться туда нельзя. Теперь об этом месте знают и днём туда наверняка наведаются крестьяне, проверить, что напало на одного из них. Других укромных мест по близости видно не было и сгорбленная шатающаяся фигурка, не так давно бывшая привлекательной молодой женщиной, теряя лохмотья кожи, побрела прочь.
Отредактировано Амарилла (03-01-2016 18:44:25)
Ворон продолжал сидеть на ветке неподвижно. Нет, вчерашняя Амарилла, попавшаяся ему на дороге, казалась ему куда умнее и сноровистее этой рыжей развалюхи, как побитый щенок, прячущейся в дупло старой колоды. Разве такой должно быть вампиру? Разве это позволительно - так унизительно ползать на брюхе, когда перед тобой открываются такие возможности - просто сумей их взять?!
"Да ну что же я! Нужно быть чуть снисходительнее и терпеливей, - пожалуй, Сиф отличался этими качествами с лихвой, и мог бы сидеть на этой ветке часами, терпеливо наблюдая за попытками Амариллы схоронить себя от дневного солнца. - Сам-то был ничуть не лучше, когда только-только обратился", - самую малость пролетели перед глазами картины, как оголодавший только обратившийся вампир вынужден был пить кровь трупов, вонючую, отвратительную жижу. Это ли не жалкое зрелище? Но оно было призвано спасти Сифа от гибели, цель оказалась достигнута, а какой ценой - об этом мог помнить только сам Сиф.
Сейчас же эти ковыряния в земле Амариллы имели своего свидетеля. Сиф не собирался жалеть девушку, прижимая к отеческой груди, не собирался ее успокаивать или каким-то иным способом приводить в чувства. Если еще вчера она вызывала у него лишь желание сотворить из этой податливой глины новый экземпляр своего рода, то сегодня он сдерживал себя от желания свернуть ей шею. Он был разочарован. Амарилла - эта перспективная красавица, за плечами которой нет ни семьи, ни друзей, ни имущества, ни целей в жизни, коей она выглядела вчера, сейчас казалась лишь несчастной поломанной игрушкой, с которой не стоит возиться.
Однако нить создателя упорно вела к своему творению. Сиф не мог так просто позволить себе убить сотворенного им же вампира.
Вот, например, прислать ей этого парня на закуску. Надо сначала посмотреть, как Амарилла нападает. Ведь она же до этого жила в борделе, она ничего не умеет, кроме как ублажать клиентов и выглядеть красивой. Получив эту силу новоиспеченного вампира, пусть силу не сравнимую с тем, кто по праву может называться дитем ночи, но куда выше прежней, Амарилла попросту не знает, что с этой силой делать. Как ее применить. Зачем надо было сбегать, когда никто другое не научит ее этому?
Разве она теперь хочет умереть?
"Ну-ну, девочка, посмотрим, чего же ты хочешь. К тебе пришло свежее молодое мясо. Просто подберись незаметно и...."
Если бы вороны умели досадливо хлопать себя по лбу, то сейчас был бы именно этот момент.
"Кто же так охотится?!" - негодовал мысленно вампир, для которого увиденное было сродни какому-то невероятному кощунству. Как можно было запороть такую возможность?! Парень стоял спиной, не ожидал нападения.
"Ох, Рилдир, ты же подкралась, как какая-то корова сквозь чащу, а не изящная ловкая девушка"
Сиф едва сдерживался от едких комментарий вслух, наблюдая за той краткой борьбой между человеком и вампиршей, окончившейся в пользу первого.
"Жалкая, жалкая... будет ли из тебя вообще толк? Или ты готова упрямиться, но сдохнуть, чем послушать того, кто старше и мудрее, и выжить?" - видя, что Амарилла совсем словно бы не приспособлена ко всякого рода средствам самоспасения, вампир спикировал на землю, возвращая себе человеческое подобие. Широкий плотный плащ, которым по обыкновению пользовался сам Сиф, накрыл девушку с головой. У Сифа же был медальон дневного света (в то время он еще работал), так что вампиру не было нужды искать для себя убежища в тени.
- Если ты думаешь, что я сотворил тебя, чтобы ты затем себя угробила, то ошибаешься, - ледяным тоном почти что прорычал он Амарилле в ухо. - Тебя нужно не просто направлять, по всей видимости. Тебя нужно заставлять выживать, хотя не пойму, как та девушка, которую я встретил на дороге, могла превратиться в такого бесхребетного слизняка как ты.
Он насильно утаскивал ее в сторону дороги, туда, где возница, повинуясь мысленному приказанию, должен был доставить карету.
Вампирша не сопротивлялась, наоборот старалась идти быстрее, хоть и спотыкалась порой на ровном месте и, оказавшись в относительной безопасности замкнутого защищённого от света пространства, тяжело опустилась на сиденье.
- А ты точно хорошо разглядел ту, что встретил вчера на дороге? – глухо спросила она, стянув с головы плащ и безвольно уронив его на колени.
Амарилла выглядела ужасно, словно основательно обгоревший в пожаре человек, каким-то чудом ещё шевелящийся и почему-то сохранивший волосы, которые должно было спалить в первую очередь. Ожоги жутко болели от каждого движения и прикосновения, но эта боль отрезвляла, урезонивая голод. Сейчас с трудом верилось, что от боли может быть польза, но в последствие воспоминания об этом моменте ещё не раз удержат её от неконтролируемого желания вопреки здравому смыслу наброситься на кого-нибудь.
Прежде от таких изменений во внешности случилась бы истерика, но Лила уже усвоила, что всё исчезнет, как только тело найдёт возможность залечить раны. Хотя выглядеть подобным образом было, конечно, неприятно и она слегка поморщилась, глянув на свои облезлые, покрытые багровыми пятнами руки. Даже такое мелкое мимическое движение растеклось по лицу очередной болезненной вспышкой, но девушка не обратила внимания, целиком сосредоточив его на Сифе. Лила смутно догадывалась, что вампир знает о ней куда больше, чем она успела рассказать. Но иметь возможность заглянуть в чужой разум, это одно, а правильно истолковать увиденное – совсем другое. С таким же успехом она могла заглянуть в эльфийскую книгу, увидеть красивые завитушки и даже знакомые картинки, но за незнанием языка совершено не разобраться в содержании. Или он даже не пытался.
- Разве я была похожа на преступницу? На человека, готового на всё ради вечной жизни и молодости или что там ещё ты мог мне предложить? Поискал бы среди богатеньких дурочек, они бы и в огонь, и в воду пошли за пылкие признания и твою смазливую мордашку, или среди неизлечимо больных, те бы вовсе руки тебе целовали даже за такое ущербное "спасенье". Но ты почему-то выбрал меня. Решил, что я с лёгкостью сменю одно рабство на другое? Ну, так ты ошибся. А может тебе это безразлично? Тогда не морочь мне голову, хватит изображать всепонимающую доброту, скажи уже, чего ты от меня хочешь, и посмотрим, смогу ли я это дать.
Наверное, стоило быть осторожнее, учитывая, что Сиф мог взять за шкирку и просто выкинуть на улицу, но на самом деле он мог сделать это или что-то иное с тем же итогом в любой момент и думать иначе, означало лишний раз себя обманывать. Да и не в том состоянии была Амарилла, чтобы устраивать вокруг него очередные вежливые танцы.
Вампир из неё вышел нелепый. Получив дополнительные физические возможности, не обладавшая ничем подобным прежде Лила понятия не имела, как ими распорядиться. К тому же, мало поймать жертву, нужно ещё и удержать её, а борющийся за свою жизнь человек тоже на многое способен. Может, пригодились бы природная хитрость и женские уловки, но воспользоваться ими в полной мере не давала нетерпеливая жажда, усиливающаяся с каждым часом. А теперь дело и вовсе стало безнадёжным, такая образина разве что напугать до обморока в состоянии, только вот незадача, нет в крохотной деревушке посреди леса изнеженных нервных барышень.
Складывалось впечатление, что у Рилдира то ли руки не из того места растут, то ли он просто знатный шутник, а может и то, и другое сразу. Но на самом деле у спящего бога был чёткий план, как отобрать для служения себе самых лучших. Такие как Амарилла вообще не должны существовать, и повинны в её злоключениях были вовсе не высшие силы, а один зеленоглазый вампир, решивший пойти против тысячелетиями проверенных законов.
Отредактировано Амарилла (03-01-2016 18:45:54)
Ох как же он был зол и разочарован ей. Ну правда, на дороге он встретил совсем другую девушку. Она пусть и тряслась, боялась, но была готова рискнуть и ступить на новую ступень в своей жизни. Отринуть этот прошлый отрезок никчемного пути и согласиться на новое, неизведанное, но куда более привлекательное, нежели то, что могла получить шлюха из придорожного борделя. Сиф не церемонился с этим человеческим огрызком, потому как назвать это существо вампиром язык не поворачивался. Сиф вел себя грубо, втолкнув девушку внутрь кареты, и не собирался нежничать или осторожничать с Амариллой, делая ей поблажки только лишь из-за каких-то причин вроде "ну она же девушка, ну она же ранена, ну она же только обратилась". Не может быть подобных оправданий тому, кому судьба стать великим. Сиф не собирался опускать руки и убивать своего вассала лишь потому, что тот с первых же минут не оправдал его ожиданий. Здесь просто нужна крепкая направляющая рука и терпение. Много терпения. Очень, очень много терпения.
- Я не ошибаюсь в людях, - жестко отрезал вампир, глядя на девушку пустым взглядом. Ну, или был в этом уверен, старался убедить себя в том, что в его поступках всегда есть рациональное зерно, в то время как правильность самих поступков оценить однозначно очень сложно.
"Жалкая, жалкая..." - твердил внутренний голос, пока его хозяин равнодушно оглядывал пострадавшую от солнечных лучей Амариллу. Сейчас действительно и в голову прийти не могло, что эта недовапирша способна на что-то, кроме ползания по земле, стенаний, нытья и депрессивных суицидальных мыслей.
- Я и не говорил, что ты похожа на преступницу. Ты была похожа на дешевую шлюху, бегущую от прежней жизни, но еще не знающую, что бежать тебе некуда. И бежала бы ты недолго. Ты вышла за пределы того места, где могла бы быть в безопасности, и угодила в лапы смерти, - Сиф говорил спокойным тоном, хотя внутри всё клокотало от ярости и желания раздавить Амариллу в кулаке, как букашку, не понимающую, какой шанс ей в руки вложила сама судьба, и не могущую этим шансом достойно распорядиться, - ты попалась на дороге вампиру, и на том твоя никчемная жизнь была бы закончена. Ты предпочла бы так сдохнуть? Стать моим обедом? - кривая ухмылка исказила "смазливую мордашку" вампира, и он продолжил, проигнорировав все эти колкости в свой адрес, - именно, что мне безразличны твои желания. Ты и сама не знаешь, чего хочешь. И я не спрашиваю у тебя разрешения делать то, что собираюсь делать. В том, какое место я приготовил для тебя, я не ожидаю от тебя согласия или отказа. Ты в любом случае будешь делать то, ради чего создана. Иначе... - он пожал плечами, - хотя нет, выбор у тебя, пожалуй, остался.
Мысленный приказ, отправленный кучеру, заставил того притормозить карету. Это случилось как раз на дороге, на открытом пространстве, где защитное сооружение для двух вампиров любовно обнимали со всех сторон лучи восходящего солнца.
- У тебя есть выбор. Если хочешь сдохнуть, можешь уходить, я тебя не держу, - и кивок в сторону двери кареты. - Если хочешь научиться и стать полноправной жительницей Темных земель, вкусить прелесть вечной жизни, оставайся, и забудем о нашей маленькой размолвке.
Сиф нарочито равнодушно смотрел на Амариллу, но сам внутренне напрягся. Он ощущал нетерпение и страх перед тем, как Амарилла скажет свое слово. Захочет ли она действительно выброситься из кареты под лучи солнца и сгореть? Неужели неприятие ее к новой жизни может быть таким сильным? Но вампир тут и в самом деле отдавал ей бремя выбора и заставил себя сидеть ровно, сложив руки в замок, и даже не дернулся бы, реши девушка действительно умереть.
- О, я уже успела оценить многие прелести этой жизни, зачем же мне от неё отказываться? – ещё раз посмотрев на свои изувеченные руки, с тихой издёвкой прошипела Лила.
Вот чего за девушкой никогда не водилось, так это склонности к самоубийству, не появилось её и после обращения. Сейчас она скорее прикончила бы кого-нибудь другого, например Сифа, если б сумела. Он стал ассоциироваться с владелицей борделя, той самой, что Лила собиралась превратить в размалёванную мумию, только вампир был гораздо хуже. Посетителей борделя интересовало лишь тело, а теперь даже мысли её могли оказаться под контролем. Зато Лила наконец поняла, как себя с ним вести. Алые огни в глубине серых глаз погасли, сменившись усталым безразличием. Прежде она старалась не делать ничего лишнего, чтоб не злить хозяйку, а теперь постарается даже не думать. До поры, до времени, пока не найдёт способ от него избавиться.
Никакой пользы кроме вреда Сиф ей не принёс и Лила не верила, что принесёт когда-нибудь. Сколько бы он не толковал о грядущем величии, о каких-то смутных, но грандиозных задумках, ей всё это было без надобности. Хотя, в одном она, пожалуй, с ним бы согласилась, учиться ещё предстояло многому, но опять же, не у Сифа. Во-первых, у них нет ничего общего и, меряя всё собственной меркой, он просто представления не имеет о том, что ей действительно нужно, чтобы выжить. А во-вторых, не станет он учить её чему-то стоящему, ведь тогда может потерять контроль.
Но от неё сейчас ничего не зависело, деваться от очередного господина пока было некуда, а переживать по этому поводу уже не осталось сил. Пусть делает что хочет, но будет другая ночь и вот тогда посмотрим. Измученное тело ни в какую не желало терпеть вторые сутки без нормального отдыха, веки будто свинцом налились и, просидев в молчании пару минут, Амарилла затихла на сиденье под действием магического сна, с рассветом неумолимо настигавшего новообращённых вампиров.
Что бы там себе вполголоса ни шептала новообращенная, Сиф всё прекрасно слышал. Амарилла еще попросту не увидела прелестей быть сильной, стать на порядок выше простых смертных. Он вообще не понимал, как она может этого не видеть? Да она слепа или просто глупа?!
...как это ужасно - быть таким жалким существом, которое противно самой сути природы, которое ползает во тьме, не в силах выносить света солнечных лучей.
"Отныне день заказан мне", - эти мысли лихорадочно крутились в голове новоявленного вампира, которому, чтобы хоть как-то продержаться первое время, пришлось пить кровь еще теплых трупов, - "какая же это низость... Я должен ползать здесь, как червь, потому что не могу вернуться домой... Как я вернусь туда, где меня считают мертвым? И как я вернусь туда таким? Измененным... Я сам не смогу, ведь стоит мне учуять это... это тепло, бегущую по сосудам кровь, и кровавая пелена застилает глаза".
Так проходило тяжелое становление самого Сифа. Долгие месяцы он не мог сдерживать себя, голод гнал его, затмевал всякие разумные мысли, рвал волю на куски, а принц не мог сказать, что она была слаба и податлива.
как это ужасно - знать, что ты рожден во второй раз таким кошмарным существом, и что тебя безудержно тянет в сторону Темных земель, ведь единственное чувство, которое горит в твоей груди помимо голода, это месть. Месть тому, кто отобрал твою жизнь и превратил... в это...
Он не стал сейчас ей ничего говорить, объяснять, доказывать. Это всё без толку. Сам Сиф пришел к мысли о том, что быть вампиром не так уж и плохо, примерно на третьем-пятом году такой жизни. У него не было наставника, ему приходилось очень туго, было тяжело выживать в мире, где ты не можешь открыть глаза днем, чтобы солнце не ослепило тебя. Было тяжело понимать, что если не найти безопасного места, то с рассветом тебя свалит сон, где бы ты ни находился, и ты обратишься в пепел - в лучшем случае.
Так что Лила еще хорошо держалась. Она умудрилась не растерзать тех, кого Сиф привел ей на обед. Каким-то чудесным образом она умудрилась не отключиться в первый же день своей новой жизни, но это можно было легко списать на перестройку организма и случайность. Теперь же вампиресса выглядела безропотной обожженной куклой, и Сиф знал, что раз она заснула, то ничто не пробудит ее до самого заката солнца. Он пожалел, что не знает, где Амарилла родилась, ведь можно было бы прихватить и клочок родной земли. Когда-нибудь этот подарок ей бы непременно пригодился. А пока...
Пока что карета катилась на север, и Сиф не желал больше делать каких-либо остановок до самой темноты. По его расчетам, ночь должна была застать их где-то на северо-востоке рузьянских лесов. Там достаточно деревень вдоль тракта, так что Амарилла с голоду не помрет.
Если, конечно, не будет вести себя как напыщенная стерва. Сиф уже даже склонялся к мысли загипнотизировать ее, потому как ее характер, проявляющийся так не вовремя, сильно осложнял задачу вампира.
Прошло несколько долгих дней, прежде чем карета въехала на территорию Темных земель. Для вампиров, можно так сказать, и дышать стало легче, если бы они, конечно, умели дышать. Пейзажи здесь были серыми и унылыми. Мертвые деревья стонали, скрипели под противным пыльным ветром. Вой различных диких зверей доносился со всех сторон, переплетаясь в одну тесную какофонию звуков. Столица была близко. Сиф возвращался с новым трофеем. С этой не обученной дикаркой, не ограненным бриллиантом, еще предстоит повозиться. Но дальнейшая ее судьба уже была предрешена. Хочет Лила того или нет - она уже вампир, и перед ней открывались новые горизонты.
Отредактировано Сиф (04-01-2016 20:35:36)
Первым воспоминанием Амариллы после пробуждения, а может даже ещё незадолго до него был Сиф. Обративший её вампир казалось, был повсюду. А вот первая после долгого перерыва трапеза сохранилась смутно. Она кого-то убила. Опять. Двоих или троих. Но это Лилу совершенно не беспокоило, будто и вовсе произошло не с ней. Темнота, тишина и присутствие Сифа успокаивали, а предшествующие бесплодные попытки как-то осмыслить себя и своё новое положение и вовсе погружали в полное безразличие. Так бывает, когда ничего, совсем ничего не можешь изменить. Иногда откуда-то издалека всплывали одинокие мысли. Где она? Долго ли спала? И кто те люди, останки которых валялись сейчас поблизости? Мысли натыкались на ледяную стену и таяли осенним туманом.
А какая разница? У неё же есть хозяин. Опять. Надо будет о чём-то узнать – скажет, надо будет что-нибудь сделать – скажет, не понравится что-нибудь – тоже скажет. Или пнёт. Или ещё что-нибудь. А если нет, значит и не надо. Лила прожила так почти всю жизнь, стоило ли удивляться, что после смерти её настигло то же самое, только гораздо хуже? Может и стоило, только совсем не хотелось. Своих желаний мёртвым вообще, вроде как, не полагалось, да их и не было, за исключением разве что жажды, но сейчас даже она притихла. Вот и хорошо. Лила свернулась калачиком прямо на полу и замерла, уткнувшись носом в колени.
Первые дни для Амариллы, вероятно, были мучительными. Организм перестраивался. Голод, сон и обостренные до боли чувства стали для новоявленной вампирши постоянными спутниками. И если с первыми двумя удавалось как-то справиться, то последнее уж никуда не задевать. Тут уж Амарилла должна была сама учиться отсеивать то, что ей хочется слышать, от того, что нет. Отрешаться от ненужных запахов, закрывать глаза, не видя того, что ей не хотелось видеть.
Карета продолжала свое движение по проторенному и давно изъезженному маршруту. Сиф направлялся в Город Нежити, предполагая, что там Амарилле будет уютно. У него был дом на окраине, обособленно стоявший от остальных кварталов. Хотя планировку Мертвого города было сложно назвать таковой или поделить на кварталы. Скорее это было похоже на муравейник. Сиф уже перешагнул пятисотлетний рубеж. Он продолжал учиться сам и думал, что многому мог бы научить своего вассала. Одного из первых, кстати. До сих пор он не обращал никого, разве только если его кто просил по каким-то личным разумениям. Но однажды получив вместо нового вампира какого-то сумасшедшего маньяка, бросавшегося на всё, что двигалось, Сиф зарекся творить подобным образом новых слуг Тьмы. Тьма - это ведь не бездумное уничтожение всего живого. Это не глубокое неискорененное зло, искажающее до неузнаваемости мир и его обитателей. Нет, это нечто другое. Несомненно, гадкое и неприемлемое для тех же эльфов или айрэс, но Сиф искренне думал, что и Тьма бывает... необходимой.
Добравшись до своего обиталища, Сиф выволок Амариллу, перебросив ее через плечо - она еще спала, погруженная в крепкий дневной сон. На девушку он набросил плотный широкий плащ, не желая снова лицезреть ее ожоги от солнца. А пока еще она была настолько слаба и уязвима, что даже слабые его лучи, редко-редко и смутно пробивающиеся через плотные тучи, могли ей навредить.
Сиф уложил девушку в гроб - у него в одной из широких комнат стоило несколько свободных, добротных, на специальных постаментах. Это был ее первый и теперь он станет ее единственным местом для отдыха. Однажды проснувшись в нем, Амарилла попросту не сможет пользоваться уже другим.
"Наверняка проснется, увидев, что я и это выбрал за нее, устроит мне очередной скандал", - устало подумал вампир, глядя на темно-бордовую бархатную ткань, служившую внутренней оббивкой гроба. Для Амариллы там были все удобства - и мягкие подушки, и приятный телу саван, и даже лесенка рядом, чтобы выбираться из своего лежбища, как полагается.
Устроив девушку, Сиф некоторое время стоял рядом, глядя на ее спокойное, бледное лицо. На нем выделялись лишь яркие губы, темные брови и длинные опущенные вниз ресницы. И конечно же, огненные пряди, придающие вампирше особого шарма. Сиф провел тыльной стороной пальцем по скуле Амариллы, убирая с лица одну такую огненную прядь. Хотелось бы думать, что девушка привыкнет. И к новой жизни, и к новому дому, и к самому Сифу.
Постояв немного, вампир ушел. Ему необходимо было закончить некоторые свои дела, однако он планировал, что успеет вернуться домой до заката. Правда, немного просчитался.
Снова очнувшись в незнакомом месте, Амарилла решила ничего не делать, вот вообще ничего, просто лежать и не шевелиться, что бы ни происходило. Выдержки у новоявленной вампирессы хватило минут на двадцать, потом любопытство взяло своё и, приоткрыв один глаз и убедившись, что свидетелей нарушения данного себе обещания по близости не наблюдается, она осмелилось осмотреться. Помещение напоминало очень большой приятно прохладный склеп, явно рассчитанный не на одного покойника, только некоторые детали, например, ступеньки, ведущие к каждому постаменту, наводили на мысли о том, что местные постояльцы ведут весьма активное посмертное существование.
- Ничего себе… сколько же здесь таких как я? – поразилась Лила, поморщившись от звука собственного голоса, показавшегося в этих стенах неуместно громким, и от едва уловимого сладковатого запаха тлена, исходившего от неё.
Амарилле больше не нужен был воздух, что бы поддерживать её в сознании, но говорить без него она по-прежнему не могла, так что часы бездыханного забытья не прошли совсем уж бесследно. Хотя большей частью они всё-таки оказались на пользу, ожоги затянулись и бесследно исчезли, позаимствованные у супруги трактирщика блуза и юбка, просохли и, как выяснилось, даже после безумных скачек по лесу сохранили вполне приемлемый вид, а если раздобыть нитку с иголкой, так и вовсе загляденье получится.
Побродив ещё немного и больше не найдя ничего интересного, Лила потянула на себя дверь. Та не поддалась. Девушка попробовала ещё раз, посильнее, с тем же результатом. Расстроившись, что её заперли, Лила прислонилась к ней спиной. И вывалилась в коридор. Оказывается, дверь открывалась в другую сторону.
Убедившись, что и этого недоразумения никто не видел, она отправилась гулять дальше. В зажиточных домах Амарилле прежде бывать не приходилось, так что впечатлений набралось, хоть отбавляй, и это она ещё далеко не всё знала про Сифа. Бывшей обитательнице борделя даже представить сложно кто такой принц, а учитывая, что она ему устроила, начиная от летающей табуретки и заканчивая последней отповедью в карете, то точно лучше было бы не вылезать из гроба.
Вскоре ей попалось окно, правда, в нём ничего особенного разглядеть не удалось, только голые ветви и кусок неба, но и этого оказалось достаточно, чтоб сообразить, что это уже не Кельмир. Многие жители прибрежных деревушек за всю жизнь не покидали насиженного клочка земли, так что Лила, хоть и не по своей воле, но переезжавшая когда-то с места на место, вполне могла назвать себя путешественницей, может не такой как бывалые торговцы и мореходы, но всё же кое-что повидавшей. Вот только пейзаж за окном даже близко не напоминал знакомый ей юг.
Дом казался огромным и, вопреки ожиданиям Амариллы встретить здесь целую толпу вампиров, совершенно пустым. То есть, мебели и прочего в нём хватало, но за всё время она не встретила ни души. Тут даже мыши не скоблились, не говоря уж о ком-нибудь, кого можно было порасспросить и девушке стало немного не по себе. На Сифа она, конечно, всё ещё злилась, но вот так остаться предоставленной самой себе в незнакомом месте тоже приятного мало. Стали появляться робкие мысли о том, что с вампиром оно как-то надёжнее, да и рабство вообще, это не так уж плохо, стабильность и уверенность в завтрашнем дне уж точно обеспечены. Может Лила даже смогла бы убедить себя в этом, если бы у прежней хозяйки не накушалась такой стабильности полной ложкой.
За последние дни Сиф задумывался уже несколько раз, а не совершил ли он ошибки, выбрав в качестве одного из своих вассалов девчонку из борделя. Тогда, когда он встретил ее на дороге, трясущуюся от страха и только что совершенного преступления, вампиру показалось, что Амарилла идеально подходит. Ни семьи, ни имущества. Ни тоски по прошлому, ни особых надежд на будущее. Идеальная глина, чтобы вылепить новое существо. Обычно Сиф придерживался правил обращать лишь по обоюдному желанию. Без желания со стороны жертвы он мог напасть на какое-нибудь теплокровное, чтобы утолить голод. Мог убить, хотя и не злоупотреблял этим. Но темная сторона поглощала его время от времени, особенно когда одолевал голод и становилось уже всё равно, умрет его еда или нет. Все вокруг - лишь еда.
Ухмыльнувшись этим нелицеприятным мыслям, вампир зашагал быстрее по грязной темной улице. Она скорее выглядела, как какое-то старое прогнившее кладбище, чем улица столицы Темных земель.
"Если я когда-либо сяду на этот трон, - вдруг подумал Сиф, - то даже мертвые в этом городе будут обитать как полагается жителям городов".
С чего вообще взялась эта мысль? Сиф никогда ранее не задумывался о том, что после того, как перешел грань смерти и потерял престол Гульрама, может взять бразды правления в свои руки где-либо еще. Мало того, если кто вдруг заговаривал об этом, Сиф сразу же отметал подобные предположения. Он не хочет такого. Пока что он лелеял лишь мечту собрать общину вампиров. Эта мечта шатко-валко начала осуществляться, когда Сиф создал своего первого вассала.
Его, кстати, могла встретить Амарилла, бродившая по пустому дому, как привидение. Точнее, дом тот на самом деле был не таким уж и пустым.
- Новая сестра, - проскрипел тихий голос из темного угла. Хотя темнота не была помехой для вампиров. И тот, второй, не стал таиться, подходя ближе. Старик на вид, видимо, был обращен в возрасте лет шестидесяти, - тебе не стоит выходить из дома одной. Город мертвых даже для мертвых - непростое испытание.
Подойдя ближе, старик представился:
- Я Рэг. Сиф позволяет называть себя моим сыном. А тебя привел он в качестве кого? Сестры, ученицы, подруги или спутницы?
- Сестры, - ответом послужили уже слова самого Сифа, который стоял на пороге. - Но она наверняка придумала себе что-то другое. Нравится чувствовать себя жертвой. Не хочешь прогуляться по городу, Амарилла?
Девушка резко развернулась и растерянно хлопнула ресницами. Ей как-то в голову не приходило, что во всех своих бедах можно кого-нибудь обвинить. Сифа, владелицу дома терпимости, судьбу, богов или кого-то ещё, кто должен был отвечать за жизненный путь третьей дочери купца, рождённой в маленьком городке на перекрёстке морских и сухопутных торговых путей, из-за гибели отца угодившей в рабство, из-за смазливой мордашки оказавшейся в борделе и неизвестно чем приглянувшейся вампиру. Кругом сплошное невезение и недогляд великих и могучих высших сил. Эдак рассуждая, она давно бы в петлю залезла, но как-то не вязалось это с Лилыным характером, а после того, как схлопотала проклятье, она и вовсе отчаиваться разучилась. И не только это. Она и сама ещё не подозревала, сколь многое в ней изменилось.
- Не знаю, - пожала она плечами. – Я пока не разобралась что я такое. По всем признакам вроде бы выходит, что умерла, но я почему-то никогда ещё не чувствовала себя такой живой, будто раньше всё было наполовину и только теперь стало в полной мере и по-настоящему, - Амарилла задумалась на мгновение и недовольно наморщила носик: - Вот только беспомощность очень раздражает. Мне двадцать лет, - чуть слукавила девушка. – А я словно опять в том возрасте, когда кормят с ложечки и садят на горшок. Ну, поесть так уж точно без чужой помощи не в состоянии, надеюсь, хоть в уборной сама управлюсь.
Обсуждать такие темы с двумя мужчинами, конечно, приятного мало, но такова правда и ничего с ней, к сожалению, не поделать. Хотя и злоупотреблять этим тоже не стоило, чай не у лекаря, потому Лила улыбнулась и, подцепив пальчиками подол юбки, вежливо поклонилась Рэгу. Конечно, он слышал, как её зовут, но сам, скорее всего, назвался неполным именем, потому и девушка представилась снова, только теперь "Лилой". Чего уж там, раз они почти родственники.
- Прогуляться, это хорошо… наверное, - девушка с сомнением глянула на Сифова "батюшку", который что-то не выглядел слишком довольным и счастливым, уж не это ли славное местечко довело его до такого состояния. – "Город мёртвых" это в смысле какое-то кладбище, да? – спросила она.
Вампирий дом мало походил на сторожку при погосте, но, учитывая склонности его обитателей, вполне мог оказаться чем-то подобным.
Странно, а вот Сифу, наоборот, казалось, что Амарилла готова искать виновных во всех падениях своей жизни везде, лишь только не в зеркале. Хотя, конечно, тут вампир не мог полагаться на свое чутье - он знал девушку мало и плохо, она раз за разом преподносила ему один сюрприз за другим. И хотя бы то, что сейчас она вела себя прилично, уже было хорошо. Дорогу Лила перенесла неважно. Сиф то и дело порывался плюнуть на всю эту затею и прикончить неудавшийся эксперимент, но когда она там, в карете, засыпала, мимо воли склоняясь вампиру на плечо, он смотрел на нее и снова давал ей шанс.
Сейчас Амарилла казалась ему почти такой же, какой он встретил ее в первый раз на дороге. Растрепанная и растерявшаяся девчонка, еще не до конца понимающая, во что ввязалась. Но шаг вперед уже сделала, а значит, возврата нет. Тогда, на дороге, сбежав из борделя, Амарилла еще могла повернуть назад, хотя твердо зареклась делать это. Сейчас же, отринув прошлую жизнь и запаковав ее в дальний сундук своей памяти, она уже не была способна что-либо поменять или поворотить вспять.
- Ты хорошо понимаешь своё становление, девочка, - похвалил ее своим скрипучим голосом Рэг, бросив взгляд на Сифа, всё еще стоявшего в дверном проеме и будто бы размышлявшего, войти или выйти. - Живее всех живых и мертвее всех мертвых, - хохотнул он. - Я бы тоже мог учить тебя, ты стала бы моей дочерью, названной сестрой моему сыну. Но кажется, он слишком ревностно относится ко всему, что тебя касается.
- Особенно к тому, что не касается тебя, Рэг, - с легкой насмешкой перебил его Сиф. Затем, будто опасаясь встретиться взглядом с Амариллой, мельком глянул в ее сторону и почти сразу же отвернулся, - ты совсем не беспомощна. Ты просто ничего не знаешь о возможностях своего тела.
- Например, о том, что уборная тебе не понадобится, - не удержался от ироничной подсказки Рэг, - мы, вампиры, не можем есть обычную пищу, она вызывает у нас отторжение. А потому и не переваривается. Проще говоря, если ты захочешь скушать кусочек мяса, то тут же его и выблюешь, как портовая пьянчужка.
- Рэг, - одернул старика Сиф, - разве тебе не нужно было после заката наведаться в гости к твоему старому знакомцу из склепа через три улицы на север? Между прочим, солнце уже зашло.
- Защищай ее, защищай, - закряхтел Рэг, затем помахал Амарилле костлявой рукой и действительно ушел, протиснувшись между Сифом и дверным косяком на улицу.
- В том, что вампиры не едят обычную пищу, он прав, - чуть смущенно улыбнувшись, подтвердил Сиф. - А кровь, которую мы пьем, чтобы избавиться от голода, не переваривается в том смысле, чтобы... ну ты поняла, - приложив ладонь на секунду ко лбу, мол, черт, что я такое несу, Сиф затем заговорил уже совсем другим тоном, - ты, к слову, голодна? И нет, Город Мертвых - это совсем не кладбище. Хотя и на город в его нормальном понимании, как ты привыкла, не совсем похож. Пойдем, посмотришь. И найдем, где тебе позавтракать.
Отредактировано Сиф (17-01-2016 14:57:16)
- Теперь я всё время голодна, - посетовала девушка. – Только иногда это терпимо, можно отвлечься чем-нибудь, а иногда просто сил никаких нет. Раньше пару дней не кормят – на третий уже и не хочется, а сейчас становится всё хуже и хуже. Даже когда кажется, что хуже уже некуда, - говорила она таким будничным тоном, будто речь шла о яблоках, а не о людях, впрочем, для вампира, наверное, большой разницы нет.
Присутствие Рэга Лилу порадовало. Простой и понятный дедок не шёл ни в какое сравнение с Сифом и, пожалуй, если бы она подалась бы к кому-нибудь за советом, то именно к нему. Сиф же, определённо, оказался самым необычным мужчиной из всех, что у неё были. Сестрёнку ей изображать приходилось, да и дочурку тоже, правда давно, и там была родственная любовь совсем иного толка, такая, узнав про которую добрые соседи и кастрировать могут. Зато в "Пёстрой кобылке" можно было всё и хоть дорого, зато без членовредительства. Но чтоб забрать к себе домой, такого ещё не случалось, видать что-то долгое вампир затеял. Ещё бы, ему-то торопиться некуда. Ну и пусть. Новую игрушку у мужчины сроду не отберёшь, но ведь надоест же ему когда-нибудь. Вон, Рэг уже надоел, теперь ходит, куда хочет, делает, что хочет, а когда-то, наверное, начинал, как и она с растерянности и бестолкового метания из стороны в сторону.
Но для начала хорошо бы разобраться хотя бы с тем, куда её занесло, и что это за Город Мёртвых такой.
- И да, я всё поняла, - продолжила она более жизнерадостно. – Про уборную тоже. Это я скорее в том смысле, что у меня с элементарными вещами сладить не получается… ну да ладно, гулять, так гулять. Идём, - Лила, по примеру Рэга, попыталась проскользнуть между Сифом и косяком и, когда это удалось, остановилась на крыльце, настороженно оглядывая мрачный пейзаж. – Так что ты там говорил о моих больших возможностях?
Отредактировано Амарилла (24-02-2016 09:17:22)
Жаль, что по лицу Амариллы нельзя было понять, о чем она думает. Сиф не хотел влезать ей в голову, опасаясь увидеть совсем не то, что желал, да и очень часто в путаных мыслях новообращенных вампиров, особенно девушек, можно было совсем уж запутаться и разувериться в принципе в существовании женской логики. Да и сейчас Сиф не считал вмешательство в голову своей ученицы оправданным. Зачем? Он ведь может спросить ее, не ожидая правдивого ответа, но ожидая хоть какого-то. А то, правдив он будет или нет, тоже станет своеобразным показателем.
Помнится, в первый день Амарилла всячески избегала называть себя вампиром и стоически удержалась от того, чтобы не прикончить всё семейство того мужика, чью придорожную таверну они с Сифом заняли. Потом ее, правда, отпустило. Человеческое благородство (сколько бы его там ни было в этом хрупком тельце) уступало место истинной прожорливости вампира-новичка. А тут не то что железная воля нужна... Тут цепи нужны, коими приковать себя к стенам, если боишься кого-то поцарапать. Но Сиф вообще не видел смысла ограничивать Амариллу такими варварскими способами. Во-первых, ей в любом случае нужно хорошо питаться, чтобы наращивать силы и тренироваться. Во-вторых, какой смысл пытаться сдерживать голод, когда он всё равно не утихнет, а будет разгораться с большей и большей силой? Это ведь не обычный человеческий голод, когда привыкаешь... В-третьих, если человек может позволить себе поголодать, "питаясь" внутренними запасами собственного жира, то с вампиром сей номер не пройдет. Вампир слабеет и начинает иссыхать. Ну это параллельно с тем, что становится всё более злым и неконтролируемым даже собственной силой воли.
Всё это и не только это предстояло узнать Амарилле. Конечно, она могла догадаться по собственным ощущениям, но все-таки куда быстрее пошла бы ее адаптация, коли рядом предполагалось быть умелому наставнику.
Однако говорить Амарилле, что она будет чувствовать голод постоянно, до конца дней своих, Сиф не стал. В конце концов, к нему привыкаешь и уже не обращаешь такого внимания на это жжение по венам и самопроизвольно удлиняющиеся клыки, царапающие десна, а позже учишься сдерживать порывы, но всё равно, даже сейчас в свои семьсот с четвертью лет, Сиф по-прежнему ощущал этот голод. Он стал настолько привычным, что скорее воспринималось бы странно его отсутствие.
- Твои большие возможности ... - слабо улыбнулся вампир, закрывая дверь вслед за Амариллой, - сейчас это пока что потенциал. Довольно слабенький по сравнению с тем, во что он может перерасти. Однако по сравнению с прочими людьми ты стала намного сильнее. Просто ты в своей жизни никогда не занималась ничем, кроме... ну своей работы, - они спустились по крыльцу в три ступени, вышли за покосившуюся и оплетенную сухими прутьями ограду и пошли по темной, побитой туманом улице. Темнота помехой вампирам не была - и это тоже могло пойти в зачет преимуществ, - чтобы способности проявлялись, их надо развивать. Ведь тот же ребенок не рождается воином с горой мышц, так же? Он становится таковым, тренируясь. Пойми, мы, вампиры, если не будем учиться и тренироваться, то станем слишком легкой добычей... даже не для тех, кто любит на нас охотиться, а для простого солнца.
Пока что они шли по тенистой аллее. Сиф выбрал для себя небольшой особнячок на окраине Города нежити, и до самого города предстояло еще пройтись пешком.
- Здесь есть одно заведение специально для таких, как мы, - произнося это, Сиф непроизвольно поморщился. Ему не нравилось туда ходить, да и не стал бы он, не будь рядом Амариллы, которой нужно после пробуждения поужинать. Сам он предпочитал забираться на окраины владений, к самым границам с Лунной Падью, а там можно было перехватить заблудших путников или местных не очень осмотрительных жителей. Убивать нужды не было, так что вампир пользовался золотым правилом "хватай, кусай, гипнотизируй".
Когда Сиф на конец-то озвучил ей то, до чего Лила и так почти додумалась, всё разом встало на свои места. Загадочных и неведомых "сил" ждать ещё непонятно сколько, если вообще удастся дождаться, и вампиры никакие не сказочные чудовища, а просто люди, только… особенные, больные если угодно. Боязни солнца и потребности в крови и так было предостаточно, а ведь имелись и другие малоприятные аспекты проклятия, о которых она ещё не знала. И обратили её вовсе не из-за каких-то коварных садистских планов, а из обычного человеческого эгоизма, стремления взвалить на кого-нибудь такие же беды и хлопоты, в которых увяз сам. Сиф выглядел вполне довольным такой участью, может он уже сумел раскрыть свои способности, но Лила уже достаточно навидалась по эту сторону, на которой вовсе не так замечательно, как хотелось бы. Иначе зачем тогда им прятаться на этой старой помойке именуемой Городом мёртвых, вместо того чтоб жить возле какого-нибудь человеческого поселения, возможно даже Сифу и принадлежащего, где полно людей и обстановка гораздо симпатичнее.
Понятное дело, любить его за это Лила больше не стала и если бы взглядом можно было убивать, то вампир уже лежал бы на земле с прожжённой в груди дырой, с кулак размером, но на его, а может и на своё счастье, таких фокусов проделывать она не умела. Обращение сделало тихую, спокойную, немного трусоватую девушку порывистой и неуравновешенной. Реагируя на какие-то мелкие внешние факторы, она злилась, радовалась и огорчалась мгновенно, причём эмоции били через край и невозможно было угадать, что ей понравится, а что нет. Очень голодной Лиле было наплевать на всё, кроме еды, боль кое-как помогала сосредоточиться, в остальное же время капризы целиком и полностью зависели от настроения, такого же переменчивого, как и её эмоции. Вот и сейчас злоба вспыхнула и улеглась, уступив место множеству новых впечатлений.
Мёртвый город действительно не был похож на кладбище, разве что на очень старое и заброшенное, на котором уже поселились бродяги или разбойники, именно их-то, а вовсе не мирно гниющих в склепах покойников, и следовало опасаться. Будто мусорная куча, в которой под слоем хлама копошатся полчища крыс, в любой момент готовые наброситься на неосторожного путника, и одной из этих крыс, самой мелкой и беспомощной, Лила ощущала себя.
- Ублажать мужчин, занятие не хуже и не лучше других. К тому же это я хотя бы умею. А чем я должна заниматься теперь? И, если уж на то пошло, следует ли мне называть тебя "братец"? – невесело усмехнулась она.
Хех, кажется, Амарилла все-таки избирательно слушала своего спутника. А должна, как исправная ученица, ловить каждое слово, ведь каждое несомненно для чего-то когда-нибудь пригодится. Если Сиф сказал о преимуществах, то даже сейчас они у новообращенной были. Пусть не в таком объеме, как у самого Сифа, хотя и он считал, что не достиг вершин своего мастерства. Однако и Амарилла была куда сильнее, ловчее, быстрее среднестатистического человека.
Впрочем, Сиф наблюдал за девушкой, когда она пыталась в лесу напасть на какого-то грибника с затуманенным разумом. Действовала она неумело и грубо, взывая скорее к своему голоду и уповая на то, что вампир может нагнать страху одним своим видом. К слову, наверняка это тогда и помогло ей. Не обделайся тот парень от страха, он мог бы прикончить попавшую под губительное действие солнца вампиршу.
- Не сомневаюсь, твоя профессия была очень нужна и полезна, - не скрывая иронии, отозвался Сиф. - Но почему-то мне кажется, тебя она все-таки не очень устраивала. Или мне напомнить, как мы встретились?
К тому же во время той встречи Сиф успел покопаться в голове девушки, а потому добился отчасти каких-то ответов на свои вопросы. Кто она? Что делает на пустынной дороге одна ночью? От кого бежит? Пусть не пытается солгать, обвиняя во всех грехах Сифа. Вообще-то по всем законам жанра она должна была бы уже быть мертвой. Вероятнее всего, иссушенной и обескровленной, валяющейся где-то в кустах. Хотя ладно, пожалуй, она и так мертва. Но, как упоминала чуть ранее, какой парадокс - живее всех живых.
Вампир усмехнулся уголками губ.
- Рад, что ты считаешь себя мастерицей в этом занятии. В любом случае, став вампиром, ты лишь приобрела дополнительные навыки к этому. Будешь теперь куда более внимательной и чуткой, твои органы чувств смогут воспринимать такие мельчайшие раздражения, о которых ты ранее и помыслить не могла, - всё это пусть и было сказано с изрядной долей иронии, не было лишено истины.
Они неспешно шли по темной улице. В прежней жизни Амарилла, попав в подобное место, наверняка бы уже испуганно забилась под какой-нибудь куст или в панике помчалась куда подальше. Но сейчас темнота отступала. Она ведь не была помехой для вампирских глаз. А раз не была, то и не дорисовывала в воображении страшные тени, монстров у обочин, голодных упырей и прочее. Обстановка вокруг была мрачной, но какой-то свой оригинальный колорит присутствовал. Сифу здесь даже в какой-то мере нравилось.
- Если хочется называть братцем, можешь и так, - пожал плечами вампир. - Можешь звать по имени. Перекусим?
Не дожидаясь ответа, он подтолкнул ее вбок. Там, в серой постройке в окнах поблескивали маленькие зеленые огоньки явно магического происхождения. Назвать сие заведение таверной язык бы не повернулся, однако назначение было примерно таким. Сиф предложил Амарилле усесться за грубо вытесанную из бревна лавку. Столом служил перевернутый кверху дном ящик. На него и принесли кувшин с еще теплой кровью и два бокала.
- Я думаю, что раз ты отправилась со мной, то решила все-таки попробовать... как оно, - Сиф плеснул темной жидкости в один из бокалов и придвинул его Амарилле. - Сейчас ты всё подвергаешь сомнению, тебе всё не нравится. И я тебе не нравлюсь. Может быть, ты даже боишься меня и всего, что с тобой происходит. Но если хочешь уметь выживать, быть сильнее, воспользоваться всеми преимуществами вампиров, то я научу тебя. А ты, в свою очередь, сможешь научить чему-то и меня, - добавив пару глотков во второй бокал, Сиф подтянул его к себе.
- Да ну уж, чему тебя может научить женщина, которая никогда в жизни ничему не училась? – наигранно поскромничала Лила. – Тем более ты, наверное, раза в три старше, и в дедушки мне годишься.
Она настороженно осмотрелась по сторонам. В заведении хозяйничала дородная седая тётка в волчьей безрукавке, за дальним столиком сидел укутанный в плащ посетитель, единственный до их с Сифом прихода. Ещё тут не помешало бы подмести, проветрить и добавить несколько светильников к тем трём коптилкам, что кое-как освещали помещение, а в остальном забегаловка была вполне обычная, если конечно не считать здешнего меню. Лила отпила немного из толстостенного глиняного стакана и поставила его обратно. Кровь тоже была обыкновенная, но она почему-то не вызывала желания немедленно выпить всё до последней капли, как когда имеешь дело с человеком.
- Той ночью, когда мы впервые встретились, я сбежала от хозяйки. Без какого-то конкретного плана, но с небольшой суммой денег, их должно было хватить, чтоб убраться как можно дальше и освоиться на новом месте, - она задумчиво заглянула в стакан, густая жидкость в котором при таком освещении казалась абсолютно чёрной. – Понятия не имею, чем бы я стала заниматься потом, может быть даже тем же самым, только без надсмотрщиков, но уж точно не тем, чем сейчас. Только зачем теперь об этом вспоминать, всё едино этого не вернёшь? Лучше расскажи мне о городе и о себе или о себе и о городе, в каком порядке тебе больше нравится. Судя по всему, мы будем жить под одной крышей, а я до сих пор знаю лишь твоё имя.
Девушка сидела на импровизированной скамье и болтала ногами, правда от этого громоздкое сооружение даже не шелохнулось. Пока Лила спала, её можно было перепутать хоть с принцессой, но стоило ей открыть глаза или тем более рот, как тут же становилось понятно, что барышня эта Сифу совсем не ровня. Впрочем, сама она едва ли обращала на это внимание, в "Пёстрой кобылке" считалось, что если девушка знает, когда следует помолчать, а когда покричать, она уже хорошо воспитана, большего там попросту не требовалось. А Лила знала ещё кое-что сверх того, например, могла посчитать свои пальцы, но эти знания относили к ненужным и даже вредным, ведь не для того их держали в борделе чтоб умничать.
- Ты говорил, в этом городе небезопасно, хотя это и из названия понятно, но зачем тогда ты поселился именно в нём? Да и, собственно, где мы находимся? Я никогда не слышала про это место, только и поняла, что где-то недалеко горы. Наверное, поэтому и ветер такой холодный, – продолжала она тем временем. – И вообще, - Лила одним махом допила содержимое кружки, - подают здесь что-нибудь покрепче?
Отредактировано Амарилла (24-02-2016 09:02:32)
Вы здесь » ~ Альмарен ~ » Старые рукописи » Вот и встретились две неожиданности
.
Шрифт:
#main-reply, .punbb .post-content { font-size: ${value}px; }
